Приди ко мне

       Вадим медленно и обречённо шёл по коридору больничного отделения. Ему сказали ждать, и он ждал, хоть и ненавидел этого. Он снова ждал, когда врач выйдет из реанимационной и скажет, что с Глебом всё хорошо, но вы молодец, что успели. Вадим знал, что всё будет так, но всё равно волновался, в этот раз он, возможно, не успел. — Господи, Глеб, хоть бы ты был жив. — одними губами проговорил Вадим, смотря сквозь стеклянные двери.        Вадиму вдруг стало жаль и брата, и себя, он медленно достал из кармана салфетку и вытер выступившие на глазах слёзы. Ожидание было мучительным. Гнетущая атмосфера висела в воздухе. Вадим сел на стул рядом с дверью и прикрыл глаза, неожиданно для себя погрузившись в тяжелый и мучительный сон.        Глеб пытался вырваться из рук врачей и был похож на жертву маньяка, он слёзно и отчаянно звал Вадима, надеясь, что тот придёт, ведь он видел его за стеклянной дверью, Вадим траурно смотрел на извивающегося от боли брата. Игла пронизали вены Самойлова-младшего, от чего он невыносимо кричал, заливаясь слезами. Он не переставал звать брата, пока его дыхание не закончилось, и он упал замертво. Врач вышел из кабинета и злобно взглянул на Вадима. — Ну что стоите? Откинулся ваш брат. — пренебрежительно бросил он. — и не смотрите на меня так. — Извращенец и наркоман. Что вы, что он. Поделом ему. Не волнуйтесь, скоро свидитесь.        Вадим проснулся в холодном поту, лёжа на кафельном полу. Отдышавшись, он, не понимая, где он, и что происходит, поднялся с пола. И подошёл к той же стеклянной двери. Криков Глеба не было, да и самого брата не было видно. Убедившись, что это был всего лишь кошмарный сон, Вадим прислонился к стене и выдохнул. Послевкусие ото сна всё равно не оставляло Самойлова, он ходил из стороны в сторону, волнуясь за того, как он вновь сейчас для себя отметил, без кого не было бы вообще всей его жизни, за того, кого искренне любил, слёзы снова выступили на глаза. Сейчас он был готов выполнить любые прихоти Глеба, всё простить, лишь бы брат был бы жив.        До плеча Вадима дотронулась тяжёлая рука, и он судорожно повернулся. — Да? — Вадим Рудольфович, мы сделали всё, что могли. — развёл руками хирург. У Вадима неприятно закололо в груди, он ничего не сказал, лишь вопросительно поднял глаза на мужчину. — Он жив. Но я не знаю, в каком состоянии он будет неизвестно. — То есть… — Не волнуйтесь, он будет жить. — А это главное. — выдохнул Вадим. — Только его психическое состояние… — Не оставляйте его в больнице, я сам за ним прослежу. — попросил Самойлов-старший. — Я буду с ним столько, сколько потребуется. — Но вы уверены? — засомневался врач. — Он мой брат. Можно мне к нему? — Он вам всё равно не ответит. — Я просто хочу увидеть его, пожалуйста. — Ладно, проходите. Только осторожно. — Хорошо. Я знаю. Спасибо.        Вадим стоял у двери в палату, боясь открыть дверь. Глубоко вдохнув, он приоткрыл дверь и проскользнул в неё. Глеб тревожно спал, его запястья были перевязаны бинтами. — Ну здравствуй, Глебка. Вадик подошёл к брату, сел на стул рядом и дотронулся до кисти Глеба, бережно гладя её. — Не делай больше так, пожалуйста. Вадим успокаивал то ли себя, то ли брата. — Я люблю тебя. Обещай, что всё будет хорошо. Обещай. Вадим придвинул стул ближе к кровати Глеба и, всё ещё держа его за руку, погрузился в уже спокойный сон, он знал, что его снова ждёт время, которое он проведёт с братом. Вадим не боялся за Глеба и знал, что всё будет хорошо, ведь теперь они точно будут вместе, и он его не отпустит.