Приди ко мне

       — Вадик, а представляешь, мы станем настоящей рок группой, как пинк флойд? — взволнованно, но радостно говорил Глеб. — Станем. Обязательно станем. — А мне почему-то не верится даже.        Февральский снег 1988 года хрустел под ногами. Вадим устало и привычно шёл в институт, только в сопровождении младшего брата, для которого это будет первый «настоящий» концерт. Казалось, что они во что бы то ни стало станут, как тот же пинк флойд, вот только страшно это было. Они стояли на лезвии ножа, не было сомнений, что всё получится, однако иногда братьев тяготило удушливое чувство того, что никогда они не станут интересными даже самой мизерной публике, всё закончится ровно на том, на чём и началось. — Страшно… — смотря из-за кулис на сцену, Глеб обхватил себя руками, будто бы прячась от холода. — Да ладно. — протянул Вадик. — Ничего страшного нет. — Как же стоять то на сцене? Что мне делать? Как себя вести? — Ну стой, как на репетициях стоишь. — Вадик! Так в том то и дело, что я на репетициях сижу. — растерянно воскликнул Глеб. Вадим напряжённо посмотрел на брата, пытаясь что-нибудь для него придумать. — Да какие проблемы? Мне бы ваши проблемы. — усмехнулся Саша Козлов, который слышал разговор братьев. — Выйди на сцену с табуреткой, да и всё. — Это как? — на секунду обрадовавшийся решению своей проблемы Глеб, снова испуганно покосился на брата. — Ну так, выйдешь, сядешь на табуретку и будешь играть. — Да кто же так делает? — побледнел Самойлов-младший. — Вот, Глеб, ты чего сейчас добиваешься? — Вадим серьёзно посмотрел брату в глаза. — Ничего. — чуть задумавшись, кротко ответил Глеб, отводя свой взгляд. Он не переносил тяжелых взглядов брата. — Тогда пойдём репетировать, а потом уже сделаем, как Саша предложил. Никто не делает, а мы будем.        Не смотря на волнения Глеба, концерт прошёл на ура. Однако отмечать своё первое выступление Глеб почему-то не захотел. Ссылаясь на то, что он очень устал, он попросил Вадима уехать обратно в Асбест. Вадик нехотя согласился.        Дома в Асбесте их ждала мама, которая долго говорила с сыновьями об их концерте, о планах на жизнь. — Вадик, ну, а что, если не пойдёт у вас с этой музыкой? — волновалась женщина. — Ты же получил высшее техническое образование. А Глебушка как? Ведь он же работать никуда пойти не сможет. Глеб, может всё-таки попытаешься поступить куда-то. — Да поступлю, мам, на следующий год. Правда. — Куда это ты собрался поступать. — поинтересовался Самойлов-старший. — На бас-гитариста пойду! — самодовольно воскликнул младший. — Ох, Глебка. — Ирина Владимировна только лишь покачала головой, уже не удивляясь выбору младшего сына. — Да зачем оно вообще нужно это образование? Мы с Вадиком и так станем известными. Поймав строгий взгляд мамы, Вадим понял, что нужно или повлиять на брата, или закончить этот разговор, который в любом случае перерос бы в хлопанье дверьми Глебом. — Глебка, — потянулся Вадик. — Поздно уже, смотри, три часа ночи. Спать надо уже ложиться. — И правда, три часа, пойдём. — Глеб вдруг почувствовал настоящую усталость и решил последовать примеру брата.        Однако и через час, Глеб всё равно не мог уснуть. — Вадик! — шёпотом позвал Глеб. — Вадик! Ты спишь? — Нет. — отозвался голос из темноты. И уже через мгновение Глеб переместился на кровать брата. — Мне холодно. — Накройся одеялом. Накрывшись одеялом, Глеб прижался к брату. Хотелось сказать, что он чувствовал, но почему-то никогда не получалось, но сейчас, когда в нём кипели эмоции, оставшиеся после концерта, Глеб решил, что нужно идти ва-банк. Или он сейчас скажет всё Вадиму, и тот ответит (ему было даже без разницы как), или же Глеб так и будет всю жизнь мучаться, не узнав ответа на один свой вопрос.        Тихая ночная темнота, успокаивала и в то же время побуждала Глеба к действию, и он с подростковой решительностью прикоснулся губами к губам Вадима. И Вадим ответил. По инерции. — Ты чего делаешь? — отодвинувшись от Глеба, он раскрыл глаза. — Ничего. — Глеб долго думал, что будем при таком повороте событий, и даже придумал, что ответить, однако, сейчас он всё забыл напрочь и совершенно не понимал, что же ему делать. — Глеб? — Вадик непонятливо смотрел на брата, пытаясь понять и осознать, что только что произошло. — Ничего. — тихо сказал Глеб. — Это… это эмоции от концерта. Я пойду. К себе.        На глаза начинали наворачиваться слёзы от несправедливости, от того, что сейчас Глеб был уверен, что потерял брата, а вместе с ним и всё своё будущее.        — Глеб. — Вадим аккуратно взял в свои руки руку брата. — Скажи всё, как есть. — Я люблю тебя. — быстро, но уверенно, прошептал Глеб. Вадик, приблизившись к нему, снова прикоснулся к нему губами, но на этот раз уже не неловкое прикосновение превратилось в уверенный и протяжный, тёплый поцелуй.        — Почему ты мне ничего не рассказывал? — тихо проговорил Вадим, прижимая к себе Глеба. — Я боялся. — А теперь боишься? — Да. — Чего ты боишься? — Потерять тебя.