Мёртвая линия.

      — Я тут копался в твоих заначках, да, знаю, это плохо, и нашел довольно интересные штуки, как их там… — Вилле вытянул и без того выдающийся подбородок, сделавшись в миг подозрительным. — Ты увлекаешься рок-музыкой?       — Раньше увлекался. Сейчас-то мне нет до этого совершенно никакого дела. — Линде забрал у него коробку с дисками и отправил её на стеллаж. — Чего тебе вообще не сидится? Разве мама тебя не учила, что рыться в чужих вещах не круто?       — Просто не мог придумать, чем себя озадачить в наш единственный выходной на этой неделе. — Вилле уже в сотый раз потянулся к пачке сигарет, чтобы хоть чем-то занять свои неугомонные пальцы. — Ты, надо сказать, не слишком-то похож на тусовщика.       Линде смерил его ненавистным взглядом и продолжил разбирать вещи.       — И, все-таки?       — Что ты до меня докопался? Считаешь, я бы не смог носить кожу и вытворять полную дичь перед обезумевшей толпой? — Линде замер в непонимании. — Назови хоть одну причину для того, чтобы я вернулся в прошлое?       — Мне кажется, ты напрочь забыл, как это весело. — Вилле набросил его плащ на голые плечи и встал в невероятно вызывающую позу. — Я похож на звезду?       — Скорее — на безумного, волосатого мужика, который пристрастился к чужому гардеробу. — Линде фыркнул, — Боюсь представить, что бы с тобой было, если бы ты нашел там нечто большее, чем просто старое тряпье. — И тут же резко развернулся в его сторону, — Или ты меня соблазнить решил таким вот странным и избитым способом?       — Нет. — Вилле упал на диван, — Всего-то пытаюсь понять, почему твое настроение так резко поменялось из белого и пушистого в мрачное и агрессивное. Сам на себя не похож.       — Высказался? — Линде приподнял бровь и посмотрел на него, как на идиота.       — Сегодня ты решил поменять тактику? — Не скрою, волнительное зрелище — злой Линдстрём хмурит свою крысиную мордочку!       — Ты тоже сегодня странно ведешь себя, не заметил?       — Я привык к тебе, поэтому постепенно стал самим собой. — Вилле откинул со лба волосы и меланхолично обвел взглядом комнату. — Что вообще у тебя было в голове, когда ты решил обставить спальню?       — Просто редко здесь бываю, чтобы заботиться о том, как она выглядит. Эта квартира — перевалочный пункт вне работы, где можно выспаться и немного восстановить свои силы. — Линде устал сидеть в одной позе, начиная понемногу выходить за грани своего терпения, — На себя посмотри. Я, между прочим, ни разу не видел твоё гнездо, мой распрекрасный ворон.       — Не видел. И не слышал о нём, — подтвердил друг.       — Да, конечно, ты ведь не слишком часто любишь говорить о себе, — Линде смерил его презрительным взглядом. — Видимо, я попусту недостоин твоих откровений.       — Вот только не говори, что тебе это действительно интересно. Кстати, — парень спохватился. — Ты знал о том, что заместитель Маркуса прислал мне крайне очаровательное уведомление о том, что двое из сотрудников могут взять отпуск за счет компании?       — О чем ты? — Линде приглушенно выдохнул. — Мы можем себе его позволить в любое время, в курсе?       — Мне бы не хотелось так нагло сливаться перед двумя сотнями свидетелей, которые ждут своего заветного часа с лета прошлого года. Начни хоть раз думать о ком-то, кроме себя.       — То есть, ты хочешь провести полмесяца в моем обществе? Или, я как-то не так тебя понял и услышал?       — Когда ты говоришь таким тоном, я мечтаю стереть тебе память, словно и не было этого разговора. — Вилле устал препираться. — Если ты не хочешь никуда ехать — скажи прямо.       — На самом деле, я даже забыл о том, чем занимался две минуты назад. — Линде огорошено облокотился спиной на диван на котором восседал его собеседник.       Вилле точно надеялся на именно такой ответ.       — Я был бы самым счастливым человеком не свете, — вдруг произнес блондин, запрокинув голову и расплываясь в светлой улыбке. — А если бы мы поехали туда, где я раньше бывал, то показал бы тебе массу интересных мест, где можно провести время с максимальной пользой для над двоих.       — Я бы не отказался. — Вилле утвердительно кивнул.       Линде предположил, что дальнейший разговор вряд ли сможет оставаться в прежнем русле, ведь он был в двух шагах от немедленного решения задернуть шторы и заняться до боли приятным занятием. От того и выглядел он мрачным, поскольку никак не мог подступиться к столь щекотливому вопросу.       Это странно, признаюсь Вам, столь же головокружительно осознавать масштаб неминуемой страсти, которая уже почти готова разгореться между ними. Особенно противоестественно продолжать строить постную мину при том, сколь сильно ты хотел бы хоть раз в жизни наплевать на правила и делать только то, что тебе хочется.       — Если не знаешь, как спросить меня об этом, то просто подгадай нужный момент. — Линде привычно усмехнулся, но на этот раз спрятал глаза и заерзал на месте. — Только не переусердствуй, понимаешь о чем я говорю?       — А ты весь аж зарделся, когда я рискнул дать тебе повод думать будто я уже на всё согласен. — Вилле едко прыснул и свалил на кухню, чтобы навести кофе. — Даже не смей питать себя надеждами, мой похотливый босс.       Только не раскисай.       Линде вновь задумался о тяжбе, которая ждет его по возвращению после двух прекрасных выходных и, маячивший совсем близко, отпуск не располагал к такого рода мыслям.       Хотелось прямо сейчас упаковать вещи в дорожную сумку и смыться куда глаза глядят. И он бы действительно смог это сделать, поскольку ему с легкостью давались спонтанные решения без позже навязчивых дум о том, что может произойти на момент его отсутствия в компании.       Да и черт с ней, честно говоря.       Линде едва ли похож на своего отца, который буквально бредил этим местом, и вокруг данного лихорадочным потоком неслась его собственная жизнь. Он в прошлом — настоящий трудоголик, каких свет не видывал, готовый сутками напролет строить планы о формировании светлого будущего для своей фирмы.       — И кому теперь это всё нужно? — Человек окинул тяжелым взглядом коробки в которых лежали вещи Матиаса. — Просто груда мусора видимая глазами простого обывателя. Ни слова о обладателе этих часов, форменного костюма и склада техники.       По всей видимости, этот факт и делал Линде настолько встревоженным и убитым.       — Да прекрати ты уже грузиться! — Вилле появился в дверном проеме, — Не ты ли говорил, что с легкостью пустишь ситуацию на самотек?       — Мне кажется, я делаю что-то не так. Должно же быть какое-то решение всему этому балагану, в который я угодил?       — Я не думаю, что ты должен считать себя виноватым из-за неприятной истории, в которую ты угодил за счет глупости окружающих тебя людей.       — Еще хуже — винить всех вокруг, считая себя при этом эдаким совершенством. Не знаю, как ты, но я, например, склонен делать куда больше ошибок, чем может показаться на первый взгляд. Нет во мне этой всеобъемлющей любви, способной заставить поверить в совершенно безнадежный план.       — Опять же, ты слишком много думаешь там, где стоило бы просто расслабиться. Никто и никуда не убежит, если ты вдруг решишь отдохнуть. — Вилле задорно усмехнулся. — Пойми же, вряд ли ты кому-то понадобишься, если вдруг показатель твоей энергии будет близок к самой низкой отметке. Что ты вообще смог бы сделать в таком состоянии, кроме шлака и самобичевания, вечных капризов и, наконец, мыслей о смертоубийстве?       Линде всё это прекрасно понимал. И был несказанно рад солидарности своего друга в столь щекотливом вопросе.       Видимо, жил еще в Линдстрёме призрак синдрома отличника, когда из всех твоих обязанностей в этом мире становится желание быть в центре внимания и казаться донельзя успешным в любых мыслимых аспектах. А там, если не сгоришь на пике, стоит замахнуться и на более невероятные вещи.       — Наверняка, наша задача в том, чтобы найти в самих себе то, что отличает нас друг от друга. — Линде оглядел напарника. — Уж очень меня волнует то, как быстро ты соглашаешься со мной. Разве тебе не бывает скучно всё время быть правым? Даже Матиас не уставал мне указывать на данный факт. А я, что? — правильно, — влюбился, раздери меня сатана. Волей-неволей, ты начинаешь относиться с обожанием к тому, кто находится в постоянной готовности прийти на помощь. — парень на миг задумался, вспоминая их первую встречу, — ты поразил меня своей лояльной тактикой поведения и эдакой, скажем, женственностью. Странно, да? Мне кажется, так способны себя вести только они, или люди, которым присуще проявление нежности и собранности. В таком случае ты чувствуешь гарант надежности. Ты готов приходить к такому человеку и в радости и в печали, чтобы находить покой в его теплых и понимающих объятьях.       — Не очень-то приятно слышать такое в свой адрес, тем более тогда, когда ты сам привык отождествляться себя с проявлением грубой силы. — Вилле донельзя отстранился от наблюдений Линде, поскольку такое сравнение казалось ему чем-то до боли странным.       — Отнюдь. — Линде смерил его пристальным взглядом. — Неразумно отрицать очевидное. Да, ты большую часть времени кажешься сильным, но истинная твоя суть заключается в том, что ты пребываешь в вечном поиске гармонии с самим собой, в процессе которого борются между собой две равные по силе духа стороны.       — Мне кажется, ты способен убедить мертвого, если очень сильно понадобится, — Вилле расслабился, откинувшись на подушке и смакуя сигарету. — Это забавно, с учетом того, что мои прежние отношения донельзя отличались от таких простых бесед, где в процессе диалога начинаешь наконец понимать бессмысленность всех навязанных убеждений, которые доселе царят в мире. Именно тогда ты можешь стать собой, чтобы наконец-то открыться во всех ипостасях, многих из которых ты бы предпочел гнушаться, не подвернись вот такого удобного случая.       — Поменьше игнорируй свою природу. И она, поверь, ответит тебе безграничной взаимностью.       — Ты о сложности быть с кем-то максимально естественным? — В глазах Вилле поселилось довольно сложное чувство.       Надо сказать, от этого его выразительное лицо стало в разы привлекательнее, чем когда-либо.       — Так точно. — Линде резко встал, чтобы настигнуть друга, который враз опешил от неожиданности.       По его взволнованной шее прокатилась ясная тень взволнованного глотка. Вилле отпрянул, теряя самообладание.       Сам же Линдстрем был уверен в том, что он делает, своими глазами, почти бесцветными, но с отчетливыми точками зрачков, при неверном свете лампы выглядевшими почти пугающими, он обездвижил напарника, оглядывая с вожделением безграничный простор для своих явно не скромных целей.       — Ты просишь меня о полном подчинении, и я бы мог показать тебе насколько ты был глуп, когда воспротивился сблизиться со мной до того, как я потратил львиную долю времени, чтобы привлечь тебя на свою сторону.       — Решил доминировать? — Вилле пытался отшутиться, или сказать что-то отстраненное, но, слова уже давно перестали иметь хоть какую-либо силу. По крайней мере, сейчас, когда Линде стало известно многое. Или же, Всё.       — Не совсем, — Уже более мягким голосом ответил он, — Просто я не вижу смысла сдерживаться, если ты хочешь меня так же, как и я тебя. Ты можешь говорить, что это просто реакция тела или ты был застигнул врасплох, так ли важно?       — Что, если это всё перестанет иметь значение в скором времени?       — Я никогда не делаю что-то просто так. — Линде выглядел донельзя непреклонным и преисполненным уверенности, — И, если ты поверишь в меня, я останусь с тобой до самого конца.       — Почему так, Линде? — Вилле положил свои ладони на плечи Лили, вглядываясь в знакомые глаза и пытаясь понять, чем вызвана такая решительность в его тоне.       — Потому что я знаю слишком много, чтобы без сомнения подписаться под каждым своим словом. — Друг поцеловал одну из его ладоней, отнимая ту от своего плеча. — Вся эта несуразица лишь подогревает мой интерес, который отсутствовал к кому-либо вот уже несколько лет.       — И всё же, мне слишком тяжело тебе довериться. — Вилле покачал головой.       — Знать бы еще, кто подорвал твою веру во всё человечество. — Линде хмыкнул. — Сам посуди, какой мне смысл подтрунивать надо тобой, когда я могу позволить себе всё, что угодно. Любых женщину или мужчину, на ночь или на жизнь, — суть не имеет значения. Все они продажные, как один, готовые льстить ради собственной выгоды, чтобы заткнуть свои финансовые дыры во имя моего расположения к ним. Я думал, — он искренне негодовал, — мы давно решили этот вопрос.       Вилле медленно расстегнул ремень на джинсах.       Подняв взгляд на Линде, он заметно смутился.       — Этого ты ждешь? — он повернулся спиной к Линдстрёму, намекая происходящим на полную готовность принять предложение, — Теперь ты доволен?       — Ох. — Парень зычно рассмеялся, — Ты серьезно? Бред какой-то.       — Теперь и я перестал понимать тебя.       — Я не стану это делать в таком сумбуре. — Линде попросил его повернуться к себе.       Вилле всё еще не понимал сути происходящего, но тут же откликнулся на предложение, ибо стоять ему в такой позе удовольствия явно не доставляло.       Шутки шутками, но этот его жест был по-настоящему грубым и притянутым за уши, словно все его ассоциации с Линде сливались в единственное правильное решение перестать сопротивляться и сделать то, что от него требовали.       — Поверить не могу, — Вилле смерил его взглядом. — И, что теперь?       — Просто обними меня. Для начала. — Линде усмехнулся. — И этот человек делал мне минет.       — Что ты, блять, вообще такое говоришь? — Вало разозлился.       — Или я тогда опять неправильно тебя понял? Что с тобой вообще происходит, в конце-то концов?       — Я собираюсь с мыслями, — Огрызнулся напарник.       — Больше похоже на то, что ты нервничаешь. — Уточнил Лили.       — Вполне возможно, это ты бревна кусок, вместо желания хочу свалить от тебя, куда глаза глядят.       — Я же просто попросил меня обнять.       Вилле небрежно притянул Линде к себе, словно куль с чем-то не шибко ценным.       Формально похлопав друга по спине, он отстранился.       — Прелестно, — Первый заржал, как конь. — Как дела, да?       Устав ждать чего-то более вразумительного, он опрокинул Вилле на подушки, укладываясь на него сверху и лишая возможности на побег.       — Ты снова за своё. — Вало покорно возлежал под ним, раскидав свои каштановые, волнистые волосы по подушке. Его внезапно возникший стояк отрубил все дальнейшие планы на спектакль в трёх актах. И чего в нём только не рекламировалось: и томительная прелюдия, и ломка, и, наконец, долгожданное завершение, которые он продумал весьма смутно, ибо сам процесс для него оставался загадкой, ровно, как и для самого Линде.       — А кто-то говорил, что непорочен, как ангел, но, смотри же, мой натиск тут же возымел верх над тобой. — Линде выпростал руку из-под его головы, ведя ею в известном направлении.       Неторопливо и беззастенчиво, он руководил процессом, догадываясь, что Вилле впервые столкнулся с подобной ситуацией.       — Стоит ли вообще начинать делать это сейчас? — Парень был настолько напряжен, что едва ли мог вести себя естественно.       — Когда мы закончим, ты будешь смеяться над своим страхом. — Линде был совершенно спокойным, и, на редкость, терпеливым, как и подобает его образу. Ему хотелось, чтобы всё прошло достаточно гладко однако он знал, с чем сопряжена такая забава. Возможно, завтра Вилле даже не станет с ним разговаривать из-за боли и неприятных ощущений. Конечно, позже он придет снова, поскольку отказаться от подобного было бы, по меньшей мере, глупым поступком.       — Я буду очень нежен, если ты этого хочешь. — Предупредил парень, склоняясь над другом и приникая к нему, чтобы рассмотреть каждую эмоцию на его лице.       Вилле же прикрыл глаза, не веря, что это всё может происходить именно с ним и с акционерным директором, которого он просто на дух не переносил в самом начале, а теперь возлежал снизу, распятый на этом гребаном диване словно на кресте.       — Конечно. Только заткнись, потому что я не могу сосредоточиться.       — Разумеется, ты же там сложные вычислительные процессы проводишь, как я мог не догадаться?!       — Идиот. — Вилле резко открыл глаза. — Сделай уже что-нибудь, задолбал пиздеть.       — Ты просто с ума сойдешь. — Линде занялся его джинсами, одновременно, целуя Вало в живот и освобождая друга от тесной одежды, которая вот уже несколько минут служила досадной преградой на пути к почти идеальному члену Вилле.       Проводя кончиками пальцев по сложной татуировке, он сделал небольшую остановку, чтобы насладиться великолепным зрелищем стройного, бледного тела с подчеркнуто юношескими формами от, в меру мускулистой и недлинной, шеи, изгибов плеч, впалой груди с окружностями розовых сосков до самого лобка.       Тем временем, Лили вовсю справлялся со своей футболкой.       Задрав руки, он стянул с себя последнюю, наскоро разобравшись с боксерами.       Помогая себе рукой, он примостился где-то в ногах Вилле и, с нескрываемым удовольствием, припал к его члену, старательно управляясь с головкой, в которой сейчас концентрации возбуждения было больше, чем в любой точке на теле его возлюбленного.       Оттуда он спустился и к его ягодицам, раздвигая те и обдавая горячим дыханием сплетение мышц ануса, чтобы вылизать его дочиста и добавить немного слюны для удобства проникновения.       — Ч-что ты делаешь? — Вилле возмущенно заерзал, вцепившись дрожащими от волнения пальцами в волосы Лили.       Тот лишь издал довольное рычание, продолжая исследовать каждый сантиметр его кожи.       — Я лишь хочу доказать тебе, что это так же естественно, как и всё, что ты делаешь в своей жизни. — Линде шлепнул его по заднице, велев перевернуться на живот.       Подложив под Вилле подушку, он уверенно подтащил парня к себе, укладывая ладони по обе стороны от его талии.       — Постарайся расслабиться.       — И, как я это должен, мать твою, сделать? — Испытуемый с сомнением сверился со своими ощущениями, понимая, что его задница сделалась от страха настолько узкой внутри, что в нее не то, что член, даже палец с трудом бы пролез.       Добавим к этому вереницу абсурдных мыслей с этим связанных и откровенное непонимания того, почему ему должно быть так приятно от чужой части тела в своем заднем проходе.       Сплошные анальные загадки. Ни дать ни взять.       — Погоди. — Линде перегнулся через него, забирая с тумбочки лубрикант. — Эта штука поможет тебе расслабиться внутри. К тому же, с её помощью всё войдет как по «маслу».       — Ты хотел сказать пойдет? — Вилле впервые хмыкнул без тени страха, в своей извечной манере.       — Нет, дорогой мой, — Линде сейчас был в почти невменяемом состоянии.       Каких ему усилий стоило вот так вот просто рассуждать с Вилле о его прелестях.       Конечно, тот и знать не знал, какие виды предстали перед глазами изнеможенного от ожидания блондина, — аккуратные ягодицы с превосходной кожей, чертовски пошлые яйца и вставший член, которым так и хотелось завладеть, чтобы играть с его нежной поверхностью, покрытой рельефными дорогами вен.       Аккуратно разведя большим пальцем стенки сфинктера, Линде добавил указательный палец, медленно извлекая предыдущий.       Двигаясь внутрь лишь исходя из собственной логики и опыта, он методично вводил фалангу, попеременно возвращаясь назад, чтобы дать лубриканту проникнуть как можно глубже.       Наконец, когда его усилия оправдались сторицей, и Вилле перестал проклинать его на чем свет стоит, парень осмелел, давая другу привыкнуть к ощущению инородного тела внутри себя.       Приспосабливая к первому, он дополнил пространство средним пальцем, слегка сгибая оба.       В благодарность к мату прилетел долгожданный вздох облегчения.       Сам того не ожидая, Вилле подался вперед, пытаясь насадиться на его руку, хоть это для него и было сейчас физически непосильным действием.       Устав быть в постоянном напряжении, брюнет наплевал на последствия, заняв уже комфортную позицию.       Дело лишь за малым — позволить ему почувствовать неприятную пустоту и позже добавить к ней член, а это уже нечто большее по размеру чем два узких пальца.       Дрожа от напряжения, он привлек внимание Вилле.       — Как ты там?       — Нормально, — Хрипло откликнулся напарник, забывая про те мерзкие слова, которые уже полчаса крутились в его голове. — Если бы не было так больно.       — Это еще полбеды, — предрёк Лили. — прости, что не предупредил. Да и вряд ли бы ты тогда согласился. Видишь, я стараюсь из всех сил.       — Спасибо. Мне была так нужна эта информация. — Вилле фыркнул.       — Если хочешь. — Немного подумав, предложил Линде, — Ты бы мог сам это сделать. Я могу быть снизу, а ты — сверху, как тебе удобно.       Не долго думая, он поменялся с Вилле местами, укладываясь на спину.       Вилле воспользовался ситуацией, чувствуя под собой волнительное тепло крайней плоти.       Ох, как же Вало был великолепен с таким взглядом… Сама невинность и дьявольский оскал, в одном лице, раскидавший волосы по плечам, вискам и груди. Словно изваяние, предмет искусства, изготовленный специально для утех с участием кожи, плеток, насилия и безудержной страсти.       Линде едва ли разбирался в красоте и в том, что можно величать данным термином, но, сейчас на его подкорке томился некий заветный сигнал о том, что именно этот образ, этот взгляд, Вилле и всё, что с ним связано, являются символом слияния красоты и вверенной в тело души.       — Нервничаешь? — напарник взял его за руку.       — Что ты делаешь? — Вало взглянул на их перекрещенные пальцы. — Не слишком ли любовно выглядит такой жест в нашей с тобой ситуации?       — Мне чертовски плевать, как это должно смотреться со стороны. Главное, как мы сами относимся к данному, ведь в этом нет ничего плохого или противоестественного. — Линде сдвинул брови. — Почему тебя вообще должны волновать такие вопросы? Я бы мог понять всё, что угодно, но только не твою реакцию на происходящее.       — Ты не поймешь.       — Такой ответ никуда не годится. — Линде освободил руки и уставился в потолок, сделавшись враз смертельно уставшим и не желающим продолжать попытки достучаться до оппонента. — Я не хочу знать о том, что ты не испытываешь то же самое или хочешь о чем-то мне рассказать, но не можешь. И я не вижу смысла играться с тобой, как ты привык, ибо слишком холоден до всей этой хрени, которой ты пичкаешь свою голову.       — Мы словно куда-то торопимся. Я так не могу.       — Да плевать мне. — Линде разозлился, вцепившись в парня и сжав его в своих крепких объятьях. — Как же мне надоело умолять тебя, словно ты сам не даешь мне повода смотреть на тебя иначе.       У Вилле снова встал член. На сей раз вполне оправданно.       — Вот, что тебе нравится, похотливый кусок дерьма? Любишь, когда тебя берут силой, да?       — Так же, как и тебе издеваться над кем-то. — Вилле схватил его за горло, пытаясь бороться. И выглядело это премило. Линде предупредил такие порывы с его стороны, оцепляя все возможные телодвижения мощным захватом.       Он с легкостью освободился, оказываясь сзади.       Одной рукой он держал Вилле поперек шеи, второй же помогал своему члену войти внутрь друга, который из всех сил старался препятствовать ему.       Уж извините, тут и без борьбы сложно что-то сделать. Разве что сломать себе хрен, так и не добравшись до места назначения. Однако, Линде и это не остановило.       — Если ты не расслабишься, то будет ещё больнее. Ты ведь этого не хочешь, да?       — Ты сам говорил, что я могу отказаться, — Зашипел друг, давая ему локтем в живот. — А что теперь? Решил меня просто изнасиловать?       — Любой бы на моем месте сделал то же самое. Ты ведь всем своим видом буквально кричал об этом полчаса назад. Вышел из душа почти без одежды, в одном лишь полотенце, которое вряд ли что-то прикрывает. — Линде усмехнулся. — Кто тебя вообще просил тогда лезть ко мне на аукционе? Тем самым я давно принял для себя решение «отблагодарить» тебя за столь неслыханную щедрость. И я бы мог сделать это совершенно спокойно, но сегодня твой кретинизм перешел все возможные грани. Я же вижу, как сильно ты этого хочешь.       Сначала с трудом, позже с небывалой легкостью, он ввел в него член, дрожа от переполняющих его ощущений.       Вилле тут же затих, полностью подчиняясь.       — Если я планировал обосраться, то только не таким образом, — Он зажмурился. — Что за пиздец?       Линде расхохотался.       — Ничего, потерпи. Тебе это только кажется из-за того, что ты слишком сильно сжимаешь мышцы. Мне тоже, к слову говоря, немного больно.       — Это странно. — В который раз произнес друг.       — Скажем, сейчас твои ощущения станут еще более непонятными.       Линде не один раз вышел из него и снова ввел член внутрь.       — Он словно стал больше, да? — Хриплым шепотом продолжил парень, целуя его спину, плечи и шею, — всё, до чего смог дотянуться.       — Ох, да… Почему так? — Вилле сжал пальцы на его бедре, не совсем понимая, о чем был готов попросить. Остановиться? — Точно нет.       И продолжать тоже не было терпения, ибо ему казалось, что Линде сейчас разорвет его на куски.       Его и без того толстый и крепкий член, казалось, только увеличивался в размерах.       — Отомстишь немногим позже. — Линде ухмыльнулся, — Я без ума от анального секса. Ты просто не представляешь, насколько он приятен, если понять принцип взаимодействия с партнером. Здесь не получится просто отдаваться ощущениям, ведь ты должен считывать каждую эмоцию и настроение пассива, иначе можешь серьезно навредить его здоровью.       — Спасибо, что сказал мне об этом только сейчас. — Вилле скривил лицо. — Можно перейти к более интересным конкурсам или ты так и будешь долбить меня в задницу?       — Погоди немного. И ты не захочешь останавливаться. Будешь настаивать, чтобы я делал это постоянно. Превратишься в мою личную шлюху и будешь ждать заветного часа с замиранием сердца. — Линде сбавил темп и решил сменить позу.       Не вынимая члена, он переместил Вилле на диван.       Сложив пальцы плотным кольцом, он помог парню справиться с напряжением, не переставая двигаться. Делал он это немного медленнее обычного, вводя своего спутника в расслабленный транс.       — Нравится?       Вилле бессознательно обернулся к нему, находя губы Линде и целуя их с нескрываемой страстью. При этом он еле слышно постанывал, пытаясь совладать с дыханием, которого постепенно перестало хватать.       Вконец выбившись из сил, он выпустил из пальцев свой член, позволив ему безвольно болтаться из стороны в сторону.       Зрелище крайне фантастичное. Линде мог смотреть бы на это целую вечность.       — Ты такой покорный, — Линдстрём сжал пальцы на его груди, пропуская сквозь них горячую кожу спутника, под которой билось взбудораженное сердце.       — И не таким станешь, когда твой коллега умеет настаивать. — Вилле прислушался к своему состоянию. И это, скажем, было нормальным делом. Скорее — он должен привыкнуть к процессу, чтобы извлекать из него куда больше удовольствия, чем может себе представить на данном этапе.       Спустя некоторое время он совершенно расслабился, чувствуя, как гуляет внутри него член, неизменно затрагивающий то самое место, при соприкосновении головки с которым разливалось несравненное тепло по всему телу.       Он даже подумывал о том, как может связать с этим свою жизнь, вот только Линде об этом знать совсем не обязательно, а то начнет строить рожи и говорить, что он был чертовски прав по поводу своего предложения.       Впрочем, все действия Линде были прямо пропорциональны его безразмерному желанию показать Вилле то, от чего точно не стоит отказываться, как считал он сам.       — Я уже хочу, чтобы ты взял ситуацию в свои руки. Рискнешь?       — Нет. Я планирую отлежаться бревном: сделать всё необходимое и больше не возвращаться к этой теме. — Вилле фыркнул. — Уж не подумал ли ты, что я без ума от твоего члена, если ты впихнул его в мой зад, которым распоряжаешься подобно собственной вещи?       — Я всегда так себя веду, — Линде не был преисполнен какими-либо предрассудками по этому поводу. Да и стоило ли ему вообще задаваться вопросом, почему ему так этого хочется? — Если есть желание, то надо исполнять его при любых возможных обстоятельствах.       — Конечно. Да-да. — Вилле закатил глаза и издал протяжный стон. — Какой ты всё-таки ребенок.       — Это почему еще? — Линде невинно похлопал своими добрыми и чистыми глазами.       На этот раз они были именно такими, а не смогом вперемешку с грозовыми тучами.       — Потому что радуешься моей заднице, как новой игрушке. И, наверное, этим ты мне нравишься, потому что никогда не опускался до чрезвычайной пошлости, которая меня люто бесит.       — Осталось понять, что для тебя пошлость. — Линде поправил очки, с видом специалиста в сфере охраны психического здоровья, а не будучи голым и вспотевшим, как черт знает кто.       — Да сними ты их уже. — Вилле бережно взял очки за дужки и отправил их на тумбочку. — Теперь ты по-настоящему хорош. Хотя, ты мне нравишься в абсолютно любом образе. Даже с тупорылой твоей пальмой на бошке.       — Мне кажется, заботливый друг из тебя лучше, чем любовник? — Линде проводил свою вещь расстроенным взглядом.       — Почему мы вообще должны следовать каким-то канонам, если мне одинаково приятно тебя целовать, и даже о чем-нибудь говорить? — Понимаешь, секс для меня не основной аспект. Я могу демонстрировать проявление любви и в других вещах. Какая вообще разница, в чем будет заключаться моё желание проявить к тебе человеческий интерес.       — Тебе виднее, да и ты, в общем-то, неплохо справляешься, — Линде напомнил другу о звонке с работы, который произошел рано утром. — Если мы не закончим прямо сейчас, то не успеем на встречу.       — И, кто же там будет?       — Человек предпочел оставаться неизвестным. — Парень задумался. — Знаешь, когда меня ставят перед фактом, я начинаю подозревать, что такие переговоры с целью сокрытия физического лица одной из сторон могут быть обречены на полный провал. Ибо не скрывают уверенные в себе люди своего настоящего имени. А это значит — сегодня мы будем иметь честь говорить с тем, кого я ненавижу больше всего на свете. И имя этого человека, как он правильно себя позиционировал, действительно не нуждается в представлении.       — Хотя бы намекни, — Вилле задумался.       — Скоро сам всё увидишь. — Парень набросился на Вилле и прижал его собственным весом. — Вот только закончим то, что начали…