Цветы из алюминия

Все, что Иви когда-либо знала в своей жизни, было красным — матушкины яблоки, перенасыщенные зельями; короткие платья а-ля «заколдованная принцесса» и даже МэлКарлосДжей с повсеместно алыми лоскутами чувств-мыслей по кожаным жилеткам. Все вокруг было чуждым, диким, доледниковым континентом с крапинками злого одичания. Иви не принцесса, коей ее видит Злая королева; ее не надо спасать прекрасным принцам из лап дракона, потому что Мэл Иви не кусает — защищает иногда наоборот; Иви ведь может дать фору любому Прекрасному мозгами, движениями, поведением — в ней намного больше королевского, чем в любом захудалом герое. Такую самостоятельно-одинокую принцессу может согреть только кто-то особый, как Джей для Мэл теплый, пылкий, готовый вынимать из башки осколки волшебного зеркальца, выдумщик и лицедей. Жаль, что на Острове все мальчишки бордовые — толку ни из кого приличного не выйдет. // Теперь же, полюбуйся, мать, как твою дочь накрывает медь; вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть. Иви никогда бы подумать не могла, что ей — леди и сильному сердцу — когда-нибудь придется так неметь, слова сказать не сметь, глядя на кого-то. А виной всему Ауродон — голубое море, руки, джинсы; глаза, что ярче двух редчайший сапфиров, смотрящие прямо на нее, на Иви. Девушка не спит третью ночь подряд, игнорируя настойчиво-слащавые смски Дага; утыкается носом в подушку и завидует черно драконьей дочери, что слишком сильно хочет назад к Потерянным. Не отпускает Мэл Бен, буквально по пятам следуя за ней верным щенком. Иви видит, как подруга бесится, изумрудную подсветку глаз оголяя; Иви видит, как Джей смотрит на Мэл, готовый сорваться в любую секунду, потому что для него теперь-уже-блондинка — смысл существования; секрет, скрытый ото всех, кроме внимательной дочери Злой королевы. Держит Мэл Бен. Не отпускает Иви тоже Бен. И синие волосы тускнеют — пламя горит, когда горишь ты, а когда ты буквально гниешь мимолетными улыбками изнутри, то суть свободного индиго теряется. Иви не хочет потерять себя, но от чего-то чувствует, будто висит на хребте, тонкими ниточки обвязанная по рукам и ногам; принц Бенджамин словно играет с девушкой, как с диковинной куклой. Иви же им отболеть никак не может — после поездки на Остров, обратно, на Остров и опять обратно ничегошеньки не меняется; только к Бену прикасаться легче становится, чуть-чуть. А Мэл все-таки исчезает, никому не сказав и не объяснив, растворяется предрассветной дымкой на пассажирском сидении лимузина, так случайно — для нее — украденным Джеем. Тяжелее всего привыкнуть к тому, что Иви остается одна, как смертник или рыбак; словно холодом на улице застигнутая — Карлос занят Джейн, Лонни командой, а Бен… Бен просто-напросто раздавлен. Иви приходит к нему на утро такая же помятая, протертая в местах скопления эмоций, измученная показной улыбкой на губах. Иви приходит в ненавистном красном — ее Король же необычайно отглажен и чист; то, что у него голубые океаны в глазах потухли, окружающие не замечают. — Мне очень жаль. — вырывается у девушки непроизвольно; Бену жалость не нужна, она знает, но почему-то это единственное, на что сил разжать алые губы хватает. Парень не отвечает; безнадежно хмыкает, садясь на край стола; устало ерошит волосы и тяжело так, немного необходимо улыбается. — Я знал, что рано или поздно так случится. Надеялся правда, что позже, но она все решила сама. Наверное, ей там будет лучше. — про Джея Бен молчит, потому что понимает; потому что давно все понял. Девушка хочет неистово сквозь землю провалиться — бордовые ногти в глаза нещадно бросаются, нутро издевательски поддевая. А все, что связано с красным, должно остаться в другой, прогнившей насквозь жизни. Иви полюбила синий — море, руки, капельку Бена — и бросать все вот так резко, как Мэл, она не намерена. Принц Бен берет Иви за руку без каких-либо «останься» или «постой». Он смотрит лишенным волчонком, одним взглядом умоляя не бросать его; с карт и радаров не сходить; с горизонтом не смешиваться в жарком танце. Останься, Иви. Кроме тебя у меня больше нет никого родного. Ты ведь путеводное созвездие мое, смешливое пламя в груди. Не уходи, Иви, не уходи. А она и не уйдет — теперь Бена из нее нельзя исключить ничем.