Мсье Сенкьем и сердце Призрака Оперы

Они все будто сошли со сцены, с мозаик и росписей, и теперь веселились в отсутствие зрителей – сатиры, шуты, райские птицы, дриады, богини и просто таинственные незнакомки и люди из толпы, скрывшие свои лица масками. Рауль де Шаньи пришел в условленное место и ждал, чувствуя, как кружится голова. В этом полчище масок он тщетно пытался разглядеть, узнать Кристину или мсье Сенкьема. Но, кажется, бесконечно долго он был один среди этой безликой массы. В какой-то момент он даже подумал, что это не так уж плохо – быть не собой, а частью единого. Если ты – уже не ты, то не остается ни твоей боли, ни тоски, ни тревог. Остается твоя маска… Словно в ответ на его мысли кто-то осторожно сжал его руку, проходя мимо. Рауль опомнился. Кристина! Будто невзначай оглянувшись через плечо, в толпе уже исчезало черное домино. Рауль двинулся следом. Ему отчаянно хотелось нагнать ее, остановить, выспросить, наконец, все. Но все же он не нарушил правил игры. Они шли через толпу, насколько Рауль понял, прочь из самых оживленных залов. Но прежде им пришлось преодолеть главное фойе, полное людей в масках. Они были вынуждены замедлить шаг и сделались свидетелями короткой и бессловесной, но крайне занятной сцены. В центре внимания толпы была Красная смерть. О, это была великолепная смерть, самая роскошная и чванливая из всех, что видели карнавалы и маскарады. Бархатный плащ, камзол, туфли с золотыми пряжками, чулки и панталоны, пышное жабо и, разумеется, широкополая шляпа с плюмажем – все было глубокого алого цвета, не раздражавшего взор, а приносящего ему наслаждение. Смерть повернула голову, горделиво подняла подбородок, подставляя свое мертвое лицо под свет золотых люстр, и Рауль едва не споткнулся, едва не замер, как вкопанный. Мертвец из Перрос Гиррека! Раулю показалось, что обтянутые желтой кожей челюсти сейчас вновь разомкнуться и явится на свет плотоядное жало, такое же алое, как и весь костюм смерти. Послышался крик. Рауль едва сдержался, чтобы не броситься сейчас же в сторону чудовища, но тут увидел, что кричал какой-то нетрезвый художник, решивший потрогать шикарное одеяние. Не удостоив его взглядом, смерть сжала свои костлявые пальцы на его запястье и отпустила лишь несколько секунд спустя. Художник убежал под веселый одобрительный смех толпы. Смерть шествовала дальше и все почтительно расступались, давая ей дорогу. Но вдруг кто-то остался на пути – не задумался или замешкался, а стоял, и не думая уходить. Красная смерть замерла, видя перед собой мрачную черную фигуру Чумного доктора. Черный плащ в пол из грубой черной кожи, капюшон, шляпа с прямыми полями и маска цвета слоновой кости с красными стекляшками глаз. В просвет между людьми Рауль увидел трость в руках Чумного доктора – совершенно не средневековую, с витиеватым набалдашником из благородного белого металла. Мсье Сенкьем! Ну разумеется! Чумной доктор поклонился Красной смерти, аккуратно коснувшись полей своей шляпы… Рауль поспешил за Кристиной, уже ушедшей далеко вперед и переступившей порог фойе. Его сердце бешено колотилось. Конечно, мсье Сенкьем не станет обезглавливать чудовище при всех, но от того, что он нашел его и находится с ним рядом, становилось легче на душе. Кристина увела Рауля прочь от толпы. Тот продолжал идти молча, надеясь, что уже сегодня он сможет избавить ее от кошмара, увезти прочь. Они укрылись в одной из лож, Кристина велела Раулю оставаться в тени, а сама осторожно выглянула в коридор. Дверь закрыла медленно, беззвучно. – Кажется, он поднимается в ложу слепого… – Кто он? – спросил Рауль. – Вы знаете, с кем имеете дело, Кристина? Кто ваш Ангел музыки? Мертвец из Перроса… Вы хоть представляете, что скрыто под этой омерзительной личиной – что находилось подле вас все эти дни? – Что скрыто под личиной?.. – горько усмехнулась Кристина. – Рауль, прошу не говорите о том, чего не понимаете. Я видела вас в Булонском лесу и хотела попросить… – Я понимаю много больше, чем вам кажется. И я знаю, в какой опасности вы находитесь. Кристина, молю, бежим отсюда. Сейчас же, пока эта кошмарная Красная смерть расхаживает по своим владениям! Моя карета ждет на площади. Здесь, на маскараде находится человек, который уничтожит чудовище навсегда… Кристина вдруг вскинулась и зажала ему рот ладонью. Рауль ощутил невероятной силы боль и ярость. Она не желает слышать о том, чтобы уничтожить чудовище? Не хочет бежать? Она безумна или всецело предана дьяволу?.. Но ужас в глазах Кристины в прорезях черной маски заставил виконта опомниться. Нет, дело в другом. Они стояли, не двигаясь и будто не дыша несколько мгновений и Рауль через шум крови в ушах услышал мерные чинные шаги в коридоре и шорох текущего по мрамору бархата. Рауль нахмурился, в глазах Кристины блеснули слезы мольбы. Рауль не двигался. Он не мог причинить ей боль сейчас, когда она была так близко, когда ее нежная рука лежала на его губах. Шаги отдалились и стихли. Кристина и Рауль стояли, не двигаясь, еще какое-то время. Наконец Кристина опустила руку, отошла на шаг назад. Рауль затаил дыхание. Она собиралась что-то сказать. Что-то важное. Быть может, она согласиться бежать?.. – Прощайте, друг мой. Она выскользнула из ложи быстрее, чем Рауль сообразил, что происходит. Когда и он выбежал в коридор, то не увидел никого. Пусть запоздало, но он решил пойти по следам Красной смерти. Вспомнил, в каком направлении стихли шаги, и бросился вдогонку. Выбежал к лестнице, черно-белым яростным вихрем слетел по лестнице на несколько этажей. Удивительно, но эта лестница привела его, вероятно, на тот же уровень, где веселилась публика, но опять же в безлюдную часть. И он увидел тень на стене. В свете газового рожка кто-то закутанный в плащ только что свернул за угол. Рауль как можно тише поспешил следом, но все равно его шаги казались ему кошмарным грохотом – тот, кого он преследовал, шел совершенно бесшумно. Еще поворот – и низкий полутемный коридор, идущий к гримуборным и прочим внутренним помещениям театра. Этой части театра. Едва ступив на пол этого коридора, Рауль почувствовал, как паркет поскрипывает под ногами. Следующим, что он почувствовал, были холодная каменная стена под спиной и чья-то рука на своем горле. – Виконт, – услышал он рокочущий шепот. Рауль попытался сглотнуть, но понял, что не может – рука не сдавливала горло, но держала его так, что никакое движение не было возможно. Раулю послышался странный стрекочущий звук, похожий и на бульканье закипающей воды, и на клацанье шестеренок, и на тихое кваканье лягушки. На Рауля смотрел красный глаз маски Чумного доктора. – Ммм… – сказать «мсье Сенкьем» у виконта не получилось. Более того – выдохнув, он уже не мог вдохнуть. До чего же этот мсье был силен! – Виконт. Какого дьявола вы творите? Рука разжалась. Рауль вдохнул, едва не вскрикнув. – Что не так, мсье Сенькем? Я думал, что преследую Красную смерть. – И что вы собирались сделать, настигнув его? – Я видел, что вы встретили чудовище в фойе и рассчитывал, что вы будете поблизости. Вдвоем мы бы справились с ним быстрее. – Вы так топали, что распугали всех смертей в округе… – Не понимаю. Я сейчас не слышал ничьих шагов – ни ваших, ни его. Но когда мы с Кристиной были в ложе, я слышал его в коридоре… – Потому что он позволил вам услышать. – Быть может, он еще ушел не далеко? Здесь нет людей. Если настигнем его, то сможем одолеть очень быстро. – Простите, что ввел вас в заблуждение, дорогой виконт, но убивать это существо в мои планы не входит. – Как?! – Оно чрезвычайно редкое и не является разносчиком инфекции. Я должен доставить его для изучения. А это намного сложнее… Виконт кивнул, будто бы принимая новое положение дел. – Как давно и где вы расстались с мадемуазель Дааэ? – спросил мсье Сенкьем. – Она оставила меня в одной из лож второго яруса. И я сразу же пошел за смертью. – Браво, виконт. Ладно, идемте. Покажите мне, где гримуборная мадемуазель Дааэ. В гримуборной Кристины было тихо и темно, ничто не хранило следов недавнего присутствия человека. Рауль кинулся осматривать столик и будуар, примыкающий к комнате, а мсье Сенькема заинтересовало зеркало. Он принялся осторожно простукивать его набалдашником трости по периметру, затем перешел к стене вокруг зеркала. Рауль, как завороженный, засмотрелся на этот процесс – мсье Сенкьем не снял маски и выглядел довольно жутко. В какой-то момент мсье Сенкьем замер. «Он что-то нашел!» – возликовал Рауль. Но мсье Сенкьем выпрямился и, схватив виконта за руку, молча увлек его в будуар. Задернул штору и сделал знак молчать, приложив палец в перчатке к кончику клюва. В гримуборную вошла Кристина. Она села за стол, стала разбирать какие-то заметки и бумаги, затем принялась писать. Мсье Сенькем держал Рауля за запястье своей железной хваткой. Нет, не больно, но Рауль понимал, что тому ничего не стоит переломить его руку. Такая, должно быть, хватка и у Красной смерти. Один раз Рауль дернулся, когда услышал, как Кристина вздыхает: – Бедный Эрик! Дернулся и едва не взвыл от боли в запястье. Но через мгновение забыл про боль. И про смерть. И про Эрика. Послышалось пение ангела. То была «музыка небесных сфер», которую он слышал на кладбище в Перрос Гирреке. И в этот раз в ней уже не было скорби. Торжество любви небесной провозглашалось здесь и сейчас, отныне и навеки. Мир и свет, и всепрощение. Чистота и простота первозданности пробилась через шелуху эпох. Рауль почувствовал, что плачет. Похожее чувство он испытал лишь раз в жизни – когда впервые побывал на рождественской службе в храме. Теперь было ощущение, что весь мир священен – весь мир храм. Рука мсье Сенкьем сделалась обычной, человеческой, мягко соскользнула с запястья виконта. Кристина поднялась из-за стола и стянула маску с лица. Она была бледна, темные круги под глазами и худоба говорили о чем-то страшном, о мрачной жестокой тайне, с которой соприкоснулось это юное создание. Но как бы ни обожгла ее эта тайна, как бы ни осквернила ее, звучащая теперь музыка смывала все – все грехи и всё горе, всю скверну. Отпускала и причащала. Робко вытянув руки вперед, словно больная, молящая о помощи, Кристина шагнула к зеркалу. Каждый ее шаг был увереннее и тверже предыдущего. Она шла, словно видя не зеркало, не свое отражение, а что-то за ним… И вдруг зеркало пропало. Распахнулась черная пустая бедна, повеяло могильным холодом. Рауль ринулся вперед, но в ту же секунду все исчезло – и черная бездна, и Кристина, и музыка. Он стоял перед зеркалом в пустой гримуборной и только запах сырости напоминал о произошедшем. – Кто такой Эрик? – растерянно прошептал Рауль. – Ангел – Эрик?.. – Ангел… – послышалось сзади. Мсье Сенкьем все еще был в будуаре – стоял на коленях на пушистом ковре, опираясь о трость. Голова в гротескной маске поникла, будто в отчаянии, он, кажется, не дышал. Левая рука поднялась, почти коснулась маски. «Сейчас он снимет ее!» – подумал Рауль и эта мысль почему-то напугала его. Но мсье Сенкьем не снял своей маски, опустил руку и встал в полный рост. – Что это было? Объясните, мсье Сенкьем, что произошло… Прошу вас. Иначе я потеряю рассудок. Что это за музыка? – Вы же сами сказали, виконт. Это музыка небес. – Но это же невозможно. Это существо не может быть ангелом. – Нет, разумеется, он не ангел. Но он и не человек. – Мсье Сенкьем, давайте разобьем это зеркало! – Нет. Мы спугнем его и подвергнем жизнь мадемуазель Дааэ опасности. – Но она и так в опасности – и ее жизнь, и ее честь! – О, не беспокойтесь, дорогой виконт. Ее чести точно ничего не угрожает. – Ладно… Но что же мы будем делать дальше? – Мы, – проронил мсье Сенкьем и неясно было осекся он или усмехнулся. – Уже несколько раз Ангел Музыки ускользал от нас. Он знает, что его преследуют. Нам надо выждать хотя бы несколько дней. Рауль задумался, в тайне радуясь, что его лицо все еще скрыто маской. Выждать! А этот мсье Сенькем себе на уме. Он пообещал не причинять Кристине вреда своими действиями, но, похоже, не торопится избавить ее от наваждения. Его дело для него важнее. Что ж, пускай ждет. А Рауль, кажется, знает, как подобраться к этой тайне с другой стороны… Старая приемная мать Кристины знала о ее вере в Ангела музыки. Что если ей что-то известно и о встречах дочери с Ангелом. С Эриком… – Да, вы, пожалуй, правы, мсье…