Сообразим на троих

Время шло. Брат все больше напоминал пристукнутого мешком и очень удивленного пса. За пару дней Лариса сильно начала пахнуть беременностью, даже я учуял. По идее, ее проверяли утром в тот день, когда брат ее выкупил, мы в тот день были ее первыми и последними клиентами. Брат был на девяносто процентов уверен в своем отцовстве, а мне вот было не по себе. Во-первых, она все-таки забрала его у меня! Брат ее теперь никуда не отпустит, если ребенок его, даже если не полюбит, ни за что не даст ей это понять. Он в этих делах иногда слишком ответственный. Для девочки из области это нихуевый такой расклад, между прочим, брат далеко не бедный человек. И меня злит, что это могло быть подстроено, хотя вряд ли. Я не хотел такого, я всегда хотел, чтобы у него была любимая женщина, которую он мог бы назвать своей парой даже, а не первая попавшаяся блядь! Во-вторых, боль в животе практически не прекращалась, любая еда, кроме крови в чистом виде, буквально через полчаса отправлялась в унитаз тем же путем, что и вошла в мой организм. Хуевые признаки, очень хуевые. Обычно я к своему врачу хожу раз в месяц, пытался перезаписаться, но там битком. Бюрократия, блять, сдохни тут, пока ждешь свою запись! Ну ладно, в принципе, осталось меньше недели, дотяну. Пытаясь скрывать от брата одновременно свои проблемы и свои чувства, я почти перестал с ним разговаривать и оставаться наедине. Куда подевались наши долгие разговоры по душам... Это все из-за этой бабы! Если бы он не был таким счастливо-безумным, я бы, может, и сказал, но не хочется портить ему настроение. Брат вообще всегда очень болезненно воспринимает любые плохие известия о моем здоровье, когда я сказал ему про выявленный рак, он чуть не помер сам. Невооруженным глазом стало заметно, как я похудел. Это неудивительно, учитывая симптомы, но очень, очень хуево. Неужели правда скоро сдохну? Мне все обещали лет десять-пятнадцать, а там, может, и появится методика удаления моей неоперабельной опухоли, но вот такими темпами я и пяти лет не протяну. Что будет с братом, а? С мамой? Они же с ума сойдут. Хотя, может быть, тут поможет Лариса. У мамы есть мой отчим, моя младшая сестра. У брата будет жена и ребенок. Когда есть, ради кого жить, гораздо легче справиться, разве нет? — Бро, — шепотом окликнул брат, ухватив меня за локоть. Я собирался уже выходить из дома, чтобы встретиться с заказчиком, и не был готов к разговору, — что с тобой? — А что со мной? — играть дурачка всегда помогает. — Ты вечно несчастный, похудел, — блять, Штирлиц, вы хуевый конспиратор, — она все-таки тебе нужна? Не удержавшись, я выдохнул, улыбнулся. Брат довольно чуткий и тактичный, но вот только тупит иногда, что мне сейчас на руку. — Нет, бро, я рад за тебя, — положив ладонь ему на плечо, я заглянул в желтые глаза, — Ларису я не хочу ни в каком виде. — Тогда в чем дело? — пытливо сжав мой локоть сильнее, брат придвинулся. Нет, пока нет точного диагноза, я ничего не буду ему говорить, он только накрутит себя и... — Тебе нужен он? Я сначала не допер, кто такой "он". Потом дошло. Блять. Сказать, что я, кажется, умираю, или что я страдаю по бывшему? Выбор очевиден. — Да, — отведя взгляд, я отстранился, — я скучаю. — Как мне тебе помочь? — обеими руками ухватив меня за голову, брат придвинулся еще ближе. — Ты только скажи, знаешь же, что я ради тебя на все готов, — сглотнув, он с упертой решимостью повторил: — на все. О боже мой, моя мокрая мечта только что себя мне предложила, да? Охуеть, куда катится мир? — Ну такого мне точно не нужно, — мягко убрав его ладони, я крепко обнял самого любимого на свете оборотня, сразу же расслабившегося, — как-нибудь справлюсь, не впервой. — Ты так сильно его любишь, — горько пробормотал брат. Да, люблю. И поэтому стараюсь даже не думать об этом уебке. Я ему не доверчивая сучка, — убил бы его только за это. — Все будет хорошо, — пообещал я. Может, и не будет, но позитивный настрой — главное в лечении, — тебя я все равно люблю сильнее. Без гейства, разумеется. — Да хоть с гейством, — зарывшись носом мне в плечо, брат вздохнул, — лишь бы ты был рядом и счастлив. — Если будешь так говорить, все мои противоинцестные принципы начнут рушиться, — шутливо пригрозил я. Невесело усмехнувшись, брат махнул рукой и пошел на кухню к недоготовленному обеду, а я вышел из квартиры. Че началось-то, че начало-ось! Интересно, не будет ли перебором трахнуть брата хоть разок, если я все же умираю? Ну так, в качестве исполнения мечты всей жизни. Влепив себе самому пощечину за такие мыслишки, я покрепче сжал в кулаке ключи. Никаких мне тут! Брат неприкосновенен! У-у, дебил, блять, о чем ты только думаешь! За что не люблю этот район — хрен припаркуешься. После встречи в кофейне пришлось переться назад к машине. Мимо здания прокуратуры, ага. Хорошо хоть, не встретил никого. Да и народу полно, рядом его непосредственное место работы, приставать бы не стал. Но все равно мало приятного. Я утром принял обезболивающее, но, видимо, его срок действия на исходе — в животе горит огнем. Как раз в районе желудка. Не хватало мне еще одной опухоли, блять, для полного счастья... Присев на лавочку передохнуть, я запоздало ощутил, что она мокрая, но уже поебать. Больно было даже дышать, так что я старался делать мелкие частые вдохи и не наклоняться вперед. Хотелось, конечно, сжаться в позу эмбриона, но это не лучшее решение. — Извините, — хрипло обратился я к неторопливо шествующей мимо пожилой паре, — у вас не найдется воды? — Чертовы наркоманы, — пробормотал дедок, — еще и к нормальным людям пристают! Вот старые засранцы! Не намного старше меня, а сколько мнят! Что мне теперь, сдохнуть тут, а? Ебаное общество, если человеку плохо, он не обязательно сразу наркоман! Откинув голову, я с трудом сухо сглотнул. Звуки вокруг стремительно становились глухими и далекими, глаза закрывались. Нет-нет, только не спать! Почему, как только плохо, так сразу спать! Сейчас бы в гробик... Ну или хоть на что-нибудь горизонтальное. Ублюдство, ну почему я вампир... Меня похлопали по щекам. С трудом разлепив слезящиеся глаза, я различил желтые глаза и темное пятно волос. — Бро... — жалобно захныкав от боли, я все же потянулся к родному. Тяжело, медленно открыв глаза, я увидел только белое. Белое, белое, все вокруг белое... В панике ухватившись за лицо, я скривился от боли и повернулся на бок, подтягивая колени к груди. Так, ладно, я не ослеп, это кусок марли лежал на глазах. Рядом на тумбочке стакан с кровью и таблетки. "Кеторол", в самый раз. — Тебе помочь? — донесся самый отвратительный на свете голос. — Какого хуя? — просипел я, дрожащей рукой выдавливая себе пару зеленых спасительниц. Кровь оборотня. Самая питательная кровь, самая вкусная. Уебок... — Ты отъехать пытался, что мне, бросить тебя там надо было? Сделав пару мелких глотков, я обессиленно откинулся на подушку. Холодно, все болит, охота спать — пора к врачу. А то так засну на неделю или две, все вокруг с ума посходят. Тупая система засыпать, когда не можешь регенерировать, как будто во сне что-то изменится! Но, по крайней мере, замедлится сердечный ритм и метаболизм, сдохнуть во сне тоже не выйдет. Зашумела вода в ванной. Да уж, мне бы сейчас воду градусов тридцать девять, чтобы согреться как следует. Хотя бы согреться. Приподнявшись на локте, я попытался сесть. Почему-то опухоль в легком никогда так не болела, как болит эта непонятная херня в желудке. Точно еще один кусок рака, вот прям голову даю на отсечение. Только этого мне не хватало... — Я позвонил твоему врачу, — объявил Никита, входя в спальню, — тебя примут сегодня после закрытия. — Не надо мне твоей помощи! — сквозь зубы процедил я, отталкивая его руки. — Ты сам не дойдешь, — спокойно покачал головой он, — слушай, я знаю, как ты меня ненавидишь. Знаю, что есть за что. Я доведу тебя до врача и оставлю в покое, ладно? — Отъебись! — рыкнул я, вставая на дрожащие ноги самостоятельно. — У меня же будут проблемы, если ты сдохнешь в моей хате, не выебывайся! — рявкнул оборотень, подхватывая меня на руки, как ебаную невесту. — С удовольствием устрою тебе проблемы! — прошипел ему в лицо я. Сил вырываться не было, да и наебнуться с полутора метров тоже не хотелось, так что я попритих. Это только пока обезболивающее не подействовало. — Ты похудел конкретно, — заметил, надо же, — я не понимаю, как ты еще не в больнице лежишь, Саша не мог не учуять. — Учуять что? — недовольно фыркнул я. — Запах моей худобы? — Ты воняешь, как недельный трупак, — поставив меня на холодный кафельный пол ванной, Никита прикрыл дверь с той стороны. Мистер Тактичность года, блять! — что вообще с тобой такое? Поморщившись, я стянул трусы и аккуратно забрался в полупустую ванну. — Как ты мог заметить, я еще не был у врача, мудоеб, — процедил я, с удовольствием откидываясь на спину и расслабляясь. Как любезно с его стороны, подключил связи, чтобы ускорить прием. Это не делает его меньшим ублюдком. — Нет нужды беситься, я тебя не трону, — он зашуршал чем-то на кухне. — Ясен хуй, не тронешь, — фыркнул я, — еще б ты тронул! — Вот пока ты не можешь мне въебать, я тебе кое-что расскажу, — опять свои рассказы о вечной любви решил начать, идиот, — во-первых, я тебя люблю. — Прекрати, мне нечем блевать, — закрыв ладонями уши, я даже зажмурился. — Во-вторых, я изменил тебе только раз, — невозмутимо продолжил оборотень, — был жутко пьян и принял его за тебя. — Заткнись, я сказал! — ебаный слух, ну почему я не человек?! — В-третьих, я пришел к тебе тогда просто поговорить, но почти целый год без пары было тяжело, прости, сорвался. — Если я твоя пара, то какого же хуя ты ебал всех подряд? — от злости я пнул бортик ванны, что немедленно отдалось болью в животе. — Это было только один раз, — повторил Никита, — я понимаю твою ненависть, я причинил тебе боль и заслужил боль в ответ. — Хотя бы в этом мы солидарны, — хмыкнул я. Ну нахуй, сейчас погреюсь еще немножко и уйду. До больницы я всегда могу сам добраться или брату позвонить. Нет, брату не могу позвонить. Во-первых, он нас обоих отпиздит за то, что я здесь. Во-вторых, ему надо диагнозы преподносить в отфильтрованном виде. — Но я больше не могу без тебя, — продолжал гнуть свое оборотень за стеной, — я не заслужил снисхождения, но прошу хотя бы о приятельских отношениях. — Ты совсем стыд потерял? — все, нахуй, я сваливаю. Наглый уебок, сначала звал меня своей парой, что автоматом означает любовь на всю жизнь, потом изменил, неважно, сколько раз, а теперь еще и каких-то отношений хочет! — Учитывая, что ты сегодня чуть не сдох на лавочке, думаю, тебе нужна помощь, — как, как он может быть таким спокойным?! Ему вообще самому не стыдно мне, преданному и обманутому, такое говорить? Строит, сука, из себя жертву! — если я могу помочь — обращайся, ладно? — Да, помоги, пожалуйста, — с трудом выбравшись из ванны, я оперся на стиралку, стараясь отдышаться, — мне срочно нужно, чтобы ты убился нахуй об стену. Кое-как обтеревшись полотенцем, я натянул белье и пошлепал обратно в спальню. Я смотрю, тут все изменилось, ремонт, ага. Избавлялся от воспоминаний обо мне, а теперь еще говорит, что хочет какой-то связи? Как можно быть такой мразотой, а? Торопливо одевшись, я взял с комода свои ключи от машины и телефон, рассовал по карманам. По пути к прихожей Никита попался мне на глаза, но не пошевелился — как сидел за столом на кухне, уткнувшись лицом в ладони, так и остался сидеть. Ну и похуй. Даже если я правда его пара, пусть страдает от невозможности быть со мной. Я ему не олень, чтобы без наказания рога мне наставлять. Вызвав такси, я сгорбился, сидя на диванчике в приемной. Осмотр, опрос, УЗИ, диагноз. Как мне это все сказать брату? Я не могу. "От силы год", блять, как я ему это скажу? Рак второй стадии в желудке и первой — в поджелудочной. В легком опухоль подросла, заняла его уже почти все, скоро начнет мешать сердцу. Первые две можно и нужно срочно удалить, это полостная операция, а моя регенерация снизилась пиздец, едва ли не до человеческого уровня. Господи, блять, почему я?