***
«Как вчера все прошло?» Маша пробежалась глазами по знакомому почерку подруги на записке и, обернувшись к ней, одними губами произнесла, чтобы не услышал учитель: — Потом, — и кивнула в сторону доски, мол «урок же». Алитовская сдаваться не спешила — буквально спустя минуту на парту приземлился очередной клочок бумажки с требовательным «Сейчас!». Маша вновь обернулась и ткнула пальцем в историка, а затем решительно уставилась в свой конспект, всем своим видом демонстрируя, что увлечена занятием. Вот только сосредоточиться никак не получалось. Вместо дат и имен рука невольно выводила на полях сердечки. Это было глупо, поистине глупо! Ведет себя так, словно ей тринадцать! Только губы упорно старались расползтись в счастливой улыбке, а усидеть на месте удавалось лишь усилием воли. Интересно, как Стас будет вести себя сегодня? Конечно же, она и не рассчитывала, что он предложит ей встречаться или поцелует на глазах у всей школы, но… Испытывает ли он такое же воодушевление? Улыбнется ли ей при встрече, не как подруге сестры, а как красивой девушке? Заговорит ли первым, захочет ли встретиться вновь? Тысячи вопросов вертелись в её голове, и ни на один она не знала ответа. Вчера был прекрасный вечер: Стас учил её играть на гитаре, обхватив своими красивыми руками, чтобы положить пальцы на её, объяснял, как взять тот или иной аккорд своим сексуальным, чуть рычащим голосом — прежде Маша такого не слышала, по её телу невольно бежали мурашки каждый раз, когда она чувствовала его дыхание на своем ухе или щеке. Они долго разговаривали, всё еще не разрывая неявные, но объятья — уже не играли, но Стас всё еще не спешил отодвинуться и перестать касаться своей грудью её спины… А затем они поцеловались. Так естественно, словно делали это тысячу раз, словно это было абсолютно правильно. Раньше Маша думала, что после первого поцелуя будет волноваться, всё ли правильно сделала, не были её губы слишком сухие или, наоборот, мокрые. Но теперь внутри неё не было сомнений: всё было идеально! Стас даже провел её до комнаты и поцеловал напоследок, уже более коротко и без языка, но такой интимный жест, как прощание перед дверьми её спальни, казался Маше куда более интимным, чем если бы даже они занялись сексом. Однако Алитовский, конечно же, был джентльменом! Он не сделал ничего такого, чего приличные девушки не позволяют на первом свидании. И если прежде Маша сомневалась, то теперь была уверена — все те, кто оказывались в его постели, сами виноваты в небрежном отношении Стаса к ним. Стоило просто показать себя чуть более серьезной и недоступной, и он действительно не поспешил перейти черту. Этот вечер был настолько идеальным, что впервые в жизни Романцевой захотелось не делиться своими чувствами с лучшей подругой. Прежде у них с Яной секретов не было, но Маше казалось, что Алитовская просто не прочувствует момента, не поймет его важности. У неё ведь намного меньше правил, она гораздо смелее и не стала бы переживать из-за нескольких поцелуев. К тому же, может, это было и эгоистично, но Маше хотелось сберечь эти воспоминания только для себя. То, что происходило, было только между нею и Стасом, Яна была лишняя в этом уравнении, хотя они оба, конечно же, безумно любили эту брюнетку. Потому вчера, проскочив в комнату, Маша невольно порадовалась, что подруга уже спала, а с утра позорно, словно нашкодивший котенок, улизнула на занятия, не дожидаясь Янку и её вопросов. Таковые, конечно же, будут, но Романцевой хотелось как можно дольше сохранять это тепло в груди, а не делиться им с окружающими. Следующие две перемены Маше удавалось держаться в компании одноклассников, так что допрос с пристрастием Яна устроить просто не могла. Она, естественно, попыталась вытащить подругу под десятком каких-то глупых предлогов, но Романцева лишь мягко улыбалась и обещала поговорить наедине позже. На алгебре она даже отсела за другую парту, хотя последние пять лет на этом уроке они с Яной сидели вместе, за что получила раздраженный прищуренный взгляд подруги и насмешливую полуулыбку. «Не обижайся, — мысленно взмолилась Маша, чувствуя, что терпение брюнетки на исходе, — я скоро тебе всё расскажу, дай мне еще немного времени насладиться всем этим в одиночестве». — Маш, ты где летаешь? Не здороваешься, хотя едва не снесла на полном ходу. Я могу и обидеться! — Миша перехватил её под локоть и развернул к себе. Романцева машинально глянула по бокам и за его плечо в надежде обнаружить там Стаса. Но реальность оказалась куда более жестокой: из-за спины Гордеева вынырнула Яна с такой самодовольной улыбкой, что блондинка поняла: она попалась. — Да она сегодня весь день не своя. Вчера вернулась прямо перед отбоем, сегодня утром просто сбежала из комнаты, все уроки делала вид, что учится, а на деле мечтательно смотрела в стену… — с потрохами сдала её подруга, а затем участливо поинтересовалась: — Может, влюбилась? Хочешь поговорить? — наигранно-взволнованно спросила она, приблизившись. Выдавал Алитовскую только блеск в глазах, который символизировал: «ответ „нет“ не принимается». Маша нервно хихикнула и попыталась шагнуть назад, но её все еще удерживала рука Миши на предплечье: — Нет, ребят, что вы, все хорошо, вам показалось, — излишне торопливо пробормотала она. Но было поздно. — Мишуль, займи нам столик, пожалуйста. Мы пока выберем еду. Что тебе взять? — Яна схватила подругу за свободную руку и излишне радостно улыбнулась Гордееву. Тот, явно сообразив, что его отсылают ради приватного разговора, буркнул: — Да я и сам могу выбрать, — но, видимо, что-то прочитал в глазах Яны, а потому сдался: — хотя, возьми на свой вкус. — Чудесно! — блеснула зубами Алитовская и потащила Машу к столику с разносами. Романцева обернулась на парня и встретила его недоверчивый взгляд, а потому выбрала меньшее из зол — если допрос будет при Янке, то, по крайней мере, об этом не узнает вся школа. Подруга была того же мнения, а потому буркнула: — У тебя три минуты, пока берем еду. Колись! Маша вздохнула и, поняв, что теперь не отвертится, выложила всё как на духу. Яна стояла с подносом в руках, переводя взгляд с оливье на крабовый салат, словно никак не могла определиться. Может, всех остальных это и могло обмануть, но Маша прекрасно знала, что у подруги аллергия на горох. А морковку она просто терпеть не может. — Почему ты молчишь? Мне казалось, ты сама нас к этому подталкивала. Брюнетка нахмурилась и с решительным видом взяла банальный салат из помидоров и огурцов (с майонезом, который вообще не ела для сохранения фигуры), прежде чем обернулась к Романцевой и замерла, игнорируя очередь за ними. — Да, ты права, просто… — кажется, ей было нелегко подбирать слова. Она замешкалась и явно соображала, как сформулировать то, что хотела сказать, когда решивший обойти их парень задел её плечом. — Охренел? Тебя не учили смотреть по сторонам? Или проблемы с координацией? — Яна резко развернулась, едва не растеряв половину тарелок, и наорала на несчастного, в котором Маша узнала одноклассника Стаса. — Оу, Янусь, ты чего как с цепи сорвалась? Я нечаянно! — парень удивленно округлил глаза и, будь его руки свободны, точно поднял бы их вверх, словно задержанный. — Тамбовский волк тебе Януся! А я — Яна! — рявкнула девушка в ответ. — Запомнил? Три буквы, все разные, к сожалению для твоего интеллекта! — Секса давно не было, — буркнул парень и, насмешливо фыркнув, отошел подальше. — Ты чего? — Маша испуганно взглянула на подругу. Та, конечно, никогда не была образцом сдержанности, но прежде не набрасывалась на людей просто так. — Я… Плохо спала, — Яна тряхнула головой, словно пытаясь отмахнуться от этой ситуации, и опустила поднос на ленту, чтобы пальцами сжать переносицу. Затем она перевела взгляд на подругу, одновременно успокаиваясь и настраиваясь на мирный лад. — Ты не думаешь, что слишком рано позволила ему поцеловать себя? — Рано? — недоверчиво переспросила блондинка. — Я ждала этого момента с шестого класса! — Рано, — подтвердила Яна. А затем, сообразив, что её слова нуждаются в пояснении, начала объяснять: — Вы в первый раз были в такой интимной обстановке, только вдвоем. И ты, вместо того, чтобы заинтересовать его недоступностью, поступила именно так, как поступают все другие. Ты позволила ему поцеловать себя, стать еще одной влюбленной дурочкой, зарубкой на кровати! — Мы не спали! — Я не о том… — Яна осеклась, когда её взгляд скользнул за спину подруги. Стас вошел в столовую в сопровождении Марины, которая жалась к его боку и довольно улыбалась. Алитовская замерла, поняв, что сейчас Маше станет плохо. Но, одновременно, она испытала странное облегчение: тот поцелуй ничего не изменил. Это было чертовский эгоистично, потому она попыталась взять себя в руки и изгнать это ощущение прочь. Романцева всё еще смотрела на неё в ожидании продолжения, не подозревая, что всего через несколько мгновений её сердце может взорваться на кусочки. — Слушай меня, — Яна, наконец, стала собой и схватила подругу за плечи, мешая ей повернуться и посмотреть, что же так привлекло внимание брюнетки. — Мы сейчас закончим выбирать еду, а затем ты пойдешь за наш столик, как всегда спокойная и приветливая. Никаких истерик, никаких драм. Поняла? — Она была не на шутку серьезной. — В чем дело? — Маша испуганно взглянула в лицо подруги, полное решимости. — Стас здесь. С Мариной, — добавила она, прежде чем Романцева успела воспрянуть духом. На миг Маше показалось, что она потеряет сознание. Человек, которого она так любит, с которым вчера целовалась, сейчас был с другой. И ей предстоит сидеть с ними за одним столиком, улыбаться и делать вид, что всё в порядке. — Я не смогу, — наконец, выдавила она из себя. — Сможешь, — рыкнула Яна и тряхнула её за плечи. — Ты не ожидала, что после одного вечера он влюбится как мальчишка и забудет всех и всё. Ты знала, что так может быть. Но если ты сейчас сорвешься, то будешь выглядеть полной дурой. Веди себя естественно. Так ты только заинтересуешь его, — тоном заправского не то психолога, не то гипнотизера начала вещать она. — Но Марина… — проблеяла Маша, но замолчала, когда её перебила подруга. — Марина — кукла, дешевка, с которой мой брат только потому, что не нужно особых усилий, чтобы завоевать её внимание. Не опускайся до её уровня, будь выше. Ты либо перепуганная и влюбленная девчонка, которая мечтает о минуте с ним, либо уверенная и бесценная девушка, которую так просто не добьешься. Идем, — Яна решительно подхватила разнос и двинулась в сторону их столика. Маше не оставалось ничего, кроме как последовать за ней, а в процессе брать под контроль эмоции. Марина хмыкнула, уставившись на поднос Алитовской: — Не многовато для тебя? Поправишься, — с видом, будто правда волнуется, заявила она. Яна грациозно уселась рядом с Мишей и одарила девушку самой ласковой улыбкой, на которую была способна. Близкой к оскалу. — Не все это для меня. И не волнуйся, я сброшу лишние калории. Как и ты, хотя мы делаем это по разному. — О чем это ты? — Марина сверкнула глазами и облокотилась на Стаса, словно не то ища защиты, не то помечая свою собственность. Маша спрятала глаза в собственном салате. — Ну, кто-то сбрасывает лишнее в спортзале, а кто-то… — пустилась в объяснения Яна. — Сама понимаешь. Учитывая, что вчера вечером Стас был занят, тебе, видимо, пришлось отрабатывать калории где-то еще, — с пониманием уточнила она. Марина несколько секунд сверлила взглядом Алитовскую, прежде чем обернулась и взъерошила волосы Стасу: — Твоя сестра сегодня в ударе. Но это ничего… Все знают, Корнеев не постоянен. Миша едва сдержал стон, когда под столом Яна впилась в его колено ногтями. Он лишь тихо охнул и тут же улыбнулся, словно это была лишь реакция на слова Марины. Яна замерла. Кажется, целая вечность прошла, прежде чем она смогла возобладать над собой, но на деле это заняло несколько секунд. Наконец, она спокойно поднялась со своего места и, сдерживая порыв опрокинуть стол, улыбнулась: — Стас, я больше не буду сидеть с этой особой за одним столом. Не ходи за мной, я сама позже зайду к тебе и, надеюсь, никого лишнего, — она особо подчеркнула последнее слово, — не будет рядом. Миш, — голос потеплел сразу на десяток градусов, когда она обернулась к Гордееву, — я не буду есть, так что у тебя отличный выбор. Прошу меня извинить, — вновь с холодом произнесла она и вышла из-за стола, прежде чем поддалась соблазну испачкать волосы Остаповой всё в том же запрещенном майонезе.***
Стас не явился ни через час, ни через два. Яна была искренне уверена, что брат осознает, что во всей сложившейся ситуации нет её вины, и пойдет на мировую, но он так и не пришел. Вместо него на пороге комнаты появилась Маша, весьма раздраженная, что само по себе было нонсенсом. — Ну, спасибо, подруга! Сама мне говорила держать себя в руках и быть спокойной, а сама нахамила и сбежала, а меня оставила наедине со всей этой компанией! Яна раздраженно швырнула в неё журналом и закинула руки под голову. — Я не могла иначе. Марина меня всегда бесила, а теперь бесит еще сильнее. И ты могла бы быть благодарной, что я отвлекла внимание от твоего кислого лица, — перешла она в нападение. Маша благополучно отмахнулась от гламурно-целлюлозного снаряда и села на свою кровать. — За это спасибо. После твоего ухода никто на меня внимания не обращал, все только и обсуждали, что твое неконтролируемое поведение. — Какое? — Яна напряглась и села на кровати, вглядываясь в лицо подруги. Та послушно повторила свои слова. — Неконтролируемое?! — взвизгнула брюнетка. — И Стас это поддержал?! Романцева вскинула руки, словно сдаваясь: — Это не мои слова. Больше Яна слушать не стала. Она вскочила и бросилась к выходу. Маша лишь пожала плечами и подобрала журнал.***
— Значит, я неадекватная?! Яна ворвалась в комнату к брату, напрочь игнорируя элементарные правила вежливости, типа стук в дверь. Стас с Мишей одновременно с удивлением отложили джостики и приготовились к женской истерике. Но одному из них всё же пришлось отвечать: — Ты не в первый раз затеваешь конфликт с Мариной. Она моя девушка, пора бы это принять, — Стас постарался выглядеть максимально серьезным, хотя вид его разгневанной сестры скорее вызывал у него смех. — Миш, выйди! — прикрикнула Яна, явно привыкшая, что с её словами считаются. Но в этот раз она ошиблась. — Это и моя комната, если ты забыла. Так что, если надо, выйди ты или говори здесь, — Гордеев раздраженно сложил руки на груди и всем своим видом демонстрировал, что никуда исчезать не собирается. Яна на миг замерла, не привыкшая к такой реакции, а затем решилась. В конце концов, Миша их друга и сосед Стаса, значит, всё знает. — Какого черта ты поцеловал Машу, если не планировал ничего серьезного? А затем оба парня заговорили одновременно. -Ты поцеловал Машку? — ахнул Миша. — Кто кого поцеловал? — переспросил Стас. Все замерли. И переводили взгляды друг на друга в ожидании, кто же первый заговорит. Первым не выдержал Гордеев. — Ты поцеловал её и пришел сегодня с Мариной, хотя знал о том, что она чувствует к тебе?! — Я не… — начал Стас, но умолк, словно понял, что сейчас либо соврет, либо скажет бред. На этот вполне очевидный ответ отреагировала Яна, взмахнув руками: — Ты знал, и всё равно допустил эту ситуацию?! Миша резко поднялся со своей кровати и засунул руки в карман «кенгурушки»: — Я, правда, лучше пойду. Здесь будет жарко и без меня. Яна со Стасом непонимающе уставились ему вслед. Это не первая ссора, при которой присутствовал Гордеев, но он впервые сам решил уйти. Младшая Алитовская первая закрыла на это глаза. — Ты целовался с Машей. Ты знал о её чувствах! И всё равно поступил именно так! Стас вскочил с постели и, не выдержав, тоже перешел на крик, хотя в разговорах и даже ссорах с сестрой всегда пытался этого избежать: — Ты сама привела её ко мне! Ты тоже знала о её чувствах! К тому же, она сама меня поцеловала! И не надо строить из себя наивную дурочку, ты знала, чем это закончится! Хочешь слышать и так известную тебе правду? Маша милая и чудесная, но она не отвечает тем запросам, которые меня интересуют! Яна, прежде готовая биться до последнего, застыла, не веря словам брата. Он впервые прямо признался, что в девушках его интересует совсем не душа. Одно дело, когда он трахает всех подряд, мотивируя это здоровым организмом и отсутствием «той самой». Другое — когда он прямо говорит, что секс для него на первом месте. — Значит, так? Значит, плевать на саму девушку, лишь бы она ноги раздвигала?! — Стас протянул к Яне руку, но она отдернулась, словно от прокаженного.- Не думала, что услышу это от тебя. Я думала, проблема в том, что все они слишком легко отдаются. Оказывается, проблема в том, что ты просто не хочешь тратить силы, чтобы завоевать достойную. Брат вновь попытался притянуть её к себе, но Яна отскочила. Её разочарование приближалось к тому краю, от которого нет возврата. И Стас это понял. Он резко дернулся вперед, впечатав сестру в стену и зажав её руки, сжатые в кулаки, в тиски, после чего прижался лоб к лбу. — Я не хочу девушку, которая будет в меня безумно влюблена или которая будет хотеть лишь секса. Такие заслуживают только потребительского отношения. Мне нужна та, за которую я буду бороться. — Яна замерла, чувствуя, как тепло от губ её брата накрывает её собственные губы. Это было так естественно, так просто и понятно, что она и не думала отстраниться. — Я уважаю твою любовь к твоей подруге, но она дала поцеловать себя при первой возможности. Она, — Стас наклонился к её уху и прошептал, — обычная. Яна замерла, боясь пошевелиться. На глазах были слезы, и одна из них не сдержалась на месте. Девушка шмыгнула носом, что не укрылось от её брата. — Прости, я не хотел, чтобы ты чувствовала вину или жалость по поводу Маши. Просто она не та. Иди ко мне, — Стас потянул Яну за собой и лег на кровать. Сестра устроилась сверху, между его ног и в объятьях его рук, чувствуя, что лучше места ей не найти во всем мире. А со всеми остальными проблемами они разберутся завтра.