Большая Медведица

      Северная ночь, ледяная и прозрачная, окутала призрачный город таинственным свечением, какое, бывает, сходит на полярные земли, где тусклый диск дрожащего солнца, чуть коснувшись линии горизонта, утопающей в белой дымке, поднимается вновь и низко катится над самой землёй, будто пилот истребителя, выполняющий опасные виражи. Замерли исполинские каменные скульптуры спортсменов в «Олимпии». Их напряжённые тела, мышцы и жилы, мастерски исполненные творцом, были остановлены во времени и пространстве, дабы наш взгляд насладился красотой и величием человеческого тела, своим совершенством в минуту физического труда приближенном к греческим богам, которые, - не исключено – наблюдают за нами с вершины истинного Олимпа.       Небо ясное, лишь слегка подёрнуто фиолетовой дымкой, сквозь которую проглядывают яркими камушками маленькие звёздочки; если присмотреться, можно заметить, как они собираются в стайки и образуют знакомые нам фигуры – образцы фантазий, не знающей пределов. Вот одна сверкающая бусина сидит у самой вершины Белой горы, а та почти сливается с небом: её острые зубья, до этого грозящие своей неприступностью, теперь кажутся невесомыми и мягкими. Изрезанные ветрами склоны тонули в сползшем голубоватом тумане, расплывались к низу, из-за чего мерещилось, будто вся эта громадина взмыла вверх и парит над лесом, который то тут, то там выныривал из дымки горбатыми спинами горушек.       Найдись у наших героев силы подняться на крышу спортивного комплекса, они имели бы счастье наблюдать ещё одно удивительное явление, доступное, правда, только очень зоркому глазу. Слева от возвышающегося пика и исчезающей за ним горной гряды пониже, которая на самом деле являлась величественным горным хребтом, заканчивающимся через несколько сотен километров горой куда более опасной, древней и высокой, - так вот слева наблюдатели обнаружили бы поднимающиеся от земли белые пары. Клубы эти вовсе не выбрасывали трубы завода, сотворённого человеком, – это испарения кипящей воды, что вырывалась из самых недр непрекращающимся потоком и стекала в крохотное озерцо, имеющее причудливый цвет – молочно-голубой. Эти чудеса творились в священных землях Яхастана, куда держала путь неожиданно пополнившаяся компания, состоящая теперь из четырёх человек и одного автоматона.       Жаль, но красоты природы пока оставались не воспеты: мужчины предпочли им крепкий сон в одном из залов второго яруса стадиона, где они расположились в широких креслах. Хоть и на голодный желудок, заснули герои быстро и видели уже десятый сон; спал и профессор, которого морфий настиг прямо за записями в свой драгоценный блокнот. Бодрствовала только Сара и, конечно, автоматон, не знающий физической усталости.       С чувством мечтательной тоски, обычно настигающей путешественников в минуты раздумий над собственной судьбой, юная Такмун наблюдала в окно пустой стадион. В её фантазиях он мог бы стать Колизеем, но белые шапки сугробов на развалинах портили всё впечатление.       Мисс Штайнер и профессор Понс благополучно добрались тогда до Находска, где им удалось задёшево поселиться на одну ночь в местной гостинице, угоститься хозяйкиной стряпнёй, а на утро, полные бодрости и сил, отправиться в путь. Им потребовалось немало терпения и настойчивости, чтобы достигнуть окраин Баранура, поэтому их приключение нисколько не уступало приключению узников метро. Профессор хоть и держался бодро, но несколько раз просил Сару идти медленнее и делать привалы. Девушка беспокоилась за него не меньше, чем за деда, но тот только смеялся, видя её попытки как-то помочь ему и притворялся, что присел отдохнуть вовсе не потому, что устал, а потому, что увидел какое-то редкое растение или птицу.       Merula alba явилась к ним, когда девушка и профессор, замученные долгой ходьбой, уже думали о ночлеге, но боялись подходить близко к городу, зная, что там могут быть радиоактивные зоны. Однако заметив сову, Понс не раздумывая, пошёл за ней и никакие увещевания мисс Штайнер не смогли его остановить.       «Это знак, Сара, добрый знак! Доверьтесь ему и не бойтесь, теперь мы в надёжных руках!», уверял её профессор, и вскоре птица вывела их к спортивному комплексу, где, как уже известно, чудом были обнаружены попавшие в западню искатели Кейт Уолкер.       - Мисс? – Негромко окликает её автоматон, и девушка поворачивает к нему задумчивое лицо. – Простите за бестактность, но вам бы тоже не помешал сон, иначе вы рискуете потерять концентрацию и бодрость, которые завтра вам будут необходимы для продолжения путешествия.       - Мне не спится, - отвечает Сара.       - Вам некомфортно?       - Нет, всё хорошо, я просто думаю о дедушке и Кейт.       - Вы имеете в виду одного из моих создателей господина Штайнера и некую Кейт Уолкер, которую разыскивают эти джентльмены, я правильно понял?       Внучка часовщика кивает, и тогда автоматон берет стул и садится рядом с ней. Девушка пугается этого жеста, он кажется ей нестерпимо человеческим, противоестественным для автоматона, хотя ей пока не доводилось видеть ни одного, кроме «швейцара», безмолвно распахивающего дверь в лавку. Интересно, испытывала ли Кейт подобную тревогу, впервые повстречав модель XZ2000, или только восторг?       Сара вжимается в дальний угол кресла.       - Пожалуйста, не бойтесь, мисс, я не причиню вам вреда, – говорит Одиннадцатый и опускает голову, - Если моя компания вам неприятна, я могу уйти.       - Нет-нет, - оживляется девушка, - останься. Я ещё не знакомилась с автоматонами, сделанными дедушкой и Гансом. Я была совсем маленькой, когда случилась эта авария на атомной станции.       - Да, я помню мисс… - произносит автоматон с какой-то особенно тёплой интонацией, какая только возможна для его механического голоса. – Вам нравилось смотреть на нас, хотя сначала вы тоже испугались, как и сейчас.       - Ты помнишь то время?       - Конечно, мисс. Мой блок памяти почти не пострадал, в отличие от всего остального. Мне жаль, что нам так и не удалось спасти мистера и миссис Штайнер – они оказались в эпицентре взрыва. Примите мои соболезнования.       Сара благодарственно склоняет голову. Она почти не помнила родителей, лишь запах маминых волос и рук.       - Зачем вы здесь, мисс? – Спрашивает Одиннадцатый, выждав почтительную паузу.       - Мой дедушка болен, ему нужно особое лекарство, ингредиенты которого можно найти только у юколов, а они в священных землях, поэтому мы с профессором идём сейчас туда.       - Тогда мой долг помочь вам и своему создателю, если тот нуждается в помощи, - гордо произносит автоматон, а затем добавляет с осторожной надеждой: - Не знаете ли вы, мисс, где сейчас мой второй создатель – Ганс Форальберг?       - О, он… - девушке тяжело огорчать Одиннадцатого, - Кейт сказала мне, что он скончался. Но, ты знаешь, он исполнил свою мечту! Кейт помогла ему добраться до Сибирии, вместе они проделали такой путь… думаю, он ушёл из жизни самым счастливым человеком на свете!       Лёгкий порыв ветра нарушил мистическое мерцание снега на стадионе, сорвав верхний слой белой шапки и протащив забавным вихрем вдоль трибун, закрутив под конец в замысловатую спираль.       - Кто эта женщина? – Неожиданно резко спрашивает автоматон; Сара от этого вздрагивает.       - Кейт?       - Да.       - Разве, они тебе не сказали? - Смотрит девушка в сторону спящих мужчин. – Они знают её гораздо дольше меня.       - Мистер Кантен ограничился всего несколькими обобщающими фразами, не дающими ни обширной биографической справки, ни подробного описания личности.       - Ну, Кейт… она… особенная! – Подобрала Сара подходящее определение мисс Уолкер.       - Именно это, - единственное, можно сказать, - что я уловил из упоминаний о ней. Хотелось бы узнать, в чём конкретно заключается эта «особенность».       Девушка расплылась в улыбке, очень похожей на ту, что появлялась на губах бывшей юристки, слушающей речи машиниста о важности его работы или о людях, с которыми он вынужден был вести короткие беседы.       - Мне сложно назвать что-то конкретное. Тебе надо просто познакомиться с ней, и ты поймёшь. Вы подружитесь, я уверена, у неё был друг – машинист спроектированного Гансом поезда – автоматон, той же модели, что и ты.       - И что он сделал, чтобы стать её другом?       Этот вопрос удивил мисс Штайнер, даже несколько смутил; непросто объяснить автоматону, что настоящая дружба берется из ниоткуда, просто так, и её вовсе не надо заслуживать – понять это тяжело бывает и людям.       - Думаю, ничего, - только и сказала Сара.       - Ничего? – Переспросил автоматон, и мисс Штайнер кивает.       Одиннадцатый явно не рассчитывал на такой односложный ответ и был ввергнут в некое подобие замешательства. Если бы его лицо могло отражать эмоции, то внучка часовщика наверняка сконфузилась бы ещё больше при виде тяжелого взгляда исподлобья.       - Понимаешь, часто для дружбы достаточно, чтобы двоим было комфортно друг с другом и всё. Для этого не надо что-то делать, только быть собой.       - Понятно, - ответил автоматон, хотя его интонация утверждала обратное. Они просидели в молчании какое-то время. Луна достигла верхних окон под потолком и залила комнату холодным мистическим потоком света, струящимся плавно и размыто из-за общей светлоты ночи. Изменились тени: теперь они поползли по полу и стенам неясными пятнами, обняли истлевшую мебель, легли на мирно почивающих людей.       Сара спала, откинувшись на спинку кресла и подобрав под себя ноги. Заметив это,       Одиннадцатый медленно поднялся, поставил на место стул и вышел из комнаты, тихо затворив за собой дверь. Его шаги, тяжёлые и размеренные, ещё долго слышались в коридоре, постепенно затихая вдали.       Утром Кантен просыпается от того, что его трясут за грудки и что-то кричат. Мужчина, будучи одним из лучших детективов всей Америки, тем не менее, никак не может уловить суть выкрикиваемых речей; ему они кажутся какими-то бессвязными и отрывистыми, будто человек, произносивший их, задыхался от быстрого бега. В общем-то, так и было: компаньон Ника, рьяно вырывающий своего напарника из забытья, никак не мог отдышаться.       - Ник-Ник, вставайте! Проснитесь же, проснитесь! Кантен!       - А? Что такое? Что случилось? – Приподнимается детектив, убирая руки мужчины со своей куртки, прекратив, таким образом, жуткую тряску.       - Вертолёт, Ник, я видел вертолёт!       Сон как рукой сняло, - Кантен тут же подскакивает на месте, мгновенно приняв бодрый вид.       - Как? Где?!       - Только что пролетел туда, - мужчина махнул рукой в направлении, которое ни о чём не сказало детективу, - от Баранура. Похоже, как раз в сторону границы! Это они, сомнений нет!       - Погодите, вы уверены? Это был точно военный вертолёт?       - Я может и сумасшедший, каким вы меня всегда считали, но я не идиот! Я могу отличить военный вертолёт от гражданского!       От этих криков, естественно, проснулись и Сара с профессором; они пока, как и детектив недавно, плохо понимали, что происходит, но всячески старались прогнать быстрее сон и вникнуть в суть проблемы.       - Хорошо-хорошо, успокойтесь.       - Успокойтесь? Успокойтесь?! Чёрт, Кантен, они сейчас схватят её! А вдруг уже схватили? Что делать?!       - Придите в себя! – Пытался урезонить мужчину детектив, но тот с каждым мгновением накручивал себя ещё сильнее, впадая в настоящую неконтролируемую истерику.       - Нам нужно оружие!       - Какое оружие, в конец ополоумели? Если бы у нас и было что-то подобное, я бы вам и рогатку не доверил, не говоря уже о ружье.       - Нам надо как-то обороняться. Если они меня схватят…       - Да вы удерете раньше, чем они успеют возвести курок, - издевательски усмехнулся Ник, чем заставил своего компаньона раскраснеться от возмущения и чуть не пустить в ход кулаки.       - Друзья мои! – Прерывает их профессор, понимая, что вот-вот случится непоправимое. – Не забывайте, что время наше ограничено.       - Профессор прав, - соглашается детектив, нахлобучивая на голову шапку, - надо идти.       Последуем за вертолётом. Вы ведь видели, в какую точно сторону он полетел? Отлично! Завтракать придётся опять по дороге. Сара, у вас остались припасы?       - Да, немного есть, мы разделим их поровну, - отвечает девушка со свойственной ей сердечностью.       - За нас не беспокойтесь, как-нибудь протянем. Итак, все в сборе? – Кантен оглядывает зал, - А где Одиннадцатый? Никто его не видел?       Мисс Штайнер решила умолчать о ночном разговоре с автоматоном, решив, что тот не имеет значения и никак не поспособствует обнаружению XZ2000, а потому отрицательно качает головой вместе со всеми.       - Куда он мог пойти? – Спрашивает больше сам себя Ник.       - Ушёл и, слава богу, – взмахивает руками компаньон детектива, - от него толку всё равно не больше, чем от металлолома.       - Он знал дорогу до священных земель, - напоминает Кантен.       - Теперь с нами Сара, она тоже знает куда идти, верно? – Выжидающе смотрит мужчина на слегка испуганную девушку.       - Только отчасти… слышала от деда, - лепечет мисс Штайнер.       - Хе-хе, вы не у того спрашиваете, - вступился за неё Понс, - Хочу заметить, что я, будучи крайне увлечён обычаями племени юколов, изучил путь их миграции достаточно подробно. И этого, несомненно, достаточно, чтобы провести вас в нужное место!       - Хорошо, профессор, доверимся вам. Вперёд!       Собравшись, вся команда, примирившись с потерей одного своего члена, выдвинулась в путь. Однако, как только они покинули стадион и отдалились от него, обходя отдельно стоящие постройки, их окликнул знакомый механический голос, принадлежавший Одиннадцатому, несущемуся к ним на всех порах.       Автоматон быстро настиг союзников, восстановив собственным появлением число путешественников в группе. Своё же таинственное исчезновение он объяснил желанием скоротать время за прогулкой, пока все спали, но так задумался, что не заметил, как ушёл слишком далеко. Кантен отчитал его за невнимательность:       - Ты мог уйти в зараженные радиацией зоны, - говорит ему детектив.       Одиннадцатый на это отвечает, что ни за что не посмел бы приблизиться к группе, если бы не был уверен, что не радиоактивен. К тому же, он совершенно точно не входил в город, а, наоборот, гулял на окраине леса, а там уж опасности нет.       Ник в двух словах рассказывает Одиннадцатому, что произошло утром и почему они так внезапно покидают «Олимпию». Автоматон воодушевлённо заявляет, что поспособствует общему делу и окажет любую помощь (если она не сильно нарушит его функциональность).       Несмотря на быстрый шаг, в пути велись короткие беседы, в основном касающиеся, конечно, сложившейся рискованной ситуации.       - Что вы за детектив такой, без оружия, - сетовал второй джентльмен, взволновано рассматривающий пустое небо.       - Детектив, прошу заметить, а не полицейский, - поднял указательный палец вверх Кантен, - у меня его и не должно быть.       По правде говоря, у Ника когда-то был «травмат», но, к стыду, он потерял его, когда улепётывал стремглав от медведя, в которого он выпустил всю обойму.       - Неужели за всю карьеру вы не ввязывались в опасные передряги?       - Да, как-то не доводилось, - чешет затылок мужчина. – Я вот ещё что думаю: странно как-то, что вертолёт летел в ту сторону… Я скорее ожидал увидеть его возвращающимся в Вальсембор. Не вяжется что-то, ничего не пойму… А вы что думаете?       - Не знаю, - бурчит себе под нос его собеседник.       Хоть между мужчинами опять восстановились доверительно-терпеливые отношения, второй джентльмен ещё был обижен на Ника за то, что тот фактически обозвал его трусом. Он ведь не трус! Разве человек, испытавший на своей шкуре множество злых шуток Небес, не заслуживает звания, если не героя, то хотя бы отважного смельчака?       К обеду путники окончательно покинули Баранур: исчезли любые постройки, дряхлые домики и заводские кирпичные сараи, похожие на склады – дальше только лес. Оказавшись на его окраине, следопыты остановились, прикидывая менее трудный и опасный маршрут; они потратили на это полчаса и не прогадали – нашли лесную дорогу, погребенную под снегом. Лапы громадных елей нависли теперь над героями и закрывали небо, не давая возможности наблюдать потенциальное появление вертолёта.       - Друзья мои, посмотрите-ка, - собирает всех профессор у одной такой разлапистой красавицы, - видите эти «следы», - он указывает на ободранную ветку, лишившуюся части своих иголок, - это не что иное, как последствия безграничного аппетита Struthio nivis, излюбленным лакомством которых в это время года становятся ельник с шишками – очень питательно.       - Ах, здесь шёл караван! - Радостно подскочила Сара.       - Совершенно верно, милая моя деточка, – хвалит он мисс Штайнер.       - Значит, мы на верном пути, - ободряется Кантен, - не будем задерживаться.       Детектив и второй джентльмен ринулись вперед с новыми силами, увлекая за собой и автоматона; профессор же, поглощённый изучением повадок снежных страусов, отстал, а вместе с ним и Сара, которая всю дорогу боролась с катастрофическим чувством вины по отношению к Кейт.       - Профессор, - обращается к нему юная Такмун, пользуясь возможностью поговорить с Понсом наедине, - отвлекитесь на секунду от ваших записей и подумайте, что мы делаем. Мы помогаем людям, преследующим Кейт! Они хотят увезти её, арестовать, а мы теперь их сообщники! Кейт так старалась уйти от них, она полагалась на меня, а я её предаю!       - Деточка, никто никого не предаёт, - с улыбкой отвечает профессор, - сами посудите: сейчас, как никогда, мисс Уолкер нуждается в помощи, и помощь эта, так сказать, может быть разносторонней. Если за ней, правда, охотятся военные, ваше молчание и бездействие только навредят ей. Вы должны согласиться, что эти господа, хоть и имеют корыстные мотивы, - по крайней мере, один из них – Кантен, – их вмешательство способно уберечь Кейт Уолкер от врагов пострашнее детектива. Не мучайте себя пагубными мыслями и помните о собственной цели – найти лекарство для вашего деда, а мисс Уолкер сможет за себя постоять.       - Надеюсь, вы правы, профессор, - вздыхает девушка.       Постепенно лес становился темнее, а дорога – уже; путники начали беспокоиться о встрече с хищным зверьём и начали обсуждать правила поведения в такой ситуации, но вот впереди наметился просвет, и изумрудные ели сменились стройной чередой красно-рыжих стволов сосен. Вскоре и те поредели; кроны уже не переплетались наверху в единый вечно-зеленый купол, а раскачивались в свободном движении, плавно и грациозно.       Осторожно двигаясь по оледенелой снежной корке, стараясь не проваливаться в сугробы, путешественники выбрались на более твёрдую почву.       Лес, наконец, остался позади; здесь местность скалистая: на огромных валунах, разбросанных по невысоким холмам, из-под снега торчат лишайники – подножный корм для травоядных.       Дорога расширяется и уходит в поворот. После ещё трёх часов пути по открытому пространству, где гуляет морозный ветер, зоркая Сара замечает вдали стальные опоры пограничного моста. Её догадки подтверждает автоматон, который также отличался хорошим зрением.       Все опасливо осматриваются – не видно ли где вертолёта, но воздушное судно будто испарилось. Может, они проглядели его, когда шли в лесу? Детектив отвергает эту теорию, заявляя, что они непременно должны были услышать шум его лопастей.       - Не расслабляйтесь, - говорит Ник, - он должен быть где-то поблизости. Глядите в оба.       Шум быстрой воды в реке влечёт их к самому берегу, но никто не торопится, зная, что лишний раз показываться на виду не стоит; вместо этого путешественники держаться редких деревьев и камней, прячась от возможной слежки.       Благо, их опасения не оправдались – вокруг было тихо и мирно.       - Что теперь? – Спрашивает Кантена второй джентльмен.       - Спросим служащего на пограничном посту, не пролетал ли вертолёт – это самое логичное, - отвечает детектив.       Выбитая дверь рушит их планы; все смотрят на неё с крайне озадаченным видом, одновременно чувствуя, что это место стало невольным свидетелем какой-то жуткой драмы. Кантен оглядывается и находит доску, которая в этот раз будет служить импровизированным оружием: он уже привык использовать всякий хлам для обороны. Медленно он первый заходит внутрь, за ним следует автоматон, потом Сара и профессор, а вот компаньон детектива ещё долго оставался за порогом, но любопытство пересилило страх, и мужчина оказывается в полумраке помещения. Он обходит стол, опрокинутые стулья, заходит в соседнюю комнату.       - Эй, вы где? – Шепчет он, неожиданно потеряв своих спутников.       Он находит их у пульта управления мостом рядом с большим окном. Свет, проникавший в эту часть домика постового, рисовал чёрные силуэты выстроившихся людей и автоматона, склонивших головы и не издававших ни звука.       - Что там? – толкает он в бок Ника и застывает на месте рядом с ним, глядя на безвольное металлическое тело на полу.       Они видели не мало сломанных автоматонов в Барануре, Сара и Понс тоже встретили на своём пути парочку, но никто до этого момента ни разу не испытал чувство настоящей скорби по отношению к ним. Может быть, во всём виновата одежда? А может понимание того, что его лишили жизни насильно.       Мисс Штайнер делает шаг вперёд и опускается на колени рядом с головой несчастного. Все почтительно отступают на полшага назад, как бы возлагая ответственность за почившего на хрупкие плечи юной Такмун.       Нежными белыми ручками, будто те и не знали грязной работы, девушка поднимает лежащий рядом предмет – сердце, кажущиеся маленьким, но на самом деле такое большое, что не вместилось бы ни в одного человека. Она рассматривает его со всех сторон и находит маленькое колечко – дужку, аккуратно и незаметно припаянную для крепления цепочки. Мисс Штайнер обращает к остальным милое лицо с глазами, полными слёз, и произносит единственно возможное слово: «Оскар».