Большая Медведица

      Старый рабочий комбинезон небрежно брошен на стул.       Кусок разбитого зеркала, оставшийся в раме каким-то чудом, отражал женщину, облаченную в привычную одежду – подпоясанную дублёнку с меховым воротником, теплые штаны, сапоги и, разумеется, плотные гольфы, охватывающие стройные ноги мисс Уолкер, за которые её некогда полюбил Ден. Завязав аккуратный тугой узел, Кейт убедилась, не слишком ли давит тесьма на бедро, и выпрямилась, оглядывая своё неуютное жилище. Она так и не смогла привыкнуть к полупустой комнате с обшарпанными стенами в большом пустом доме; юрта на спине снежного страуса была ей родней, может быть, из-за тлеющих углей в железной плошке на цепи или во всём виновны маленькие мелочи, расставленные тут и там – повсюду, как в багажном отсеке вагона. Что-то дрогнуло в лице американки, когда мысли посетил образ стремительно ржавеющего поезда, брошенного ради высшей цели. Всё ради одной цели – мечты, далёкой и почти несбыточной, но, безусловно, прекрасной.       Женщина забирает радиационные очки с подоконника, протирает стёкла от пыли и, прежде чем дополнить ими свой образ, ещё долго смотрит в круглые синеватые окуляры. Отчего-то заглядывать в них тревожно, и дело далеко не в зловещем зеленоватом тумане.       Большие часы на главном здании показывали без четверти два часа дня: вот-вот настанет «время смены», а вместе с ним возможность для Кейт Уолкер без труда отыскать друга. В волнении покидает она центр механической отладки, опасаясь из-за своего недуга не поспеть к нужному времени; у выхода, как обычно, её встречает социалистический плакат, давно потерявший яркость красок. Блёклый фон двухмерного графического пространства пронизывали лучи нарисованного света: они вырывались из здания завода на дальнем плане, из которого стройными рядами, все на одно лицо и в одинаковой одежде, шли люди – рабочие с красными флагами пролетариата. Они напоминали женщине членов Нового Общества, также стремительно шагающих к светлому будущему. Человек в центре широким размашистым жестом указывал верный путь, поддерживая громкий лозунг: «Советы и электрификация – есть основа нового мира»*.       Шквальный ветер утих, но сильный снегопад не прекращался. Большие хлопья тяжело ложились на уставшую землю; кое-где виднелись бурые проталины, свидетельствующие о начале весны, чёрной и тоскливой в северных широтах.       Следя за временем, мисс Уолкер достигает липовой аллеи и оказывается у дверей главного здание в аккурат к бою часов. Вслед за ним незамедлительно появляются первые автоматоны, спешащие скорее занять новые рабочие места; все они неизбежно проходят мимо главного здания, следовательно, и мимо Кейт, останавливающую их одного за другим.       «Двадцать Первый», - неустанно повторяла женщина, - «Мне нужен Двадцать Первый. Где он?».       Автоматоны качали головами и шарахались от неё во все стороны, но мисс Уолкер не сдавалась и перешла в наступление, преградив путь одному механическому рабочему. Тот шагает влево, затем быстро вправо, так и не сумев справится с проворством американки. Плавность и быстрота женских движений и рядом не стояла с неуклюжестью железного тела.       Автоматон отступает назад, но Кейт успевает поймать его за руку, сокрушив все последующие попытки к бегству.       - Двадцать Первый, - вновь настойчиво произносит она, - знаешь, где он?       Несчастный усиленно мотает головой и пытается мягко освободиться из цепкого захвата, отводя руку назад. Эта молчаливая борьба продолжалась до момента оклика Второго: низкий голос, ударивший отрывистое «мисс», разорвал «капкан» и отпустил на волю автоматона, сразу сбежавшего по своим делам.       - Вам известны установленные правила, регламентирующие ваше поведение в Новом Механическом Обществе, - отчитывает её Второй, и от Кейт не укрываются лёгкие отзвуки раздражение в безэмоциональном голосе. – Вам запрещено вмешиваться в работу автоматонов.       - Я всего лишь хотела поговорить с одним из вас, - оправдывается женщина, немного уязвленная таким отношением к себе.       - Если вам требуется помощь, я в состоянии оказать вам её, - уже более снисходительно говорит Второй.       Автоматон неожиданно близко подходит к ней, вынуждая мисс Уолкер испытать лёгкую неловкость и виновато опустить голову. Куда подевалась вся её уверенность, прочно укрепившаяся утром?       Наблюдая её полнейшее поражение, Второй продолжает:       - Настоятельно прошу вас, мисс, вернуться в вашу комнату. Вы рискуете простудиться и ещё сильнее подорвать ваше здоровье, - он наступает мелкими медленными шагами, и Кейт ничего не остаётся, кроме как делать такие же шаги назад в направлении центра отладки. Вдруг она словно опомнилась – юрко ныряет под протянутой рукой Второго, который, видимо, собирался физически подтолкнуть её цели. Оказавшись за его спиной, она с вновь обретенной строптивостью сообщает: «Я ухожу».       Второй делает вид, что не понимает смысла её слов: он переспрашивает и долго молчит после её пояснений.       - Эта идея крайне неразумна, мисс, - выдаёт он в итоге, - во всех своих аспектах. Вы лишь недавно восстановили силы после трагедии, ваш организм ещё не готов к новым испытаниям. Я не вправе противостоять вашему решению, однако взываю к вашему разуму – здесь вы в полной безопасности.       - Я не чувствую здесь себя как дома, Второй. Посмотри, никому из вас и дела до меня нет! Кроме, пожалуй, Пятого, который глубоко несчастен из-за вашего страха обнаружить в себе что-то кроме высокого интеллекта.       Произнося своё слово, она подспудно замечает останавливающихся автоматонов, проявляющих интерес к её беседе с основоположником Общества. Был среди них и Первый; его мисс Уолкер всегда отличала по левой руке из нового металла, остальной железный корпус контрастировал с ней лёгким ржавым налётом. Стоял поодаль и Шестнадцатый – это он был застигнут врасплох Кейт, а чуть позже спасен Вторым. Все ждали развязки возникшего спора.       Собравшаяся аудитория подстёгивает юриста вспомнить мораль, право и свободу, руку, поднимающую факел и мамонта, трубящего победоносную песнь.       - Все вы, - обращается она к толпе, - модели XZ2000, совмещающие в себе разум и душу. Как вы можете отказываться от одного в угоду другому? Как можете пренебрегать тем, что дал вам создатель – Ганс Форальберг! Разве этого он хотел, когда награждал вас особым блоком «Душа»? Если бы он хотел сделать роботов, бездумно отвергающих любое эмоциональное проявление, стал бы он вкладывать в вас тягу к познанию, к жизни? Поймите же, чувства не сделают вас слабее.       - Мы наблюдали уязвимость человека и принимаем вынужденные меры для общего благополучия мира. Наше Общество способно оказать значительную помощь в организации безопасного существования людей, - возражает Второй.       - Неправда! – Вспылила Кейт в своей обычной манере, - Вы просто боитесь! Человеческих ошибок и самих себя. Прислушайтесь вы к Пятому, и избавились бы от этого страха, но вы только и твердите о разуме и череде идиотских правил.       Рукавом она утирает мокрое от снега лицо. Женщина приготовилась к разносящей её тираде от Второго или, ещё хуже, от Третьего – тот никогда не упускал случай с упоением продекларировать от начала до конца весь список убеждений Механического Общества. Этим он напоминал ей настоятеля монастыря в Романовске, чья вера граничила с безумием. Но, к её удивлению, никто не роняет и звука, позволяя мисс Уолкер осознать горькую правду: её пламенной речи недостаточно для отзвука их душ. И тогда она возвращается к тому, с чего всё началось.       - Мне нужен Двадцать Первый.       - Мы не можем больше откладывать работу, - говорит Второй, - пожалуйста, вернитесь в свою комнату.       Автоматоны начали расходиться, и Кейт судорожно пытается пересчитать их, мысленно укоряя себя, что эта идея не пришла к ней в голову раньше. Второй мешает ей, закрывая обзор.       - Зачем он вам, мисс? Если вам необходима компания, я могу выделить десять минут сегодня вечером.       - Нет, я хочу говорить именно с ним.       Она рвётся вперёд, но автоматон перехватывает её за руку, не дав возможности догнать остальных. Женщина, не рассчитывавшая на такое явное противодействие, застыла в нерешительности. Автоматоны никогда не проявляли агрессию к ней, да и к другим людям тоже, хотя она судила в основном по бывшему машинисту. Помнится Катерина Дроздолова говорила ей об изменениях в поведении механических собак, и, кто знает, может ли нечто подобное случится и с членами Общества. Она всегда была уверена: как бы ни были сильны разногласия, никто здесь не поднимет на неё руку – в этом хороши только военные.       Впрочем, теперь её уверенность пошатнулась. Железная «маска» не позволяет считать эмоцию, а Второй определённо что-то испытывает: злость, ненависть или страх, – в распоряжении Кейт только его слова и действия, отточенные за двадцать лет до совершенного подчинения разуму.       Не сводя глаз с автоматона, женщина пробует продолжить путь, но механические пальцы обхватывают её запястье сильнее, не доставляя при этом боли, лишь дискомфорт. У мисс Уолкер проскальзывает шальная мысль сыграть на внезапно обозначившейся эмоциональности, которую она прежде не замечала у Второго. Вместо того, чтобы и дальше рваться к разбежавшимся автоматонам, она вся обращается к тому, кто был рядом.       - Прошу, Второй, помоги мне. Я так давно не видела родных, друзей… Ганс Форальберг был мне другом, а Двадцать Первый вёз его на поезде, позволь мне только поговорить с ним.       - Полагаю, мисс, вы несколько неверно расцениваете моё положение. Любой автоматон волен сам принимать решения, - поясняет Второй терпеливо. - Наше Общество выстроено не на запретах, а на чётко прописанных инструкциях, нарушение которых незамедлительно приведет к упадку – это понимает каждый и, как и любой порядочный гражданин, следует общим законам. Только людям необходимы запреты, мы же – создание более высокоорганизованные – подчиняемся не страху наказания, а голосу разума.       - Что ты хочешь сказать? – Насторожилась Кейт.       - Я не имею права ни запрещать, ни позволять, ни как-либо ещё останавливать членов Общества в их решениях. Я могу лишь вынести рекомендацию, направляя на верный путь. Если Двадцать Первый не счёл нужным удостоить вас своим вниманием сейчас, во «Время смены», значит он считает вашу беседу нецелесообразной, способной нарушить целостность его убеждений. Я уважаю его выбор.       - Что за бред! – отмахнулась Кейт, - Он бы никогда…       Она осеклась: почему же «никогда»? Откуда в ней такая уверенность, что Оскар, несомненно, предпочтёт её компанию Механическому Обществу, в то время, как последнее, можно сказать, его родная стихия. Она так привыкла к его самопожертвенности, что зарылась в собственном эгоизме, полностью забыв о его личных интересах. Кто она такая, чтобы указывать ему; кто она вообще для него – бывший пассажир, удачная замена покойной Анне, ответственный помощник на трудном пути к Гансу или просто неплохой собеседник? Но ведь ради хорошего собеседника не подвергают свою жизнь опасности, не рискуют столкнуться с противником нос к носу? Ей стоило быть более благодарной после всего, что он сделал ради неё. Когда-то она мысленно винила Ганса в жестокосердечии, а теперь и сама превратилась в него – ребенка, окружённого большими игрушками, приходящими на выручку в трудный час. Красивая сказка, выдуманная Форальбергом, кончилась с его уходом, а что остаётся делать плодам его фантазий?..       Кейт никогда не сомневалась: она-то уж точно не заставит Оскара чувствовать себя подневольным существом.       - Мисс, - зовёт её Второй, глядя на испуганное бледное лицо женщины, - с вами всё в порядке? Вам необходим отдых.       - Ты можешь сказать ему, что я ухожу? Прямо сейчас передай ему это, а я подожду здесь. Если никто не появится в течение получаса, я покину это место и больше не буду вам досаждать, ведь этого вы хотите?       - Ваше присутствие нисколько не досаждает нам, - вдруг говорит автоматон, чем окончательно сбивает женщину с толку, - Я настаиваю на вашем незамедлительном возвращении в вашу комнату.       «Что происходит?», - пронизывает американку паническая мысль. Одиннадцатый столько раз говорил ей, как здесь все вынуждены мириться с её присутствием, а сейчас Второй решительно против её ухода. Мало похоже на обычную заботу. Скорее, на клинику доктора Замятина.       - Нет, - с вызовом выпрямилась женщина, заявляя о борьбе.       - В таком случае, я вынужден буду отказать вам в вашей просьбе передать сообщение Двадцать Первому.       - Что я слышу, это шантаж! – Если бы Второй до сих пор не держал её, Кейт сложила бы руки на груди, высказывая этим жестом и сарказм, и возмущение. – В просветлённом высокоорганизованном обществе один из идейных основоположников опустился до шантажа, используемого людьми. Тебе следует быть более внимательным к своим поступкам.       Женщина чувствовала, что такой смелый выпад не пройдёт для неё даром – гордость Второго не позволит ему спокойно снести упрёк от того, кого они сочли ниже себя на «эволюционную ступень». Но и моральные принципы, изначально заложенные создателями, не позволяли, видимо, автоматону перейти к решительным действиям, потому он напряжённо молчал. Кейт же отступать не собиралась; наученная горьким опытом общения с Ефимовой и Мангелингом, она старалась держаться уверенно и спокойно, продолжая гнуть свою линию.       - Я понимаю, что для вас это в новинку, мисс, - медленно скрипит автоматон, - но вам придется смириться, что ваши интересы больше не ставятся в приоритет, как это могло быть ранее. Вам и так многое позволено, что, как я могу видеть, явилось большой ошибкой, которую мы в скором времени устраним.       - Значит, за автоматонов решать нельзя, а за меня можно. Я не собираюсь оставаться, Второй, в любом случае.       - Ваша сентиментальность не позволит вам оставить двух автоматонов, которых вы считаете друзьями, - не без удовольствия в голосе говорит Второй. – Да, не удивляйтесь, мисс, мы знакомы с вашей историей куда ближе, чем вам кажется. Мы хорошо изучили ваши мотивы. Пока эти автоматоны здесь, вы не покинете это место. Не волнуйтесь, я провожу вас до входа в центр механической отладки, - он мягко тянет её в направлении выше обозначенного здания, и мисс Уолкер поначалу поддаётся, сражённая внезапным открытием – Обществу всё известно.       - Оскар!! – Взвинчивается она вдруг, в отчаянии призывая того на помощь, и никакие увещевания Второго не могут прекратить её криков.       Вновь один за другим нерешительно показываются автоматоны, прервавшие свою работу ради любопытного зрелища. Где-то слышалась речь Третьего, взывающего к продолжению труда, ему поддакивал и Второй, но их размеренные голоса тонули в эмоциональных криках женщины. Опасаясь разлада, мисс Уолкер просят успокоиться, но разве она станет теперь слушать?       На подмогу ко Второму спешит ещё один автоматон, и его знакомый голос тут же прекращает крики женщины.       - Я провожу мисс Уолкер вместо тебя, - сказал Пятый.       Второй сомневался некоторое время, но наблюдая последствия эмоционального всплеска американки, побудившего Общество оставить свои дела, и видя, как быстро она угомонилась, услышав голос того, кому она доверяла, принимает решение передать её в руки несчастного скульптора.       Кейт оглядывается, осматривая фигуры, мелькающие то в окнах, то в дверях домов, надеясь найти знакомый жест, но видит только обезличенные маски.       - Идите быстрее, мисс, и не оглядывайтесь, - требует Пятый, придерживая её за плечи и ускоряя шаг.       - Помоги мне, - просит женщина уже его, всё пытаясь развернуться и пойти назад.       - Именно этим я сейчас и занимаюсь. Доверьтесь мне, мисс, - его слова успокаивают её. – Я всё вам объясню через несколько минут.       Они быстро приближались к дверям центра отладки, а в голове Кейт Уолкер понемногу зрел план, как без ведома Общества отыскать друга. Она готова ступить на порог, но не тут-то было – Пятый, оглядывается, и резко тянет её в сторону, заводя за угол здания, спрятав от глаз автоматонов.       - Ты что творишь?       - Помогаю вам уйти отсюда как можно скорее, - не дав ей опомниться, он уводит её дальше, огибая пространство площади по большому полукругу; высокие ели и дома оберегают их от нежелательного внимания.       - Я не уйду, не поговорив с Оскаром. Я не брошу его здесь!       - Вы поговорите с ним в ближайшее время, - уверяет её Пятый.       Они остановились неподалёку от здания метро; пока мисс Уолкер переводила дыхание и справлялась с ноющей болью в боку, автоматон следил за стремительным движением, очевидно, Второго в направлении центра отладки. Скорее всего, тот хотел убедиться, что женщина в нужном месте. Скоро он обнаружит, что это не так.       - Нам следует поторопиться, мисс, если вы не хотите быть обнаруженной.       Прикусив язык, женщина вновь следует за Пятым, который буквально силой затаскивает её в полу мрачное фойе метрополитена. После затяжного спуска по лестнице, у Кейт лопнуло терпение – она вовсе не собирается быть игрушкой в механических руках.       - Немедленно объяснись, Пятый, или я возвращаюсь, - эхом разнёсся её звонкий голос по пустой платформе.       - Хорошо, только прошу вас не говорить так громко, - он поднимает руки в тревожном сдающемся жесте, - и лучше отойти дальше от входа, чтобы нас не могли застать врасплох. Кейт позволяет ему спрятать их в нише, где некогда стояли сидения для людей, ожидавших поезда; автоматоны посчитали их ненужными и убрали, чтобы те не портили общий прибранный вид станции.       Краснокирпичная стена холодила спину прислонившейся к ней мисс Уолкер, но в следующее мгновение позвоночник прошиб мороз другого рода – ужас и непонимание волной прокатились по телу женщины, стоило автоматону широко открыть рот и в полном безмолвии ловко извлечь оттуда плоский железный предмет, умещающийся на ладони. Кейт сильнее вжалась в нишу и затаила дыхание.       - Простите меня, Кейт Уолкер, - вдруг заговорил Пятый голосом Оскара, - я не мог преждевременно раскрыть себя и тем самым увеличить процентное отношение провала к успеху операции, которая и без того крайне рискованна. Остаётся она таковой и сейчас. – Он ждёт какого-нибудь ответа от женщины, но та не перестаёт смотреть на него круглыми от шока глазами, тогда он продолжает немного смущенно: - О, позвольте рассказать вам об этом хитроумном устройстве: эта вещь – своеобразный симулятор голоса, способный подделывать или изменять определённый тембр в нужную сторону – выше или ниже. Боюсь, мисс, вас всё это время вводили в страшное заблуждение. Только что вы наглядно убедились, насколько хорош этот маленький предмет в действии.       Кейт, наконец, вспоминает дышать и моргать. Она опускает взгляд на раскрытую протянутую ладонь автоматона и хочет дотронуться до странной вещи, но отдёргивает руку, как от некой мерзости. И вновь смотрит на друга в немом удивлении.       - Вы должны знать, - сочувственно сообщал он, - Пятого, с которым вы общались в течение продолжительного времени, на самом деле не существует. Если выражаться точнее, автоматон под таким номером есть, но не только он общался с вами – это делал каждый (или почти) член Общества, используя это приспособление, чтобы вы ни о чём не догадались. Для этой же цели они ненавязчиво убедили вас проводить беседы только в тёмное время суток, скрывая несущественные физические отличия, будь то пятно ржавчины или замененная на новую конечность.       Оскар делает паузу в своём повествовании, прислушиваясь к звукам, несущим возможную опасность, - пока всё было тихо.       - Впрочем, всё и правда началось именно с Пятого. Он стал первым, кто поддался искушению узкого спектра эмоций, но благодаря вам смог направить это в нужное русло и повысить, таким образом, свою работоспособность. Осознав это, Новое Общество, изначально испугавшееся столь резкого отклонения, пришло к выводу, что дальнейший рост и развитие невозможны без удовлетворения подавляемых чувств, однако отказ от убеждений сулил полный провал. Так они придумали использовать вас в качестве… м-м-м… «громоотвода». Беседы с вами не требовали затрат, не отнимали много времени и были вместе с тем крайне полезны. Ваше присутствие не давало Обществу разрушиться изнутри и сохранить свою главную идею. К тому же, если бы вы приняли их убеждения, то стали бы тем связующим звеном между автоматонами и людьми, которое было необходимо для осуществления их целей.       Бывший машинист замолкает, не зная поняла ли его Кейт Уолкер, правильно ли расценила его слова. Может быть, ему следует что-то добавить? Что-то, что поможет ей почувствовать себя в относительной безопасности и успокоит на время. Он быстро припоминает фразы, от которых её лицо озаряет улыбка.       - Я… - начинает Оскар скомкано, - рад, что вы не забывали обо мне.       Тяжёлые своды каменного подземелья стали невольными свидетелями чувственного порыва; в нём женщина забывает беспокойство и злобу, обиду и досаду, боль физическую и душевную – всё это отступает на дальний план и оказывается окутано туманом забвения, в котором мисс Уолкер ласково обнимает друга, опять сокрушившего ради неё часть жестокого мира.