Большая Медведица

      Сквозь удушающую пелену забвения Кейт слышит далёкие отзвуки знакомых голосов, принадлежавших людям, окружившим её со всех сторон. Движения размыты, лиц совсем не разобрать, а голову сжимает, будто в тисках, затем всё пропадает – это уходит сознание, чтобы вновь вернуться на короткое время. Она поворачивает голову на звук, но никак не может сосредоточиться на чём-то конкретном, и всё сливается в сплошной гудящий рой.       Время от времени женщина ловит куски связных диалогов и отдельные фразы – калейдоскоп спора, где каждый настаивал на своей истине. Вот тонкий женский голос взахлёб произнёс: «Сделайте же что-нибудь, профессор!», чем вызвал бурю негодования старческого сиплого тона и обрёл поддержку более молодого мужского.       «Что вы, голубушка! - отнекивался пожилой человек, - Помните, я палеонтолог, а не врач. Моя специализация – окаменелости».       Женские уговоры не действовали, и тогда к ним подключился убедительный спокойный голос другого мужчины: «Вы – наша единственная надежда, профессор», - тихо пробубнил он, и воцарилась тишина.       Сложно сказать, было ли это затишье вызвано сокрушительным доводом человека или оно пришло одновременно с очередным уходом сознания мисс Уолкер, но продлилось недолго, до резких криков и грохота.       «Я требую, чтобы все немедленно вышли!», - сорвался старческий голос.       Посыпались упрёки и ругательства, адресуемые кем-то кому-то, но не профессору; угрозы исходили, в основном, от одного человека, и Кейт неосознанно пытается окликнуть его, но из груди вырывается только стон. Всех как ветром сдуло – комната вмиг опустела.       Женщина чувствует, что кто-то сидит к ней очень близко и склоняется над самым ухом, слышит взволнованное дыхание и ощущает лёгкие прикосновения к своему лбу.       «Мисс Уолкер, вы меня слышите?» - зовёт пожилой мужчина, но, не дождавшись ответа, встаёт и идёт к двери, чтобы открыть её автоматону.       Маленькая щуплая фигурка старика и могучее железное тело модели XZ2000 стоящие рядом больно отозвались в душе женщины, и та тянется к ним слабой рукой, чуть не упав с постели. Автоматон продолжает говорить, бурно при этом жестикулируя, затем замечает её жалобный жест и совершает пас рукой, направляя внимание мужчины в её сторону. Старик, стоявший до этого спиной, оборачивается и спешит к больной, кивнув на странное движение механического собеседника: тот прикладывает ладонь к корпусу чуть ниже груди – под сердцем – и быстро уходит. Кейт хватает старика за рукав и всматривается в черты лица.       - Тише, деточка, тише, - успокаивает её профессор, - не волнуйтесь, я только посмотрю.       - …Ганс? – Выдыхает она и хочет приподняться.       - Не двигайтесь, - останавливает её мужчина, аккуратно укладывая обратно. – Вам это не пойдёт на пользу. С вами профессор Понс – помните? – из Баррокштадского университета.       Кейт, наконец, прогоняет наваждение и покорно кладёт голову на подушку. В тёмном углу и так мрачной комнаты зашевелилось нечто; оно поднялось и медленно приблизилось к столу, сохраняя едва заметные очертания.       Профессор спрашивает, болит ли что-нибудь у неё, и Кейт старается ответить, но чёрные воды вновь сходятся у неё над головой – омут утянул её. Палеонтолог с удручённым видом рассматривает тёмно-багровые подтёки под кожей женщины. Его лицо делается ещё старше, когда он сперва касается гематомы, ощупывая крохотные ранки, налившиеся гноем, а затем поднимает взгляд на застывшую позади него Дуняшу.       - Ну… как? – Заикается от страха девушка.       - Ничего-ничего, - отвечает профессор куда-то в пустоту – не ей, - ничего-ничего. Fortes fortuna adjuvat…       Он покидает хижину, обретя достаточную веру в выздоровление мисс Уолкер, чтобы противостоять нападкам отважных путешественников, ожидавших снаружи. Несмотря на пронизывающий северо-западный ветер, группа в сборе: Сара, Кантен, стоящий поодаль второй джентльмен и Оскар – все они бросились к Понсу, как только тот спустился по скрипучим ступеням крыльца.       - Спешу вас заверить, господа, что её жизни ничто не угрожает! – Предрекает он вопросы, - Раны не смертельны, и её нынешнее состояние вызвано, скорее всего, упадком сил, однако пошло небольшое воспаление… О, не волнуйтесь так, этим займется наша милая Дуняша, чьи знания юкольской медицины бесспорно лучше наших. Да! А моя миссия на этом завершена. Прошу вас, оставим их ненадолго одних, не будем мешать. Идёмте же, идёмте, не стойте как мёртвые мамонты, ей-Богу!       Кладбище навивало мрачные мысли, но никто не оспаривает решение Понса, хоть и не поддерживает его натянутую шутку, лишь компаньон детектива высказывает своё сомнение по поводу эффективности юкольских трав, да и то полушёпотом, чтобы мисс Штайнер не услышала.       - Не доверяю я этой полоумной, Кантен, - говорил он о Дубровской, - вспомните медведя… мало ли что ещё взбредёт ей в голову. Кто-то должен остаться и следить за ней.       - Не будете же вы ночью дежурить на улице, - шмыгает носом Ник, - вас-то и на пару часов слежки в помещении не хватило: уснули, и Одиннадцатый спокойно удрал.       - Теперь это не важно, а вот если бы вы согласились отнести её в «Олимпию»…       - Ну сколько раз вам повторять! – Возмутился Кантен весьма громко, чем привлёк внимание идущего позади них Оскара. – Это единственное отапливаемое помещение в округе. К тому же, военные могут нагрянуть в любой момент, а в хижину юколки они сунутся в последнюю очередь, если заподозрят неладное, да и запах трав отпугивает псину.       - Их давно не было, - хмурится второй джентльмен.       - Это меня и беспокоит. Возможно, они так ничего и не нашли или, наоборот, нашли… кое-кого.       - Полковник? Думаете, он с ними?       - Если так, они скоро явятся завершить начатое дело, - угрюмо откликнулся детектив и остановился, глядя на замершего мужчину.       - Звоните Марсону, Кантен, пусть связывается, с кем хочет, и шлёт вертолёт немедленно. Хватит с неё страданий! В Америке ей окажут квалифицированную помощь и там она, наконец, будет в безопасности, а вы позаботитесь о выдвинутых обвинениях, как мы и договаривались.       - А вы что намерены делать? – насторожился детектив и заметил во взгляде мужчины затаившуюся решимость. – Что бы вы ни задумали, вам это не по силам.       - Не ваше дело. Звоните.       - Дело, конечно, не моё, но она ведь узнает, не от меня, так от других… - достаёт Кантен телефон с демонстративно-равнодушным видом и смотрит в сторону Сары и профессора – те что-то обсуждали, стоя у могил юколов-строителей, отдавших жизни за свой народ; длинные тени старика и девушки ложились на холодные камни, а зажжённые фонари обнимали фигуры тёплым ореолом.       - Плевать! Я конченный человек, Ник, – предатель, эгоист и трус. Спасайте своё честное имя, и радуйтесь, что оно у вас есть, - привел сильный аргумент второй джентльмен, который развеял прочие сомнения американца – его лицо приобрело жутковатые отблески от голубого экрана телефона.       - Прошу меня извинить, - вдруг вклинился в разговор подошедший Оскар, и компаньон детектива без всякой брезгливости или осторожности выпрямился перед ним, слегка загородив набиравшего нужный номер напарника, - не будет ли разумнее дождаться пробуждения Кейт Уолкер и поставить её в известность?       - Нет. Она едет в Нью-Йорк в любом случае. Так будет быстрее и проще.       - Я в этом сомневаюсь. Если необходимо, я могу всецело подтвердить её невиновность по всем пунктам заявленных обвинений и дать свидетельские показания, - вполне серьёзно заявил автоматон, но мужчина только посмеялся над его словами; Оскара это задело. – Вы поступаете не честно!       - Не честно?! – На сей раз вскипел мужчина, и Кантену пришлось удерживать его за локоть, одновременно слушая тихие гудки в трубке и наблюдая испуганные лица прибежавших на крики Понса и мисс Штайнер. – Кто бы говорил! Не тебе меня учить.       - Теперь я вижу, что моё решение привезти сюда мисс Уолкер было страшной ошибкой.       Автоматон шагнул в сторону домика Дуняши, но был пойман за ворот недавно надетой куртки. Второй джентльмен раскусил его намерения увезти Кейт в Священные земли Яхастана, что являлось, по его мнению, страшной угрозой для женщины.       - Не смей! Хочешь закапывать там её труп?       Бывший машинист грубо освобождается из хватки компаньона Ника, мельком улавливая роптание Сары, как вдруг низкий голос Дубровской обездвиживает всю компанию коротким: «Очнулась!». Взгляды обращены к тёмной мистической фигуре, ожидавшей выше на каменных ступенях лестницы; она напугала юную Такмун, напомнив той кровожадного зверя из страшных сказок, каким отваживают детей от леса.       «Кантен, вы? Алло-алло!», - только слышалось из трубки. Немного подумав и буквально физически ощутив напряжение затаивших дыхание людей, детектив нажимает на кнопку сброса и убирает телефон в карман.       - Что ж… послушаем же для начала, что расскажет прославленная Кейт Уолкер.       В хижине теперь не вздохнуть: глаза ест густой дым от сожжения корней алой ежевики – лекарственного растения, используемого юколами для лечения всяческих недугов и эффективно снимающего жар, прогоняющего лихорадку, да и просто стимулирующего сознание. Свойства этого чудесного растения оценила и сама Кейт, вылечив когда-то заболевшего Ганса в монастыре городка Романовск; теперь и её организм не смог устоять перед марью, сорванной Дуняшей прямиком с могилы проводника прошлой миграции страусов.       Женщина сидела в постели, окутанная облаками густого дурмана.       - Это невыносимо, откройте окно! – Кашлял детектив, и Дуняша отворила одну створку, быстро избавившись от пахучего тлеющего пепла в миске.       Заметив Кантена, Кейт вжалась в стену, думая как бы удрать, но профессор вовремя усаживается рядом с ней и ласково сжимает в своих морщинистых сухих руках её тонкую кисть.       - Не переживайте, дорогая моя, вы среди друзей. Никто вас здесь не обидит и не осудит, даю вам слово палеонтолога, если оно для вас что-то значит – верно, господин детектив? – улыбается Понс, ожидая ответа.       - Хм-м… да, конечно, - отвечает Ник и закрывает дверь перед единственным оставшимся на крыльце вторым джентльменом, чьи светлые глаза полны трагичного смирения со страшной судьбой одиночества.       - Знайте же, милое моё дитя, - продолжал свою мелодичную песнь лектора профессор, - все эти замечательные люди, стоящие подле вас – да-да, я не оговорился и никого не забыл, потому что мне не позволяет совесть и честь назвать дитя механики (величайшее творение Ганса), не Человеком, после его героического поступка! – так вот, эти люди собрались здесь ради вас и только благодаря вам. Именно вы, деточка, открыли мне глаза и подарили веру в самого себя.       - Профессор, давайте по существу, - не выдержал Ник.       - Даже его гордыня благодаря вам ослабла, - шепнул Понс женщине и тут же приободрился, - Так о чём это я… Не торопите меня, детектив, сбиваете с мысли! Если вам не интересно, можете покинуть аудитор… э-э, комнату – простите за профессиональную оговорку – так вот, милочка, я встретил этого невежу, перебивающего меня, через пару недель после вашего отъезда из Баррокштадта. Я отправился тогда за вами и даже взял с собой парочку бутылочек Совиньона урожайного двухтысячного года, хе-хе… думал, вдруг вас встречу. Оно в тот год так уродилось! Ух! – Зарделся он, сверкнув глазками и игриво подкрутив седой ус. – Вижу-вижу, вы улыбаетесь – замечательно! Улыбка, между прочим, хорошее средство от недуга – вам это любой шаман юколов скажет, от того они всё время и смеются. Было бы у нас больше времени, я бы вам прочитал одну потрясающую лекцию о духовных практиках племени.       Кантен неестественно кашляет, просверливая в затылке профессора невидимую дыру как раз в том месте, где сверкала плешь.       - Но что-то я заговорился. С удовольствием послушал бы вашу историю о путешествии на Сибирию и мамонтах, и нашем Гансе – постойте, пожалуйста, – читаю в вашем взгляде желание скорее обрадовать меня, однако сейчас все ждут от вас другого рассказа, вы знаете какого, - интонации голоса пожилого мужчины неожиданно упали вниз; долгая тирада мудрого старика на самом деле была призвана успокоить мисс Уолкер и создать благоприятную атмосферу.       Кейт обводит комнату взглядом, будто ища что-то или кого-то, но, так и не поняв обуявших сердце смутных чувств, возвращает внимание к профессору, который чуть сильнее сжал её руку.       - Ну же, дитя моё, нам важно знать, что случилось с вами в ту роковую минуту… Как вам удалось спастись?       Женщина рассеянно смотрит на Оскара и касается кончиками пальцев собственных губ: она вспоминала события, спрятанные глубоко в недрах её души и съедавшие её хуже гнойной язвы. Она закрывает полные влагой глаза, чувствуя и жар, и холод. Сочувственно смотрят на неё люди, оставившие за стенами маленькой халупы прочие невзгоды.       Кейт Уолкер сдвигает брови к переносице, морщит нос и скалится, из-за чего её лицо в потёмках преображается до неузнаваемости.       - Они только орали и стреляли! – Почти прорычала от злости она. Присутствующим в комнате почудилось, что они наяву слышат залпы ружей – возможно, этому виной сожжение лекарственных трав и засушенных ягод, последние Дуняша добавляла в каждое своё молитвенное подношение духам. Распахнутое окно не помогало, в глазах Кантена двоилось, а голова была тяжелой. Детектив сел на стул, сидела на сундуке и Сара, безвольно опустив голову, стоял лишь автоматон и Дубровская, которая поджигала новый пучок растений и бормотала на родном языке.       Ник зажмуривается и трёт слезящиеся глаза, а когда поднимает уставшие веки, оказывается обескуражен ярким огненным светом. Ужас и трепет схватили его за горло, не давали вдохнуть насыщенный гарью воздух, потому он как рыба беззвучно открывает рот, покрываясь холодной испариной. Первой мыслью был пожар в хижине Дуняши, однако со всех сторон мужчину окружал лес; чёрные стволы мохнатых раскидистых елей пылали и стонали от жара, разносился вой, вслед за которым раздался громкий хлопок, и только теперь детектив разглядел в этом адском котле его чрево – искорёженное железное тело упавшего вертолёта, плавящееся и взрывающееся. В кабине горел лётчик.       «Стреляйте!», - донёсся властный приказ Полковника, - вот и он является грозной фигурой в алых всполохах, пока отовсюду невпопад сыпятся выстрелы.       Мимо Кантена промелькнула тень и тотчас выпрыгнула на свет крупным серым зверем; прижатые уши, оскал острых зубов и вздыбленная шерсть не сулили ничего хорошего для угодивших в беду людей, как и количество нападавших. Некогда хищники, военные сами обернулись жертвами и безуспешно пугали волков пулями.       Один, другой, третий – в чёрно-красной ночи они уходили от выстрелов играючи и сжимали несчастных в кольцо, пожирая людей одного за другим. Радиация сделала их тело выносливее и больше, но лишила разборчивости в добыче, отняла чувство насыщения, оставив вечный неутолимый голод.       Кого-то удалось всё же ранить, и зверь истекал кровью, безумно клацая пастью. Его добивают метким выстрелом, уложив тушу в глубокий сугроб, сокрытый стелящимся дымом.       Алых пятен на белом покрове не видать – настолько красится лес; крупные лоскуты огненного покрова тянутся над чёрным пеплом, устилавшим поляну. Ложилась гарь и на шумно дышащих людей, и бездыханных, взирающих в ночное небо пустыми глазами – теперь они с вечными духами.       Пробираться через глубокие сугробы тяжело, но Кантен идёт, желая уберечь себя от голодных зверей и от яростных пуль, свистящих над головой без умолку. Он будто на поле боя в разгар вражеского наступления, в кровавой битве, где не найти спасения и хочется лишь быстрой смерти без мучений, но так невыносимо желание жить!       Тянуться вечные секунды в земном аду в ожидании неминуемой гибели, пока детектив не осознал, что стая не видит его или не расценивает как добычу по непонятным причинам. Он слышит своё сбитое дыхание и то кажется ему не своим, смотрит на руки, и кажутся они не его.       Левее пламенного столба, впереди мужчины, также с трудом волоча ноги, рвётся к спасению женщина, обхватив себя руками и издавая болезненные стоны. Кантен спешит к ней; он зовёт её, полный отчаяния, и та оборачивается на его зов с обезумившим от изумления и страха лицом.       «Стойте!», - кричит Ник и слышит вместо своего голоса чужой, но хорошо ему известный – это восклицает мисс Уолкер, - «Ольга!».       Ефимова пытается бежать, но через пару шагов проваливается в снег выше колена и без сил падает, в страшном отчаянии призывая на помощь полковника, и тот вскоре является с ружьём в руках, волоча правую ногу со страшной раной. Стихли крики и стрельба, остался только шелест пламени и мольбы доктора.       Не успев ступить и шага, Кантен слышит выстрел и ощущает пронзительную боль в боку, а в следующее мгновенье его охватывает невиданная доселе злоба. Сознание мутнеет, в голове стучит, и воздух сотрясает могучий звериный рык. Оказавшись вдруг самим собой, детектив стоит уже поодаль, наблюдая громадного чёрного зверя, терзающего беспомощную женщину. Толстую шкуру пробивают пули, но лишь последняя пошатнула его, и он поворачивает голову к Нику, смотря тёмными бусинами и пряча оскал кровавых зубов.       У Полковника кончились патроны, ему остаётся уповать на удачу, которая, похоже, пришла к нему в нужный момент: зверь отступает, уходя в лес доживать последние пару часов своей жизни, отданной во власть духов, что услышали зов Кейт Уолкер.       Там, в вертолёте, бескорыстно отдав всю себя во имя священного перехода, во имя первозданного, полного хрупкой гармонии, мира, живущего по своим законам, американка впервые молится не своему Богу. Кейт просит только одного – спасти свою душу от неминуемого вмешательства Ефимовой, от лекарств, калечащих рассудок, от уготовленной для неё участи превратиться в умалишенную в клинике душевнобольных. Она просит избавления, пусть самого страшного, но избавления.       Череда нелепых случайностей, чей-то коварный заговор или некое мистическое явление, неподдающиеся рациональному объяснению, – любое объяснение происходивших событий, по сути, не так значимо, особенно для участников сражения за собственные жизни.       Воздушное судно тряхнуло, и лётчик прокричал что-то про двигатель. Мисс Уолкер закрывает глаза и слышит далёкие удары барабана, вводящие в транс. Быть может, это звук вращающихся лопастей искажённый разумом женщины. Кейт чувствует поднимающееся из глубины «чудище», затаившееся в ночи и поджидающее добычу; оно увлечено огнями, утробным рычанием двигателей, плесками волн, оно любопытно, как неразумное дитя, тянущееся за игрушкой и не слышащее призывов к осторожности, и оно оказывается убито безжалостным реальным миром.       Кейт чувствует наслаждение, смотря, как из глаз Ольги исчезает самоуверенность в своей победе, а на смену приходит страх. Удовольствие не отпускает мисс Уолкер вплоть до самого конца, когда она тонет в мягком снегу во власти бесконечной сибирской красоты.       Резким выдохом Дуняша гасит свечу, затем накрывает крышкой горшок, из которого клубами валит зелёный дым и тихонько убирает со стола остатки трав и снадобий, посуду и коробочки с ингредиентами. Кантен наблюдает за её осторожными движениями, едва очнувшись от ужасного кошмара. Мисс Уолкер крепко спит в постели, лёжа на спине; ровно и спокойно поднимается с каждым глубоким вздохом её грудь, будто бы женщина и не просыпалась вовсе. Дубровская приблизилась к ней с миской в руках, откинула одеяло и положила на рану какую-то смесь из трав и животного жира.       Детектив кашляет и еле сдерживает рвотные порывы, вспоминая жуткие видения, вызванные, похоже, какими-то галлюциногенными растениями. Ни Сары, ни профессора, ни Оскара в хате нет: неужели, девушка и старик очнулись раньше мужчины или только он оказался во власти дурмана?       - Медведь… - хрипит Ник, и юколка подходит к нему, вытирая руки.       - Она пришла ко мне из леса, - медленно заговорила она низким голосом, - была прямо здесь, на пороге. Я испугалась, как и ты сейчас. Её душа была во власти духов, и тем следовало вернуться на своё место. Я сделала то, что велели мне они – провела обряд, после которого следует беречь тело месяц. Она сама взошла во Храм, мне оставалось лишь довериться зову предков и каждый день молиться за её покой.       - Мне показалось… - прогоняет наваждение мужчина, - в какой-то момент, что зверь – это…       - Духов сложно понять, - прерывает его девушка и оборачивается на мирно спящую женщину, - но одно известно точно: они слышат тех, кто слышит их.       Чуть придя в себя, Кантен покидает домик Дуняши и, качаясь, идёт к спортивному комплексу в надежде хоть немного отдохнуть и привести в порядок мысли. Ночной воздух невообразимо свеж после тяжёлого травяного дыма. У самого начала каменных ступеней, убегающих вниз, мужчина вдруг видит одинокую фигуру профессора, любующегося звёздами северных плеяд.       - А, детектив, - узнал его Понс. – Я здесь пытаюсь вспомнить названия знакомых мне небесных скоплений и тел, но на ум приходят только ископаемые, так досадно, не правда ли?..       - Профессор, вы… видели?       Пожилой мужчина кивает с горькой улыбкой и приглашает Ника прогуляться, тот совсем не против. Они спускаются по тропе и идут меж елей, как когда-то два автоматона – Одиннадцатый и Оскар – шагали и разговаривали об устройстве Общества и человека.       - Скажите, профессор, - начал детектив после долгих раздумий, - вы ведь человек науки, а значит, приверженец рационального мышления. Верите ли вы во всех этих духов и мистику?       - И да, и нет, - отвечает Понс, заложив руки за спину. – Наш мир крайне сложная структура, друг мой, и часто в нём случаются необъяснимые происшествия, которые пугают нас и взывают к нашей первобытной сущности. Думаете, почему появилась Религия? Не потому ли, что человек, брошенный в жестокий мир, желает иметь покровителя, который убережёт его в случае беды и которым можно объяснить то, что разуму не подвластно.       Мы с вами люди прогрессивного мира, нам сложно понять поступки жителей диких земель, по-прежнему сосуществующих с природой в тесном симбиозе, однако это не делает их дикарями, а совсем наоборот – наделяет глубокой мудростью.       - Не знаю. Всё это кажется мне глупым и нереальным. Так попросту не бывает!       - Позвольте-позвольте, детектив, неужели у вас ни разу не бывало чувства, будто ваша жизнь в чужих руках? Судьба, провидение – называйте, как хотите.       - Пожалуй, случалось, - чешет обросшую щёку Кантен. – Но это ничего не доказывает.       Профессор смеётся, поплотнее запахивая куртку.       - Вы истинный почитатель своего дела – всему ищите подтверждение. Но попробуйте отринуть сейчас все ваши суждения и допустить на секунду существование некой таинственной силы. Вообразите, что всюду она следует за вами попятам, дышит вам в затылок, так сказать, и решает за вас, куда вам ступить и что сказать. Это не значит, что вы безвольное создание, но ваши поступки – это и заслуга мистической силы тоже. Вы действуете как бы одновременно и тем самым вершите свою судьбу.       - От ваших речей бросает в дрожь! – Поёжился Ник.       - Что-что? А, в дрожь, понял! Да, и не говорите, у меня самого кровь стынет в жилах, когда подумаю, что кто-то может прямо сейчас следить за моими приключениями. Ну, хватит об этом, идёмте лучше ближе к «Олимпии», у меня ноги совсем замёрзли.       Они взяли правее и вскоре вышли на тропу, ведущую к одному из входов в комплекс, где их ждала юная Сара, чей дух неожиданно оказался настолько силён, что она с неистовым воодушевлением пересказывала автоматону пришедшие к ней явления, несмотря на то, что сердце её разрывалось от боли и страха.