Большая Медведица

      Посёлок Тиглит, залёгший в долине на берегах порожистой реки Тигль, уже виднелся на горизонте, посверкивая покатыми крышами приземистых домиков, вставших на сваи, точно на корявые ноги. Чуть западнее от населенного пункта располагались обширные луга, вначале тянущиеся полого, но затем уходящие вверх по склонам.       В этом месте, по словам Сары, закончилось их с профессором путешествие: здесь они повстречали караван, который им удалось догнать благодаря доброте местного жителя другого посёлка, согласившегося за определенную плату подвезти их до бухты Аркык, на местном диалекте означающей «под горами».       Юколы почти достигли побережья – места, идеально подходящего для размножения страусов, но отмечали беспокойство последних и заикались о некой угрозе, нависшей над ними дамокловым мечом. Что это была за угроза, связана ли она с военными или чем-то другим, избавилось ли племя от неё сейчас – неизвестно, потому как мисс Штайнер волновал только её дедушка, а профессор был настолько впечатлён караваном, что едва успевал делать записи в свой драгоценный блокнот.       Бухта Аркык была ещё впереди; от посёлка к ней вели несколько дорог, вытоптанных стадами жвачных животных или образованными сухими руслами временно исчезнувших рек.       Кейт надеялась, что юколы разбили лагерь именно там и с замиранием сердца готовилась к встрече.       После ясной ночи настало хмурое утро; поднялся влажный ветер, какой обычно нагоняет дождливую погоду. Мисс Уолкер, внезапно обнаружившая в себе слабость к столь сильным перепадам настроения природы, дремала на переднем сиденье трясущегося по ухабам автомобиля и проснулась только когда качка оборвалась и звук работающего двигателя стих. Она лениво приоткрыла глаза и тут же ощутила напряжение, которое крепко держалось между женщиной и автоматоном после их ночного разговора. Мысль, что скоро всё наладится, теплилась у неё в душе и не давала сердцу ныть от горя.       Оскар, вытащив из бардачка какую-то ветхую тряпицу, протёр ей запотевшее лобовое стекло, и женщина сделала вывод, что это и есть причина их остановки, но как только её взгляд переместился с железной руки бывшего машиниста на дорогу, сонливость схлынула с тела. Огромный бык, вдвое больше тех, что Кейт доводилось видеть в зоопарке, с плавно загибающимися рогами, стоял против них и испускал пар из чёрных мокрых ноздрей. Его взгляд грозен, но не агрессивен, больше сосредоточено-внимателен. Только Кейт хотела выразить восхищение зверем, как к нему присоединился ещё один, чуть меньше, и позднее ещё парочка; вчетвером пересекли они дорожную колею и вальяжно забрались на бугор, откуда первый крупный бык – видимо, самец – продолжил наблюдение за незваными гостями.       И тут появилось остальное стадо, подгоняемое коренастым человеком в мохнатой шапке, восседавшим на одном из животных и прикрикивающим что-то на незнакомом языке.       Кейт открыла дверцу, наполовину покинув уютный салон пикапа.       - Простите, - крикнула она пастуху, - вы не встречали племя юколов? Мужчина повернул к ней голову, но не удостоил мисс Уолкер ответом, заставив ту гадать, что же стало причиной отказа.       Женщина села обратно и захлопнула дверцу. На её лице и волосах россыпью блестели маленькие капельки влаги. Ощутив на себе внимательный взгляд, она поворачивает голову в сторону автоматона, и неуловимо вздыхает, когда Оскар будто бы вздрагивает и заводит двигатель вновь.       Посёлок встречает их безлюдными улицами и копошащимися в своих делах местными жителями, чьё существование сосредотачивалось вокруг маленьких радостей тихой семейной жизни, текущей медленно, но крайне мимолётно в сравнении с вечными снежными вершинами.       Спустя час бесполезных попыток завязать разговор хоть с кем-нибудь, Кейт ясно понимает лишь одно: здесь люди похожи на обитателей Валадилены и Вальсембора за одним лишь исключением – ещё большая оторванность от крупных городов породила теснейшую связь с природой, какой гордились юколы.       И всё же главная проблема не в настороженности местных жителей по отношению к чужестранке, а пресловутый языковой барьер. Благодаря отцу американка с грехом пополам освоила русский, но язык Яхастана стал для неё новой преградой, ещё более прочной, чем общение с юколами в ледяной пещере. Мисс Уолкер не теряла надежду и пыталась объясниться с курящим трубку стариком, когда её окрикнула молодая женщина, явно выделяющаяся среди остальных. Её светлые короткостриженые кудри намокли от висевшей в воздухе влаги и прилипли к щекам и лбу.       - Что вы ищите здесь? – Спросила она не грубо, но резко, и Кейт на мгновенье растерялась, услышав знакомую речь.       - Доброе утро, я ищу племя юколов. Они должны были проходить здесь или поблизости, направляясь в бухту на побережье, но я не уверена.       Женщина замерла, выдохнув облако пара; в её глазах значилось удивление вперемешку с лёгким испугом. Она быстро взяла себя в руки, скромно улыбнулась курящему мужчине, сказав что-то на его языке, и жестом пригласила американку следовать за собой. От внимания Кейт не укрылось, как нервно она заправила мокрую кудрявую прядь за ухо дрожащими замёрзшими пальцами, однако в целом её вид не вызывал опасений, и мисс Уолкер расслаблено шла рядом.       - Вы приехали издалека? – Как можно более непринуждённо спросила блондинка.       - Да, - коротко ответила авантюристка, решив не раскрывать себя преждевременно.       - Зачем вам юколы?       - Я путешествовала с ними и вынуждено задержалась в Барануре. Мне необходимо догнать их как можно скорее, но, признаться, я знаю только то, что их страусы должны гнездиться где-то в горячих песках. Вы не знаете, где может быть такое место?       - Путешествовали с юколами? И они вас приняли? – Вместо ответа поразилась женщина и это неожиданно задело американку.       - Юколы – доброжелательный народ. Они хорошо относятся к тем, кто уважает их обычаи и образ жизни.       - Одно дело хорошо относится, и совсем другое – позволить кому-то, вроде вас, участвовать в священном переходе, - сделала она акцент на последних словах, - как они допустили подобное!       Кейт остановилась, приняв возмущенно-оборонительную позу.       - Кому-то, вроде меня?! Да почём вам знать?       - Они не приняли меня! – Сделала выпад вперед белокурая незнакомка, и обида, сочившаяся из её слов, сорвала маску спокойствия с румяного лица.       - Наверняка, у них были причины, и дело, возможно, вовсе не в вас, - спокойно парирует Кейт, вынуждено следуя за женщиной, которая, умерев пыл, продолжила путь, обходя лужи и «кашу» из залежалого снега. – Могу я узнать, куда мы идем?       - Мой временный дом. Мой и Якова. Я-то вряд ли смогу вам помочь, а вот он может. Он много знает о юколах, больше, чем я.       - И вы помогаете той, кто заняла ваше место? – Усмехнулась мисс Уолкер, решив уколоть женщину в отместку.       - Не обольщайтесь, это не ради вас. Это ради Якова…       Когда женщины ступили на дорогу, ведущую к окраинам посёлка, американка забеспокоилась и начала нервно оглядываться назад, желая найти в туманной дымке, залёгшей в низовьях у разлива Тигль, очертания белой окраски автомобиля. Она сказала Оскару, что уходит лишь узнать у местных жителей дорогу и никак не ожидала, что обретет более длительное знакомство. Автоматон, конечно, не уедет без неё (пусть такое единожды случалось), но и заставлять его лишний раз волноваться – нехорошо.       «А волнуется ли он теперь?», - задумалась Кейт, чувствуя, как её сердце незаметно покрывается схожей с незнакомкой обидой.       - Я бы хотела извиниться за грубость, - вдруг прервала та молчание, - я не должна была так говорить.       Опущенные плечи красотки говорили об искреннем раскаянии, и Кейт, до этого испытывавшая некое презрение, прониклась глубоким сочувствием. Она вдруг увидела перед собой саму себя, объятую сомнениями и тоской. Разглядела она и естественную привлекательность женщины, хотя та была облачена в свободную невзрачную одежду, скрывающую прелесть тонкой фигуры. Возрастом она на вид не старше американки: цветущая молодость не угнеталась худобой и бледностью кожи, а проступала через эти невзгоды, демонстрируя силу характера и тела. Кейт бы не удивилась, узнай, что блондинка ранее занималась гимнастикой или танцами, судя по лёгкости и пружинистости походки.       - Всё в порядке, - улыбнулась мисс Уолкер, - я бы тоже сильно расстроилась, услышав отказ отправиться в путешествие вслед за караваном.       Женщина в ответ повела плечом, будто бы теперь ей сделалось совершенно всё равно и ревность её лишь от того, что сама она ничуть не уступает американке во всех смыслах. Отблеск женского соперничества мелькал в горделивом взгляде, который блондинка то и дело бросала в сторону Кейт.       Этим она напомнила американке Оливию и то, как лукаво последняя отвешивала комплименты, скосив глаза и приподняв уголки розовых губ. Все движения замедлялись, напоминая крадущуюся лисицу, даже черты лица бывшей подруги мисс Уолкер вытягивались в хитрую узкую мордочку, и это почему-то делало её совершенно очаровательной для противоположного пола.       Кейт никогда не удавалось повторить эту искусною игру: по словам Дена она выглядела глупо и неестественно. Быть может, это закладывается с рождения…       Ну и пусть Оливия взяла лисье очарование, зато мисс Уолкер обладала лисьем чутьем.       Глянув опять на блондинку, она произнесла:       - Не обижайтесь, но вы не очень-то похожи на искательницу приключений. И на того, кого могут интересовать юколы, их священный переход, страусы… полагаю, всё это тоже ради Якова.       Удар, прошедший по телу белокурой женщины, подтвердил предположение авантюристки. Красотка обхватила себя руками, словно продрогнув, но промолчала, явно сделав усилие над собой. Дальнейшие расспросы американки не увенчались успехом: женщина замкнулась, отказавшись даже представиться. Кейт могла бы надавить, шантажируя упрямицу отказом идти дальше, но всё-таки их знакомство было взаимовыгодно.       Выше по течению Тигль на берегу показались полуразрушенные каменные строения и остатки плотины на реке. Нехотя блондинка пояснила, что когда-то здесь действовала маленькая гидроэлектростанция, обслуживая энергией ближайшие сёла. Время и развал государства уничтожили и станцию, и посёлки, которые объединились в Тиглит, став маленьким пережитком прошлого, хранившего светлые воспоминания минувших дней.       Две приземистые башенки-близнецы торчали по обе стороны пенящегося потока, ласкающего чёрные обточенные камни и остатки плотины. На берегу стоял дом из того же камня; как и другие местные строения он был поднят на высокий бетонный фундамент, заменяющий деревянные шаткие сваи – «ноги». Любопытство Кейт кудрявая женщина утолила единственным словом: «наводнения».       Взобравшись по ступеням железной лестницы, блондинка берется за ржавую ручку двери и резко дёргает на себя, приглашая Кейт войти в жилище первой. Молодых женщин встречает полумрак, в котором силуэтами плыли очертания простой, сделанной на скорую руку, мебели.       Большое помещение разделялось на две почти равнозначные комнаты; первая была обустроена лучше: в ней, несмотря на мрачные обшарпанные стены, царил уют, поддерживаемый женской рукой и таящейся в незначительных мелочах: в аккуратно расставленной посуде, чистом полу, подвязанным тонкой бечёвкой занавескам на окне, застеленной покрывалом постели в углу за печкой – во всём.       Вторая же комната больше напоминала холостяцкое жилище в совокупи с мастерской. Очевидно, что хозяин этой части дома не позволял женщине касаться священного места работы, где всё лежало точно на своих местах, создавая при этом странное ощущение кажущегося беспорядка.       Блондинка захлопывает дверь и принимается звать Якова, но жилище пусто. Белый клочок бумаги на деревянном столе под глиняной миской сообщает что-то мужским размашистым подчерком, отчего хозяйка дома фыркает и принимает более естественный расслабленный вид.       - Побудьте здесь пока, он скоро придёт. Идти за ним не имеет смысла, лучше приготовлю вам чай.       В жестах и голосе женщины Кейт уловила нетерпение, которое никак не вязалось с её речью. Возможно, та боялась упустить американку или оставить её одну в своём доме, чувствуя, что авантюриста может ненароком разузнать то, чего знать не должна.       Кейт села на табурет, тоже чувствуя нарастающее беспокойство и интригу не только предстоящей встречи, но и всей ситуации в целом.       Хозяйка дома разожгла в буржуйке потухший огонь и водрузила сверху чёрный от копоти чайник. Дом наполнился приятными огненными всплесками света.       Мисс Уолкер облокотившись на столешницу и подперев подбородок рукой, не без зависти медленно скользила взором по точёной фигуре блондинки, скинувшей тяжелую дублёнку и оставшейся в узкой багровой водолазке с высоким горлом. Покатые плечи, высокая небольшая грудь, тонкая талия и прямая осанка, являющаяся миру в минуты, когда её обладательница не стыдилась своей красоты, приковывали внимание изумительной гармоничностью. Кейт представила женщину, облачённую в простое строгое платье, и решила, что в подобном виде та способна завоевать любое сердце.       Американка еле сдержалась, чтобы не посетовать о неподобающем для такой женщины окружении. Она вспомнила об одном разговоре с Одиннадцатым, который начался с упрёка со стороны автоматона, что женщина вносит разлад в стройные идеологические ряды Нового Механического Общества.       Спор авантюристки и главного борца за идеи творений Форальберга тянулся долго, с гнетущими перерывами, и вывел обоих на философскую тему понятия красоты.       «Наивысшая степень целесообразности, гармоничное и точное сочетание всех элементов в едином механизме, во всякой вещи и устройстве – есть истинная, эталонная красота», - возвещал Одиннадцатый, - «С этой точки зрения совершенство механизмов Форальберга очевидно: они представляют собой ту меру размеров, формы и веса, а также их сочетания и сочленения между собой, которая ведет с серединной универсальности, люди говорят – «золотая середина». То же можно отнести к любому явлению».       «Хочешь сказать, красота измерима?», - вопрошает усталая, но заинтересованная американка.       «Измерим эталон. Это объективная реальность, поддающаяся точным математическим расчётам. Я готов признать, что человек способен познать её… интуитивно, если я правильно понимаю смысл данного слова, относящегося к чувственной сфере. Мне, как автоматону, эта сфера недоступна», - сказал он с явным облегчением.       «Так уж и не доступна», - усмехается мисс Уолкер, - «Что-то же заставляет тебя прибегнуть к расчётам…».       «Понимание идеальности того или иного явления исходит из свойств его работы. Правильные пропорции рождают точность, конкретность, лаконичность, аккуратность».       «А если отойти от механизмов и вообще всего рукотворного. Что ты скажешь о красоте природного мира? Это тоже чей-то расчёт?».       «Расчёт эволюции, я полагаю, естественной выживаемости и приспосабливаемости организмов к изменяющимся условиям. Баланс противоречий – людская прерогатива. Вы отличный тому пример?».       «Я?», - удивилась Кейт, - «Что же я из себя представляю, по твоему мнению?».       «То, что уже было сказано», - как ни в чём не бывало отвечает автоматон, - «Самое верное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора – лучшее сочетание всех необходимых элементов в едином организме, ведущее к высшей степени слаженности и, как следствие, выживаемости, и, как следствие, воплощению гармонии и красоты в общих законах мироздания».       Женщина выпрямилась, вскинув голову и забыв о боли в боку, которая мгновенно перестала отзываться в каждом уголке изящного тела.       «Приму это как комплимент!».       Алюминиевая кружка с горячим чаем, поставленная на стол блондинкой, исторгала из себя клубы пара, напоминая трубу паровоза или дымящийся кратер вулкана.       - Давно вы знакомы с юколами? – Спрашивает женщина, грациозно усаживаясь напротив американки.       - Зачем мне что-то рассказывать тому, чьё имя я до сих пор не знаю, - придирчиво заявила мисс Уолкер.       - Меня зовут Лиза, - вздохнув, говорит красотка, - А вас?       - Кейт.       Лиза вновь фыркнула:       - Ну вот. Думала будет что-то более вычурное, а тут всего лишь «Кейт». Почти как русская «Катя», даже не интересно нисколечки… - и она уставилась в окно со скучающей физиономией, пока не вспомнила о юколах.       - Давно, - отвечает ей Кейт, но вдруг спохватывается: - но, может, и не слишком... В моей жизни столько всего произошло, что события, случившиеся недавно, кажутся теперь полузабытым сном.       Лицо Лизы неожиданно смягчилось, и женщины молча продолжали пить чай, как вдруг за дверью послышались тяжёлые шаги, звонко отскакивающие от железных ступеней.       В страшном волнении блондинка вскочила с места и ринулась к выходу, мгновенно оказавшись снаружи. Кейт насторожилась, поджав губы и затаив дыхание, вся обратившись в слух.       Минутное затишье, - и дверь с грохотом распахивается, открывая путь поджарому темноволосому мужчине с большими жилистыми руками и острым пугающим взглядом тёмных глаз. Он замер на пороге, заграждая путь Лизе, которая рядом с ним казалась ещё миловиднее и нежнее. Кейт встала, приветствуя хозяина дома, но пока не решаясь произнести первое слово.       Наконец, мужчина заходит и широкими шагами приближается к мисс Уолкер, остановившись у стула, на котором минуту назад расслаблено сидела Лиза.       - Яков Савинков, - протягивает он руку мисс Уолкер и некрепко сжимает тонкие пальцы, когда та принимает приветствие.       Жестом предлагает он Кейт сесть и сам садиться на место белокурой красотки, а та тем временем закрывала дверь и суетилась, спеша отогреть мужчину чаем и наспех разогреть обед. Кейт уловила слабый запах рыбы, исходивший от мужчины.       - Полно, Лиза, - отрешенно говорит он блондинке, - не сводя пристального взгляда с гостьи, - Я не голоден. Иди лучше, разберись с уловом, пока зверьё не унесло.       Покорно кивнув, женщина выбежала на улицу, накинув в этот раз дублёнку, дав понять, что вернётся нескоро.       Оставшись наедине с хозяином дома, Кейт было набрала воздуха, чтобы преставиться, но мужчина остановил её резким: «Говорите!».       - Что? – Вздрогнула авантюристка.       - Что знаете о Сибирии!