Большая Медведица

      Савинков, будучи в крайне возбуждённом состоянии, бродил по своему «кабинету» - дальней комнате, и душевное волнение исследователя невольно передавалось его товарищам, ожидавшим в кухне. Двое мужчин и двое автоматонов после непродолжительной беседы погрузились в тревожные раздумья. Тишину нарушил Степан Иннокентьевич: со вздохом поднявшись со стула, он потянул затёкшую спину и потушил папиросу.       - Ну, сержант, где опять ваш доктор? Ей-богу, сколько можно ждать! Я сам извёлся, а уж Савинков…       - Обещал скоро быть, - уверял Молотов, не менее расстроенный очередной задержкой.       - Куда он вечно пропадает? – Развёл руками мужчина, - Ничего не говорит ни мне, ни вам. Я уже начинаю думать невесть что.       - Я ручаюсь за него, - неожиданно резко ответил Молотов. – Слава не тот человек, чтобы строить тёмные планы за спиной. Но он учёный, а потому любознательный. Полагаю, его увлекла здешняя природа и люди.       - Ха, да что ж здесь интересного? Мрак, холод, да отродье всякое поганое. Куда ни глянь, всюду дрянь! Скорей бы уже двинуть отсюда. Ох, и заживу я с таким жалованием, век забот знать не буду, ещё и детям оставлю.       - Не рано деньги считать начали?       - За мной дело не станет, - гордо произнёс толстяк, - а вот этот ваш Редько… подозрительный, однако, человек. Не люблю я учёных этих. Этот вон тоже, всё глядит в свои карты или бродит туды-сюды, молча, будто чёрт – это разве дело? А Лиза…       - Он увлечён неизвестной землёй, - перебил военный. - Разве вас нисколько не интересует одна из загадок мира?       - Меня интересует величина уплаты за мою работу и будет ли она вообще, если этот безумец сгинет в морской пучине.       - Об этом не беспокойтесь. Вы получите всё до последней копейки.       Мужчина довольно крякнул и снова закурил, воображая, вероятно, счастливую сытую жизнь.       Молотов покосился на автоматонов, которые не принимали участие в разговоре и терпеливо ожидали в стороне, будто пустые железные рыцарские доспехи. Сержант заметил, что так сдержанно они вели себя только при нём, моряке и Савинкове, а вот с доктором держались открыто, как обычные люди. С чем это связано Сергей точно не знал, хотя добродушный нрав Редько расположит к себе кого угодно.       Наконец, на лестнице снаружи послышались долгожданные шаги, и все очнулись от тягостного ожидания, даже Яков немедленно вышел из комнаты на звук хлопнувшей двери.       - Слава, где ты ходишь? – Подскочил сержант. – Ждали только тебя.       - Знаю-знаю, друзья мои, прошу меня извинить и выслушать, - начал доктор, утерев лоб носовым платком.       - Говорите, - сказал Савинков, ступив вперёд.       - Уже неделю, с момента моего приезда в этот удивительный край, я помогаю человеку, ощущая в этом свой долг. Мои отлучки связаны именно с этим и ни с чем более. Я не должен говорить этого, но я благодарен непогоде, задержавшей нас на этот срок, благодаря чему я с чистой совестью могу покинуть это место.       Доктор упоминал внезапно налетевший ураган, из-за которого странствие путешественников и одновременно будущих мореплавателей откладывалось. К бушующему океану и сильному ветру с градом добавились к тому же пепельные выбросы вулкана, от которых земля покрывалась тонким тёмно-серым слоем пыли и шлака. Савинкова бы это, конечно, не остановило, но он всецело зависел от Степана Иннокентьевича, а тот не сильно горел желанием подвергать свою жизнь опасности.       - Так вот, - продолжал Редько, - прежде, чем я приглашу этого человека в дом, я хочу взять с вас слово – с каждого, – что никто не будет ограничивать его свободу и позволит на равных участвовать в походе, в котором он окажет существенную помощь и поддержку. Естественно, безвозмездно, так что ваша сумма, дорогой арматор, никак не пострадает, - кивнул он грузному моряку, и тот равнодушно пожал плечами – хорошо, якобы.       - Пусть так, - согласился и Яков.       - Нет, - возразил Молотов, - я решительно против ещё чьего-либо участия. Мы без того пострадали от рук проходимцев.       Исследователь ответил на прямой укоряющий взгляд сержанта не менее решительным взором и произнёс:       - Мне необходимы люди.       - Вам, господин Савинков, - уточнил военный, - в вашем предприятии. А пока вы находитесь у меня в подчинении.       - Я действую только по собственной воли, - бросил Яков, очевидно задетый по самолюбию.       - Вы капитан только формально до тех пор, пока не исполните свою часть обязательств. Хочу напомнить вам, что без моего участия у вас не было бы ни средств, ни корабля, ни людей. Вы получите в своё распоряжение двух автоматонов, способных заменить целую команду матросов, и крепкую шхуну, так что извольте подчиняться.       - Я не всё сказал, господа, - остановил спор доктор, боясь трагичного завершения наступающего конфликта. – Эта молодая женщина дочь Волкова, Серёжа. Та самая американка, которую усердно преследовал Полковник. Вообрази, сколько мужества ей потребовалось, чтобы прийти сюда, хотя она могла свободно скрыться. Я бы не выдал её, ты меня знаешь.       - Теперь и я против, - воскликнул толстяк, - от баб одни беды! Скажите, сержант.       Но Молотов не проронил ни слова, находясь в полнейшем замешательстве, и Яков, почувствовав это, перехватил инициативу.       - Американка? Зовут Кейт?       - Да, мисс Уолкер, - подтвердил Редько. – Я сразу её узнал, хотя прежде никогда не видел. Пришлось скрываться, чтобы вызвать её доверие, и скрываться от вас, чтобы вы не нарушили хрупкой связи. Я открылся ей только сегодня, перед нашим отбытием, зная, что мы вряд ли вернёмся сюда. Её решение поразило меня. Впрочем, она сама вам всё расскажет, если вы согласитесь на условия.       Молодой военный встал, опередив выпад названного капитана, и ринулся было к двери, но доктор преградил ему путь, заметив, что Второй еле удержался от намерения схватить мужчину.       - Прости, Серёжа, но я не пущу тебя.       Молотов оскорблённо зашептал:       - Ты покрываешь преступницу, Слава, одумайся.       - Я поступаю по совести, - по-доброму возразил Редько. – На долю этой женщины выпало немало страданий, как и на твою долю. Не знаю, виновна ли она, но в ней я вижу те же искренность и прямоту, которые есть и в тебе. Она никогда бы не пришла сюда, если бы не весть о Волкове. Дай ей шанс.       - Что ей известно? – Вопросил из-за спины Молотова Савинков.       - Многое, но не всё. Заверяю вас, она никак не станет препятствовать нам. А у вас, Яков, просит разрешение взойти на борт и пуститься исследовать дальние берега.       - Берега эти будут на ближайшей мели, - злостно фыркнул моряк, намекая на пагубное присутствие женщины на судне.       Доктор бросил быстрый взгляд на наручные часы.       - Решайте, господа, или она уйдёт.       Сергей поджал тонкие губы, осознав, что упустить сейчас американку, значит потерять её насовсем, а непрописанные условия всегда можно нарушить. Совесть изъест ему душу – это сержант знал превосходно, но чувство долга перед Полковником оказалось сильнее.       Редько смотрел на немые терзания Молотова с тяжёлым сердцем, в очередной раз сожалея о слепой привязанности мужчины. Как бы ему хотелось, чтобы молодой военный освободился из-под гнёта человека, не знающего меры в своей жадности. Доктор стыдливо молчал, не смея признаться, что был обрадован мыслью о смерти Полковника на месте катастрофы, и глубоко огорчён, узнав правду. Ещё большее разочарование и тревогу принесло ему письмо, в котором сержант просил Редько приехать и оказать помощь в заново организованном деле. Теперь доктор знал, что Полковник не отступит. Однако он таил надежду переубедить Сергея, сделав главным союзником американку.       - Я привык доверять тебе, - сказал, наконец, сержант, отойдя в дальний конец комнаты, - пусть войдёт.       Савинков воодушевлённо кивнул, а Степан Иннокентьевич, уронив ругательное слово, уселся на табурет. Доктор шагнул к двери, распахнул ту настежь и совершил пару широких взмахов руками, подавая определённые сигналы.       Около десяти минут прошли в томительном ожидании, пока через порог, прихрамывая, не переступила Кейт Уолкер, и все взгляды обратились к её бледноватому, но уверенному лицу.       - Добрый день, джентльмены, - звучит её учтивое приветствие, которое вызывает ироничную улыбку у толстяка.       - Удалось ли вам узнать что-то у юколов? – Молниеносно подскочил к ней Яков.       - Господин Савинков, - со всей серьёзностью произносит Кейт, сохраняя при этом непроницаемое равнодушие, - я укажу вам путь на Сибирию лишь в том случае, если вы отвезёте меня туда.       Как только «капитан» даёт короткое согласие, женщина заставляет себя взглянуть на остальных членов «доблестной команды». Автоматоны при её появлении явно оживились и вышли из тени, встав ближе к американке и доктору; именно они придали мисс Уолкер уверенности.       - Я пришла сюда, потому что не нашла иного выхода из сложившейся ситуации. От уважаемого доктора я узнала, что мой отец встретился с Полковником, желая прекратить его планы и уберечь меня. Он предоставил вам все необходимые сведения для проникновения на Адамырь-1.       - Я поведал мисс Уолкер, - поддержал женщину Редько, - только то, о чём сообщил мне ты, Серёжа. Я не знаю итога встречи Волкова и полковника, но вынужден подозревать трагичный исход. Я прошу у тебя разрешения ещё раз прочитать то сообщение, что он отправил тебе вчера.       Молотов нарочито медленно подошёл к столу, взял сотовый и протянул доктору.       - Итак, читаю, - быстро нашёл Редько нужный текст: - «Действуй по плану. Все условия будут соблюдены. Волков больше не представляет угрозы, с ним всё кончено. Прибуду к берегам залива Бекова в назначенный срок», далее число и подпись. Как вы мисс Уолкер? Присядьте. Садитесь же, никаких возражений.       Когда Кейт, измученная душевной болью села на край постели, доктор подал ей в кружке воду, после чего быстро и в самых общих чертах пересказал со слов женщины историю её путешествия на таинственный остров. Мисс Уолкер изредка поправляла его или уточняла что-то, но в целом согласилась со всеми описаниями Редько.       Завершив излагать одни приключения, доктор перешёл к другим, поведав о событиях в Барануре и на границе, погоне Полковника, катастрофе, спасении и об удивительном семейном воссоединении, которому теперь не суждено состояться. Кейт, вернув себе способность говорить, подвела итог, вспомнив о юколах, вулкане и трагедии у реки. С последними её словами в доме воцарилось молчание в память о молодом геологе, которое оборвалось щелчком зажигалки моряка.       - И вы предлагаете мне поверить в эту чушь? – Возмутился сержант, отмахиваясь от Редько. – Нет, Слава, теперь ты послушай. Я знаю, когда мне «рассказывают сказки», и сейчас происходит именно это; терпеть подобное я не стану. А вы, мисс, - он развернулся к американке, и та встала, принимая его пронзительный взгляд, - совершаете не что иное, как побег. Я скажу, зачем вы здесь: вы пришли сюда в надежде скрыться от правосудия, которое всё равно вас настигнет. Ни кочевники, ни автоматоны, ни ваш отец больше не помогут вам. Вы поняли, наконец, что вам некуда деваться, и приползли, трусливо поджав хвост, скулить о помощи. Не ждите её от меня! Таких как вы следует судить по всей строгости.       - Сережа, прошу тебя…       - Всё в порядке, доктор, не волнуйтесь, - сказала с завидным спокойствием Кейт, - сержант прав. Я не стану оправдываться перед вами, может быть, я действительно заслуживаю наказания. И я правда прошу вас доставить меня туда, откуда я уже не вернусь. Зная это, господин Молотов, сэр… - вкрадчиво обратилась она к военному, - позвольте мне совершить это последнее путешествие.       Суровый взгляд военного будто бы на миг потеплел, и доктор просит Савинкова пока не вмешиваться и ждать. Открытый взгляд женщины и её откровенность подкупили Сергея и тот сдался:       - С корабля ни шагу. О каждом вашем действии сообщать мне лично. И если хоть один ваш поступок заставит меня усомниться в вашей честности, я изменю решение.       - Спасибо, - тепло улыбнулась Кейт, и мужчина спешно отвернулся. Доктор вернулся к главному:       - Более, я полагаю, никто возражения не имеет. Степан Иннокентьевич?       - Так и быть, не имею.       - Господин Савинков?       - Я согласен абсолютно.       - А что скажут представители «Общества»? – В знак уважения обратился он к автоматонам.       - Я буду рад сопровождать мисс Кейт Уолкер в плавании, - заявил Второй, а Первый лишь кивнул.       - Замечательно! – Искренне обрадовался доктор, - В таком случае – в путь!       Сборы прошли быстро, в виду малого количества вещей. Большая часть времени ушла на дополнительную закупку провианта (из-за пополнившейся команды), сортировку, упаковку и укладку, но слаженная работа и сильные мужские руки позволили завершить все приготовления за два часа. Вещи и еду погрузили на переделанный под пассажирские перевозки «Камаз», заставив чуть ли не половину солона. Люди и автоматоны, а также верная овчарка Альма, заняли свободные места; за руль сел Степан Иннокентьевич, лучше всех знающий здешние дороги. Рядом с ним в кабину сел Савинков, горящий желанием первым увидеть свободное море и свой корабль.       Дорога была долгая и тряская, а потому изрядно утомительная. Выбраться на побережье оказалось не так-то просто: многие дороги были размыты весенними горными потоками, а потому приходилось искать другие пути, возвращаясь, порой, по несколько раз.       Такие досадные препятствия отнимали силы у всех, и доктор старался скрасить путь рассказами о природе Яхастана. Он охотно делился знаниями, которые, неожиданно, увлекли всех, включая автоматонов. Даже Молотов, до этого угрюмый, вдруг оттаял и с нескрываемым любопытством разглядывал восхитительные пейзажи, медленно проплывающие за окном.       К раннему вечеру путешественники, наконец, достигли побережья и с облегчением выбрались из душной машины, вдыхая солёный воздух прибоя. Пока грузный моряк и автоматоны спускали на воду шлюпку, выталкивая ту с берега, Редько обратил внимание других членов команды на необычный песок пляжа.       - Этот песок вулканического происхождения, о чём свидетельствует чёрный цвет. Но не только цветом он интересен. Взгляните сюда.       Он вытащил из кармана маленький чёрный предмет, оказавшийся магнитом, и провёл им над самой землёй: крупицы песка как по волшебству налипли на поверхность, что вызвало замешательство у Альмы. Кейт восторженно покрутила в руках «песочный шарик» и отдала обратно доктору.       Савинков неподвижно стоял у самой воды и смотрел на горизонт, не обращая внимания на волны, уже промочившие ему обувь. Ветер нещадно трепал его волосы и одежду.       - Похоже, ему всё безразлично, кроме его цели, - тихо сказал Молотов.       - Не вините его, - также тихо ответил Редько, - насколько я понял, открытие новой земли – смысл всей его жизни.       - Ты считаешь, он найдёт её?       - Несомненно! Люди, имеющие столь пылкую страсть к чему-то и силу духа, рано или поздно, всегда добиваются успеха.       - Почему же вы, мисс Уолкер, не стоите рядом? Рискуете упустить вожделенную свободу, - бросил он язвительно и удалился.       Доктор поспешил утешить американку:       - Он злится на себя, не на вас. Скоро он смирится. Идёмте, нас уже зовут.       Первыми к кораблю решено было отправить Савинкова и Кейт, а также часть вещей, которые уже сложили в шлюпку. За ними оправятся автоматоны, переправа которых требовала помощи военного и доктора: следовало снова вытащить шлюпку на берег, а затем вытолкать её в море, чтобы таким образом железные суставы механических рабочих не пострадали от морской воды. Последними на судно прибудут Молотов с Альмой и Редько, привезя остаток вещей.       Следуя этой нехитрой схеме, доктор помог мисс Уолкер занять своё место, и шлюпка под умелым управлением Степана Иннокентьевича, который во время гребли успевал ещё дымить папиросой, пустилась в первое на сегодня плавание.       Широкая бухта значительно ослабляла волнение, идущее с открытого моря; по словам моряка, корабль спасался от шторма в соседнем заливе, куда меньшем и неприступном со стороны берега. Когда их лодка почти достигла мыса, он призвал пассажиров держаться крепче, а сам выбросил сигарету и так налёг на вёсла, что шлюпка понеслась с удвоенной силой, будто к ней был приделан мотор.       Встречная волна вдруг подбросила их, словно щепку, и швырнула вперёд и вниз, в синюю пасть северного моря. Но не успела Кейт испугаться, как следующий гребень уже вознёс их в вечернее небо, норовя растерзать жалкую группу смельчаков. Неистовый грохот и рёв пены у обточенного мыса заглушал любые звуки. С каждым падением в бездну и страшным ударом о воду людей обдавало ледяными брызгами и, если Савинкова и сурового моряка это ничуть не волновало, Кейт же успела продрогнуть до костей, прибывая в оцепенении от охватившего её ужаса перед стихией. Её наивные игры в прибое с маленькими волнами теперь виделись детским лепетом в сравнении с истиной силой океана.       Несколько могучих гребков Степана Иннокентьевича, и шлюпка вошла в бухту; разом стихли волны, грохот остался позади. Савинков подскочил: он увидел долгожданный корабль – с виду мощный сейнер, идеально оснащённый для рыболовного промысла; таковым он и являлся.       - Как вам мой красавец «Алиот»? – С гордостью спросил моряк и получил восторженный отзыв от Якова. – Да, хорош! Замечательный корабль! Лучше не найти! Теперь он под вашим командованием, Савинков.       - К сожалению, пока это не так, - сжимает кулаки исследователь.       Корабль действительно впечатлял и размерами нисколько не уступал «Кристаллу», отличаясь от последнего внешней грузностью и закалённостью открытым океаном, несопоставимым с относительно тихими водами озера. Аскетичность, лаконичность и продуманность формы сейнера неожиданно освежили воспоминания у мисс Уолкер о механическом поезде, где каждая линия и каждая деталь вторила общему назначению, где не было ничего лишнего, но чувствовалась рука гения. Так было и с «Кристаллом», но в куда меньшей степени. Когда шлюпка подошла ближе, ощущение исчезло – издали «Алиот» виделся Кейт не таким грубым и потрёпанным. Она думала о юкольском ковчеге, но тот почему-то почти исчез из её памяти, и она уже не могла представить ни его очертаний, ни размеров.       Три человека взошли на борт; мужчины занесли вещи, и грузный моряк отправился в обратный путь. Савинков поинтересовался, почему нельзя переставить корабль ближе, но владелец сейнера увильнул от ответа.       - Подозреваю, что «Алиот» в числе нелегальных рыболовных судов, - сказал Яков, смотря вслед уплывающей шлюпки, - потому он и прячет его здесь.       - Нас могут поймать в пути, вы не боитесь? – поддержала Кейт разговор.       - У нас есть, чем откупиться. А там, куда я собираюсь плыть, редко ходит охрана. Впрочем, это вам известно, раз вы уже совершали плавание.       В его словах не звучало укора, только безграничная вера, и у женщины не повернулся язык сказать, что она вообще вряд ли чем-то поможет на пути к Сибирии. Одна надежда на Духов.       - Должен сказать вам, - вновь заговорил Савинков, - что любое опасное путешествие заведомо невозможно без сплочённой команды. Если предстоит долгая дорога, между нами не должно остаться разногласий, а вы возмущены моим отношением к Лизе.       - Её смерть будто ничего не изменила в вас.       - Я скорблю вместе с вами.       - Незаметно, - буркнула женщина.       - Вы много не знаете, так что…       Он замолк и отвернулся, облокотившись на борт, и долго смотрел на медленно спускающееся к горизонту солнце. Кейт же вдруг подумала, почему она не злилась на Ганса, равнодушного к смерти Анны. Потому что её слишком увлекла его мечта или путь к мамонтам? Значит, теперь она уже не так рвётся на остров? Может быть, возвращение на самом деле тяготит её? Так или иначе, оно её единственное спасение.       Савинков перевёл взгляд на гнездившихся на скале бакланов и куда-то в пустоту произнёс:       - Да, мир в разы обеднел.       Кейт удивлённо воззрилась на него, а мужчина лишь вздохнул и неторопливо ушёл осматривать судно.       Последняя партия людей и вещей прибыла на «Алиот» с последними лучами солнца.       Отплытие назначили на утро. Уставшие путешественники, кроме, конечно, автоматонов, еле передвигали ноги, мечтали наскоро отужинать и отправиться спать. Однако доктор настоял на общем собрании в камбузе за столом, введя это как обязательное правило.       - Пожелаем же удачи нашему делу! – Торжественно произнёс Редько, и впервые за весь день члены команды переглянулись, осознавая серьёзность задуманного предприятия и крепкую зависимость друг от друга.       Слово «удачи» прозвучало в этот вечер ровно семь раз.