Большая Медведица

      Пришёл штиль.       Под тихий плеск маленьких волн, бьющихся об отвесные скалы, ласкающих острые камни, сплошь укрытые полипами и раковинами моллюсков, Кейт делала вид, что наслаждается окружающей флорой. Впрочем, так оно и было, до момента, когда «Алиот» не вошёл в «зону видимости» для охраны с берега, и теперь всё внимание участников лже-экспедиции было приковано к показавшемуся на мысе маяку.       - Смотрите, - шепнул доктор, стоящий рядом с женщиной, хотя их разговор никто не мог бы подслушать, - видите, вон там.       Он указал ей на скалу, в которой на первый взгляд ничего особенного не было. Наконец, с третьей попытки, Кейт разглядела едва видимое отверстие, явно рукотворное, высотой в человеческий рост. К нему вела ржавая лестница, вернее, её остатки.       - Похоже, это осталось от военных укреплений, - продолжал Редько, - и, ручаюсь, внутри спрятан целый лабиринт из ходов. Сущий муравейник, мисс Уолкер, а это один из его выходов. Вы бы и не заметили, если бы не знали, куда смотреть.       «Алиот» принял ещё ближе к берегу и бесстрашно начал заходить в бухту; отсутствие волнения позволяло ему идти под самой скалой, а прилив – не бояться рифов.       Вскоре относительную тишину разорвал базарный ропот: на плоских камнях, показывающих из воды серебристую спину, развалилось целое семейство кольчатых тюленей, здесь известных под именем «нерпа», которые согревались под весенним солнцем и наслаждались мирной жизнью. Заповедник оберегал их наряду с другими животными, потому ластоногие чувствовали себя в безопасности и подпустили корабль весьма близко. Их большие влажные глаза смотрели то заинтересованно, то лениво и никого не оставили равнодушным, включая гордого Савинкова и не менее гордого Молотова. Степан Иннокентьевич же в шутку заметил, что мясо их довольно невкусно, зато мех детенышей достоин мантии королей.       Доктор извлёк из странного контейнера на шее фотоаппарат и произвёл несколько снимков, после чего убрал устройство обратно и поспешил ответить на немой вопрос американки:       - Купил задёшево на барахолке этот чехол, представляете, и ни разу он меня не подвёл. Как судмедэксперт, я всегда должен располагать исправной техникой, ведь никогда не знаешь, когда окажешься за бортом.       - Он водонепроницаемый? – Уточнила американка.       - Совершенно точно. С ним я всегда уверен в сохранности своих материалов.       Обогнув мыс и лежбище тюленей, «Алиот» медленно подбирался к конечной точки своего первого маршрута – бывшего военного порта. К удивлению всех присутствующих, они не встретили стоящих в ряд крейсеров устрашающего вида; воды были пусты. На палубу сразу поднялся Молотов, задумчивый и раздосадованный таким положением вещей, расходящихся с его представлением. До этого момента он ещё носил камуфляжную куртку, но теперь полностью облачился в гражданскую одежду, выданную ему моряком, и уже никак не напоминал военного, а лёгкая небритость и усталость вследствие недомогания только способствовали образу обычного учёного. Кейт тут же полегчало на душе, хотя мнимость этого спектакля была налицо.       - Слава, - сказал сержант, беспомощно разводя руками, точно ребёнок, не нашедшей под ёлкой подарка, - где порт? Где укрепления? Где хоть один корабль? Я вижу только обычную чёртову бухту!       - Нет ничего удивительного, что правительство Яхастана распорядилось убрать отсюда всё, что может соблазнить всякого рода прохиндеев пополнить свой карман. Сомневаюсь, что Полковник единственный, кому пришла идея разграбить военную базу. Это настоящая кладовая! Как гробница Тутанхамона, - усмехается Редько, - только посовременнее. И богатства бронебойнее… Будь мы далеко в море, прошли бы мимо. Хорошо, что господин       Савинков настоял двигаться вдоль берега.       - Думаешь, они всё спрятали?       - Или попросту разобрали.       - Невозможно!       - Почему же? Не думаю, что там было много укреплений, да и судов тоже. Во многом их вернули родной стране, что-то, может, и оставалось, но крайне мало. Скорее всего, Полковник именно на это и рассчитывал, отправляя сюда такую немногочисленную группу, разве нет?       - Он не посвятил меня в детали, - коротко бросил Сергей.       - Подожди, ты отправлялся сюда, будучи уверенным, что здесь тебя поджидает недюжинная охрана и действующий порт? Позволь, Серёжа, это самоубийство! Ты ничего не знал об этом месте, и всё равно без раздумий согласился? Да что с тобой? Я тебя не узнаю! Молотов хотел возразить, но тут его взгляд упал на мисс Уолкер, наблюдающую за диалогом, что порядком смутило его и заставило удалиться, так ничего и не ответив Редько. Последний же удручённо помотал головой и обхватил себя руками, точно в ознобе.       Оцепенение доктора закончилось с робким окликом Кейт, который предзнаменовал Савинков, явившийся для объяснения дальнейшей работы экипажа: пока Степан Иннокентьевич подходил на самом тихом ходу к берегам, остальным следовало из быть начеку, осматривать окрестности и готовиться вести диалог с местной охраной. Та не заставила себя долго ждать, показалась в лице трёх мужчин, быстро спустившихся по крутой тропе к побережью и занявших места на маленьком судёнышке. До команды донёсся неприветливый крик в рупор, на что мотор «Алиота» немедленно стих и корабль вошёл в дрейф. От очередного громкого возгласа стая птиц ринулась в небо.       Савинков ступил вплотную к борту, готовый принять весь удар на себя. В его руках Кейт заметила какие-то бумаги, возможно, его личные документы и карты, доказывающие необходимость собранной экспедиции для всего мира. Глобальность его помыслов отражалось на его сухом лице воодушевлённой сосредоточенностью.       Охранное судно быстро приближалось, и доктор пугливо косился на мисс Уолкер, ощущая то жар, то холод. Ей ничего не стоит сейчас выдать группу и позволить арестовать всех, включая себя, ради совершения сладкого мщения, и никакие доводы не смогут её остановить. Пока американка умело держала марку невинной жертвы обстоятельств, доброй путешественницы, искренне желающей пуститься в очередное странствие вместе с исследователем, и весь её образ, покорный и молчаливый, не вызывал подозрения ни у кого, кроме доктора. Почему же Редько не поделился размышлениями с Молотовым? Он сам толком не мог ответить на этот вопрос, но очевидны его метания меж двух людей – сержантом и американкой, к чьим историям он испытывал чрезмерное сочувствие и чья судьба была ему небезразлична. Пусть мисс Уолкер он знал недолго, но её удивительная история обезоружила несчастного доктора, поразив до глубины души.       - Мисс… мисс Уолкер, - проговорил он, слегка заикаясь, - для вашей безопасности, может быть, спуститесь в трюм?       Естественно, Кейт воспротивилась, вежливо успокоив Редько, но тот привёл несколько аргументов, привлёкших внимание Савинкова.       - Полно вам, доктор, - сказал спокойно Яков, - женское общество будет нам полезно. Она смягчит образ вашего сержанта, у которого на лице написано воинское звание.       Побеждённый Редько замолчал, опустив голову.       Охранное судно в этот момент подошло вплотную к «Алиоту» и, взяв тот на абордаж, бросило якорь в гавани; бывший сейнер отзеркалил действие.       Плотный человек среднего роста с раскосыми и глубоко посаженными глазами взошёл по брошенному трапу на борт и предстал перед уверенным Савинковым.       - Доброе утро, - первым поздоровался исследователь и протянул руку, но его приветственный жест проигнорировали.       - Кто такие? – Осведомился человек с большим акцентом.       - Мы группа исследователей, - продолжал Савинков, ничуть не обиженный «любезностью» блюстителя закона. – Изучаем редкие и исчезающие виды растений и животных для выявления максимально благоприятных условий для их жизни. Иными словами, мы заботимся о сохранении окружающей природы. Эти заповедные земли являются прибежищем многих интересующих нас видов, потому мы и прибыли сюда в надежде приумножить их численность.       Лицо охранника хмуро и непроницаемо: едва ли он уловил смысл проникновенной речи Якова.       - Мы учёные, понимаете, - вклинился со вздохом доктор.       - Кто капитан?       - Я, - коротко ответил Яков.       - Разрешение?       - Прошу меня извинить, нас не уведомили, что необходимо специальное разрешение на проход на территорию заповедника, но у меня есть все необходимые документы, которые господа изволят досконально изучить, - и он с улыбкой протягивает бумаги человеку.       Охранник подзывает своего товарища, и оба они, раздув щёки от важности, вглядываются в страницы текста.       Мисс Уолкер, набравшись смелости, шагает вперёд, но её перехватывает сильная рука Молотова. Крепко сжав её локоть, мужчина обходит американку и преграждает ей путь своей свирепой фигурой. Доктор украдкой видит, как ссутулилась вечно прямая спина склонившегося над женщиной сержанта.       - Одно ваше действие или слово, и я не только позабочусь о вашем немедленном возвращении на родину, где вас ждёт тюремная камера, но и сделаю всё возможное, чтобы вы и ваша семья надолго запомнили вашу ошибку, - тихо прошептал он в самое ухо мисс Уолкер.       Женщина шумно втянула носом воздух и замерла, уставившись в одну точку. Она стоически вынесла пронзительно-изучающей взгляд сержанта, видящий её насквозь, и только сведенные судорогой пальцы заломленных за спину рук выдавали её нервное напряжение.       Блюститель порядка, меж тем, изрядно утомлённый большим объёмом текста (поглощать подобные было ему в новинку), с облегчением спихнул эту скучную работу на своего неопытного, но ответственного помощника – паренька лет двадцати, очевидно недавно заступившего на службу, и перешёл к более подходящей для руководителя работе – изучению личности членов экипажа. Он запросил паспорта, и Яков, будто волшебник, мгновенно извлёк их из-за пазухи, но прежде произнёс:       - Я не могу дальше предъявлять документы неизвестному мне лицу. Представьтесь и покажите ваше удостоверение.       Охранник нехотя пробубнил своё имя, которое Кейт толком не расслышала, даже когда Савинков с большим трудом повторил его, глядя в соответствующую «корку».       После недолгой заминки проверка продолжилась: блюститель закона открывал паспорта, старательно выговаривал имя и фамилию, сверял фотографию с живым лицом, вновь смотрел на фотографию, иногда показывал её помощнику, и они вдвоём смотрели на человека, отстраняя на вытянутой руке документ, что-то обсуждали на своём языке, перелистывали страницы и брались за новый паспорт.       - Ры-ка-чё-ва Е-ли… - щурясь, говорил охранник.       - Елизавета Михайловна, - в нетерпении перебил Савинков.       - Где она? – Также нетерпеливо бросил служащий.       - Перед вами, господа, - ответил с улыбкой Яков, - в надёжных руках Сергея Константиновича.       Кейт с удивлением шагнула вперёд, освобождённая из хватки Молотова, понимая, что речь идёт именно о ней – единственной женщине на судне.       - Вы Рыкачёва? – Уточнил охранник.       - Совершенно точно она, разве вы не видите? – Мешал Савинков, не давая Кейт самой ответить.       - Я всё вижу! Я не дурак! Она должна ответить или немая?!       - Она простудилась, милый человек, - успокоил нарастающее волнение доктор, - у неё болит горло, не мучайте бедняжку. Я как врач запретил ей напрягать голосовые связки.       На этом конфликт оказался исчерпан, и нудная процедура вроде бы подошла к концу, тем более, что автоматонов, к которым могли возникнуть вопросы, на палубе не было, однако охранник имел иные убеждения.       - Судно рыболовное… - с подозрением начал он, глядя на капитана.       - Всё верно, но мы не забрасываем сети. Можете убедиться, они совершенно сухие. Этот корабль я выкупил у уважаемого Степана Иннокентьевича, который сейчас является моим штурманом и верным помощником в добром деле, - моряк кивнул на слова исследователя, - а «Алиот» выступает исключительно в качестве транспортного средства. Я намерен идти далеко на север, и без крепкого судна здесь не обойтись. Сейнер прекрасно справится со всеми предстоящими трудностями и вместе мы успешно осуществим цель!       Пламенная речь не возымела должного действия. Охранник лишь ещё сузил и без того узкие глазки и язвительно приказал своим подчинённым обыскать корабль.       - Вы не имеете права! – Выставил руки вперёд Яков.       - Вам есть, что скрывать, а? – Хитро усмехнулся служащий, и сержант быстро раскусил этот хищный оскал.       - Капитан, - обратился Сергей к Якову, - позвольте нам с уважаемым ммм… инспектором пообщаться с глазу на глаз. Вы, конечно, приглашены к участию в беседе.       - С удовольствием, Сергей Константинович. Пусть остальные подождут здесь, идём только мы трое.       - Как будет угодно, - согласился охранник и последовал за Молотовым и Савинковым в каюту для дальнейшего выяснения отношений в спокойной обстановке, располагающей к привлечению сильных аргументов в форме денежных средств.       Помощники представителя правопорядка расслабились и поддались на искушение моряка попробовать раскурить, по его словам, наивкуснейший во всём свете табак.       Американка незамедлительно подскочила к Редько, набросившись на того с вопросами:       - Что происходит, доктор? Почему я вдруг оказалась Лизой?       - Тише-тише, - взял её под руку мужчина, - не суетитесь. Так было необходимо. Участие американки в этом деле, сами понимаете… к тому же официально вы не совсем живы… Меры предосторожности ещё никому не мешали. Мы немного «пофокусничали» с паспортом Лизы, он ей уже не пригодится.       - В нём моё фото? Где вы его взяли?       - Из вашего же паспорта, милая, который вы так опрометчиво оставили Ольге. Спокойно! Ваше негодование понятно, именно из-за него я и не стал говорить вам – знал, как вы воспримите. Сейчас дело сделано и всё идёт хорошо. Поменьше говорите, ваш акцент может вас выдать.       - Великолепно! – Злостно прошипела мисс Уолкер, - Вместо того, чтобы отдать мне мой потерянный паспорт, вы испортили его, да ещё и рот затыкаете!       Редько понимал досаду авантюристки, понимал её причину и, конечно, чувствовал себя виноватым. Его совесть притупляла вера, что данное мошенничество спасло как женщину, так и всю группу от ряда проблем; проблема осталась в двух испорченных документах на двух мёртвых людей – это ли не пустяк?       Около получаса спустя ушедшие мужчины вернулись вместе с автоматонами и овчаркой, и Кейт приметила изрядно повеселевшее лицо служащего и довольное лицо Савинкова; Молотов, напротив, сделался ещё угрюмее и ни на кого не смотрел.       Охранник остановился у трапа и произнёс:       - Приятно иметь дело с хорошими людьми!       - Эх, ну прямо с языка сняли! В который раз скажу, что вы наипрекраснейший человек! – С наигранным восторгом отвечает ему Яков, пожимая пухленькую руку. – Я непременно упомяну вас в мемуарах, как человека, спасшего от гибели сотню краснокнижных видов животных и растений.       - Это мой долг! – Пылко и смущённо изрёк служащий и велел идти на судне за ним.       Как только он и его товарищи скрылись в рубке и снялись с якоря, Редько осведомился у сержанта:       - Сколько он взял?       - Всё, что у нас было, включая мои личные сбережения, - с горечью сообщает мужчина. «Алиот» снимается с якоря и движется вслед за охранным судном, быстро достигнув простенького причала, построенного из разобранных военных сооружений. Отсюда, как выяснилось, блюститель закона любезно согласился провести небольшую экскурсию по заповедной зоне, показать, где что находится и куда лезть лучше не стоит, вооружить группу знаниями о бывшей базе и её «подводными камнями». Помимо обозначенных предупреждений, он щедро одолжит в пользование старую машину, какую в теории можно завести, но он давно не пытался, но у учёных обязательно получится, ведь они учёные – люди универсальные и успешные во всех сферах!       Яков не поскупился на очередную порцию лести, ублажив корыстного и честолюбивого охранника. Сержант в это время быстро прятал под курткой пистолет, а второй незаметно протягивал доктору.       - Разве нам это нужно, Серёжа?       - Меры предосторожности, - отвечает Молотов, лаская верного пса, - с меня довольно неожиданностей.       Исследователь, наконец, распрощался со служащим и вернулся к товарищам со словами:       - Всё готово. Мы выступаем, но кто-то должен остаться на судне и лучше кандидатуры Степана Иннокентьевича нам не найти.       - Согласен, - подтвердил сержант, - он присмотрит за моей Альмой и за мисс Уолкер.       Женщина вздрогнула и поразилась:       - Вы запрещаете мне покидать судно?       - Так точно. Вам нечего делать на этой базе, а мне спокойнее, когда вы здесь.       - Но, - заикнулась женщина, выразив полнейшую беззащитность, - мне так хотелось увидеть места, где жил когда-то мой отец…       - К сожалению, это невозможно. Степан Иннокентьевич, позаботьтесь о мисс Уолкер лучшим образом. Идёмте, господа, - встряхнулся Молотов, - нам следует торопиться, темнеет ещё рано.       Кейт дёрнулась было к доктору, но её плечи сжали тяжёлые руки моряка, а Редько лишь помотал головой. Овчарка лаяла вслед своему хозяину, шедшему позади капитана, который возглавлял экспедицию широкой поступью. Поднявшись по крутой тропе, они скрылись за вершиной обрывистого берега.       Как бы ни кипела мисс Уолкер от злости, ей пришлось подчиниться сержанту, зная, что криками и упорством в данном случае она ничего не добьётся, кроме длительного заточения в каюте. Она наблюдала его смешанные чувства к себе и понимала, что любое действие с её стороны будет иметь незамедлительный отклик с его, и каким именно он будет – решать уже ей.       Степану Иннокентьевичу не составило труда проводить женщину в каюту, а американке, в свою очередь, не составило труда улизнуть оттуда, дождавшись благоприятного момента.       Что она намерена предпринять, оказавшись на свободе, одна, перед лицом подстерегающих опасностей? И как она добьётся желаемой справедливости? Её рвущаяся натура вновь не знала покоя, но и не ведала, куда стремится.       Взойдя по той же тропе, что и лже-экспедиция, она открыла пустошь, слегка холмистую, обрамлённую далёкой горной грядой, которая отсюда приобретала сказочно синие цвета, чистейшие из гаммы. Мирно паслись на лугах яки и бизоны, щипля ещё прошлогоднюю траву и томясь в ожидании свежей. Этот край, мирный и вольный, так сильно напомнил ей затерянный остров, что на глаза навернулись слёзы, и женщина ещё долго не могла справиться со щемящим сердцем.       Пустующие дома посёлка вносили грустную ноту в праздник размеренной жизни; они ютились на холмах и степенно погибали, разрушаемые временем. Ничего, что напоминало бы о базе, не возвышалось над этими угодьями, но Кейт не сомневалась, всё находится здесь, возможно, прямо у неё под ногами, как и говорил доктор, – «сущий муравейник». Она беспрепятственно миновала пункт охраны, махнув двоим знакомым ребятам – помощникам главного служащего, а те вежливо указали ей, в какую сторону отправилась группа.       «Хилая охрана для такого важного объекта», - подумалось мисс Уолкер, - «Как видно, набеги воров здесь всё же нечасты».       Скоро ей стал ясен такой пренебрежительный подход к количеству и качеству блюстителей порядка: из посёлка давно унесено всё, что можно только унести – любые ценности, мебель, книги, утварь, не говоря уже о бытовой технике, словом дома разграблены и вычищены лучше, чем Баранур. Везде, куда смог пролезть человек, не было и доски, пригодной для строительства. Видимо, нетронутыми оставались только катакомбы, куда вход был либо замурован, либо заперт на кодовый замок.       Обойдя всю некогда жилую часть посёлка, Кейт нашла взглядом место, значительно отличающееся от общего вида: искусственный насыпной холм с невзрачными постройками у основания, которые точно уходили под него и терялись крышей в высокой жухлой траве. Дверь была приоткрыта; из-за неё едва доносились приглушенные шорохи, свидетельствующие о человеческом присутствии.       Уолкер вслушивалась в голоса, притаившись у входа, но не могла ни разобрать слов, ни определить личности людей из-за сильных акустических искажений. Ей чудился голос доктора, а в следующую секунду уже нет. Сознание принимало желаемое за действительное: кто бы ещё мог здесь быть, как не её «товарищи»? Это они абсолютно точно, и медлить более нельзя: прямо сейчас она приведёт охранников и выдаст подельников Полковника! И пусть преданный науке Савинков лишится своей мечты, пусть несчастный доктор поплатится за свою мягкотелость, пусть Новое Общество потеряет двух своих соплеменников и честное имя – у всего своя цена, своя вынужденная жертва!       Отсюда не видно домика служащих, но американка знает, что бежать ей более километра, и морально готовит себя к самой сложной в своей жизни пробежке. Её тело подобно сжатой пружине локомотива – напряжено и собрано – ждёт момента к действию. Вся она обратилась в притаившегося зверя, которому так жаль бросать свою копошащуюся под носом добычу, и силой воли она заставляет себя медленно отступать назад, мягко и крайне осторожно, перекатываясь с носка на пятку, чтобы не создавать неожиданного шума.       Продвинувшись вдоль стены на четыре шага, женщина решает, что можно теперь смело бросаться во всю прыть, как вдруг чьи-то руки хватают её сзади и закрывают рот. Непроизвольно у неё вырывается стон, а тело неистово бьётся в попытке высвободиться из тисков. Она чувствует, как другая рука нападавшего обхватывает её за талию и плотно прижимает к себе, больше обездвиживая неугомонную авантюристку; с этим действием она делает резкий вдох, чтобы набраться сил, и замирает в оцепенении.       Кейт не может понять, что побудило её резко сдаться, пока второй сделанный вдох не приносит ей это осознание – она чувствует запах машинного масла, каким в больших количествах пользуется только один автоматон, оберегая свои драгоценные руки. Этот запах преследовал её всюду и врезался в память навечно.       Сердце замерло, дыхание остановилось.       Кейт медленно и шумно выдыхает, расслабляя окоченевшие мышцы. Это принесло желаемые результаты: руки нападавшего позволили ей изловчиться и повернуться лицом к «врагу». Молниеносно тот прикладывает палец к железным губам, призывая молчать, и уводит её в сторону за полуразрушенную бетонную стену в бурьяне – здесь их не услышат.       Она ещё не отошла от шока, и он деликатно трясёт её за плечи:       - Кейт Уолкер, что вы делаете? Вы должны быть сейчас в Барануре! Я думал вы там или ещё дальше, вместе с мистером Уолкером. Как вы тут оказались? Почему вы молчите? Вам грозит серьёзная опасность! Ответьте же, Кейт Уолкер!       Вместо слов она бросается к нему, вцепляется в воротник куртки, и тут же шарахается назад, вжимается в бетонную стену, закрывает лицо руками в безмолвном исступлении, мучительном, как её сдавленные рыдания, сквозь них произносит единственное слово, на какое была способна: «Оскар!» и, наконец, сползая вниз, оказывается подхвачена автоматоном, который впервые замечает дрожь в собственных руках при полной исправности механизмов.