Большая Медведица

      Снаружи давит ледяная толща, внутри – лёгкие разрывает огненная боль.       Мисс Уолкер цепляется за стены узкого лаза, неистово борясь с течением, ужасом, холодом и желанием сделать вдох. Несмотря на потепление вод вблизи пещеры и внутри её, под скалой поток едва ли достигал комфортной температуры: похоже, открывшийся тёплый источник был в другом месте, что на самом деле, уберегало женщину от ядовитых серных испарений, но никак не помогало в опасном деле. То и дело она проверяет на ощупь потолок, ожидая сладостного мгновения, когда тот вдруг устремиться вверх, а её рука ощутит драгоценный воздух; момент всё не наступал, проход под скалой казался бесконечным. Вернее сказать – вечным, как сама смерть.       Ещё не поздно сдаться: отпустить уступы скалы и позволить потоку вынести своё жалкое тело обратно в грот. Терпеть уже невмоготу. Кейт делает страшное усилие, видимо, последнее, толкая себя вперёд, затем быстро скребёт ногтями размокшую известь наверху, которая под её напором вдруг частично крошиться, вымываясь водой. Окоченевшие пальцы чувствуют свободу – крохотное освободившееся пространство, размером с кулак, к которому авантюристка немедленно подносит голову. Она успевает сделать короткий вдох и только, – воздушный карман мгновенно заполняется водой.       Боль отступает, но не уходит совсем, норовя скоро возвратиться, и Кейт спешит к цели. Найдя опору, сгруппировавшись и сжав себя для броска, она отталкивается и выпрямляется будто пружина, преодолев разом ещё пару метров. Сколько она уже плывёт? Может быть, она вообще стоит на месте, не продвигаясь и ни на йоту. Под водой в кромешной тьме она ощущала себя космонавтом, выброшенном в мёртвый чёрный мир.       Вот мисс Уолкер вновь колотит по потолку, в надежде выбить камушек и открыть новый воздушный карман, но здесь участок ужасно крепкий, и женщина сбила себе все руки, не отколов и крупицу породы. Хоть она ничего не видит перед собой, всё равно чувствует, как в глазах мутнеет и кружится голова от недостатка кислорода. Тело разрывает и ломит, мозг вопит, призывая сделать вдох, и, если сейчас она не найдёт выход, – смерть неизбежна. Вот бы ей столько же сил, столько же веры, сколько было у Ганса! Жаль ей автоматоны не придут на выручку в трудный час, ведь она сама кинулась к одному из них во спасение.       Подавляя судорожные конвульсии во всём теле, женщина в отчаянии тянет руку вперёд и не находит ни стен, ни потолка. Видать, ей мерещится всё это в предсмертной агонии, однако терять уже нечего: она проверяет ещё раз – пальцы ускользают куда-то вверх. Кейт ухватывается за последний уступ, подтягивается на последнем издыхании, и вдруг ощущает немыслимую лёгкость и силу, толкающую её вверх – течение отпускает её, но прижимает к скале, которая, полого поднявшись на метр, ступенью уходит вверх отвесно.       Громкий вдох наполняет жизненной силой мисс Уолкер, когда та, наконец, освобождается из подводного плена и с наслаждением поглощает влажный затхлый воздух. Она держится за скалу, чтобы течение не затянуло её на глубину, и слышит сквозь стук собственного сердца в ушах нерешительное восклицание: «Кейт Уолкер!». Она не может ответить, сейчас она в состоянии только дышать, но душа её уже полна необъятного счастья.       Когда сознание достаточно проясняется, женщина, к ещё одному удивлению, обнаруживает, что может различить рельеф скалы пещерного свода, блики на воде и собственные руки, а значит, есть в этом внутреннем закрытом гроте источник освещения. На маленьких волнах, которые создала сама мисс Уолкер, совсем рядом покачивается лодка, в ней фонарь, как видно оставленный преступниками – он и оживляет пещеру тусклым светом.       - Кейт Уолкер! – Повторяет механический голос; слышится плеск воды.       - Нет! – Хрипит она, жестом останавливая автоматона, который уже зашёл в воду по колено, чтобы вытащить авантюристку, и повторяет для убедительности: - Нет! Назад!       С облегчением слышит она шелест песка, и только теперь вплавь добирается до берега по большой дуге, чтобы не противостоять течению вновь. А то скоро начало помогать ей и быстро вынесло к берегу.       Подземный источник находился в левой части маленького озерца, его можно было определить по пульсирующему водному «горбу», который делался то чуть больше, то меньше, но в целом выбрасывал приличное количество воды, которая не успевала вытекать в море через узкий проход и задерживалась здесь – в пещере. Тяжёлые своды низки: в самой высокой части доходили до двух с небольшим метров, плавно опускались к воде там, где источник и лодка, а с противоположной образовывали более прямой угол; в результате пещера имела каплевидную форму. Если бы не обвал, грот, конечно, производил бы совсем иное впечатление и расширялся вовсе не в глубину, а в сторону моря.       Кейт опускает ноги и становится на твёрдую землю, изнеможённо выходя из воды. Оскар ждёт её на единственном оставшимся клочке земли, в широкой части грота, подхватывает её под руку и помогает сесть. Женщина неотрывно смотрит на него, позабыв и о холоде, и о стеснении, и лишь ощутив на себе тяжесть куртки, неловко застёгивает молнию.       - Успела, - улыбается она, - Оскар, я…       - Зачем вы пришли?! – Неожиданно эмоционально возмущается бывший машинист. – Вы напрасно подвергаете себя огромному риску! Опять! Уровень воды постоянно растёт, и по моим расчётам уже через полчаса не останется берега, а через час пространство грота сократиться вдвое. Учитывая, какое давление оказывает тяжесть воды на человеческий организм, вам будет весьма затруднительно выбраться отсюда.       - Я уже говорила, что не брошу тебя. Послушай…       Он не слышит её и продолжает "старую песню":       - И всё ради чего – автоматона, чьи функциональные особенности несущественно отличаются от других моделей. Зачем вам машинист без поезда, когда любой представитель Нового Общества способен оказать вам помощь, если вы того пожелаете. Я исполнил всё от меня зависящее для вашего благополучия и благополучия г-на Форальберга. Я совершил ошибку, вовремя не сбежав от этих гнусных убийц и воров, и расплачусь за это сам. Мне жаль, что я не смогу последовать за вами на Сибирию, как вы того хотели. Объективно, я не стою ваших трудов!       Во время разглагольствований Оскара, женщина понемногу осознаёт, что он понятия не имеет о её плане – откуда? – он думает, что она явилась попрощаться, и потому принялся за самобичевание, стоя на пороге гибели, теперь окончательной и безвозвратной, а самое главное - бесполезной. Сейчас он не совершает подвиг, не отключается по зову создателя или вследствие нападения военных; не остаётся живой, но одинокий, на ядовитой радиационной земле; вместо этого он будет медленно умирать, наблюдая и ощущая, как вода заполняет не только пещеру, но и его самого, разрушая хрупкие механизмы и ничего не оставляя взамен. Сложно представить смерть, более мучительную для автоматона.       - Простите меня за всё беспокойство, что я доставил вам, - говорит он в покаяние и признаётся: - Я думал о вас всё это время, пока был здесь и пока находился с теми людьми, что оставили меня, и пришёл к выводу, что вы лучшее, что случилось со мной. Если бы не вы, я до сих пор бы висел под потолком в мастерской фабрики Форальбергов, лежал в разобранном состоянии в хижине шамана, валялся зарытым в сугробе по прихоти Бугровых или блуждал по пустому Барануру. Я бы не увидел столько удивительных мест и не имел бы удовольствия познакомится со своим создателем. Мои решения основывались бы на ошибочном убеждении в заложенной программе, когда таковой нет вовсе, что делает меня свободным в своих действиях и словах. Всё это только благодаря вам, Кейт Уолкер.       Кейт снова хочет прервать его, чтобы, наконец, сказать о своём плане и возможности спастись, но автоматон вскакивает в немыслимом для него возбуждении.       - Не перебивайте, Кейт Уолкер. Раз уж вы здесь, мне выпал шанс откровенно высказать всё, что я думаю, не боясь быть непонятым вами. Я с радостью воспользуюсь этой возможностью. Вы знаете, как тяжело даются мне отвлечённые рассуждения на темы нематериального порядка, поэтому прошу вас быть снисходительной, если что-то покажется вам неуместным. Я буду говорить честно…       Он заложил руки за спину, словно живой человек, скрывающий волнение при публичном выступлении, и смотрит куда-то в пустоту; вода, отражая тусклый свет фонаря, бросает на его железное лицо тоскливые блики.       - До сих пор мне кажется несправедливым, что вы, преодолев множество испытаний и совершив столько же добрых дел, оказались непонятой людьми, невежественными и глупыми. Они не в силах оценить ваш светлый ум, порядочность и великодушие; я мог убедиться, что и автоматоны Нового Общества сознают вашу исключительность лишь поверхностно. Не обижайтесь, но даже мистер Уолкер остался слеп в этом вопросе. Единственный человек, который мог оценить вас по достоинству – наш друг шаман госпожа Айаваска, и я, при всей радикальности её взглядов, согласился с ней. Низменный мир с низменными людьми не подходит вам, как не подходит и «Общество»; оказываются неподходящими и юколы, и я… Как и господину Форальбергу, вам не сыскать здесь подлинной поддержки, и путь на Сибирию, в этом случае, логичен и верен. При всей нерациональности, остров – самое рациональное, чем следовало бы завершить ваши искания.       Он помолчал, наблюдая, как вода потихоньку подбирается к его ногам, «откусывая» от сухого берега маленькие кусочки. Кейт не смела его прерывать, чувствуя, что эта тирада не кончена.       - Однако, - продолжил автоматон, - я обещал говорить откровенно, и вот вам моё мнение, далёкое от мнения машиниста, ограничивающего себя лишь функциями управления поездом: я против такого финала! Мир с дурными людьми, безусловно, плох, но затерянный одинокий остров едва ли лучше. Я пришёл к этому заключению не так давно, и был рад думать, что вы устремились за мистером Уолкером, вопреки желанию шамана. Но в свете последних событий я сделал для себя новое неожиданное открытие: ни один исход наших совместных приключений не удовлетворяет меня. Любой финал нашего путешествия представляется мне губительным. Нет, это неверные слова, позвольте, я скажу по-другому… Любой финал наших приключений заведомо предусматривает наше расставание, что оказывается губительным для меня. Что до вас…       Кейт поднялась с земли, развернувшись к Оскару, и тот тоже поворачивается к ней, завершая свою длинную, но точно рассчитанную на отведённое ему время речь.       - Мистер Уолкер и госпожа Айаваска заявляли о несерьёзности вашего увлечения и привязанности ко мне, а также моего пагубного влияния. Они правы, что бы я ни делал, я по-прежнему автоматон, и не могу стоять с вами на равных, - он останавливает себя, понимая, что дальнейшие слова должны прозвучать ясно и однозначно, не терпя возражений, и потому говорит их отрывисто и быстро: - Я отказываюсь от рациональности, морали и правил! Их нет, как нет программы. Нет правил – нет и запретов. И верного решения тоже нет, следует лишь двигаться вперёд, делая короткие остановки, чтобы завести пружину. И всё, что вам требуется знать о моём отношении к вам: пусть я всего лишь автоматон, мисс, но как только вы забудете об этом – забуду и я.       Потеряв дар речи, женщина, обездвиженная стояла перед ним, рисуя в воображении вместо тяжёлых каменных сводов, чистое небо, высокое, свободное, прекрасное, не знающее границ и содержащее в себе невиданное богатство запредельных миров, куда Человечество не дотянулось даже мыслью. Что сопоставимо с грандиозностью Мира? Что перевешивает тайны затерянных островов, Духов, плетущих заговоры с судьбой; что вселяет в любого из нас веру, равную вере безумца, рвущегося к доисторическим созданиям; что побуждает нас отринуть страх, прыгая в поезд, расхищая военную базу, пускаясь в опасное странствие или добровольно отдавая себя врагу; и что рвёт нас на части, как огромное чудище маленький человек?..       Кейт очнулась, когда её голых ступней коснулась вода.       - Я всякий раз забываю, пока мне не напомнят, - произносит она полушёпотом, нежно касаясь его железной щеки ладонью, - но в этот раз пришлось вспомнить самой. Я готова прямо сейчас поклясться, что вижу перед собой человеческое лицо, но это не спасёт тебя. А это может…       Она расстёгивает куртку и снимает с шеи герметичный чехол на верёвке.       - Что это? – Настораживается Оскар.       - Непромокаемый футляр, вот, видишь, - повозившись, она извлекает фотоаппарат доктора, который не успела в суете оставить на корабле, и делает снимок со вспышкой, - остался сухим и работает.       - Не понимаю, к чему вы клоните. Совершенно точно мне не поместиться в этой вещи.       - Всему, конечно, нет, но я могу спасти главное – сердце, - заявляет женщина и добавляет для убедительности: - У меня уже есть ключ активации, а найти тебе корпус, лучше прежнего, труда не составит. Механическое Общество и Штайнер помогут мне.       - Но… не знаю, - проявляет он мнительность, - это не кажется мне слишком надёжным. А если ваш чехол не сработает?       - Надёжно будет остаться и умереть здесь. Лучше иметь призрачную надежду, чем не иметь надежды вообще, - приводит сильный аргумент мисс Уолкер, и сомнения автоматона были недолгими.       - Нам следует спешить, - говорит он и усаживается на песок в самый дальний угол; рядом с ним располагается и Кейт.       - Полагаю, вы помните, что делать, - кивает Оскар.       - В общих чертах. Я буду осторожной, - открывает она панель на его груди, замок которой был варварски разворочен военными. – Попрошу Штайнера сконструировать для тебя дверь от сейфа с кодовым замком.       - Полагаю, код будете знать только вы, - лукаво замечает автоматон.       - Это уже на твоё усмотрение, - смущённо улыбается американка.       Останавливать и извлекать работающее механическое сердце, издающее мерный стук, схожий с тиканьем часов, оказалось в разы тяжелее, чем ставить то же самое сердце на место. Следовало нажать несколько кнопок, блокирующих механизм, а затем отсоединить клапана. Простая операция, а руки мисс Уолкер дрожат от нервного напряжения.       - Хорошо, - смотрит она на него последний раз, - ты готов?       - Да, Кейт Уолкер.       - Тогда до встречи, Оскар, - тихо прощается она.       - Я буду ждать, Кейт Уолкер, - также тихо отвечает он.       Женщина не даёт себе время подумать, зная, что страх помешает ей совершить задуманное, и скорее жмёт на кнопки, слыша оглушающий щелчок. Механизм встал. Секунду ей кажется, что весь мир рухнул и она только что погубила всё, что ей дорого. Она прижимает ладони к губам и успокаивает себя несколько секунд, после робко зовёт Оскара; тот не откликается.       «Отключился», - думает она и тянется, чтобы достать сердце.       Коснувшись холодного металла, женщина замирает, слушая манящую тишину. Свет лампы с каждой минутой тускнеет и медленно гаснет, постепенно погружая пещеру во тьму. У Кейт вновь не осталось времени на размышления; она вспоминает, что обещала себе быть честной, и когда, если не сейчас, исполнять это обещание, после того, как Оскар открыл ей свои мысли. Она тоже отказывается от правил, и в несвободе делается свободной.       Кейт низко склоняется над автоматоном и, в бессилии выразить свои чувства словами, вкладывает их в поцелуй, преданный и благодарный, заключающий в себе всю тяжесть носимых в себе сомнений и тревог. Более Кейт не желала стать сильной, как Ганс; Кейт мечтала обрести душевную силу, равную силе Оскара.       Фонарь едва горит. Мисс Уолкер ощущает небольшой толчок земли и, испугавшись нового землетрясения, быстро прогоняет сентиментальность. Торопливо она извлекает сердце, бережно кладёт в чехол, после отматывает и вынимает из фотоаппарата плёнку, а само устройство вынуждено оставляет на песке. После того, как все драгоценные предметы собраны и надёжно упакованы (Кейт несколько раз проверила застёжку и герметичность футляра), женщина накидывает верёвку с чехлом на шею, избавляется от рабочей куртки и, дрожа от пережитого волнения и озноба, вновь входит в воду.       Упражнения на дыхание перед погружением вносят в её сердце покой. Она запрещает себе оглянуться на пустой корпус автоматона, который остался в этом пиратском убежище страшным напоминанием о людской алчности, точно человеческий скелет, охраняющий сокровища.       Свет гаснет. Кейт делает последний вдох и без страха ныряет в чёрные воды, где наощупь без труда находит лаз, и, подхваченная сильным потоком, несётся вперед невероятно быстро, не встретив на пути никаких преград и мигом поднявшись на поверхность по другую сторону завала.       Уровень воды в большой части открытого грота поднялся, но так значительно. Прилив загонял через округлый вход небольшие пенящиеся волны, что несколько затруднило плавание мисс Уолкер: приходилось подныривать под «барашки», что сбивало дыхание. Тем не менее, это испытание показалось американке детской игрой, в сравнение с её подводными приключениями; она смело преодолела прибой и уже отплывала от скалы в сторону камней, где оставила одежду.       Серый туман немного прояснился, поднявшийся лёгкий ветер снёс его на юго-восток, благодаря этому яснее обозначился горизонт, скалы и ближняя гряда гор; Ильмыг отсюда закрывал хребет, но его и так не увидеть из-за дыма и пепла. Море же чисто: ни «Алиота», ни шлюпки с членами лже-экспедиции не видно, может, оно и к лучшему.       Кейт выбирается на камни, находит свою одежду нетронутой и с облегчением отдыхает, осматривая линию прибоя и прикидывая дальнейшие свои действия. Скала с гротом кажется неприступной, однако, стоит переместить взгляд левее, как у её подножия из воды торчат камни и тянуться полосой дальше, всё выше выступая из воды. По ним перекатываются небольшие волны, но, если прижаться к самой скале, можно пройти берегом и даже остаться относительно сухим. На них женщина вдруг замечает движение: сначала она решила, что это какое-то животное, но присмотревшись, поняла, что видит человека, довольно ловко перебирающегося по этим самым камням в сторону грота. Вот он остановился на краю, где камни уже исчезали в морской глубине, и, прижав к глазам бинокль, начал разглядывать берега и воды.       Мисс Уолкер узнаёт в этой фигуре доктора и решает вернуть ему если не чехол, то хотя бы плёнку, извинившись за фотоаппарат, принесённый в жертву ради спасения Оскара. Дождавшись, когда Редько направит бинокль в её сторону, она приподнимается и машет ему; мужчина замечает её и машет в ответ, чуть не упав со скользких камней в воду.       Авантюристка связывает верхнюю одежду в плотный тюк, не желая лишний раз мочить её, и держит над поверхностью воды, пока плывёт в сторону прибоя. Редько помогает ей выбраться на камни, не сдерживая свой радости: он обнимает мисс Уолкер и улыбается, раскрасневшись от счастья.       - Жива, дочка, жива! – Смеётся доктор, забыв о всяких приличиях. – Заставила меня, старика, волноваться! Чудо, что я пошёл поиски вновь! Ах, моя хорошая!       Он целует её в щёки, и Кейт тоже не может сдержать смеха и радости видеть сердечного Редько. Ей делается вдвойне стыдно за свой поступок.       - Простите меня, доктор, за мою грубость к вам.       - Ох, - отмахивается мужчина, - я позабыл об этом почти сразу. Да и что такое грубость от прекрасного создания, вроде вас? – птичий щебет!        - Это не всё, господин Редько, ваш фотоаппарат… он остался в гроте, но я принесла вам плёнку. Мне жаль. Теперь вы не сможете фотографировать всю эту красоту.       - Да, - погрустнел доктор, - но что ж, ничего. Придётся обратиться к более древнему способу, когда фототехнику ещё не изобрели. Вам надлежит убедится, что моё общение с людьми искусства имело не только философские, но и вполне практические последствия. Живописец я отвратительный, но вот мои рисунки хвалили сами академики.       Теперь погрустнела женщина.       - Не уверена, что возвращение на «Алиот» будет для меня верным решением. Сержант грозился запереть меня в трюме и, наверняка, в его планы входит отдать меня Полковнику.       - Не бойтесь, милая, я уже поговорил с ним. На вашей стороне я и наш капитан, и совместными усилиями мы не дадим вас в обиду. А Полковника вы вряд ли теперь интересуете. К тому же, Савинков с надеждой ждёт вашего возвращения, его уверенность в успехе найти загадочный остров таяла с каждой минутой вашего отсутствия. Вы просто обязаны успокоить его. Идёмте, шлюпка здесь недалеко, а сейнер чуть дальше.       Редько и американка медленно пошли по скользким камням, удаляясь от входа в грот. Кейт с тревогой думала, как расскажет Якову, что она не знает подробного пути на Сибирию, а на самом деле плыла вслепую на ковчеге юколов. Для исследователя её ложь обернётся страшным ударом, и мисс Уолкер не знала, как подсластить горькую правду.       Минут пятнадцать спустя женщина и доктор сели в шлюпку и начали приближаться к «Алиоту», где их уже ждали взволнованные товарищи, и радостный лай Альмы звонко сотрясал воздух.