Парень его мечты

      Замигал селектор и я подошел к столу.       — Да, Маш.       — Андрей Павлович, к вам Кира Юрьевна.       — Через две минуты.       — Хорошо.       — Андрюш, она о чем-то хотела со мной поговорить, — расплывшись в улыбке, сказала Катя.       — С тобой?       — Ага, со мной.       — И что ты решила?       — Конечно, поговорим. Как можно упустить такой шанс?       — Шанс на что?       — Шанс на похихикать.       — Катька, ответь мне всего на один вопрос.       — Слушаю.       — Это ты? Катька, это действительно ты? Та самая незаметная серенькая мышка, отзывчивая, тихая, добрая, бессловесная?       — Каких вы право глупостеф болтаете, Андрей Павлович, ступайте себе, а то сейчас придет ваша «покаещеневеста», будет на орехи и вам, и мне. А я парень вспыльчивый, не то что ваша мышка-норушка, я вашей покаеще могу и шейку ее худенькую скрутить. Тем более, что у нее передо мной должок еще за Катеньку и за вашу покусанную губу.       — И как я раньше не видел, какая ты? Люблю тебя.       Я закрыл за собой двери в Катины апартаменты, и практически сразу в мой кабинет ворвалась Кира. Волосы растрепаны, глаза горят, а во взгляде такая решимость… Артемида — ни дать, ни взять.       — Как это понимать?       — Что?       — Ты поменял замок в конференц-зале и ключи от него не отдал даже Потапкину. Да?       — Да, и что тебя не устраивает?       — А по какому праву ты это сделал?       — По праву президента, который не хочет, чтобы к нему в кабинет врывались без предупреждения, и категорически возражает против того, чтобы его подслушивали.       — А тебе есть что скрывать? Любовниц? Или коммерческие махинации?       — А если и то, и другое?       — Как это? Ты даже не скрываешь, что у тебя есть любовница и, что ты занимаешься махинациями?       — Нет, не скрываю.       Впервые я видел, как Кира растерялась, она беспрерывно захлопала ресницами, беззвучно зашевелила губами, а затем посмотрела на меня с таким ужасом, как будто впервые столкнулась в реальной жизни с маньяком.       — А что ты не скрываешь? Любовницу или махинации? — спросила Кирюша едва слышно.       — А я ничего не скрываю. Все что тебе удастся придумать, то и есть истина в последней инстанции. Ты можешь, например, предположить, что я запираюсь в кабинете, чтобы раздеваться догола и стоять потом так в окне, ну, вот такой я тайный эксгибиционист. Не имею права?       — Все шутки шутишь?       — Какие уж тут шутки, Кирочка? Тут сплошные слезы. Ты извини, у нас сегодня с Алексом визит в «ЛлойдМорис», так что переходи, пожалуйста, к сути своего визита.       — В смысле?       — В смысле, зачем ты пришла?       — А что, я не могу уже просто так навестить жениха?       — Увы, пока не можешь.       — Почему?       — Потому что у меня слишком много работы. И если ты пришла не по работе, то прости, я тебя не задерживаю.       — Ты сволочь, Жданов, — Кира пошла к двери, но вернулась. — Андрей, а что ты наплел про меня Павлу Олеговичу?       — Ты о чем, прости?       — Что ты наплел про меня Павлу Олеговичу?       — Правду! Одну только правду, ничего, кроме правды. Я рассказал, что ты заставила меня уволить Катю, что ты прибегла к шантажу раздела «Zimaletto», чтобы вынудить меня принять на Катино место парня, рассказал, что Клоч­ко­ва по­луча­ла зар­пла­ту ис­клю­читель­но, за то, что она о каж­дом мо­ем чи­хе док­ла­дыва­ла тебе, Ки­ра, что ты под угрозой продажи акций вынуждаешь меня быть твоим женихом. Вот, пожалуй и все, что я рассказал отцу. Разве я соврал ему хоть одним словом?       — Какая же ты дрянь! Дрянь! — закричала Кира. — Так вот почему Павел Олегович избегает разговора со мной, да? Ты мне противен! Звонить папочке и жаловаться ему, как маленький, на невесту, которая его обижает… Мерзость! Какая мерзость!       — Браво! — я захлопал в ладоши. — Просто браво, Кира Юрьевна! За четыре года я впервые рассказал родителям правду. И то, только тогда, когда ты загнала меня в угол. Я дрянь, и то что я сделал — это мерзость. Я правильно понял?       — Совершенно верно! Звонить и жаловаться — это последняя мерзость.       — И снова браво! А знаешь, что меня во всем этом восхищает?       — Что?       — Что о мерзости рассуждаешь ты. Ты, которая тысячу раз за четыре года звонила моим родителям, жаловалась на меня, клеветала на меня и требовала применить ко мне всевозможные санкции. Даже сегодня ты мне кричала в спину, что если я к тебе не приеду, то ты позвонишь моему отцу. Ну разве же это не браво?       — Я… Я… А кому еще я должна была, — она запнулась, осознав всю нелепость своих обвинений. — Я женщина, мне можно.       — Серьезно? А что, у женщин есть превентивная индульгенция? — мы помолчали. — Кирюша, послушай, тебе не кажется, что наши отношения зашли в тупик? Может нам сделать паузу? Отдохнуть друг от друга, подумать?       — Нет, Андрюша, нет! И не надейся! Я люблю тебя, и я за тебя выйду замуж, вот увидишь!       — Андрей Павлович, нам нужно выезжать в «ЛлойдМорис», — раздался по селектору голос Алекса.       Спасибо, Катеньке! Я уже подумывал, как бы мне придушить Киру…       POV Катя Пушкарева.       Андрей закипал, я чувствовала это каждой клеточкой души. Сейчас сорвется, заорет, вампириха, подзарядившись его энергией бодренькая пойдет восвояси, а Жданова потом еще полдня трясти будет.       — Андрей Павлович, нам нужно выезжать в «ЛлойдМорис», — сказала я по селектору голосом Алекса.       — Спасибо. Через десять минут выезжаем… Кира, извини, мне надо работать.       — Так ты вечером приедешь?       — Нет!       — Тогда пеняй на себя, — раздался стук двери.       Я подождала пару минуток, чтобы дать Андрюше время хоть чуть-чуть прийти в себя и постучала о косяк двери.       — Да!       — Ну, ты как?       — Как после катка. Иди сюда, мне просто необходимо тебя обнять, чтобы восстановиться, — и глаза, как у побитой собаки.       — Ничего, мой хороший, ничего. Дай мне пять минут, только пять минут, милый мой, и я порву ее, как Тузик грелку. Мне тут одна мысль пришла, думаю, что неплохая. Успокойся, Андрюшенька, скоро все закончится. Я даю тебе слово.       — Господи, спасибо тебе, что послал мне это чудо, — сказал Андрей, глядя куда-то вверх.       — Встречаемся через пятнадцать минут в гараже.       Я чмокнула его в нос и вышла в приемную.       — Маш, у меня к тебе три просьбы.       — Слушаю тебя… Алекс.       — Во-первых, к двенадцати придет Николай Зорькин…       — Тот самый?       — Да, и тише об этом. Поручаю его тебе.       — В каком смысле?       — Урядов должен его оформить на должность финансового директора. Георгий в курсе, Романа Дмитриевича я подключу, а ты проследи, чтобы все прошло без сучка и задоринки.       — Нет проблем.       — Во-вторых, у меня в холодильнике лежат пирожки, разогреешь их в микроволновке и покормишь Кольку и Рому.       — Какого Рому?       — Романа Дмитриевича.       — Поняла. Я им чай или кофе сделаю.       — Что значит им? Сама тоже поешь.       — Слушаюсь.       — И в-третьих, — я понизила голос. — Уверена, что как только мы уйдем, придет Кира вербовать тебя в свои шпионы.       — Кать…       — Алекс!       — Алекс, как ты мог подумать, что я могу согласиться? И это после всего, что вы с Андреем Павловичем для меня сделали?       — Маша, ты должна будешь согласиться.       — Что???       — Так надо, Машенька.       — А! Дезинформация?!       — Ну, конечно!       — А она ключи попросит. И от конференц-зала, и от…       — А у тебя нет ключей. Ключи только у Андрея Павловича и у меня.       — Поняла! Хорошо, все сделаю, Александр Андреевич.       Машка шутливо отдала мне честь, накрыв второй рукой свою макушку, и я пошла в кабинет к Кире.       — Виктория, Кира Юрьевна хотела со мной поговорить. Узнайте, пожалуйста, она сможет сейчас меня принять.       Кажется, я попросила достаточно вежливо, не правда ли? Но эта гарпия глянула на меня с такой злостью, как будто я на ее голодных глазах поедала самые деликатесные деликатесы и даже не пошевелилась. Ну, что же приступим к уроку хороших манер номер раз.       — Если вы, Виктория Аркадьевна, считаете, что я должен завоевывать ваше внимание подношениями, то вы глубоко заблуждаетесь. Я одариваю только за уже проделанную работу. Причем за хорошо проделанную работу. И не всех! Хамок и стукачек я не одариваю из брезгливого отношения к ним. А с вами разговор вообще будет коротким. Или вы выполняете то о чем я вас вежливо прошу, или я найду способ навсегда избавить «Zimaletto» от вас, а вас от любого денежного вливания.       — Кирочка, к тебе Алекс, — сделала мне одолжение Клочкова.       — Пусть проходит, — раздался взволнованный голос Воропаевой…