Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       — Ви­ка хо­дит взад-впе­ред. А сей­час смот­ри­те вни­матель­но. Ви­дите, на тай­ме­ре 4:37?       — Да!       — Вот к объ­ек­ту но­мер один приб­ли­жа­ет­ся объ­ект но­мер два. К со­жале­нию, мы не зна­ем от­ку­да он шел, как не зна­ем и кто это, по­тому что ка­мера ни ра­зу не за­фик­си­рова­ла его ли­цо. Ви­дите, у не­го кур­тка с ка­пюшо­ном, и он этот ка­пюшон глу­боко на­тянул на го­лову.       — Тог­да от­ку­да вы зна­ете, что это он, а не она? — я во­об­ще поч­ти ни­чего не ви­дел, кро­ме се­рого фо­на и двух те­ней.       — Зна­ем. По­ход­ка, плот­ность фи­гуры… Ко­роче, зна­ем, и очень на­де­ем­ся, что вы нам по­може­те по си­лу­эту опоз­нать объ­ект но­мер два. Я да­же в «Zimaletto» не по­шел из опа­сения, что этот объ­ект мо­жет быть из ва­шей ком­па­нии. В об­щем, смот­ри­те, — он стал приб­ли­жать стоп-кадр, и мы с Ка­тей од­новре­мен­но вскрик­ну­ли:       — Сергей?! — закричал я. — Потапкин?! — вскрикнула Катя.       — Это кто? — спросил Глеб.       — Потапкин Сергей Сергеевич, — за нас двоих начала отвечать Катюша, — работает в охране «Zimaletto»… Андрей, сколько лет он работает?       — Значит так. У нас он работает три года, увалень, пьяница…       — Алкоголик? — уточнил Глеб.       — Нет, тихий пьяница. Недалекий, но мне казалось, что вполне на своем месте.       — Вот какие замечательные у вас…       — Мы вроде бы на «ты» перешли.       — Хорошо, на «ты». У тебя неверные представления об охранниках. Они вовсе не обязаны быть недалекими увальнями с алкогольной зависимостью.       — Да нет, я не собирался умалять труд охр…       — Проехали, — перебил меня Глеб. — Давай лучше дальше смотреть, — и он включил продолжение записи. Вот посмотрите, Пото… как его?       — Потапкин, — услужливо подсказал я.       — Ага. Потопкин подошел…       — Да Потапкин, а не Потопкин.       — По мне, так хоть Попкин или Тапкин. Смотрим. Вот он подходит, вот! Во-о-о-от! Видели?       — Нет! — в два голоса сказали мы.       — Вот же слепые!       — Глеб, ты бы поосторожнее с ярлыками для Кати.       — Понял, замолчал, показываю с приближением и замедленно. Во-о-о-от! Теперь ясно?       — Нет, — мы были все так же единодушны.       — А давайте я вам просто расскажу.       — Рассказывай. — кажется, меня все это начало напрягать.       — Итак, охранник Потапкин подошел к вашей-не вашей Клочковой. Лиц не видно, но судя по позам и жестикуляции, они о чем-то спорят. А в 4:45 чем-то обменявшись, расходятся.       — Чем они обменялись? — спросила Катюша.       — Понятия не имею. Вика дала Сергею что-то небольшое, после чего Сергей отдал ей, опять же что-то маленькое, затем повернулся и ушел, судя по всему, в сторону своего поста.       — А Вика куда пошла? — это уже я спросил.       — Никуда. Осталась на месте.       — Это называется разошлись в разные стороны? — резонно удивилась Катюша.       — Какая разница. Но я прошу обратить внимание совершенно на другое. Вика никуда с места не отлучалась до…       — Не томи!       — До 5:45. То есть, во время драки Клочкова находилась возле дерева, и ее не было на месте происшествия. Смотрим дальше и видим, как она садится в кабриолет, припаркованный неподалеку, и уезжает. Это все.       — И какие выводы мы можем сделать?       — Да в общем-то никаких.       — Глеб, черт побери, ты что, оторвал нас от работы, чтобы шутки шутить?       — Почему шутки? Какие шутки? Тут была еще одна деталь, о которой я пока еще не говорил ни слова!       — Андрюша, — нежно и ласково проворковала Катюха. — Ты сейчас немножко нокаутируешь Глеба, и подержишь его в плену, пока я утюг нагревать буду. Ладно?       — Ладно, а зачем?       — Как это зачем? Он же издевается над нами! Неужели ты этого не видишь. Придется пытать.       — Катенька, ты мне не подскажешь, кто еще минут двадцать назад говорил, что ку­лаки — это до­вод ис­клю­читель­но для де­билов?       — А мы Глебушку не кулаками, мы его утюжком убеждать будем. Горяченьким.       — Колись, Глеб Семенович, о чем ты пока умолчал! Ты же видишь, у Катерины Валерьевны намерения самые серьезные.       — Сдаюсь. Вначале только факты: Вика, начиная с четырех-пятидесяти двух и до пяти сорока трех все, происходящее у входа в «Zimaletto», снимала на камеру. То, чего вы не заметили — это камера в ее руках. Камера, на которой горит огонек. А это значит, что она пишет!       — Так Потапкин передал Вике камеру?       — Нет. Предмет, который передал ваш Потапкин гораздо меньше по размеру. Может, он ей вообще зажигалку передал. Потому что до его прихода Клочкова не курила, зато после его ухода дымила одной сигаретой за другой. И вывод я делаю такой… Только сразу предупреждаю — это гипотеза, а не аксиома.       — Да говори ты уже, не томи! — снова не выдержала Катюша и умильно погрозила Глебу утюгом, который все еще держала в руке.       — А вывод такой: Клочкова знала о предстоящей стычке, а может, и организовала ее. Иначе зачем бы она приехала заранее, зачем бы приготовила видеокамеру? Почему, наконец, уехала почти сразу после того, как Воропаева уехала с предполагаемого места преступления.       — И что теперь? — я.       — А что теперь? Теперь нужно найти эту запись, допросить Клочкову и Потапкина и распутывать дело дальше. Только…       — Что «только»? — Катя.       — Только пошлют они меня подальше, уйдут в несознанку, и будут правы! Ни нам, ни полиции нечего им инкриминировать. Тут нужно действовать иначе. Хитростью нужно действовать.       — Ну, положим, полиция могла бы задать Вике вопрос, мол, что она делала в это время недалеко от «Zimaletto», и что снимала, — сказала Катя.       — Ага. А Вика ответит, что ее накануне уволили, вот она и пришла попрощаться с любимой работой. Ностальгия мучила ее. — пробормотал я. — А снимала? Снимала что-нибудь рядом. Но запись получилась плохая и она ее удалила. А что там была за драка, она понятия не имеет, и вообще ее не видела.       — Вот именно, — Глеб тоже задумался. — Их нужно колоть. Но как? Чем можно расколоть Вику?       — Деньгами и богатым мужиком, — выпалила Катя.       — Что в принципе одно и то же, — добавил я. — Зато Потапкина разговорить я сумею.       — Как? Пить с ним будешь? Так вроде не по чину. Эх, если бы мы могли подключить папу, он бы вмиг его расколол. — мечтательно сказала Катенька и погрустнела.       Пора было идти на работу. Мы выпроводили Глеба из дома, взяв с него честное слово, что он подумает, как можно раскрутить и СерСерыча, и Викусеньку на признательные показания.       Катя зашнуровалась, и уже через двадцать минут на планерке я озвучивал версию, но не ту, которую совсем недавно я озвучил Милко. Таким образом весь управленческий аппарат, включая Урядова, начальника производственного цеха Ивана Васильевича и новую начальницу отдела продаж Амуру Буйо, узнал, что Все Воропаевы продали свои акции «Zimaletto» некой инвестиционной компании «НикаМода», что мы, Ждановы, будем пытаться их выкупить и стать единоличными владельцами нашего любимого Модного дома.       Ей Богу, я и не подозревал, что своим сообщением вызову такой ажиотаж. То, что Урядов кричал «ура», я еще могу понять, этот флюгер любому начальству осанну споет не сфальшивив, да еще и задницу от усердия вылижет. То, что Милко кричал «ура», я тоже понять могу: Алекс успел возвести его в ранг посвященных, сказав, что настоящую правду, кроме хозяев, знают только они — Алекс и Милко (Или даже не так! Милко и Алекс! Вот так вернее будет). Про Малину с Колькой говорить нечего. А вот что так обрадовало Амуру, Ивана Васильевича и начальника PR отдела Виноградову я понять не могу. Чем им Воропаевы мешали?       Ответ на этот вопрос принесла мне в клювике Катюша, когда мы с ней ехали… впрочем, об этом позже.       — Ты просто не представляешь, как Кира пила Амурину кровь. Просто не представляешь. — рассказывала мне Катенька. — Мало того, что сама вампирила, она еще позволяла расистке Вике унижать ее из-за цвета кожи.       — Что? А почему Амура ни разу не пришла ко мне, не пожаловалась?       — Не знаю. Но в те времена, когда я была серой мышкой из чулана, женсовет не очень-то верил в твое заступничество. Нет, тебя, конечно, жалели, но не верили, что ты сможешь пойти против Киры.       — Ты тоже не верила?       — Андрюша, помнишь как ты меня назначил своей помощницей?       — Конечно. И Как Кира с Урядовым вас потом собрали и пропесочивали, тоже помню.       — А как ты за меня… За нас всех вступился, помнишь? — я кивнул. — И как я после этого могла думать, что ты не можешь пойти против Киры? Никак не могла. Знаешь, как я тогда тебя назвала?       — Как? — у меня пересохло в горле.       — Своим Ангелом. Ангелом-хранителем.       Черт, мне снова впору было зареветь. Поэтому я быстренько сменил тему.       — А Иван Васильевич? Он-то чего обрадовался?       — А ты не знаешь, что Сашка грозился убрать столовую с производственного этажа, когда он станет президентом? Или ты не знаешь, что на каждую вечеринку и Кире, и Кристине обязаны были шить наряды в нашем пошивочном? При этом нормы выполнения плана никто не отменял!       — Нет! Вот об этом я точно не знал.       — Ну и плохо!       — Плохо, не спорю. А Юлиана?       — Уф… Там вообще длинная история.       — Сашка?       — Сашка! Но не только он. Ты никогда не замечал, как общались Кристина и Юлиана?       — Нет!       — Слишком сладко для искренности. Девочки из женсовета рассказывали, что одного из Юлиных женихов, давно-давно, лет десять назад Воропаева-старшая на спор с Кирой… Не помню подробностей, знаю только, что Юлиана в свадебном платье напрасно ждала жениха у ЗАГСа.       — Катюша, в это мне слабо верится. Ни один мужик в трезвом уме не смог бы променять Виноградову ни на одну из Воропаевых.       — А он и не променял. Его на мальчишнике подпоили и… Нет, я не помню, спросишь у Маши.       — Ладно. Ну что, Катенька, приехали. Сиди в машине, жди звонка, я пошел…