Папы, они такие папы...
15 октября 2017 г. в 12:44
POV Андрей Жданов.
— Ну что, Катенька, приехали. Сиди в машине, жди звонка, я пошел.
— Подожди, Андрюшенька. Я очень-очень боюсь.
— Кать, поверь мне, я знаю, что делаю.
— Зато ты не знаешь моего отца. Подумай еще хоть пять минут. Ты уверен, что это необходимо?
— Уверен.
— Ну, хорошо, иди. Я тебя у Кольки подожду, не хочу здесь замерзнуть.
— Ты думаешь, что это надолго?
— Думаю, да. Нет, убьет-то отец тебя быстро. А вот потом… Пока от тела будет избавляться, пока то-сё, я точно замерзну, даже с работающей печкой. Так что давай прощаться, и я пойду к Кольке, там буду ждать звонка от тебя… или от мамы, если папа тебя все-таки колесует.
— Какая ты у меня добрая, Катюха, просто ни в сказке сказать, ни пером описать. Ладно, беги к своему Кольке.
— Проводи меня, хочу подольше побыть рядом с тобой, пока ты еще жив.
Она смеялась, шутила, а в глазах была такая грусть и такой страх, что я решил сегодня же положить конец этому сумасшествию. Не может, не должна дочка вот так бояться сказать отцу правду. Я никогда не допущу, чтобы наша Анютка боялась меня. Уж пусть лучше совершает собственные ошибки, а я буду просто ее любить. И помогать, если попросит.
Проводив мою девочку к Кольке, выслушав и от него о своем геройстве, я пошел в Катин подъезд, поднялся на четвертый этаж и позвонил в двадцать третью квартиру…
— Андрей Павлович?! — Елена Александровна действительно обрадовалась моему появлению.
— Собственной персоной, — слегка поклонился я, передавая ей букет ее любимых хризантем.
— Вы чего пришли? — спросила теща едва слышно.
— Рассказать правду.
— Не вздумайте! — а глаза, ее всегда добрые серо-голубые глаза, распахнулись и потемнели от страха. — Валерик от вас мокрого места не оставит.
— Я знаю, что делаю, — с этими словами я чмокнул ее в щеку и прошептал совсем уж на ухо: — бабушка.
— Что? Катенька ждет ребенка?.. — она закрыла свой рот обеими руками и засияла, как будто внутри нее зажглась новогодняя ёлка.
— Не Катенька, а мы все. Я, мои родители, Катя, а теперь вот и вы! Мы что, лишим Валерия Сергеевича этого счастья? Да ни за что!
— Лена, кто там пришел? — раздался из кухни голос тестя. — Ты чего держишь… — он показался в проеме двери. — Андрей Павлович? Вот так сюрприз! Ну, проходите, поговорим, чайку попьем. Или вы по делу? Что-то с Катюшей?
— Здравствуйте, Валерий Сергеевич.
— Здравствуйте-здравствуйте. Леночка, доставай пироги, накрывай на стол, ставь чайник. Или может, чего покрепче?
— Может и покрепче, но…
— А вот это дело! У меня такая наливочка… ммм… настоянная на березовых почках…
— Валерий Сергеевич, прежде чем пить или есть пироги, мне нужно поговорить с вами и с Еленой Александровной. А уж потом видно будет, захотите ли вы меня угощать дальше или с лестницы спустите.
— Что-то с Катюшкой? — побелел тесть.
— Валерий Сергеевич, вы, насколько я знаю, подполковник?
— Да, а это здесь при чем?
— Вы успокойтесь, с Катей все в порядке. И все же разговор будет о Кате. Я только не знаю, что делать… Говорить вам правду, как офицеру, или начать сочинять небылицы? Мне ничего не стоит наврать вам с три короба, присыпать свою ложь сахарной пудрой и мы сядем за стол и выпьем счастливые. Но я слишком уважаю вас. Уважаю, как офицера, как честного, мужественного человека, и как отца Катеньки, чтобы начать врать.
— Андрей Павлович, говорите только правду. Что случилось?
— Я люблю вашу дочь, очень люблю. Я прошу у вас ее руки, но официально мы сможем пожениться не раньше, чем через четыре месяца, а через восемь месяцев вы станете дедом.
— Что?! Что ты сказал?! — он рванулся ко мне, но побелел и даже не опустился, а плюхнулся на стул. — Лена, дай-ка мне выпить.
— Пожалуйста, не надо пить. Нам с Катей очень нужна ваша помощь.
— У тебя же есть невеста, — невпопад сказал Пушкарев и… заплакал.
Вот тебе и скала, вот тебе и гроза морей. Обычный любящий отец, дочка которого, как он считал, попала в беду… Самое главное было сказано, я все еще был жив, и дальше все пошло, как по маслу.
Я рассказал всё, вернее, почти всё, о «НикаМоде» мне еще предстояло рассказать, а о переодевании в парня я и вовсе рассказывать не собирался… Полковник — полковником, офицер — офицером, но так далеко его мужество вряд ли распространялось. Зато о том, что Катя не была в Питере, но была в Лондоне у моих родителей, о том, что они приняли ее, как мою невесту, о том, что я расстался с Кирой уже давно, а теперь она арестована по подозрению в убийстве, о том, что в эту самую минуту Катя у Кольки ждет отцовское прощение, а так же о том, что Катенька стала просто красавицей, я рассказал тестю подробно и со смаком.
Валерий Сергеевич на каждую мою фразу отвечал единственной репликой: — «Все-то у вас не по-людски». И только когда он узнал, что Катенька в соседнем подъезде, он встрепенулся:
— Ленка, звони своей дочке, пусть немедленно приходит. Я объясню ей, как родителей уважать нужно.
— Я уже позвонила, она сейчас будет, — сказала Елена Санна.
— Без моего позволения? — грозно насупил брови тесть.
— Валерий Сергеевич, да перестаньте вы разыгрывать домострой! Вы же офицер, а не самодур. Вы хоть понимаете, что Катюше сейчас нервничать нельзя?
— Разберемся! Я не собираюсь спускать на тормозах… — повысил он голос.
— А я не позволю вам третировать мою жену и дочь! — мой голос тоже пополз вверх. Я думал, что сейчас мы сцепимся, но оказалось, что в этом крепком пожилом человеке еще полно сюрпризов.
— Молодец! Вот теперь я могу быть за Катю спокоен. Никогда и никому не давай в обиду своих девчо… Катенька!
Он не собирается спускать на тормозах… Ага, как же! Едва Валерий Сергеевич увидел дочь, как все его грозные обещания проучить и наказать разбились о действительность. А действительность была такова: этот суровый с виду человек ужасно соскучился по дочери, страшно был рад стать дедом и еще не пришел в себя от всех новостей. Поэтому, увидев Катюшу, все что он смог, это обнять ее и заплакать.
— Папа, ну ты чего? Пап! Все же хорошо.
— Катенька, красавица ты моя! А я всегда знал, что у тебя будет самый лучший муж. Детка, как же ты так? А? Как ты могла? Забеременеть до свадьбы… Это же… Как людям-то в глаза смотреть? А?
— Да при чем здесь люди? Самое главное, папа, что я очень люблю Андрюшу, очень. И он меня любит. Знаешь, как он заботится обо мне? Я никогда еще не видела, чтобы так любили.
— Валерик, это же Андрей и телевизор тебе купил, и продукты нам, и Кольку на работу устроил. А все почему, потому что Катеньку нашу любит, — на свою голову сказала Елена Санна.
— Ты всё знала, да? Знала и мне не сказала ни слова? Вот, Андрей, посмотри, как поступают настоящие жены! Посмотри! Ты бы хотел, чтобы твоя жена за твоей спиной с твоей дочкой?
— Валерий Сергеевич, вы простите меня, но я снова скажу правду.
— Ну-ка, ну-ка.
— Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы моя жена и моя дочь меня не боялись, а доверяли мне.
— Это ты сейчас намекаешь…
— Андрюша не намекает, папа, он прямо говорит, что мы с мамой боимся тебе говорить правду.
— Значит, я по-вашему, самодур?
— Нет, ты самый чудесный, а самодуром только прикидываешься, — засмеялась Катюша, и сразу напряжение спало. Стало тепло, легко и весело.
Катя, она вообще солнышко, умеет согреть любую атмосферу. Кстати, как рассказать Валерию Сергеевичу полуправду о «НикаМоде», попросить помощи и остаться в живых, тоже Катюша придумала.
— Папа, — где-то после третьей рюмочки наливки, сказала Катюша. — А почему ты не спрашиваешь ничего о нашей свадьбе?
— Так Андрей уже сказал, что не раньше, чем через четыре месяца.
— И тебе не интересно, почему так долго?
— Подготовиться, наверно, надо. Хотя я против этого. Расписались бы без помпы, а потом и готовили бы свадьбу.
— Пап, не можем мы так. Пышную свадьбу сыграть можем хоть завтра, а расписаться не раньше, чем «Zimaletto» отдаст долги «НикаМоде». Иначе и я, и ты, и Колька, и Андрей с Ромкой в тюрьму пойдем.
— Что? Это что такое? Андрей, ты втянул нас в какую-то аферу? Ну, нет, этого я терпеть не намерен. Мне мое доброе имя…
— Папа, да погоди ты. Давай я все тебе расскажу, и только потом ты будешь делать выводы, хорошо?
— Валерий Сергеевич, Кате нельзя нервничать, — вставил я.
Вот тут Катюха и сочинила свою сказочку. Гладенькую, как зеркальце, по которому яблочко крутилось.
— Папа, все дело в Кире Юрьевне! — хорошо, что я этот момент ничего не ел и не пил, подавился бы от удивления. — Она все время шантажировала Андрюшу. Мама, помнишь, я тебе говорила еще тогда, давно?
— Помню, Катенька. И я тогда посоветовала тебе выкупить ее акции, чтобы она не могла Андрея шантажировать.
— Так в том-то все и дело!
— В чем? — спросил Валерий Сергеевич.
— Короче, дело даже не в том, что Кира заставляла Андрюшу жениться на ней, иначе грозила продать свои акции на сторону или разделить «Zimaletto». Самое ужасное, что эту свою угрозу она обещала претворить в жизнь всякий раз, как только что-либо не по ее было. Не давала нормально работать, а потом и вовсе меня уволила.
— Что? Так ты уволена?
— Нет, папа, Андрей не позволил. Но это было последней каплей. Мы придумали план, как выкупить акции у всех Воропаевых и оставить «Zimaletto» себе.
— Кому это себе? Катя! Ты говори, да не заговаривайся. Пушкаревы никогда ни на чье чужое не замахивались.
— Валерий Сергеевич, неужели вы думаете, что моя жена не станет совладелицей нашего предприятия? Она будет Ждановой, со всеми отсюда вытекающими. Компания Ждановская, а значит, и ее. Да и детям мы должны оставить их компанию, только их! Понимаете?
— В общем, «НикаМода» взяла кредит в банке и выкупила акции Воропаевых для «Zimaletto», только пришлось срочно переоформить документы на мое имя. Теперь я хозяйка «НикаМоды». И если мы поженимся, пока Ждановы фактически не вернут мне деньги, то все это будет считаться сговором.
— А это не сговор?
— Нет! Ты понимаешь, что Киру подозревают в убийстве? Что ее нельзя было оставлять акционером, и что нам с Андрюшей нужна твоя помощь?
Валерий Сергеевич надолго задумался, потом, видно так и не поняв, при чем здесь одно к другому, махнул рукой.
— Помогу, конечно. Кто еще, как не отец, приходит на помощь? А что нужно делать?..