Парень его мечты

      POV Катя Пушкарева.       Уж если папа решил помочь, то от его помощи теперь никто и ничто спасти не может. Он рвался в бой, буквально назавтра же с утра, грозя появиться у проходной «Zimaletto», взять в плен Потапкина и допросить. Если нужно будет, то с пристрастием. Однако нас с Андрюшей это не устраивало, папу никак нельзя было и близко подпускать к компании. Сейчас для него Андрей чуть ли не герой: не дал уволить его Катеньку, вернул ее на работу, даже с невестой из-за этого расстался. Что будет, когда отец узнает, что его будущий зять не только не расстался в тот момент с невестой, но еще и пошел у нее на поводу, переодев меня парнем, я даже предположить не могла с достоверностью хотя бы в пять-десять процентов. Папа мог бы, например, устроить допрос с пристрастием уже не Потапкину, а Жданову. Или попытаться заточить красну девицу в темницу. Или вообще за наше с Адрюшей «преступление» могла бы расплатиться мама, потому как знала о таком падении его блудной дочери и не только не помешала, еще и скрыла все от него.       Вы спросите, что же такого ужасного и постыдного в том, что я переоделась парнем, уж всяко это не позорнее меня беременной и незамужней, правда? А вот и неправда! У нас в доме даже шепотом не произносилось слово «гомосексуализм», а уж слово «трансвестит», так родители и вообще вряд ли слышали когда-нибудь. Но стоило им по телевизору, не говоря уж о том, что в жизни, на улице увидеть что-то хотя бы отдаленно напоминающее парнишку с накрашенными глазами или девчонку с короткой стрижкой, в кепке да не дай Бог с сигаретой, это сразу — извращенцы! Теперь понятно? Нет? Объясню проще…       Беременная незамужняя дочка — это стыдно, но естественно, а дочка-сын — это извращение! А любое извращение — это уже не просто стыд, это несмываемый позор. Ясно? Вот то-то! Так что отца на пушечный выстрел к «Zimaletto» подпускать было опасно.       — Папа! Нельзя этого делать!       — Чего, Катюха?       — Нельзя действовать спонтанно. Вначале нужно план разработать. Ты ведь даже не знаешь, что у Потапкина выяснить нужно. Необходимо, чтобы ты запись посмотрел и вообще узнал все обстоятельства дела, и только потом можно отправлять тебя на задание. Говоря военной терминологией, нам нужен не рукопашный бой, а военная разведка.       — А, Валерий Сергеевич, — потрафил отцу Андрей, — какая у вас умная дочь! — папа был побежден, план составлен.       Об этой операции, которую мы назвали «Расколотая скала» я хотела бы рассказать подробнее, причем не своими словами, а папиным языком, тем более, что и его мы научили пользоваться диктофоном.       Рассказ Пушкарева Валерия Сергеевича…       Ну, значит, как ты мне позвонила, Катюха, как сказала, что этот ваш Сергей к дому своему подходит, так я хлебнул большой такой глоток, что б запах был, ну, как будто я уже пьяный, и пошел ему навстречу, шатаясь. А как поравнялся с ним, так вроде споткнулся и вцепился в его рукав.       — Эк тебя, батя, развезло. И куда спешим? — это он мне так, батя, мол. — Ты давай аккуратнее, скользко тут. Может, тебе помочь до дома дойти?       — Хороший ты парень. Я сразу вижу, хороший, уважительный, — говорю я ему пьяным голосом. — А раз ты хороший, то давай выпьем! У меня такая наливочка припасена, слеза, а не наливка.       — Можно и выпить, только где? На улице холодно. В подъезде не хорошо… Да и денег я с собой не ношу. Так… на пузырек самый дешевый, если только.       Вот когда я, Катюха, оценил твои мозги! А если б не подготовился? Если бы не по плану работал, как тогда? Где допрос проводить? А так… Молодцы вы, ребятушки. Квартиру в соседнем с Потапкиным домом заранее на сутки сняли, еды в холодильник загрузили, антураж создали, всё! Есть куда привести «собутыльника».       — А у меня и наливочки, хоть залейся, — тут я пьяненько рассмеялся, — и закуски на гарнизон! Пошли ко мне! Мои сейчас уехали, еды мне наготовили на неделю. А то у меня выпить-закусить сколько хочешь, а посидеть не с кем. А я этого не люблю, чтобы в одиночку-то.       — Ну это… можно, конечно, если так.       — Тогда давай знакомиться?       — Давайте!       Мы, значит, познакомились, я дал вашему Потапкину «помочь» мне до дома дойти, а уже часика через полтора они вместе с фикусом, который был куплен исключительно для того, чтобы пить вместо меня мою наливочку, были в нужной для допроса кондиции…       — Валерий Сергеевич, — перебил Андрюша отца, — что-то я не понял один момент.       — Это чего ж ты, зятек, не понял? — спросил папа, но при этом так посмотрел на Жданова, так завращал глазами, показывая ему то на меня, то на маму, что даже я поняла, о чем сейчас речь пойдет.       Андрей сделал вид, что и вовсе не заметил этот папин взгляд. Наверное, захотел наглядно показать отцу, что бывает, когда дочке зятя сдаешь, как папа сдал мне Андрея с потрохами пару дней назад, впервые придя к нам в гости и сразу с порога заявив, что квартира ему, может, и понравилась бы, но ведь Андрей уже присмотрел другую, а значит эту ему и смотреть нечего.       Расстроил планы Андрея, который собирался сделать мне сюрприз, да еще и поссорил нас. Я обиделась, что Андрюша вначале подарил мне квартиру, а теперь ее отнимает ни слова мне об этом не сказав, а он обиделся, что я могла о нем так подумать. Мол, если мой папа не умеет слушать, а потом еще и держать язык за зубами, то он в этом не виноват. Тут уже я обиделась за папу и… понеслось.       Хорошо еще, что Жданов гораздо мудрее и добрее меня, быстро понял, что с беременной идиоткой ругаться не следует. Лучше меня обнять, поцеловать, попросить прощения, и только потом объяснить мне, что никто мой подарок отнимать не собирался, а наоборот! Андрей собирался продать свою квартиру, добавить еще немного денег и купить квартиру рядышком с моей (благо освободилась трехкомнатная). И только потом решать объединять нам жилье или нет. Ну, и вообще, решать все другие вопросы.       Вот теперь папа и расплачивался за «нарушение этики в деле сохранности мужских секретов», как объяснил мне потом, когда мы умирали от смеха, вспоминая этот эпизод, Андрюша.       — Я не понял, как фикус умудрился выжить в борьбе с алкогольным отравлением?       — Не знаю. Просто такой фикус попался. Живучий!       — Валерик! — вмешалась в разговор мама. — Ты что? Ты сам пил вместе с Потапкиным, вместо того, чтобы поливать своей водкой фикус? Ты рисковал провалить военное задание ради выпивки? — голос мамы все время поднимался в верх, грозя перейти в ультразвук. Вообще-то мама никогда не скандалит, но видно она решила, что в этот раз папа превзошел сам себя.       — И это моя жена! — патетически воскликнул отец. — Ленка! Как ты могла? Как тебе только в голову могло прийти, что я могу провалить задание из-за выпивки? Я что, я алкоголик какой-нибудь, что ли? Я офицер, я… я… — от возмущения у папы чуть не слезы выступили на глаза. — Вот смотри! Смотри, женщина!       Папа побежал в прихожую, открыл тумбочку, где у него хранились всякие инструменты, пошарил там рукой и извлек на свет Божий литровую банку почти доверху наполненную наливкой и плотно закрытую пластиковой крышкой.       — Вот она, наливочка-то! Вот! Я просто за кадкой с фикусом поставил банку и все сливал туда, а не в фикус!       — Ах, ты ж, паразит. Заначку себе, значит, выкроил? А что? Хорошо! На кухне выпил сто грамм, закусил, потом вышел в прихожую, добавил, а жена ни сном ни духом. И все довольны! Правильно? Нет, Валера, не правильно! Тебе еще внуков растить, а ты себя в своей наливочке утопить собрался? Эх, ты! — мама стала вытирать уголком передника глаза.       — Ленка! Да ты что? Ты подумала, что я для себя заначку сделал? Нет! Я же для тебя старался.       — Для меня?! — мама просто рот разинула от такой наглости, а вместе с мамой и мы с Андрюхой впали в прострацию.       — Конечно для тебя! Я же знаю, как ты цветы-то любишь. Если бы фикус погиб, ты бы расстроилась. А так… Все живы, задание выполнено, да еще и наливочку сэкономил. А? Другая бы жена мужу чарочку бы поднесла за такую смекалку, а ты… Эх, ты! — горестно сказал папа, с укором глянул на Андрея, а мне подмигнул.       Гомерический хохот сотряс нашу кухню. Смеялись все! И я, и Андрюша, и мама, и сам папа от смеха глаза утирал.       — Папа, может уже перейдешь к сути? Что Потапкин тебе рассказал?       — Вот сейчас по пять капель из баночки выпьем с зятьком-предателем, и сразу обо всем узнаете.       — Неужели и о том, как тесть-предатель дочке зятя сдает? — парировал Андрюша. Кажется, эти двое нашли общий язык…       — Я лучше вам запись нашего разговора поставлю. — перевел отец разговор в другую плоскость. — Как раз с того момента, когда я Сергею в наливочку сыворотку правды подлил.       — Папа, ты что наделал? — я была близка к обмороку. — Ты где эту гадость взял? Ее же нельзя со спиртным! Сергей и умереть мог.       — От наливки с пивом умереть? Да нет! Я сам, однажды… — тут он замолчал и робко посмотрел на маму.       — Так вы ему добавили в пятидесятиградусную наливку пива, да? — спросил Андрей.       — Ну да, пива! Это же такая сыворотка правды, что только держись. Слушай, Андрюха. Как-то Ленка меня после такого напитка допросила. Так я ей всю дислокацию сдал. И это я, Пушкарев! А Потапкин у меня заговорил как радиостанция «Маяк». Слушайте…       Диктофонная запись (без купюр)…       — Вот скока тебе лет? — голос папы казался очень пьяным.       — Тридцать три, как Христу.       — И что ты бобылем ходишь? Христос к твоим годам уже умер, а ты все еще не женат. Ты пойми, жена и дети — это самое главное в жизни мужчины.       — Христос тоже не был женат!       — Ну, ты и сравнил! Дурак ты, дурак. Ты найди себе хорошую девушку и женись.       — Я красивую хочу! И блядистую.       — Какую?       — Блядистую и красивую. Как Вика.       — Опять дурак. С лица воду не пить, человек должен быть хороший и надежный, а красота дело десятое!       — Ага, тебя, дядя Валера, послушать, так я должен был на Пушкаревой жениться.       — А ты Пушкареву не замай! У нее жених не тебе чета.       — А ты откуда знаешь Пушкареву? — голос Потапкина стал подозрительным.       — Не мог я смолчать, — папа виновато посмотрел на нас. — Но я выкрутился.       — Не знаю я никакой Пушкаревой. Ты сам сказал, что она хорошая, добрая и надежная, значит, у нее обязательно будет самый лучший жених, не тебе чета. А Вика, это кто?       — Вика красивая.       — Это я понял. Она твоя невеста?       — Нет, дядь Валер. Не невеста она мне, а сука. Всего один раз и дала, и то второпях, в машине, когда ей кое-что от меня понадобилось, — голос Потапкина начал заплетаться. — А потом… Пошел вон! Как презерватив использовала и выбросила. Сука! А я из-за нее даже сесть могу. Вот такие пироги. — послышался громкий пьяный плач Сергея Сергеевича…