Парень его мечты

      POV Катя Пушкарева.       Диктофонная запись (без купюр)…       — А Вика, это кто?       — Вика красивая.       — Это я понял. Она твоя невеста?       — Нет, дядь Валер. Не невеста она мне, а сука. Всего один раз и дала, и то второпях, в машине, когда ей кое-что от меня понадобилось, — голос Потапкина начал заплетаться. — А потом… Пошел вон! Как презерватив использовала и выбросила. Сука! А я из-за нее даже сесть могу. Вот такие пироги. — послышался громкий пьяный плач Сергея Сергеевича.       — Сережа, ты выть-то заканчивай. Ты лучше мне все подробно расскажи. Может я чем помочь смогу, а?       — Чем ты мне, дядь Валер помочь можешь? Ну чем?       — Так я же это, по… полковник!       — По... полковник? Милиции? Ты за мной пришел?       — Нет! Я по хозяйственной части, но связи всюду есть. Говори. Все говори! Я помогу.       — Ничем мне уже не поможешь. Каждый день жду, что вот сейчас за мной придут и арестуют. Каждый день. Я же в охране работаю у входа в «Zimaletto» стою, пропуска проверяю, за безопасность отвечаю. Ты точно не из милиции?       — Точно!       — А помочь можешь?       — Могу!       — Тогда слушай…       Отец выключил диктофон.       — Дальше женщинам слушать нельзя. Нет! Никак нельзя.       — Почему это? — спросили мы с мамой в один голос.       — Да там… Там через мат и вой не пробраться. Я даже в армии такого не слыхал, трехэтажный мат. Нет, пятиэтажный! Вот чего сыворотка правды-то делает. Все, что человек знает, он выдает. Хоть тайну какую, хоть мат. Я лучше Андрею диктофон отдам, пусть он один на один с ним посидит, послушает, поколдует, может и расшифрует запись.       Но Андрюша не стал слушать пьяный бред Потапкина в одиночестве, на прослушивание этого аудиоконцерта мой жених пригласил в свою холостяцкую квартиру и Глеба Семеновича, и Игоря Петровича, и Ромку, и даже Колю. Папа пришел к нему сам, без особого приглашения, зато с той самой заветной литровой банкой, плотно закрытой пластиковой крышкой.       Напрасно мы с Машулей ждали в этот вечер в моей квартирке своих суженых, напрасно выходили на балкон, как Пенелопа, ожидая своего Одиссея, вглядывались в даль. Этих паразитов, как их ласково назвала Тропинкина, словно корова языком слизала, а звонить первыми ни я, ни Маша не собирались. Гордость не позволяла.       О том, что происходило в доме Андрюши, нам потом наперебой рассказали Ромка, Андрюша и НиколЯ. Самое удивительно, что их даже пытать для этого не понадобилось.       Вы тоже хотите это узнать? Да ради Бога! Только пусть об этом напишет кто-то из участников мальчишника, а я лучше дам вам почитать «откровения от Сергея». Договорились?       Рассказ Потапкина, приведенный Андрюшенькой в человеческий вид и облагороженный Ждановской манерой письма. Без мата, заиканий, запинаний и прочей пьяной беллетристики, но ведущийся от первого лица:       Вику я приметил в первый же ее приход в «Zimaletto», приметил и полюбил. Красивая она очень, и глаза у нее такие развратные и манящие… То, что Клочкова не обратит на меня внимание, было ясно сразу даже мне, а я большим умом не отличаюсь.       Мда… Андрюша… Даже не знаю, что делать дальше. Рассказ Потапкина в твоем изложении, это как сонет Шекспира на стене в общественной уборной. А сам Сергей Сергеевич весь такой культурный и прилизанный, что можно подумать будто у него яйца и те диетические*. С другой стороны, а какая разница? Сути же это не изменит, правильно? Так что пусть все остается так, как написал Андрей. Почитаем диетического, этакого amabile** Серёженьку.       Рассказ Потапкина, приведенный Андрюшенькой в человеческий вид и облагороженный Ждановской манерой письма. Без мата, заиканий, запинаний и прочей пьяной беллетристики, но ведущийся от первого лица (продолжение):       И все-таки однажды судьба столкнула меня с Викторией вплотную. До сих пор не знаю, радоваться мне этому или огорчаться…       Вика попросила у меня открыть ей машину Романа Дмитриевича, мол, она хочет сделать сюрприз для любимого. А я знал, что они встречаются, сам сколько раз видел, как они в его машине ну… любезничали, открыл машину. Как же, сюрприз! Никакой это был не сюрприз, Малиновский ее из своего автомобиля выбросил и уехал. Вика давай у меня денег на такси просить. А я… Я дал ей деньги, только поставил условие, что она меня поцелует за это. Ой, дурак я, дурак, лучше бы просто отдал ей все свои деньги. Потому как пропал я после ее поцелуя, напрочь пропал. Ни о чем больше и думать не мог, только о ней.       Прошло какое-то время, случился скандал и Кира Юрьевна уволила Клочкову. Тут Вика ко мне и прибежала со слезами.       — Если ты мне не поможешь, — говорит, — то никогда меня больше не увидишь.       — А что надо делать? — спрашиваю.       — Ничего особенного, — отвечает. — Только сними слепок с Кириных ключей на машину.       — Зачем? — я сильно перепугался. А ну, как Вика решила угнать машину Воропаевой или еще чего.       А она не отвечает, только смотрит своим бесовским взглядом.       — Неправильный вопрос, Сереженька, — и ножкой, в колене согнутой, гладит мой пах.       — А какой, — говорю, — правильный?       — Нужно спрашивать не «зачем», а «что мне за это будет».       — И что мне за это будет? — послушно спросил я.       А она, зараза такая, губы свои облизнула, да так, что у меня вообще помутнение рассудка случилось. Я ей, как кролик удаву, ключи от машины Воропаевой и протянул, а из кулака-то не выпускаю.             — Это запасные, потом отдашь, — говорю. — Только расплата сейчас.       Ну, она и расплатилась. Так расплатилась, что я на седьмом небе побывал. Первый и последний раз. Больше она ни разу меня не… любила.       Андрюша рассказывал, что именно в этом месте Потапкин начал материться, как сапожник, а потом и рыдать взахлеб, прямо как баба-плакальщица на похоронах, с подвываниями и вскриками. Хорошо, что папе удалось его быстренько успокоить, предложив еще выпить.       Вика меня потом еще о многом просила, только уже не расплачивалась, как в первый раз. Глупый я, вот она меня и обвела вокруг пальца. Вместо оплаты сказала, что я теперь ее сообщник и если не стану ей помогать, то она на меня все свалит, мол, она умная и у нее связи, она пойдет как свидетельница, а я как организатор. Так что это я теперь должен был отрабатывать, то одним, то другим. А то и деньгами она не гнушалась брать.       На этом Андрюшины записи обрывались.       — И это все? Но это, прости, почти ни о чем не говорит. Андрей, что это?       — А это ты у папы своего спроси. Он для Потапкина дозу не рассчитал. Уснул сном младенца СерСерыч. Не добудиться было. А поутряне он пить уже не стал, ушел. Вот так-то.       — И что теперь делать?       — Катенька, прежде всего, не расстраиваться. Потапкина сегодня уже раскрутил Глеб Семенович. До конца, до самого донышка.       — Как?       — Ну, как… как… А вот так… Услышал он свои откровения, записанные папой на диктофон, и пошел на «чистосердечное», тем более, что Глеб пообещал ему устроить явку с повинной в милицию.       — Так Сергей знал, что Глеб частный сыщик?       — Знал, в общем-то поэтому и был абсолютно откровенен.       — Андрюша, я так устала от всей этой гадости. Не хочу даже слушать запись допроса. Просто расскажи своими словами.       — Хорошо, заинька, как скажешь. Короче… Помнишь, мы видели запись с камеры, когда Потапкин встречался у дерева с Клочковой?       — Конечно помню.       — Он должен был забрать у Вики второй экземпляр ключей от машины Воропаевой…       — А раньше чего не отдала?       — Когда раньше? Раньше она не успела. Но было и еще кое-что.       — Что? Андрюш, ну не томи!       — Кроме ключей Клочкова дала Сергею небольшой пакетик… Кать, хорошо сидишь?       — Да.       — Пакетик со свиной кровью, который он должен был положить у столбика.       — Только положить?       — Только положить.       — Андрюша, это бред какой-то. Кстати, а что Потапкин передал Клочковой?       — Ты не поверишь, — Андрей засмеялся. — Зажигалку!       — Бред!       — Погоди! Это еще не все.       — Что еще?       — А еще Потапкин должен был изменить угол наклона третьей камеры.       — А третья камера что показывала?       — А третья камера показывала, как Кира уже после драки садится в свою машину и уезжает из гаража.       — Опять бред! Если только… — тут мне в голову пришла одна здравая мысль, но я промолчала, опасаясь, что я неправа.       — Что «если только»?       — Не обращай внимания. Глупость… И что дальше?       — А дальше Глеб отвез Потапкина в милицию, попросил оформить ему явку с повинной и…       — Отправился за Клочковой?       — Совершенно верно! Викуся сейчас в стальных руках Глеб Семеныча.       — Видишь ли, милый, — попробовала пошутить я, — как выясняется, с Клочковой не руки стальными должны быть.       — А что?       — А либидо нулевым!..