Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       — Ки­рюша, я знаю все! — с эти­ми сло­вами я на­жал кноп­ку «сброс», а по­том и вов­се вык­лю­чил мо­биль­ный.       Ак­ку­рат­но, что­бы не пот­ре­вожить Ка­тин сон, я сва­рил се­бе ко­фе, сде­лал два бу­тер­бро­да и сно­ва вы­шел на бал­кон. Мне бы­ло о чем по­думать.       Ноч­ка се­год­ня вы­далась чу­мовая, ни я, ни Ка­тюша не спа­ли поч­ти до са­мого ут­ра, мож­но ска­зать, все­го-то ча­са за два до Ки­рино­го звон­ка и ус­ну­ли. А все по­чему? А все по­тому, что Глеб пол­но­чи нам спать не да­вал. Рас­кру­тил Ви­ку на приз­на­тель­ные, сдал ее в ми­лицию и поз­во­нил Иго­рю Пет­ро­вичу, а уж Петрович расстарался, сделал все возможное, чтобы освободить мою бывшую как можно быстрее. И это хорошо, что Киру выпустили, очень хорошо. При ней Сашка с Кристиной не посмеют откровенно плюнуть на жизнь и свободу сестры.       Тут ведь дело все в том, что…       Где-то за час до прихода Глеба, мне позвонил вначале СашЕнька, а потом и сама Кристина Юрьевна звонком осчастливили. И тот и другой долго кричали, выбрасывая в эфир сплошные междометия, да все исключительно со знаком восклицания. Это красноречивее всяких слов говорило о том, что братцы-кролики были взволнованы, возмущены и вполне готовы вздернуть на дыбу и меня, и маму, и отца. За что? Ну, было бы за что, так давно бы вздернули. Ладно, уговорили, расскажу чуть подробней, чем так были возмущены Воропаевы, что грозились подать на нас в суд, да еще и кары небесные призывали на наши головы.       Итак… Кристина, едва покинув «Zimaletto», посетила регистрационную палату, а уже оттуда отправилась в следственный изолятор, что само по себе похвально, значит, судьба сестры ее действительно волнует, не то что Сашку, который за все время даже не появился у Киры ни разу.       О чем говорили сестры история умалчивает, а только после свидания с Кирюшей Крис сразу же поехала к братцу «на посоветоваться». Советовались ли они, причитали ли, строили ли козни — мне неведомо. Мне только ведомо, что право «испугать врага» было передано Сашке. Вот он первым и позвонил.       — Андрей! Я теперь все знаю.       — Все-все? Тогда может ответишь уже на вопрос: есть ли жизнь на Марсе?       — Ты не паясничай! Кристина раскрыла всю твою аферу, понял?       — Понял. А какую?       — С «Zimaletto» и «НикаМодой», мы теперь знаем, что наша компания в закладе, и уже давно. Понял?       — Понял. И что?       — Как что?       — Я не понимаю, какое ваше дело? Вы к «Zimaletto» не имеете больше никакого отношения. Я вывел вас из-под удара. Чего ты еще от меня хочешь?       — Правды!       — Правда, она у каждого своя, может, тебе сразу истины?       — Правда, она и есть правда. А ты обманул нас, никакой Азаров наши акции не покупал, ясно?       — Ясно. Только я и не говорил, что ваши акции скупил Азаров. Вы же сами подписывали договор купли-продажи с «НикаМодой», причем здесь Азаров?       — А Кристина сказала…       — Мало ли что тебе сказала Крис.       — Хорошо, давай пока, но только пока, слышишь? Давай пока оставим в стороне вопрос с Азаровым. Ты нам врал! — Сашка так патетично произнес последние три слова, что мне стало смешно. Захотелось похулиганить.       — Да! И не один раз. И что? Зачем ты звонишь мне? Чтобы сообщить, что я вам врал? Я это и так знаю! — рассмеялся я.       Сашка вышел из эфира, короткими гудками сообщив мне об этом. Но эстафету тут же подхватила его старшая сестра, напротив, длинными гудками сообщая, что она мне звонит.       — Андрнюшенька, кукусик, так порядочные люди не поступают, — сообщила мне Крис так, словно она только сейчас сделала какое-то открытие мирового масштаба.       — Согласен! Так они ни за что не поступают. А как поступают?       — По-ря-до-чно! — Воропаева-старшая так выделила это слово интонационно, что мне стало даже смешно. — Ты что, ты думал, что я не раскопаю кому принадлежит эта «НикаМода»?       — А ты раскопала?       — Я раскопала! И мне это совершенно не нравится, бабасик мой золотой. Тебе сказать имя?       — «Имя, сестра? Имя?!»* — захохотал я.       — Это не смешно, дядька. Мы с СашЕнькой собираемся подать в суд на признание сделки незаконной.       — Какой? Ваших продаж своих акций компании, которая могла не покупать их, а просто отнять в счет погашения долга? Или их покупки для вас акций «Нефтегаз», хотя они вполне могли и не делать этого?       — Не надо меня путать, кукусик! Встречаемся завтра в ресторане «Ришелье» в четырнадцать ноль-ноль. Ты мне совсем голову задурил, и сейчас я уже ничего не соображаю. Все обсудим завтра. И если ты не придешь, то следующая наша встреча будет в зале суда. Так говорит Саша. Понял?       — Конечно понял. Кто накрывает поляну? — спросил я со смехом, и теперь уже Крис бросила трубку.       Тоже мне еще великий сыщик выискался — Воропаева-старшая. Как сказала Катюша: — «Не каждая Кристи — Агата».       Итак, кофе выпит, пазл собран, нам есть с чем ехать в «Ришелье»! Пора будить Катеньку…       POV Катя Пушкарева.       На работе была запарка. В мастерской Милко я проводил/а гораздо больше времени, чем в собственном кабинете. Зато подготовка презентации новой коллекции даже не шла, а бежала вперед семимильными шагами.       Часа через три после начала работы на боевом посту меня сменила Юлиана. О ней я еще расскажу, но потом, а сейчас мне нужно было собираться в «Ришелье», вот я и побежала к себе в кабинет. Думаете, что там мне удалось хоть капельку передохнуть? Как бы не так. У Андрюши есть такое секретное оружие — его попа. Он ею всегда меня чует. Не успела закрыть за собой двери, как во вторую вошел мой суженый-ряженый. И разговор естественно пошел о предстоящей встрече.       Воропаевы знают все, ну, или думают, что знают все. В принципе, мы могли бы и не ходить в ресторан на встречу с вампирами, никакой суд у них не примет иска. Посудите сами: мне принадлежит компания «НикаМода», я ее хозяйка, это понятно, верно? А моей компании принадлежит «Zimaletto». Значит кому принадлежит «Zimaletto»? Правильно! Тоже мне. И вот я… и без того владеющая двумя компаниями, выкупаю собственные акции одной из них при помощи второй. Кого я при этом обманываю? Да никого, кроме себя. Так о каком суде говорят брат с сестрой этой семейки Адамс? Все, что они реально могут нам сделать — это насыпать соли на хвост!       И все-таки мы пошли в «Ришелье». Как думаете, почему? Ответ прост, как дважды два.       Во-первых, нам не нужно было, чтобы истинное положение дел дошло до Павла Олеговича и Марго. У Андрюшиного папы слабое сердце и ни к чему ему знать, что «Zimaletto» в залоге. Пусть даже всего лишь у меня. А во-вторых, еще два-три месяца, и «Zimaletto» расплатится с долгами, начнет приносить реальные прибыли, но это произойдет только в том случае, если у компании будет кристальная репутация. Значит, нам было необходимо, чтобы Воропаевы держали свой рот на замке.       От имени Екатерины Валерьевны Пушкаревой я написала генеральную доверенность на ведение всех дел, в том числе и по «НикаМоде» на имя Азарова Александра Андреевича. И на встречу с Воропаевыми вместе с Андрюшей пошел Алекс. Причем мы оба ни на секунду не сомневались, что Катя пока должна исчезнуть.       Мне очень-очень хотелось бы прийти ко всем этим Кирам-Кристям-Сашкам в образе новой Катюши…       Представляете, метрдотель подводит к столику за которым сидят Воропаевы нас с Андрюшей. Я вся из себя в одежде, обуви и парфюме от «Шанель», в изу­митель­ной кра­соты колье от «Harry Winston» и серьгах этого же комплекта (подарок жениха), после посещения салона Славки Дробышева, красивая до невозможности и такая вся неземная, нездешняя. И Андрей говорит:       — Господа, разрешите представить вам мою невесту. Екатерина Пушкарева (обязательно с восклицательным знаком)! Прошу любить и жаловать.       Вот это был бы триумф! Всем триумфам — триумф. За все мои унижения, за все мои слезы. Кира съела бы свою шляпу или заломила бы руки, или урыдалась бы вусмерть. Кристина бросилась бы рассматривать мои украшения, называя меня кукусиком, бабасиком и тетькой. Ну, а Сашка… Сашка пустил бы себе пулю в лоб, что не рассмотрел во мне раньше потенциала. Да-да, он сразу бы влюбился в меня и страдал бы потом всю жизнь. Потому что безответно!       А потом, в гардеробе, когда Андрюша набросил бы мне на плечи мою шубку (подарок Павла и Марго), Воропаевы бы вообще не устояли бы на ногах…       Андрей долго смеялся, когда я рассказывала ему свою фантазию, сказал, что это было бы здорово, но Катю он пока ни за что не предъявит этим людям. Он боялся за меня, очень боялся. Говорил, что Кира непредсказуема.       — И что? Я теперь до самых родов обречена быть Алексом для твоей бывшей?       — Нет, солнышко. Но пока будет так.       — Почему?       — Кать, не капризничай, а? Ты же сама меня вчера убеждала, что пока тебе нужно побыть Алексом.       — Так я же совсем для другого. Я для «Zimaletto»! Ты же понимаешь, что Милко завалит показ, если узнает, что помогает не любимому мальчику, а ненавистной Пушкаревой.       — Вот я и говорю, не капризничай. Даже если бы я за тебя не боялся ты не пошла бы Катенькой на встречу. Правильно?       — Почему?       — Потому что Кира или Кристина сразу же позвонили бы Милко и…       — Ты прав, Андрюшенька. Только очень хотелось посмотреть на реакцию Киры и Сашки, если бы я пришла вся такая красивая и любимая.       — Я обещаю тебе, девочка, мы обязательно сыграем этот спектакль. Обязательно! Только чуть позже.       — Когда я откроюсь Милко?       — Когда будет можно…       Самый лучший мужчина в мире все-таки дал мне вкусить триумфа, пусть и в образе Алекса, но одежда и обувь на мне были эксклюзивными, а в моем правом ухе была серьга от «Harry Winston»!       — Ну, что? Вперед, моя любовь! Приключения только начинаются. — Андрей поцеловал меня в шею, приобнял за плечи и открыл двери в приемную. — Машенька, нас сегодня уже не будет. Записывай все звонки. И вообще, остаешься за хозяйку.       — Хорошо, Андрей Павлович.       Как стало известно в дальнейшем, мы с Андрюшей вовремя испарились. Кабы не это, вряд ли бы Николай так быстро сделал Машеньке предложение руки и сердца. А тут, как порядочный человек он просто не мог поступить по другому. Так что благодаря Воропаевым и замечательному диванчику в моем кабинете у Маши появился жених, у Коли невеста, а у Егорки — отец…