Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       Катьку трясло, как в лихорадке, и никакие мои доводы о том, что ей совершенно нечего бояться, не помогали. Да что там доводы? Ни душ, ни секс, ни свечи и цветы на балконе, ничто не снимало ее страха. Словно Сашка разбудил в «Ришелье» прежнюю Катеньку, а та, которая родилась в зеркальном зале студии Славки Дробышева, напротив, уснула, и мне никак не удавалось ее пробудить от сна. В конце концов я решил вытащить все ее опасения наружу.       — Ты можешь четко сформулировать чего ты боишься, солнышко?       — Могу.       — Начинай.       — Во-первых, я очень боюсь, что Милко узнает, кто я. И вот тогда он устроит нам такую веселую жизнь, что ни о каком показе и думать нельзя будет.       — Катенька, это решаемо. Рано или поздно он все равно бы обо всем узнал. Так почему бы не рано? Я предлагаю опередить Сашку. Пусть Алекс, которого Милко обожает, начнет потихонечку готовить почву для появления Кати.       — А что? Это хорошая мысль, Андрюша. Очень хорошая. Знаешь на чем мы можно сыграть?       — На чем? На его любви?       — Да ты что? На какой любви? Кроме того, что это гадко — играть на чувствах, так это еще и бесперспективно. Ты думаешь, что мы сможем отнять у Милко предмет его обожания и получить за это конфетку? Да никогда в жизни. А вот на том, что он станет посвященным, сыграть можно запросто.       — Типо, допущенным при дворец?       — Типо, да. С Машей же вон как хорошо сработало, а Милко еще более амбициозен. Правда, Маша не так обидчива, как маэстро.       — Катенька! — заорал я как ненормальный. — Я знаю, что мы сделаем, знаю! А все ты… Ты такая умница, девочка.       — Я?       — Ну, конечно ты! Это же ты придумала сделать его посвященным. Короче… Даю тебе три… нет, всего два дня на удобрение почвы. Затем мы пригласим Милко к нам на обед.       — Андрюшка, ты гений! — Катька бросилась мне на шею и стала целовать меня всюду куда дотянулась губами. Понятно, что с рук я ее больше не спустил, придержал на своих коленях. — Он давно ноет, что соскучился по сербской кухне, — теперь уже на ухо жарко шептала Катя, — и все сетует, что в Москве нет ни одного сербского ресторана. А я, ГУГЛ мне в помощь, приготовлю что-нибудь из его национальных блюд. Например плескавицу или джувеч, или чорбу, а маму попрошу испечь кукурузный хлеб проя. Представляешь, как он обрадуется?       — Представляю. Блин, да все это под сербскую ракию сливовицу… Катька, ты гений!       — А когда Милко разомлеет, тут я и явлюсь ему в образе Кати. Да не просто так, а во всей красе.       — Думаю, стиль «New Look» подойдет лучше всего для явления Кати пред светлые очи маэстро.       — Андрюш, я лучше со Славкой посоветуюсь. Они знакомы, Дробышев знает вкус нашего гения. Тут ведь очень важно чтобы Милко не просто простил нам нашу выходку…       — А что еще?       — Чтобы он разозлился!       — Что? Катя, ты уверена, что нашла правильное слово?       — Уверена! — кажется моя девочка потихоньку увлекалась самой идеей и страхи начали отступать. — Нам необходимо, чтобы Милко разозлился! На себя!       — На себя?       — Ну, конечно! А на кого же еще? Он, «великий и ужасный», даже потенциала в Катеньке не обнаружил, а Дробышев из меня королеву сделал! Вот пусть Милко и разозлится хорошей, спортивной злостью. Путь ему захочется доказать всему миру, что он ничуть не хуже того же Славки…       — Погоди, но они же работают в разных областях.       — Да какая разница, кто ты? Модельер или стилист? Важно, что ты или умеешь из дерьма конфетку сделать! И тогда ты талант. Или не умеешь, и тогда — ремесленник! Понимаешь о чем я?       — Понимаю. Ты права, если Милко разозлится на себя и захочет доказать, что он мастер не хуже, а лучше Дробышева, то считай, что показ пройдет в режиме фурора! Наш гений наизнанку вывернется, подтверждая новую стратегию «Zimaletto».       — Видишь, Андрюша, как просто мы можем решить все проблемы…       — Если решаем их вместе, — закончил я фразу.       Зазвонил Катин мобильный, она, встала, взяла аппарат и, даже не взглянув на дисплей, нажала кнопку «вызов». Я был счастлив! Не только потому, что мы разработали прекрасный план, но еще и потому, что Катенька перестала дрожать и оглядываться. Вон как смело ответила на звонок, а ведь еще час назад посматривала на мобильный с ужасом.       — Привет, — сказала Катюша в трубку и стала слушать.       — Я сделаю тебе сок, — шепнул я на ушко моей девочке и вышел с балкона, прикрыв за собой двери.       Как же мне нравились наши отношения, словами не передать. Я уверен, что если бы это мне позвонили, то Катя бы точно так же, найдя повод, тактично бы вышла и закрыла за собой двери. И не мучила меня бы потом расспросами: «Кто тебе звонил? Что сказал? И так далее». Думаете, что ей просто не было бы это интересно? А вот и нет! Ей было бы интересно, как интересно сейчас и мне, кто же звонит моей девочке в это время и по какому вопросу. Но она никогда бы не спросила меня об этом, как и я ее даже не спрошу, если посчитает нужным, сама расскажет.       — Катенька, кто звонил? — спросил я входя на балкон со стаканом сока, заметив ее мечтательную и какую-то ошалелую улыбку. Черт! Ведь дал же себе слово не спрашивать.       — Маша, — а сама такая задумчивая.       — Тропинкина?       — Пока да, — и улыбается так загадочно, что невозможно не спросить дальше.       — Что значит, пока?       — Андрей! А почему мы ни разу не проверили диванчик в моем кабинете?       — Что значит, не проверили? Там что? Оказались клопы или клад?       — Там оказался пригласительный в ЗАГС.       — Не понял.       — Колька с Машей сегодня проверили мой диванчик и Зорькин сразу сделал Машеньке предложение.       — Серьезно? Но это, Катенька, не проверили, это, девочка моя, опробовали. — захохотал я. — Завтра же спросишь у Машки удобный ли твой ди… Впрочем, не нужно спрашивать.       — Конечно не нужно, лучше проверить самим. — захохотала теперь и Катя, но резко оборвала смех. — Андрей! — и снова страх в глазах.       — Что, маленькая?       — Посмотри, кто это там? — Катюша показала рукой на входную дверь-вертушку «Zimaletto». — Это Потапкин?       — Нет, Катенька.       — Это Потапкин, посмотри внимательно. Это его фигура.       — Нет, слепуха ты моя, это не Потапкин, хотя фигурой действительно похож.       — А кто тогда?       — Мы сегодня заключили договор с Глебом на охрану «Zimaletto» и не только.       — Какой договор? У него же сыскное, а не охранное бюро.       — У него и то, и другое. И парень, который стоит в дверях это уже охранник от Глеба.       — Уверен?       — Катенька, если хочешь, можешь сама позвонить Семеновичу. Или Кольке позвони, он платежную ведомость заполнял.       — Кольке сейчас не до «Zimaletto», вместе с охранниками и без оных. Зорькин сегодня мужчиной стал… — Катя тяжело вздохнула, как вздыхают матери, узнав, что их сын стал совсем взрослым. — И женихом!       — Да ты что? Машенька у него первая?       — Наипервейшая, только я тебе этого не говорила, слышишь?       — Слышу, — я очень постарался не засмеяться.       — Ты не думай, что Зорькин валенок, вовсе нет. Он знаешь как хорошо подкован… теоретически, ого-го.       — Теоретически?! — вот тут я не выдержал, захохотал во всю глотку.       — Ну и что такого? Я даже теоретически подкована не была, а как быстро сдала экзамены на платиновый диплом в твоей «школе любви», а? — кажется Катя обиделась за Николая, пришлось делать вид, что ревную.       — Катенька, а почему это ты так хорошо осведомлена о всех подробностях интимной жизни друга? Вы что? Вы обсуждаете с ним эти темы?       — Можно подумать, что ты с Малиновским эти темы не обсуждаешь?       — Обсуждаю, вернее, обсуждал до тебя. Но Малина друг!       — А Зорькин тоже, знаешь ли, не враг, — парировала Катюша. — И хватит об этом. Лучше скажи, что ты имел в виду, когда сказал, что мы заключили договор на охрану не только «Zimaletto»? А чего еще?       — Не чего, а кого, Катенька.       — И кого?       — Тебя, девочка.       — Меня?       — Тебя.       — Меня Алекса или меня Катю?       — Давай без казуистики. Катенька, если Кира была способна убить Наталью только за мой с ней роман, то…       Катя посмотрела на меня очень внимательно и, как тогда у ресторана, побелела и стала хватать ртом воздух, потом громко всхлипнула и бросилась ко мне.       — Андрюшенька, миленький. Если бы ты знал, как я тебя люблю! — она плакала и целовала меня своими мокрыми солеными губами. — Я еще только хотела тебя попросить об охране, пока не рожу, а ты уже сам… Андрю-ю-ю-шенька.       — Вот чего ты испугалась, солнышко? Это было твое во-вторых? Да?       — Да! Я очень испугалась, что Сашка расскажет Кире, а Кира может и меня, как Ларину. Нет-нет, ты не думай, я не за себя испугалась, я за Анечку.       — Катенька, неужели ты еще не поняла, что я своими руками придушу любого, кто только подумает посмотреть на тебя косо? Только посмотреть, а уж приблизиться, чтобы навредить тебе или дочери…       — Я это знаю, милый, знаю. Но ты же не всегда рядом. У тебя встречи, переговоры, я тоже не могу всюду следовать за тобой, как твой хвостик. И мне… В общем, я испугалась. Спасибо, что нанял охрану мне.       — Тебе не за что меня благодарить, я всего лишь хотел быть спокоен сам. Так что это я о себе, а не о тебе заботился, — улыбнулся я Катюше.       — Думаешь, что у тебя теперь нет поводов для волнений? — Катя хитро, сквозь уже высыхающие слезы, посмотрела на меня.       — Нет, не думаю. Я видел, как Сашка на тебя смотрел. И меня это беспокоит.       — Если ты намекаешь на то, что Сашка на меня запал, то…       — Кать! Я знаю Сашеньку столько лет, сколько знаю себя. Но таким, как сегодня, я видел его впервые. И мне это не понравилось. Дай Бог, чтобы это было банальное «запал».       — Вспомни черта к ночи, он тут, как тут, — усмехнулась Катюша, глядя на дисплей своего мобильного, который просигналил о полученной СМС…