***
Когда он впервые увидел её в этом воплощении, она издала свой первый судорожный крик. От боли ворвавшегося в легкие вздоха, от ужаса незнакомого места, от страха потери всего, что было до. Он слышал его бесчисленное количество раз, и в каждый из них несуществующее сердце запиналось у него в груди. Она рождалась и умирала, снова и снова, только вот он был наказан. Наказан за то, что в далекой-далекой жизни в далеком-далеком мире убил её друзей, разрушил её мечту, уничтожил человека, которого она любила. Или ей казалось, что она любила. Ведь не может быть так, чтобы он умирал от этой пустоты один, пытаясь заполнить её всем, что попадалось под руку. Ничего в этом мире не бывает без причины и не уходит бесследно. А когда он понял, в чем дело, — было уже поздно. Зато теперь он рядом с ней. Навсегда. Когда она училась ходить, он поддерживал её хрупкое тельце, не давая упасть. Когда она первый раз влюбилась, он вытирал слезы с её веснушчатых щек, забравшись на её смятую в беспорядке постель. Он гладил её лоб, когда она болела, дул на горячий кофе, чтобы она не обожглась. Он шел за ней тенью по грязным ночным подворотням, по которым она беспечно возвращалась с вечерних занятий в университете. И вздрагивал вместе с ней, если за спиной слышались чьи-то поспешные шаги. Она не знала о его существовании, ничего не помнила о нем. Он сквозил через её сны мутными пятнами рыжих волос, лаской касаний, незнакомым тихим голосом. Его самым драгоценным воспоминанием было то, как в одной из жизней она была художником. Стоя рядом с ней, он наблюдал, как она рисует его лицо снова и снова — все стены были увешаны его портретами, похожими и непохожими одновременно. Наверное, таким он мог быть, если бы рождался и умирал вместе с ней. В тех жизнях, когда она была кем-то другим, его грустные зеленые глаза то и дело появлялись на полях её тетрадей и ежедневников. Сначала он пытался найти выход из своего вечного заключения. Но каждый раз, когда ему казалось, что он что-то отыскал, — решимость покидала его. А если это сработает, и он никогда больше не увидит её? Что тогда? Когда она страдала от любви или испытывала физические мучения, ему хотелось испытать острую боль самому, чтобы перебить тот глубокий-глубокий колодец сострадания и печали, в который он падал в такие моменты. Но даже этого он был лишен. Её сердце разбивалось на сотни осколков, но самое ужасное — он не имел к этому ни малейшего отношения. Ревность, обида, сожаление и досада дрожали в нем струнами, норовящими порваться вот-вот, в следующее мгновение. Ему хотелось обнять её, прижать к себе, объять коконом из мягких огромных крыльев, поделиться своим теплом в безопасности и покое. Но все что он мог — смотреть. Все, на что он был обречен.***
Толпа галдела, снимая произошедшее на телефоны. Никто не решался подойти к молодой умирающей женщине. Скорая опаздывала, но он заранее знал, что врачи не успеют. Он всегда чувствовал, когда приближался миг её смерти. Боялся этих моментов и в глубине души сквозь стыд и ненависть к своей слабости алчно предвкушал их. Он стоял перед ней на коленях, оглаживая холодную кожу чуть загорелых скул дрожащими пальцами. Пряди мокрых каштановых волос завивались в колечки на её широком лбу. Она была так же прекрасна, как тогда, когда он встретил её впервые — в своей последней настоящей жизни, рядом с опустевшим и таким манящим троном. Он любовался её расцветом, цветением и увяданием уже целую вечность, но, наверное, никогда не перестанет. Сейчас она испытывала сильную боль, он знал это и молился, чтобы в этот раз все закончилось как можно скорее. Её глаза расфокусировались, но светлый взгляд был направлен прямо на него. Грудная клетка еле-еле отрывисто вздымалась, а уголки губ дрожали в подобии улыбки. Казалось, она видит его, чувствует, что он здесь. — Больно не будет, Рей, я обещаю. — Он всегда говорил ей это.***
Те несколько мгновений между её перерождениями, в которые он мог по-настоящему обнять и почувствовать, стоили больше, чем возможность жить в мире, где её нет. А потом все начиналось заново. Ничего не случается без причины и не проходит бесследно. Особенно любовь, способная разрушить целую галактику.