***
Запах лекарств застрял вместе с поступающим кислородом где-то в горле. С детства она не любила больницы за их запахи и ауру. Ей всегда казалось, что если она пробудет здесь ещё хотя бы минуту, то точно расплачется. Она была очень чувствительным ребёнком, и она ощущала в больницах смертную ауру. Почти у всех детей так. Глаза открыть удалось далеко не сразу, а не привычный серый цвет потолка, в некоторых местах тёмный от теней, и вовсе сбил с толку. В руку что-то впивалось — как оказалось, игла от капельницы. Чувствительность ощущалась совсем чуть-чуть. Пошевелить пальцами можно, но вот приподняться или вытащить иголку из вены — никак. Маюра пролежала так довольно долго, приходя в себя и пытаясь вспомнить все, что с ней случилось накануне. Память упорно подсовывала ненужные воспоминания о школе и друзьях, но вот что с ней произошло? Все это она и без этого помнит. Как она попала в самое отвратительное для неё место? Ответ дал вошедший доктор после того, как обрадованная медсестра сообщила ему и пришедшей в сознание Отоми. На вид молодой мужчина подошёл к кровати и добродушно спросил про её самочувствие. Она прямо пояснила о слабости в теле. — Это нормально, Маюра-сан. А помните, что с Вами случилось? — ей пришлось честно мотнуть головой. Но было ещё кое-что, что её насторожило. — Доктор, я... Не вижу цветов, — смутившись, пролепетала блондинка. Врач удивился такому заявлению и стал проверять её зрение. — У тебя все в порядке со зрением, Маюра, — недоуменно качал головой доктор. — Ну вот, например, какого цвета мои глаза? Маюра всмотрелась в его глаза и опустила голову. — Голубые, — тихо ответила она, поджав губы. — Вот видишь! Все в порядке. Просто ты ещё не пришла окончательно в себя. Расслабься, скоро тебя выпишут и ты сможешь вернуться в школу, — мужчина пошёл к выходу. — А пока отдыхай. Когда он ушёл, девичьи пальцы нервно сжали ткань одеяла. "Это был неправильный вопрос, доктор," — подумалось пациентке.***
С того дня прошло около полторы недели. Дедуля с бабулей приехали забрать девушку. На вопрос о причине не-приезда родителей, взрослые переглянулись и ничего не сказали. Лишь нахмурились больше. Она переехала жить в общежитие Сейко. К счастью, школа оказалась только ближе, так что менять и её не пришлось. Впрочем девушку это не особо волновало. На неё напала странная апатия. Она стала какой-то неживой куклой с пустыми глазами. И все, что её окружало, до сих пор погружено в серый цвет, иногда разбавленный тенями от света. Единственные цвета, которые она могла видеть, — цвет радужки глаз. Это поначалу немного напрягало зрение, но потом она перестала обращать внимание на такие мелочи. Просто в сознании укрепилась мысль, что так правильней. Всё хорошо и в порядке. Нет причин жаловаться. Подумаешь, мир посерел! С кем не бывает! Но так не было абы с кем. Только она не могла видеть цветов. Рассказав одной очень болтливой подружке о своём изменившемся зрении, она лишилась всех подруг разом. Все отдалились от неё, посчитав это каким-то серьёзным диагнозом. Как будто это может передаться воздушно-капельным путем, ей-богу. Но сам факт одиночества напугал Маюру. Она не ходила в школу целую неделю, а потом, вернувшись, смогла вжиться в роль волка-одиночки. Парные задания она всегда делала одна или вообще не делала — выбранный учителем одноклассник или одноклассница не хотели общаться с почти незрячей. Маюру это расстраивало, но внешне ей было плевать. Вопросы о том, куда же делись родители, закончились резко. Она просто не хотела узнавать правду, инстинктивно чувствуя, что от неё ей, Маюре, будет плохо. А все итак уже хуже некуда. Дедуля пытался вернуть обычную, улыбчивую Маюру, но с потерянными красками мира она потеряла и себя. Теперь она могла видеть лишь карие глаза дедушки, в которых то и дело мелькала горечь. Даже спустя такой большой для нее срок, как два года, мир не перестал быть серым. Он все ещё был черно-белым с небольшими пятнами цветных радужек.***
Шёл урок географии, который она прогуливала. А что ей там делать? Она уже весь учебник изучила, ей остаётся только тест на сто баллов написать и все. Раньше, где-то в прошлой жизни, она любила читать разные романы и сёдзе мангу для девчонок, но после того случая она стала больше времени уделять учёбе. Учебники хоть и были малость скучноватыми, но она понимала, что ей перестали интересовать книги для девушек её возраста. Её вообще перестало что-либо интересовать. В памяти возникают некоторые моменты из типичных манг, где девушка или парень часто бывают на крыше, там знакомятся и все дальнейшие события связаны именно с крышей. У Отоми так не получится. Школьная крыша — строго запрещённая для учеников территория. Закрытая на ключ, который находится у директора. Проще говоря, как в манге, не выйдет. Всё это выдумки чрезмерно романтичных авторов. Но ей полюбился этот коридор. Когда идут уроки, здесь так тихо и пустынно, но стоит начаться перемене, как ученики заполняют его полностью. Маюре по душе одиночество, и она любит этот коридор именно за то, что во время занятий здесь пусто. Ей нравится смотреть в окно, но она ненавидит, что за ним все также окрашено серым цветом. Ни малейшего проблеска зелёного и голубого. Она помнит названия цветов и как они выглядят. Только глаза не видят их. Она давно не боится быть замеченной кем-то. Здесь редко кто ходит во время учебных часов. Только если учителя по делам выскакивают да ученики в туалет. Но они её не замечают. Она, словно невидимка, притаилась возле окна. Её здесь нет ментально, так что можно просто пройти мимо.***
Тем временем в их школу перевелся новый ученик. Он приехал из Киото и был на два года старше Маюры. Его взгляд внимательно скользил по новым одноклассникам и не находил ничего интересного. Всё как обычно: девушки пустились в обсуждение его внешности, а парни настороженно смотрели на него. Присматривались, очевидно, все. Шимону Икаруге не обязательны друзья. Лишь бы место потише и чтоб никто не мешал ему читать и слушать музыку. Это были его главные условия комфорта, и люди только путались под ногами. Во время перемены он стал искать место, которое подойдёт для его образа жизни в школе. Но всюду были ученики и учителя, поэтому место упорно не желало находиться. Это немного раздражало, но внешне он был спокоен. В классе ему за неделю пребывания здесь успели дать кличку. "Ледышка". В прошлой школе было также. Шимон уже привык к этому имени, как к своему родному. Девушками не интересовался, клубами — тоже. Со всеми холоден и полностью изолирован от класса. Шимон даже услышал наивное предположение, что он гей. Тысячу ха-ха! Ему было плевать, что о нем скажут. Если им весело от обсуждения его жизни, то пускай и дальше шепчутся за его спиной. У него есть музыка и книги. Ему никто не нужен. Но именно из-за того, что у него постоянно на голове наушники его выгнали впервые(!) из класса. Учитель был очень раздраженным сегодня. "Интересно, а здесь открыта крыша?" — Шимон не читал женских романов и манг, но в прошлой школе для учеников всегда была открыта крыша. Идя по направлению к лестнице, он прошёл мимо ещё одной выгнанной(?) ученицы. Поднявшись по лестнице ко входу на крышу, он обнаружил замок и предупреждение на двери. "Ничего себе, до чего здесь дошло," — шокированно подумал Икаруга, спускаясь назад на свой этаж. Сидеть было негде. На лестнице могут засечь, да и полагалось ему, как выгнанному, быть возле дверей кабинета. Делать нечего, пришлось идти. Он никогда не всматривался в коридоры этого здания. Сейчас, видимо, настал тот момент, когда пора бы посмотреть по сторонам. Обычные бело-голубые стены, чисто и аккуратно. Школа явно не такая старая, как у них в Киото. Шимон хмыкнул и пошёл дальше. Снова она. Всё также смотрит в окно отсутствующим взглядом. Почему её-то выгнали? Да и странная она какая-то. Шимон встал возле дверей и принялся дожидаться окончания урока. Глаза то и дело натыкались на недалеко стоящую блондинку. Интереса к этой девушке не было, просто рассматривать её было единственным занятием в этой тишине. Ну и слушать музыку, конечно, раз уж все равно выгнали. Прозвенел звонок, и девушка будто испарилась. Он просто моргнул, а её там уже не было. Она убежала? Не важно. Сейчас учитель его отчитает и он пойдёт на следующее занятие.***
На следующий день он застал необычную картину. Такого открытого презрения в школе он ещё не видел. Но в коридоре, где находился его кабинет, действительно столпились ученики классами двумя ниже его и все смотрели на то, как уже знакомую для него персону дразнят три девочки из её же класса. Вроде бы обычная перепалка девушек за что-то мелочное, но атмосфера накалялась с каждым сказанным словом в адрес блондинки. —.. Больная на голову! Даун во всем его воплощении! — кричала одна из девушек. Странная, как окрестил про себя знакомую незнакомку Шимон, опустила голову ещё ниже, позволяя принижать и обзывать себя. Кажется, она смирилась. Он не собирался ей помогать. Это не его дело. И мы не в сёдзе манге.***
То происшествие было как ритуал: повторял ещё пару раз в неделю, а потом наступали выходные. Шимон наблюдал каждый эту картину и не понимал, почему блондинка не отвечает своим задирам. Ведь любая бы на её месте уже давно бы ревела или просто влезла в драку. Но эта просто терпит все. Икаругу не раз выгоняли из кабинета за наушники или просто наплевательское отношение к предмету, который он уже итак знает (какие нервные тут все). И он каждый раз смотрел, как та странная смотрит в окно. Она робот, что ли? У неё только два действия в программе? Но картинка не менялась неделями, а то и месяцами. Шимону уже поднадоело наблюдать эту каждый день повторяющуюся короткометражку. Но что ещё делать, если книга забыта в помещении, откуда тебя выгнали? Правильно, смотреть по сторонам и слушать музыку. Но взгляд все равно цеплялся за блондинку. Всё также у окна. Что она вообще там рассматривает? Простой двор, убранный и цветастый. Что в этом удивительного и занимательного? Но однажды она не смотрела в окно. Она сидела возле подоконника, уткнувшись в сложенные на коленях руки. Ни всхлипов, ничего. Просто сидела и, как обычно, молчала. Глаза скрыты за волосами. И тогда он решил подойти. Ему надоело видеть ежедневно не меняющуюся анимацию. Хватит с него. Проще выяснить причину конфликта. — Эй, — он навис над ней, ожидая, что она поднимет голову. Но она не подняла. — Ты в порядке? — он тронул её за плечо. Наконец она подняла голову. В темно-голубых глазах секунду назад была зияющая пустота, но затем она сменилась удивлением и каким-то странным блеском. — Твои глаза, — прошептала она с шоком. Она даже протянула руки, чтобы дотронуться до него, но тут же отдернула себя. Девушка встала и убежала прочь. Единственное, что она оставила после себя, — незаконченное предложение. — Что не так с моими глазами? — спросил он у себя, смотря в свое отражение в зеркале дома. Как ни гляди, а глаза как глаза. Что за странная девушка?***
Снова разборки. И почему учителя не лезут в это дело? Это же в школе происходит, и их обязанность вмешаться и остановить это все! Шимон внимательно смотрел на то, как та же компания издевалась над странной особой. Только в этот раз что-то изменилось. Атмосфера была ещё напряженней, чем раньше. Чем же это вызвано? Тонкие губы Маюры что-то сказали — из-за галдежа ничего не было слышно. Но после этого задиры неожиданно замолчали, а главная из них замахнулась, чтобы дать пощёчину сидевшей на полу. Ещё чуть-чуть и тут будет прямое избиение. Но Отоми перехватила её руку, вывернув её в другую сторону. Её глаза потемнели от гнева. После этого их разнимали учителя. Маюре, как ни странно, досталось больше. Видимо, даже учителя её недолюбливают. Но почему? С каких пор это началось? Шимону впервые стала интересна эта странная девушка.***
Когда Икаруге что-то интересно, он ищет об этом информацию так усердно, что задаешься вопросом, почему он не всегда такой. На этот вопрос никто, даже сам парень, вам не ответит. Ровно за день он узнал даже больше, чем планировал. Но вот о причине издевок так и не узнал, хоть о ней и судачит вся школа. Одно было ясно: это случилось два года назад. После страшной аварии и больницы девушка вернулась в школу. С того момента и началась гнобешка. Ответы можно получить у самой Маюры.***
Маюра не могла забыть то странное ощущение, возникшее, когда она столкнулась взглядами с тем парнем. Такие глаза... Они были без сомнения лучшим, что она видела. Такой чистый оттенок голубого! Прямо как небо. А ещё та боль в груди, от которой все сжималось внутри. Захотелось плакать, но она сдержала слезы до лестницы. Будто она потеряла что-то ценное, что-то важное для себя. Оторвала от себя кусок того происшествия, оказавшись в больнице. Что же я потеряла тогда? Отоми никогда не забудет тех смешанных чувств, что испытала, просто посмотрев на того парня. Она не забудет тех цветов, появившихся лишь на миг пересечения их взглядов.***
Какое сейчас небо? Она так хочет увидеть этот цвет заката или простой голубой цвет. Только не серый, пожалуйста, только не серый. Маюра проводит пальцами по стеклу и смотрит на улицу. Ей кажется, что там, за оконной рамой, находится совсем другой мир — разноцветный и яркий. Ей хочется снова ощутить вкус и запах тех красок, которыми она не дорожила в прошлом. После встречи с Шимоном и той недодраки прошёл почти месяц. Каких-то двадцать семь дней она впервые изнывала от тоски по всему прошлому. Она ожила. Перестала быть бесчувственным роботом, хоть и продолжает игнорировать насмешки. Она не улыбается, но у неё появились желания. До этого она не знала, что сможет видеть цвета каким-либо способом. Она вообще не думала, что это произойдет с ней. Но тот старшеклассник пробудил в ней нечто, что было запрятано глубоко в душе. Он подарил ей краски, сам того не желая. На такой краткий миг, но все же... Если бы только он дал ей возможность коснуться себя, возможно, она бы увидела больше. Может тогда бы и весь мир вернулся для неё в норму? — Ты снова здесь? — спросила она, заметив наблюдающего за ней Шимона. Она и раньше замечала его, но равнодушно смотрела в окно. А теперь у неё появилось подобие цели. Она первая с ним заговорила! Это было так неожиданно для него, что он сперва опешил, но тут же вернул привычное хладнокровное выражение лица. — Тебя опять выгнали за наушники? — хмыкнула блондинка, сверля его взглядом. Он был в двух метрах от неё, но в такой тишине их тихие голоса можно услышать. — Не твоё дело, — огрызнулся Шимон, отвернув голову. Её пронзительный взгляд слишком внимательно изучал его. — Как скажешь, — пожала невозмутимо плечами она, показательно отвернувшись в сторону другого конца коридора. Она замолчала, и он в который раз удивился. Неужели она так просто отстанет от него? Он просто не узнает ту девушку-робота! Она сдвинулась с места, идя к лестнице. Он же захотел узнать, куда она идёт, вот и все. Маюра знала, что он идёт за ней. Её настроение поднималось со стремительной скоростью, и вот она уже напевает какую-то мелодию, перескакивая со ступеньки на ступеньку. Их тихие шаги раздаются по лестничному пролету, никого не тревожа. Всё на уроках, в кабинетах. Выйдя на улицу, девушка свернула во двор. В этой школе была беседка во дворе, где можно было просто присесть и отдохнуть. Туда и пошла Маюра, смело ступая на газон и не боясь никакого дворника. Шимон же пошёл по дорожке, но за ней. Отоми остановилась перед дубом и стала всматриваться ввысь. Для неё кроны все ещё были серыми. В этот раз она лишь усмехнулась этому факту. Присев в корнях дерева, она посмотрела на Шимона любопытным взглядом. "Сядет, не сядет?" — читалось в её глазах. Он сел с другой стороны дуба, чуть дальше от неё. Она и этом усмехнулась. А ему оставалось только думать о её сегодня чрезмерной эмоциональности и подвижности. Мысли одолели его, а она хотела увидеть цвета. Она думала только о них и ради этого готова была рискнуть всем, что у неё осталось. — Почему тебя гнобят? — спросил вдруг он. Она наклонила голову. — А почему я должна тебе отвечать? Мне казалось, тебе уже все рассказали, — прикрыв глаза, ответила она. — То, что они говорят, совсем не объясняет настоящей причины такого поведения, — пояснил он. — Вот как, — задумчиво прошептала Маюра, сжав ткань юбки. — Но если я тебе расскажу, то ты же присоединишься к ним? Так ведь? В ее голосе сквозило недоверие вперемешку с желанием обратного. Она хотела ответить ему, но ей мешала боязнь. Страх, что он станет таким же задирой, как её одноклассники. — Я сам решу, кого мне презирать, а кого уважать, — пожал плечами он, посчитав свою реплику вполне честной. И пусть любопытство сгрызет его, зато все будет правильно. Отоми долго смотрела на него и на свои коленки. Он не врал, но что если случится худшее? Что если он уйдёт? Она же потеряет последнюю надежду увидеть цветной мир! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, Маюра. — Я не вижу цветов, — призналась она, сглотнув. — Ты видишь голубое небо, я же вижу серое. Для меня весь мир серый. Единственное, что я вижу, это глаза. Радужки глаз напоминают мне о разнообразных цветах и эмоциях людей. Но чаще всего я вижу обычные цвета, которые ничем не примечательны, — она посмотрела на него и заметила его взор на себе. Это вызвало первую её улыбку. — Когда я увидела твои глаза, я увидела цвета. В ограниченном количестве, правда, но это были цвета! Я помнила, какими были коридоры моей школы с первого класса, но что если стены перекрасили в другой цвет? Теперь, благодаря тебе, я увидела, что все совсем не изменилось. Она перевела дух, чтобы продолжить: — Я не знаю, почему это произошло. Просто в одночасье я перестала видеть цвета и видела только радужки, — она снова посмотрела в небо. — Я ощутила давно забытые эмоции. Веришь ты мне или нет, но сейчас я лишь хочу снова увидеть разноцветие мира. Всё, чего я желаю, это вернуть привычное зрение. Она встала и пошла назад в школу, закончив тем самым их диалог. В его ушах до сих пор стоял кусочек фразы "Только благодаря тебе...". И это не было той мыслью, что продержалась в его голове до следующей их встречи. Совсем не было.***
В тот день она рассказала ему правду. Она понадеялась на остатки удачи, что у неё была. И теперь что она видит? Он же даже не подходит к ней! Ей даже показалось, будто он тоже смотрит на неё как на прокаженную! Неужели это и есть её проклятие? Навсегда остаться в мрачном мире без красок? Сердце заболело, а горло схватили невидимые руки. Она задыхалась от знакомого ощущения давления в груди. Случилось это как раз во время очередной перепалки в коридоре. У неё начала кружиться голова и в животе что-то перевернулось. С ней было явно что-то не так. Это было похоже на приступ астмы, но это была не она. Маюра просто задыхалась, как будто её погрузили с головой в пруд и не давали выбраться. Ученики устроили балаган, смотря, как их "жертва" буквально давится воздухом. Единственный, кто не смог оставить все как есть, был Икаруга, сорвавшийся к блондинке, уже падающей в обморок.***
Её мучили кошмары. Страшные картинки, мелькающие одна за другой. Вот она в машине с отцом и матерью едут с источников, на коих были на выходных. А вот фура, и папа развернулся, но машину все равно частично смяло. Последним воспоминанием было то, как Маюра тянет руку к матери, а та лишь улыбается слабой улыбкой. Крик вырвался из груди, а её трясли за плечи. Она не могла придти в себя после столь реалистичного кошмара и просто кричала, пока её не заткнула чья-то рука. И сколько бы ни вырывалась, он все равно держал. Она вмиг ослабела. Слезы просто текли из глаз, а боль сковывала грудную клетку. Хотелось сжаться в комочек и рыдать, рыдать и ещё раз рыдать. В сознании до сих пор крутилась мысль, как мантра. Это все правда. В ее глазах рухнул весь мир — тот серый и мрачный мир. Она все ещё смотрела в пустоту и не замечала ничего вокруг. Всё цвета пропали, даже радужек не видно. Ей все равно. Эта всепоглощающая боль в душе раной кровоточила внутри неё. Словно то, что она пережила, она вовсе не переживала. Она умерла в тот день, когда умерли её родители — самые дорогие ей люди. Поэтому пропали все краски, поэтому она перестала улыбаться. Свершилось то, чего она так сильно боялась. Она лежала и смотрела в темно-серый потолок сквозь туманную пелену. Из груди вырвались всхлипы, а по щекам размазывались слезы. Боль не прекращалась, но её что-то глушило. Плевать! Ей больно! Ей плохо! Она потеряла все, что только можно! Она тонула во всем этом. Эта боль не просто поглощала её — убивала её. Медленно и мучительно. Кашель появился также неожиданно. Изнутри что-то рвалось, и Отоми, прикрыв ладонью рот, что-то выплюнула. Она чувствовала, как по пальцам скользит что-то вязкое и жидкое. Не видела цвета, но поняла, что это кровь. Забавно, она умрёт прямо здесь? — Отоми! — над ней кто-то возвышался, но она не могла разглядеть его из-за слез, резко кончившихся. Он смотрел на неё с такой горечью. Он хочет плакать вместе с ней, чувствуя её эмоции, как свои. Маюра Отоми ломалась у него на глазах, но он был рядом. Потому что сейчас это будет единственно-правильным решением. Невысказанные слова плескались в его голубых, таких небесных глазах. В ее голове возникла пустота: все мысль остановились, а шум угас. Кашель оборвался, прекратив добивать её. Маюра удивлённо смотрела, как капают слезы из его глаз и даже протянула руку, чтобы вытереть их. В итоге не дотянулась. В положении лёжа довольно трудно дотянуться до лица собеседника, сидящего чуть поодаль. Боль не утихала, но сейчас её взгляд сосредоточен именно на нем. Она не может видеть цвета его радужки, но память не обманет: они все такие же небесно-голубые. Чистые и полные слез из-за неё. — Отоми, ты такая дура, — процедил он, вытирая слёзы о рукава. — Как можно так заставить волноваться? С ума, что ли, сошла? А как же те, кто у тебя остались? Ты помереть вздумала? Она слушала и слушала его, желая его коснуться. Рука не поднималась. Слабость накрыла её тело, как покрывало. Прикрыв глаза, она чуть улыбнулась. Ей было тепло и холодно, одновременно. "Она уснула? Вот же ж идиотка! Я ей тут такие речи толкаю, а она даже не слушала!" — сердился Икаруга, заметив сопение в стороне кровати. Но улыбка на бледном лице повествовала о том, что Маюра наконец-то успокоилась.***
Проснулась она ближе к вечеру. На её лоб положили что-то мокрое и холодное. Открыв глаза, она увидела прямо над собой знакомые радужки. Шимон моргал, смотря на неё, и не понимал вообще, почему замер. Мир, разбитый на мелкие осколки, потихоньку начал восстанавливаться. И, как только восстановился, сразу начали появляться маленькие частички цветов: первыми окрасились шторы медкабинета, потом и вся комната обрела краски. Зрачки Отоми расширились в удивлении, смотря на это, несомненно, чудо. Последними обрели свой цвет его волосы. Красные, как клубника или цветы на бабулиной клумбе. Она видит их! Видит цвета. Слезы счастья брызнули из глаз, чтобы вновь иссохнуть. Внезапно появившаяся легкость в теле позволила Маюре вскочить и обнять парня так крепко. Хриплый смех сам вылетал из её рта. — Шимон, я их вижу! Цвета! Я вижу разноцветный мир! — восклицала она, а он наконец расслабился и даже позволил себе улыбку. Парень и девушка обнимались посреди медкабинета, потеряв счёт времени. Все наконец-то закончилось...***
Маюра открыла глаза. Это было очень тяжело и гудящая голова этому явно не способствовала. Попытавшись приподняться, девушка заметила, что в её вену вставлена иголка капельницы.Что..?
Шум возник с порога. Всхлип матери и крик отца о пробуждения пациентки были такими реальными для все ещё непонимающей Маюры. — М-мама? — со слезами на глазах, Отоми-младшая прижалась к матери, также плачущей над её головой. Равнодушный обычно Сейген обнял своих женщин со счастливой улыбкой и скупой мужской слезой. Когда все успокоились и врач проверил блондинку, Маюра все же решила задать возникший вопрос. — А что произошло? И сколько я спала? Юкари с Сейгеном переглянулись и серьёзно на неё посмотрели. Начал говорить мужчина. — Мы попали в аварию. К счастью, все обошлось и пострадала только машина. — Но ты впала в кому на год. Врачи говорили, что это из-за сильного страха... Дальше Маюра не слушала мамин рассказ. В ее ушах стоял конец первой фразы. "В коме один год? Неужели то, что я видела, было всего лишь сном?" — Детка, ты в порядке? — обеспокоилась Юкари, вновь привлекая к себе внимание. — Да, мам, все хорошо, просто задумалась, — замахала руками Маюра, убеждая родителей. Позже они ушли и оставили Маюру бороться с теми чувствами, что возникли в ней во время комы. Неужели даже Шимон Икаруга был выдуман её фантазией?***
Выписали её через две недели с условием, что она ещё будет посещать больницу для проверки. Она нехотя согласилась. Во время одного из посещений. Маюра шла по коридору с палатами и смотрела на разные таблички с именами. До кабинета её лечащего врача оставалось всего ничего, когда она вдруг наткнулась на такое родное имя. "Икаруга Шимон." Рука дернулась, чтобы открыть дверь, но голос доктора остановил ее: — Отоми-сан, Вы в порядке? Почему стоите здесь?— поинтересовался мужчина. Он посмотрел на табличку с именем. — Вы знаете этого человека? — Мм, можно и так сказать, — смутилась Маюра, нервно почесав ладонь. — Эм, а что... — Идемте, Маюра. Вам пора на еженедельный осмотр. Она послушно пошла, оставляя позади палату с таким знакомым и родным именем. Кивнув своим мыслям, доктор что-то ещё записал в её медицинскую карту и закрыл книжечку с негромким хлопком. Его глаза обратились к зависшей в прострации девушки, а на губах появилась улыбка. — Маюра-сан, откуда Вы знаете Шимона Икаругу? — внезапно спросил он. Блондинка вздрогнула. — Эмм, ну я... Не думаю, что Вы мне поверите, — он изогнул непонимающе бровь. — Я видела его, пока была в коме. Более того, он был там важной составляющей. — Вот оно что, — произнёс врач. Он встал и подошёл к шкафчикам. — То есть Вы не знаете его здесь, в реальности? — Может, это не он, и я просто ошиблась, — застеснялась Отоми. А ведь точно она могла ошибиться и перепутать этого Икаругу с другим..? — Не хотите посмотреть на него? Может это и правда он? — почему он ей позволяет это сделать — единственный волнующий её вопрос. Она просто кивает, надеясь увидеть то самое лицо, черты которого она помнит с тех пор, как сама проснулась. Они проходят в палату пациента, и Маюра делает шаг к ширме. Сглотнув и выдохнув, девушка резко заходит за тканевую стенку и радостно узнает в лежащем парне того "Ледышку", которого она повстречала во сне. — Он также был в коме. Вышел примерно тогда же, когда и ты, но попал в неё гораздо раньше. И я очень рад, что вы оба очнулись, — мужчина прошёл к аппаратам, чтобы проверить состояние Шимона. Маюра же тихо опустилась на стул, облегчённо вздыхая и счастливо улыбаясь. — И все-таки меня немного удивил тот факт, что вы встречались с ним, пока оба были в коме. Забавно, как сложилась судьба. Он ухмыльнулся, а Маюра просто коснулась напоследок красных волос и встала со стула. — Спасибо, что дали посетить его, — она поклонилась доктору и повернулась, чтобы уйти. — Ты можешь придти к нему ещё раз. Если захочешь, сможешь приходить к нему. У Шимона особо нет друзей, так что ему здесь немного одиноко, — предложил мужчина, и Маюра, чуть погодя, кивнула, исчезая за дверью. "Чудесная штука — эта Фортуна! Эта девушка точно разнообразит жизнь моего сына," — мистер Икаруга посмотрел на крепко спящего Шимона.И то, что казалось сном, связало их невидимой нитью...