***
Экскурсия прошла почти в тишине. Бенио иногда, показывая ему места, вставляла какие-то реплики, но упорно не хотела переходить на более отдалённые от школьных пейзажей темы. Рокуро вздохнул, закинув руки за голову. — Адашино-сан, каков класс на твой взгляд? Есть ли в нем коллектив или вы все разбиты по группкам? Как себя обычно ведёте? — решил поинтересоваться для дальнейших рассуждений Энмадо. Бенио замедлилась, скрывая глаза за чёлкой. Она точно не знала, каков её класс. Она точно видела, как все разбились по парам и группам ещё в начале их совместного обучения. И она одна была среди них всех. Недосягаемая звезда, да. — В нашем классе нет коллектива. Ведём себя как простые, типичные подростки. Но... — Рокуро внимательно слушал её голос. Она не поворачивала к нему головы, но он почему-то сразу решил, что она что-то скрывает. И, кажется, он догадывался, что именно. — На мой взгляд, они просто скучные дети. С этими словами, удивившими его ещё больше, она пошла к выходу. Экскурсия была окончена. Контакт со старостой его класса не найден.***
Следующие несколько недель прошли спокойно. Ну, относительно. Хотя новый классрук все ещё выводил её из себя, но что теперь поделаешь? На всеобщее изумление, урок свой он преподавал отлично, объяснял более чем понятно и разговаривал с ними не так, как это делали другие учителя. Он говорил с ними на равных, и это единственное, что устраивало Бенио в нем. Рокуро же подмечал все странности поведения как старосты, так и других учеников. И все, что он заметил, так это то, что она всегда была одна. Одноклассники и другие люди, замечая её шептал одну фразу. "Бриллиант в оправе". И Энмадо, однажды столкнувшись посреди коридора со спешащей на урок старостой, услышавшей эту фразу, увидел эмоцию на её лице. Гнев. Пылающие зелёным огнем глаза сверкали из-за длинной чёлки, а руки крепко сжимали белые лямки сумки. Учитель тогда моргнул, но девушка уже убежала. И тогда Рокуро понял одну немаловажную вещь. Адашино Бенио была не просто "мажоркой" — она просто жертва жизненных обстоятельств.***
Лил дождь. Бенио задумчиво смотрела на капли воды, стекающие по стеклу окна, пытаясь вспомнить, взяла ли она сегодня зонтик. В последнее время она была очень тугодумчива и тормознута на реакцию. Всё из-за дождливой недели и паршивого настроения. Но дело было не в этом. Родители снова поссорились. Бенио уже знала, что они подали заявление на развод, но ей было сложно принять тот факт, что теперь она останется с одним из родителей. Если рассудить по-взрослому, то ей в этом году исполняется восемнадцать — буквально через месяц, — и она вообще хотела бы съехать от этих скандальных личностей. Но она все ещё остаётся несовершеннолетней, и поэтому ситуация становится все хуже. Не удивительно, что она становится все мрачнее с каждым днем. Проблемы в семье плавно перетекали в нервы перед экзаменами, которые тоже были не за горами. А потом ещё поступление в университет... Бенио просто терялась между всем этим и старалась хоть как-то назад вернуться в свое прежнее удобное состояние. Но держать удавалось лишь лицо. Всё остальное слишком выдавало её настоящее настроение и нестабильность. И она вовсе не хотела, чтобы кто-то это заметил. Но, наверное, чисто по случайности, она привлекла внимание их классрука, который явно замечал все, что происходит с ними всеми. Рокуро шёл на свой урок, когда увидел застывшую возле окна после прозвеневшего на урок звонка Бенио. Она затуманенным взглядом смотрела на ливень за окном и выглядела бледноватой на фоне ярко-голубых стен школы. Как её учитель, он не смог пройти мимо. Внутренний голос украдкой шепнул, что дело совсем не в этом. — Адашино-сан, урок уже начался. Тебе бы лучше поторопиться, если не хочешь схлопотать н-ку, — обратился к девушке сенсей. Бенио повернула к нему голову и оглядела равнодушным, неосознанным явно взглядом. Словно вот-вот... — Адашино! И она упала.***
Бенио довела себя. Измотала нервами, переживаниями о будущем и разводе родителей. И вот она в школьном лазарете, а напротив неё стоит медсестра и сообщает ей крайне неутешительную новость: ей нужен недельный постельный режим. Адашино машет головой в отрицании и встаёт с койки, тут же покачиваясь. Выпрямившись, как всегда, гордо и аристократично, она прошла мимо растерянной женщины и вышла из медкабинета. Нечего ей там делать. Ей нужно учиться, чтобы сдать на отлично экзамены и поступить в престижный университет на юридический факультет. Ей нужно было одобрение со стороны разводящихся родителей. Однако, понимает глубоко внутри Бенио, она никогда этого не получит. Никаких поблажек, одобрений и похвал она никогда не слышала — больше требований и ругательств. Может поэтому она выросла такой отстранённой от общества? Уроки уже кончились. Ей нужно домой, но зонт она таки не взяла, а риск заболеть сейчас очень высок в ее состоянии. Дождь все ещё лил как из ведра, и она не знала, что ей делать. — Адашино, ты почему не в койке? — раздался за спиной знакомый баритон. Даже не оборачиваясь, девушка могла угадать, какие эмоции сейчас на лице этого несносного учителя. Ведь его так легко прочитать. Как и остальных учеников. — Некогда мне валяться. Может у Вас и есть время побездельничать, а у меня его нет. Мне нужно учиться, — огрызнулась она, плохо осознавая, кому это говорит. Не важно, для неё он никто. Просто учитель, который зачем-то прицепился к ней, как банный лист. На её лоб опустилась прохладная рука. Он был выше неё на голову и поэтому сейчас смотрел прямо в её глаза, опасно приблизившись. В его красных глазах несколько коричневых крапинок, заметила Бенио вдруг. Щеки лихорадочно покраснели, а сердце предательски сжалось и пустилось вскачь. С чего бы вдруг? — Тебе нужен отдых. У тебя температура, — тихо произнёс он, и от этого тона у ученицы подкосились колени. К счастью, она умела держать маску хладнокровия, когда это нужно было. Он раскрыл зонтик, когда отдалился от неё. Потянул её за руку за собой и с улыбкой сказал: — Я провожу тебя до дома. У тебя нет зонта, а болеть тебе сейчас нельзя, как ты и сказала. Бенио послушно плелась следом, недоуменно глядя искоса на него. Он такой странный, улыбается своей клыкастой улыбкой и о чем-то щебечет. Она его не слушает — не на уроке же. Но его голос запоминается ей в сознании столь отчётливо, что она вряд ли забудет его когда-нибудь и совершенно точно различит среди тысяч голосов. Бенио прикрывает глаза. Похоже, у неё действительно температура. Незнакомый жар окутывал с ног до головы. Да ещё и чувство необычное. Словно гусеницы в животе поселились.***
В столовой было слишком тихо. Эта тишина давила ей на уши. Бенио ковыряла вилкой рис с горохом и не хотела есть. Эта еда была ей противна, хоть она и не показывала этого. Не при родителях же, что и так выглядели мрачно. У них обычная семья со своими психологическими проблемами. Только если к каждодневным ссорам можно привыкнуть, то свыкнуться с разводом очень тяжело. Бенио буквально жила за сотней масок. Она никогда не жаловалась никому, хотя очень хотелось взять и просто зареветь от отчаяния. В детстве, когда только начались ссоры в доме, она так и делала. Запиралась у себя в комнате и долго, с надрывом плакала в большого белого мишку, подаренного ей на пятилетие. Мама с папой не замечали поведения дочери и продолжали, продолжали спорить о любой мелочи, пытаясь что-то доказать друг другу. Никто не знал Бенио. Она, пусть и считала, что не прячет себя настоящую, на самом деле давно скрылась за скорлупкой ненастоящих чувств. Она привыкла отрицать свои же мысли. Единственное, что она не опровергала: боль и ярость. — Как дела в школе? Как экзамены? — неожиданно спросила мама. Элегантная женщина в деловом костюме, прекрасно сидящем на её стройном теле. Такой она была с виду, но Бенио знала ещё лет с пятнадцати, что у неё давно есть любовник, с которым она уезжает в "командировки". Разумеется, это скрывалось, но отец все равно знал. — Всё в порядке. Я сдам все на отлично, — ровно ответила Бенио, все-таки запихивая в себя этот несчастный горох с рисом. Мать удовлетворённо замолчала, вернувшись к трапезе. Бенио же стало тошно от самой себя. Она возненавидела слова "все в порядке" с тех самых пор, как начала их произносить. — Надеюсь, что так и будет. Тебе нужно поступить в тот университет, куда поступал я. Там тебя научат намного больше, чем в каком-либо другом, — вклинился в разговор отец. Отец не отличался от матери: аристократично красив и прямо-таки сиял фальшивым блеском. Холодный тон он применял с самого её детства,так что она уже привыкла к чувству напряжения внутри себя. Этот мужчина был очень строг и вёл себя отнюдь не как родной отец. У него, кстати, тоже была подружка на стороне. Очевидно, после развода, отец уйдёт к той женщине. Бенио предвидела это и в тайне желала ошибиться. Но вряд ли это произойдёт. — Почему ты вдруг решил, что она пойдёт именно в тот университет? Ты забыл, о чем мы договаривались? Она пойдёт в институт, где училась я, — начала мать, испепеляя мужа взглядом. Тот ответил ей тем же. — Чтобы она стала такой же бездарностью, как ты? Она достойна лучшего, — подхватил начинавшийся спор он. Бенио вышла изо стола с максимально громким скрипом стула, но взрослые этого не заметили. Они слишком расспалились своим диалогом. Почему-то именно сейчас ей стало плохо от этой всей атмосферы в доме. Ей опостылели все эти пустые, безжизненные коридоры, звуки разбивающейся посуды в месте, откуда она только вышла. Ей надоело. Схватив легкую куртку, брюнетка выскочила из дома. Стены давили на неё ещё за пределами дома, но, пройдя через парк, ей стало легче дышать. Она выдохнула. Пар, вылетевший вместе с этим выдохом, подсказал, что же достаточно прохладно для вечерних прогулок, а плечи окутал лёгкий ветер. Поморщившись, Бенио поспешила пройти как можно дальше от нелюбимого дома. В какой-то момент она не поняла, где находится. Просто шла вперёд, куда глаза глядят. Паника охватила её, когда она заметила незнакомые магазины и улицу, в целом. Она ещё никогда не гуляла так поздно и так далеко от дома. Вся невозмутимость пошла к черту. Бенио бежала сквозь толпу людей, пытаясь найти хоть что-то знакомое. Перед глазами все плыло от наступающих паничных слез. Руки тряслись то ли от холода, то ли от нервов. Она боялась, этот страх вцепился в неё как клещ. Она не замечала ничего и не слышала звуков вокруг. Словно вакуум в ушах. Она замедлилась и теперь шла настолько медленно, что можно было заметить её трясущиеся плечи. Именно в этот миг на её плечо опустилась тяжёлая ладонь. Она испуганно отскочила в темноту переулка, что было её огромной ошибкой. Мужчина, явно пьяный, приближался все ближе. И без того напуганная ученица испугалась ещё больше. — Повеселимся, красавица? Бенио зажмурилась, не сумев сглотнуть противный комок в горле. Слезы потекли по её щекам, а сердце бешено билось в грудной клетке, создавая шум в ушах. Девушка потерялась в своей панике и страхе, упираясь спиной в стену. А пьянчуга все ближе и ближе... — Не думаю, что она хочет этого, — произнёс кто-то за мужчиной. Обернувшись, он тут же получил удар под дых. Пока он не оклемался, спаситель схватил Бенио за руку и потащил прочь от этого места. Глаза болели и раскрыть их не представлялось возможным. Куртка вся пропахла её потом, а мурашки били по всему телу. Дрожь все не спадала, и впереди идущий Рокуро остановился, резко развернувшись так, что она впечаталась ему в грудь. Она действительно напугалась. Конечно, кто тут не напугается. Энмадо сразу понял, когда увидел растерянную знакомую мордашку в толпе, что она здесь ещё не была. А когда она вдруг исчезла в темноте того поворота, ему самому стало страшно. За неё, дурочку, сунувшуюся в незнакомый район в такую "позднь". Прижав её к себе, он пошёл медленно и осторожно. Она цеплялась за него, как за спасательный круг,и была совсем не похожа на ту строгую старосту из его класса. Он довёл её до своего дома и провел в свою квартиру только потому, что не знал её адреса. Не додумавшись спросить у несчастной, он необдуманно привёл к себе. Только потом до него дошло, что он сделал. Черт его побери, да он же только что спас свою же ученицу от изнасилования, но привёл её к себе, хоть и без задней мысли. К тому же, она явно ещё не поняла, с кем она, раз держала его руку даже когда он хотел просто пойти помыть руки и поставить чайник для заварки чая. Адашино вела себя неадекватно. Она смотрела на него такими печальными глазами, превратившимися в зелёные омуты, что невозможно было не сесть рядом с ней и просто-напросто обнять её, такую хрупкую. Бенио не осознавала, что делала. Она уже поняла, что была спасён собственным учителем, и это облегчало её состояние. На долю процента. Но её все ещё трясло, а ещё на душе появился такой жгучий холод, непривычно даже ей, названной Снежной Королеве, что хотелось немедленно хоть чем-то согреться. Рокуро-сенсей был тёплым. Таким тёплым, хорошим в этот момент. Она почти растаяла и прониклась атмосферой. И то, как он гладил её по растрепанным волосам, дарило покой на душе. Покой, который она вряд ли где-то ещё найдёт. Когда полуистеричное состояние спало на нет, девушка позволила ему отойти на кухню, чтобы он таки приготовил свой чай. Он ничего не говорил, понимающе молча. Принеся ей чай, он дал ей кружку в руки. Она взяла её ледяными пальцами, обжигая кожу. Рефлекс сработал исправно, и она едва не выронила кружку. Рокуро вовремя успел подхватить её. К счастью, кипяток не пролился ни на пол, ни на ноги ученицы. — Итак, хотелось бы все же знать, что ты делала так далеко от дома в такой час? Ты хоть в курсе, что могло бы быть, если бы тебя обнаружили полицейские? — спросил он, надеясь услышать ответ. В какой-то мере он заботился о ней сейчас, но его ещё интересовали причины её поздней прогулки по его району. Бенио молчала минут десять прежде чем заговорила. — Я ушла из дома. Мне надоело, — коротко высказалась она. Она не лгала, видел Рокуро. И именно поэтому ему было тяжело понять её. После этого она снова заговорила, но теперь уже слова сами срывались с языка. И то, как она провела детство в постоянных ссорах родителей, как сейчас ей тяжело жить в подобной атмосфере. Она жаловалась тихо и на не замечала, как слезы горечи капают в её чай. Сопли так и норовили выползти из носа, так что она довольно часто вытирала их рукавом. Совершенно не аристократично, некстати подметил про себя Энмадо. "Она не такая уж и ледышка, какой могла казаться в школе. У неё тоже есть проблемы. И мне кажется, что ей нужна помощь. Теперь все ясно," — подумалось парню, пока он мыл чашки. Он включил телевизор, чтобы хоть чуть-чуть отвлечь её от стресса, а сам ушёл в свои размышления на кухню. Ему было досадно, что этой девушке так не повезло с родителями. Сам-то он плохо понимал, что значит это странное слово "родители", ведь был сиротой. Но он чётко осознавал, что это ненормально. Когда ребёнок плачет из-за постоянных скандалов в доме, травмирует свою психику, это ненормально. Рокуро хотел бы принять меры, но уже по рассказу Бенио понял, что так просто заявиться к ним с проверкой, как учитель, не получится. Они просто притворятся идеальной семейкой, а Бенио продолжит страдать втихую. Нет, тут нужен другой подход. В дверном проёме появилась Бенио. Она неловко топталась на месте и поглядывала со смущением на него. Судя по всему, она наконец пришла в себя. — Эм, Рокуро-сенсей, мне, наверное, нужно идти домой, — пролепетала она тихонько, как мышка. Совсем не похожа на прежнюю Адашино-сан. Такая Бенио ему нравилась. С живыми эмоциями, с блестящими глазами и тонким голосом запутанной в жизни девушки. Да, именно такая староста была прекрасна. Неограненный бриллиант. Судя по её лицу, он произнёс эту вслух. — Вы тоже... — сникла брюнетка, пряча глаза на полу. Рокуро ударил себя по лбу. Как он мог забыть такую очевидную вещь? После всех заметок в голове и её рассказа о её жизни он забыл о том, что она не любит, когда её называют так. — Пойдём, я провожу тебя. Он никак не прокомментировал свою фразу. Да и не нужно было. Бенио сама все додумала. И думы эти были неприятными. Пара кварталов, и они возле её дома. Дорога прошла в тишине и только возле ворот, он внезапно остановил её. Он виновато глядел на неё, сжимая ладонь. — Прости за то, что назвал тебя так, Бенио, — её имя из его уст резануло по ушам. Брюнетка наклонила голову. — Я знаю, что тебе неприятно слышать, что тебя считают какой-то драгоценностью. Прости. Она смотрела на него и не понимала. Перед никто никогда не извинялся за данное прозвище. Она уже почти свыклась с этой кличкой, вяло реагируя на него. Но то, как он извинялся... Это было так искренне, что она просто не могла не простить. — Но все же... — он на долю секунды прикрыл глаза, а когда открыл, она поразилась яркости искорок в алом цвете. — Неограненный бриллиант намного лучше того, что в оправе. Сказав эту странную вещь, он развернулся и ушёл. Бенио, не поняв смысла последней фразы, прошла в дом. Разум заполнили размышления обо всем произошедшем, которые были прерваны очень грубым методом. Звук пощечины, боль отрезвила её. Смотря на мать, которая стояла с поднятой на неё ладонью, Бенио поверить в это не могла. Зелёные глаза женщины мечтали молнии. — Как ты посмела выйти так поздно?! Ты знаешь, как мы волновались о том, где ты шляешься?! — кричала мама. Ее голос бил её по ушам, её рука била её по щекам, а боль все накапливалась в её теле, разрушая её до основания. В конце концов женщину остановил отец, схвативший ту за шкирку и оттащивший её от дочери. Бенио смотрела мутным взглядом на то, как родная мать верещала что-то о том, какая она, Бенио, неблагодарная и проблемная. Словно... Словно она виновата в том, что убежала. В том, что они с отцом постоянно спорят. Адашино-младшую душили сильные рыдания, но она просто поднялась к себе, уткнулась в подушку и уснула беспокойным сном.***
— Адашино, почему щека залеплена пластырем? — строго, скрывая заботу, спросил сенсей. Все уже заметили, что сегодня Бенио очень молчалива и подозрительно бледна. И Рокуро не стал исключением. Что-то явно случилось, он чувствовал это так ясно, как сегодняшнее солнечное тепло на улице. Бенио вздрогнула, нервно сжимая пальцы. Слова, сказанные матерью утром, все ещё звучали в ушах. — Я ухожу. Оставайся с отцом, — женщина ушла, хлопнув дверью, везя за собой чемодан с вещами. Бенио была не готова к такому исходу. Её сердце тогда, кажется, разбилось на сотни мелких кусочков. Щека противно ныла, а в зеркале кукольное личико окрасилось с одной стороны красным отпечатком ладони. Пришлось залепить пластырем, но следы все равно были видны. — Мне что-то плохо, можно в лазарет? — попросила брюнетка, подняв руку. При этом она оборвал его на полуслове, ничуть не смутившись. Всё удивлённо смотрели на старосту. — Конечно, иди, — кивает заторможенно Рокуро, внимательно следя за передвижением ученицы к выходу. Когда дверь за ней закрылась, он продолжил объяснять новую тему, но уже без того запала. Стоило уроку кончиться, как он тут же пошёл в медкабинет. Там Бенио не оказалось. Неужели она впервые соврала? Хотя, с усмешкой вспоминает парень, эта особа не впервые ведь врет окружающим. Он нашёл её на крыше случайно. Она стояла, держась за железную сетку, и просто смотрела на голубое небо. Снова этот мутный взгляд, который явно ничего хорошего не сулил. — Что вчера случилось? Они тебя били? — спросил он, подходя ближе. Адашино содрогнулась от мысли, что он видит её в таком состоянии уже который раз. Совсем размякла, тряпка. — Нет, все в порядке, — конец фразы буквально завис в воздухе. Она в шоке расширила глаза. Она всегда повторяла эту фразу родителям, но сказать такое учителю... Это было не в ее характере. Все эмоции отразились на её лице, оставляя напоследок только выражение несчастной боли. Она поджала губы так, будто собиралась расплакаться, но в глазах не было и намёка на слезы. Только злая беспомощность и обида на...кого? — Простите, я, наверное, лучше пойду домой. Мне сегодня не здоровится, — снова солгала она. Только ложь эта была правдой. Он не пустил её. Это совсем не по-учительски, наверное, подумал он, но все равно прижал её к себе. Она попыталась вырваться, но попытки эти быстро прекратились. Хотелось утешить её, максимум не отпускать от себя ещё на протяжении долгого времени. Рокуро понимал, что это уже не преподавательская помощь ученику, а нечто большее. И сейчас ему было тревожно не от мысли, что их могут застукать другие ученики или — хуже! — учителя, а то, что она выглядит сегодня серо и слишком депрессивно. У неё на лице нет эмоций. Бенио сейчас действительно можно было назвать бездушной. Её душа разорвана в клочки ушедшей матерью, разводом родителей и всеми прочими неприятностями, свалившимися на неё так внезапно. Ему же хотелось бы, чтобы она сияла. Чтобы стояла сейчас и не смотрела в пустоту, сквозь него. Чтобы улыбалась так живо, что не было сомнений в её радости. Но такого не будет. И это факт. Всё, что ему оставалось, — обнимать её на школьной крыше, даря то тепло, которое у неё отняли. Это все, что он пока может сделать.***
Суд по поводу развода состоялся в прошлом месяце. Бенио живёт с отцом и его новой пассией. Та успешно поселилась в их большом доме и теперь изводила падчерицу как могла. При этом отец не принимал никаких мер, чтобы усмирить новоиспеченную "женушку". Бенио смирилась. Бенио сосредоточилась на окончании школы. А ещё её терзали сомнения. Что между ними, ней и сенсеем, происходит? Почему он ведёт себя так, словно заботится о ней? Это ведь совсем уже выходит за рамки отношений учителя и ученицы. И что с этим делать? Бенио не глупа. Она знала, что это значит. И те распустившиеся гусеницы в её животе, превращенные бабочки, явно не признак благодарности за все действия Рокуро. Она стала вести себя, как раньше, но старалась как можно меньше общаться с сенсеем. Что, конечно, мало срабатывало: староста обязана общаться с классруком часто. Рокуро и сам не понимал, что с ним происходит. А точнее подсознательно понимал, но... Она же маленькая ещё! Его ученица, черт возьми. И совсем не ободрял тот факт, что ей осталось учиться в школе всего месяц. А там экзамены, выпускной и прощайте, будущие студенты! Энмадо взлохматил свои и без того лохматые волосы. Он уверенно вёл уроки, но не мог теперь толком сосредоточиться от постоянных мыслей об Адашино. Она вроде выглядела, как обычно, но теперь он мог разглядеть за тонкой вуалью оттенок её печали. Она посерела, помрачнела душой и стала грубее. Точно неограненный бриллиант. Думая об их отношениях, неизвестно где находящихся сейчас, он только больше запутывался. Нахмурившись, парень положил голову на прохладную поверхность стола. Стоило немного остудить мысли. Немного прогулявшись перед сном, молодой учитель пришёл к выводу, что оставит пока все так, как есть. Хотя бы до выпуска его класса. А там видно будет.***
Экзамены через неделю. Бенио сильно волновалась, заламывая пальцы и хрустя костяшками. В голову ничего не лезло, а запомнить что-либо из учебников не представлялось возможным. Сидя в библиотеке, ученица пыталась унять головную боль и хоть что-то запомнить из учебника. Ей не улыбалась провалить первый экзамен — мачеха будет насмехаться, а отец окончательно отвернется от неё. Недовольно цокнув языком, девушка встала и, убрав книженцию в сумку, пошла к выходу. Обидно, что память сегодня не работала, но ничего не поделаешь. Точка концентрации потеряна на оставшийся день. Усевшись на прохладную поверхность пола на крыше школы, девушка закрыла глаза. Сегодня погода снова радовала солнцем и редкими облаками. Лучи приятно грели лицо и ветер трепал волосы. Здесь было так спокойно и появилась мысль, что может хоть здесь у неё получится вернуть внимательность. — А ты, смотрю, уже обосновалась здесь, — она не слышала, как скрипела дверь, значит, он был здесь с самого начала. Рокуро смотрел на неё из-под полуприкрытых век, заложив руки за голову. Он лежал в тени и явно наслаждался своим одиночеством. Впрочем, её присутствие несильно ему помешало. — Ваше какое дело? — хладнокровно спросила она, отворачиваясь назад к учебнику. Ну все. Теперь все внимание переключилось на этого чертового учителя, который подошёл ближе и теперь смотрел на учебник по обществознанию. Постепенно его лицо все больше озарялось акульей ухмылкой, а сам он присел рядышком как ни в чем не бывало. — Я же вижу, что ты не понимаешь ни слова. Помочь? — спросил он преувеличенно-веселым тоном. Бенио застопорилась. Нет, она хотела бы, чтобы ей хоть кто-нибудь помог. Но не он точно! Она ведь только недавно решила пустить все на самотёк, а тут он, сенсей, нагло разлегся на крыше! Но экзамен уже близко. Ей нужно понять это чёртово общество, чтобы сдать на отлично тест. И она готова воспользоваться любыми методами, чтобы выкрутиться из своего положения. — Хорошо, объясните вот эту тему, — решительно подняла голову она, сверкнув глазами. И этот блеск очень понравился Рокуро. Учёба стала вмиг интересной.***
Он помогал ей со многими предметами. Удивительно, как много он знал, хоть и придурялся тем ещё оболдуем. Бенио впитывала его слова, как губка, все понимая и задавая уточняющие вопросы. К концу недели, плюс выходные, проведённые в его компании в одной из кафешек, она абсолютно точно была уверена в том, что сдаст всё, как планировала, на сто баллов. От этого её настроение повысилось, а улыбка так и норовила выползти наружу. Рокуро заметил её перемену настроения и тоже улыбался чаще. С ним вообще было тепло находиться. Сенсей оказался очень даже понимающим человеком и вовсе не таким, каким она его представила себе в первый раз. От этого её сердце наконец радостно запело свою любовную серенаду. Бабочки пробудились от спячки и теперь точно доведут её до счастливого трепета. Теперь маска показного равнодушия пригодилась для того, чтобы спрятать ненужные чувства. На время экзаменов Адашино выпала из реальности. Она писала и писала, тест за тестом, пока они не кончились. Когда последний лист с ответами был сдан проверяющему, Бенио вышла из аудитории. На выходе она повстречала классрука, который явно поджидал её. Завидев ученицу, он широко улыбнулся, ободряя одним этим жестом. Поравнявшись с ним, Бенио наконец выдохнула с облегчением. Кажется, именно его, стоявшего перед ней уверенной фигурой, ей не хватало. Его улыбки, больше похожей на оскал акулы. Тепла, идущего от его тела за метр-два. Этого всего ей не хватало. — Ну что, справилась? — спросил он очень глупую и очевидную вещь. Ведь ответ он уже знал. — Да, — кивнула она, широко улыбаясь. И эта улыбка была первой настоящей вещью, что сделала эта ледышка за весь год обучения перед ним. — Пойдём, провожу. И, взяв её руку в свою, он крепко сжал ее и направился к выходу со школьной территории. Выглядели они как парочка, ни дать ни взять.***
После этого Бенио отправила заявку на поступление в тот университет, где когда-то обучался её отец. Результаты экзаменов были приняты в учебное заведение и уже осенью девушка пойдёт дальше по образовательной лестнице. Отношения в семье так и не пришли в норму. Более того, из-за скандала с мачехой отец сильно разозлился на дочь. Та теперь уверенно могла заявить ему в лицо, что эта женщина всячески издевается над ней. Правда, это мало чем помогало, но Бенио хотя бы знала, что говорит правду. Что же касается сенсея... После выпускного и официального окончания школы она первая ему призналась. Сказала слова благодарности за ту поддержку и неоценимую помощь в разных передрягах. Он же, упрямец этакий, начал изображать из себя смущенного рыцаря и отринул все её "спасибо". Тогда-то Бенио и разозлилась, кинув напоследок "Как я могла полюбить такого, как ты?!" и убежала. Избегая его несколько недель, они пересеклись случайно в супермаркете. Тогда-то он и признался ей, что он её тоже любит. А ещё предупредил, что раз уж она теперь не его ученица, то он вполне может начать ухаживать за ней. Бенио, конечно, посмеялась над такой серьезностью, но, когда ей прямо на порог отчего дома стали приходить разнообразные букетики-игрушечки и прочие безделушки, она поняла, что он не шутил. Рокуро всерьёз стал ухлестывать за ней. Он постоянно был рядом с ней на протяжении всего лета. Они даже на море успели съездить тайком от её отца. — Ей-богу, когда-нибудь я тебя украду из дома и мы уедем на край света, — возмущённо прошептал, целуя её в плечо, Энмадо. Бенио покраснела от такого признания и тихий смех вырвался из её груди. К концу лета отец таки увидел их вместе и потребовал объяснений. Разразился страшный скандал, в ходе которого пострадали оба и мачехина косметика. Ибо нефиг разбрасывать всякие побрякушки в коридоре на проходе! Бенио, обрабатывая раны своего парня, злобно шипела под нос: — Если вы ещё раз... Рокуро, слыша её ругательства, только улыбался. Бенио, когда злится, выглядит так мило. Даже сравнить не с чем. Мужчина, смотрящий на то, как его, оказывается, выросшая дочка заботится о ком-то вроде этого паренька, вроде как смирился. И, вызвав на серьёзный разговор Рокуро, предупредил, что его дочь и шагу из дома не сделает, пока она не станет совершеннолетней. Энмадо, скрипя сердцем, согласился, но тоже выставил условия, что "если его будущая жена будет страдать в стенах этого дома, то он насильно заберёт её к себе. И пофиг на все угрозы". Бенио, услыхав такое, не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны грустно, что с Рокуро она жить не сможет до двадцати одного года, а с другой — ну чего душу травить, в самом деле... Так и жили три года. Конечно, Рокуро иногда едва ли не срывался, да и Бенио тоже хороша: как напялит милые шмотки так все, глаз не оторвать! Парень едва дождался того дня, когда же ей исполнится двадцать один год, чтобы прямо ночью увезти к себе и у себя в "берлоге" уже отпраздновать. Потому что сил терпеть это уже не было. Без всякого намёка на пошлость. Бенио была счастлива. Она сияла каждый день и дарила ему улыбку каждый день, трепетно сжимая его ладонь в своей. Она по-прежнему смущалась, но Рокуро нравилась эта черта в ней. После окончания университета они наконец поженились. Но перед этим...***
Бенио полюбила вечерние прогулки. Только гулять она любила не одна, а с Рокуро. Тот всегда о чем-то бодро рассказывал, а она просто слушала его голос и наслаждались тем душевным теплом, что получала от соприкосновения их ладоней. — Пойдём к морю? — вдруг спросил Рокуро, утягивая за собой. Они как раз приехали на пару дней на море, поселившись в гостинице. Свежий бриз и близость моря благотворно влияли на их общее настроение и, наверное, романтику. Ее белое летнее платье немного путалось в ногах, но она шла за ним, сняв балетки. Иногда она забегала в воду, смотрела на пену, пузырявшуюся вокруг стоп, и беззаботно прыскала в него водой. Рокуро подхватывал эту весёлую игру, пока они не промокли насквозь. Заигрались, называется. Издалека светили фонари, а они стояли друг напротив друга в воде. Бенио улыбалась так счастливо и нежно, как никогда. Кажется, он снова в неё влюбился. Она удивлённо вскинула голову. — Я снова вслух это сказал, — неловко рассмеялся он, почесав затылок. Но она лишь подошла ближе и посмотрела на него искрящимися глазами. — Я тоже... Н-ну, — она покраснела хуже, чем рак, вцепившись в его рубашку. — Я тоже люблю тебя. Она так редко говорила эти слова, на самом деле. Но каждый раз был особенным. И Рокуро знал, что после этих слов он обязательно должен это сделать. — Выходи за меня, — произнёс он после глубокого и чувственного поцелуя. Бенио, ещё не отошедшая от головокружительного поцелуя, замерла в его объятиях, пряча лицо у него на груди. Он ждал столько, сколько нужно. И ожидание оправдало себя. — Выйду. ... На небе зажигались первые звёзды. Пара под ними была счастлива.