***
Шимон не нужно было проводить экскурсию — он учился в этой школе несколько лет назад. Понятно, почему директор принял его с распростертыми объятиями. Парень не был похож на старика, но выглядел он очень взрослым. Ученицы, заметившие его внешнюю красоту, сразу стали делать ставки, сколько ему лет. И вряд ли они догадаются, что он почти их ровесник. Совсем недавно окончил университет и вот он здесь, преподаёт у этих выпускников-оболдуев, которые по его предмету — физике — явно ничего не смыслили. Шимон был разочарован в своём классе. Ну как можно не знать формулу нахождения плотности? Что в этом сложного? А про космические скорости эти мелкие хоть знают? Или они просто так здесь сидят, штаны просиживают? Икаруга был в таком гневе, что впору было ударить что-нибудь. И сегодня, благодаря ученикам, он впервые за полгода пойдёт в спортзал, бить грушу. И начнёт он представлять на месте груши, пожалуй, ту самую блонди, которая случайно на него налетела. Выпустив пар, молодой учитель вышел из спортзала уставшим, но довольным. Злость поубавилась, а за то, что он представлял на месте груши своих же учеников, стало немного стыдно. Они же не виноваты, что такие тупни. К тому же, это исправимо. Да, точно, воинственно сжал кулак красноволосый. Весь год он будет стараться, чтобы эти балбесы поняли все и упорно готовились к экзаменам. А если не будут... Шимон хмыкнул. Будет им наказание.***
Следующие две недели были убиты на то, чтобы выудить информацию из старосты класса о коллективе и отношениях в целом. Староста был очень умным парнем, хоть немного наивным, поэтому выложил все как на духу на одной из перемен. — Если вкратце, то мы все тусуемся группами, парами там. Классический пример: Отоми-сан и её подруги. Эта неразлучная троица, хотя Маюра, в отличие от её подружек, немного... Ну слишком активная, — паренька аж передернуло. Шимон посмотрел в сторону двух подруг блондинки, но самой главной "активной" не было уже видно на горизонте. Реактивная скорость, это точно. Неожиданно староста сжался, а на его плече была видна цепкая ручка с аккуратным маникюром. Дьявольский блеск в глазах Отоми подсказал, что старосте сейчас явно не поздоровится. — Ну и что ты тут сочиняешь? — Ах да, у неё ещё и слух отменный, — пропищал перед смертью парень, мигом схваченный за шкирку и утащенный подругами Отоми в коридор. Сама же девушка села напротив учителя и с дерзким видом посмотрела на него. Эта милая барышня была очень наглой. Её глаза сверкали азартом и сомнительной энергией. Ощущение создавалось такое, будто разговариваешь с самим дьяволом, а то и хуже. Пожалуй, староста был прав. Эта особа страшна. — Значит, Вы, Икаруга-сенсей, хотите узнать нас всех получше, — с улыбкой пропела Маюра. Шимону показалось это странным. — Как и сказал наш дорогой староста, мы все здесь группками ходим. Отношения у нас простые: к нам добры, мы отвечаем тем же. Ну, а если наоборот, то... — она коварно ухмыльнулась. Словно ведьма какая-то, подумал Шимон. — Что ж, думаю, это Вы узнаете сами. Это вкратце. Надеюсь, дальше Вы сами разберётесь с наблюдением. Она отошла от его стола, а он вздохнул, прикрыв глаза. Жизнь от её слов не стала легче или проще. Кажется, его работа только усложнилась.***
— Значит, у тебя тоже есть такая ученица? — полюбопытствовал кудрявый шатен, замахиваясь для удара на него. — Мне показалось, она рулит всем коллективом. Все такие послушные, когда она рядом. Понять не могу, почему все её так боятся, — задумался Шимон и проворонил удар справа, из-за чего упал на пол. Челюсть свело и парень прижал ладонь к пострадавшей части лица. — Прости, давай помогу, — предложил помощь напарник. — Знаешь, мне кажется, наши случаи похожи. Попробуй выяснить, есть ли у неё какие-то проблемы. У неё есть друзья? — Целая орава плюс с других классов иногда сбегаются девушки, чтобы потрещать о новых нарядах или духах, — брезгливо фыркнул Шимон, резко вправляя челюсть назад. Кость больно хрустнула, но встала на свое законное место. — Нет, конечно, насчёт проблем ты верно подметил. Но у кого их нет? Можно найти кучу таких же, как она, с такими же, но и более важными проблемами. Бывший однокурсник ухмыльнулся, сверка своей белозубой клыкастой улыбочкой. — Ну, это не мне решать. Но дам совет, — парень по-дружески обнял Икаругу. — Лучше все же проверить. Такие типы людей, как эта твоя ученица, чаще всего самые несчастливые. После этого друзья ещё немного поболтали и разошлись. Шимон надолго запомнил последние слова шатена.***
Прозвенел звонок с последнего урока. Маюра потянулась, вставая изо парты. Блузка немного натянулась на груди, и девушка вздохнула. Как же её бесит эти огромные бидоны, слов нет. Вот же генетика! Попрощавшись с друзьями на повороте на свою улицу, блондинка тут же скисла. Её лицо разом посмурнело, а в глазах пропал тот огонек активности. Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка помчалась к ближайшему супермаркету. Маюра недовольно цокнула языком, смотря на повысившуюся за несколько дней цену на яблоки. Поставки, что ль, у них там кончаются? Или контракт с поставщиками разрывают и это последний привоз? Маюра не знала и знать не желала, но эти фрукты, горячо любимые её мамой, пришлось отложить назад на прилавок. В школе никто не знал её настоящего характера. Все считали её этакой бандиткой, а это была всего лишь одна из её масок, которые она меняет каждый день перед разными людьми. На самом же деле Маюра была очень ответственной девушкой, расчетливой и сильной в математике, благодаря постоянным расчётам денег на проживание. Отоми никому не рассказывает о своих проблемах. Не хочет видеть их жалостливые взгляды, печальные улыбки. Она не хочет этого, поэтому в школе улыбается так наивно и невинно, что у всех не остаётся сомнений: она — самый позитивный и счастливый человек на свете. Маюра была актрисой. Она играла в театре одного актёра, разыгрывала разные сценки перед людьми; она могла устроить скандал с вполне настоящими слезами посреди улицы (такого, кстати, ни разу не случалось, но дай ей волю и Маюра это сделает). Маюра в школе и дома — два совершенно разных человека. В школе до сих пор не знают о том, где она живёт. Она не скрывает, нет. Просто стыдно показать всем тёмную квартирку всего в три комнаты. У девушки нет собственной комнаты — она спала на диванчике, поставленном в другом углу комнаты от кровати. На кровати же спала её мама, и спальное ложе было одноместным. Маюра в школе постоянно притворялась блондинкой по мозгам. Дома же она домохозяйка и очень серьёзная дамочка. Такую, как она, ещё поискать нужно. В обмане Маюре нет равных, и к такой двойственной жизни она уже привыкла. Заплатив за пачку риса — единственного продукта, который мог только подешеветь, — и килограмм апельсинов, девушка вышла из магазина и пошла в противоположную сторону от дома. Она направлялась в центральную больницу. Было довольно поздновато для визитов, но медсестра пропустила уже знакомую посетительницу. Женщина понимала, насколько трудно живётся бедняжке одной, без отца и матери, поэтому всегда милосердно пускала Маюру к лежащей в одной из палат пациентке. Открыв дверь в такую знакомую сто семнадцатую палату, Маюра посмотрела на вяжущую что-то фиолетовое маму. Красивые длинные волосы такого же цвета, как у дочери, привычно прикрытые глаза. Женщина была бы прекрасна, если бы не болезненная бледность кожи и синяки под глазами. Впрочем для родной дочери она всегда будет самой красивой. — Привет, мам. Как дела? — тихо спросила Маюра. Отоми-старшая повернула голову к девушке и улыбнулась, отрываясь от спиц. Она ласково потрепала свою малышку по волосам, путая и без того запутанные волосы. — Со мной все хорошо, Маюра, — ответила хриплым голосом Юкари. — Как дела в школе? Не ругают? А то знаю я тебя, хулиганка моя. Вся в Сейгена. Маюра слабо улыбнулась, стараясь не показывать, сколько горечи приносит ей одно только имя отца. Тот исчез куда-то несколько лет назад, а теперь, когда у мамы ухудшилось состояние здоровья, Маюра вынуждена была сама все делать. А ей ведь тоже нужно собой заниматься, если она хочет исполнить свою главную мечту — стать врачом. Да, девушка с детства мечтала стать этаким спасателем жизней. А, узнав про врачей, она уверенно заявила своим родителям, что станет такой же, как эти люди в белых халатах. Мама улыбнулась и обняла её тогда, сказав, что верит в неё. Отец же привычно усмехнулся и подколол её, но Маюра плохо помнит ту шутку. Помнит только то, что тогда они все рассмеялись. Сейчас же она навещает маму в больнице каждые три дня. Конечно, выкроить в своём плотном графике место для посещений очень трудно, учитывая еще и её самоподготовку, а также подработки. Говоря о последних, Маюра уже год как работает на нескольких работах сразу. Аниматор, продавец в магазине возле дома, курьер — это лишь малый список того, что она попробовала. Маюра, казалось, чётко навострила лыжи в новые "барби" (вспоминаем, что у этой куклы имеются все сто пятьдесят с лишним профессий, ну или меньше-больше). Девушка немного поболтала с матерью и чувственно попрощалась с ней. Выйдя за пределы комнатки, блондинка скатилась по стенке, пытаясь проглотить комок горечи, застывший в горле и мешавший дышать. Всхлипнув, девушка шмыгнула носом и поднялась с пола. Не время унывать. Ей нужно преодолеть это все. Иначе она не Отоми.***
Шимон прислушался к совету друга и пригляделся ко всем ученикам. В принципе, никто не выделялся так ярко, как Маюра Отоми. Та словно сияла в этой толпе, только вот свет этот не совсем светлый. Она никому не угрожала, по крайней мере, прилюдно, она часто тупила на уроках, а ещё у неё довольно типичный характер избалованной девочки-подростка. При своих восемнадцати годах эта особа очень шумна и не разумна, сделал вывод Шимон, но потом качнул головой. Стоп, Шимон, вспомни слова Энмадо. Он говорил конкретно приглядеться к этой ходячей проблеме. Но сколько бы он не приглядывался, он видел лишь пустышку. Может, он все-таки прав и ему не нужно так бдительно наблюдать за этой ученицей? Идя с третьего урока с журналом своего класса в руках, Шимон вспоминал о том, где же сейчас его ученики. Кажется, у них была физкультура. Да, точно, вошёл в большой спортзал Икаруга. И в этот момент он чуть не упал, чисто на рефлексах он хотел увернуться от летящего в него баскетбольный мяч, но явно не успел бы. Удара не последовало. Прямо перед ним была хрупкая фигура в спортивной форме. Пшеничные волосы с зелёными концами завязаны в хвост. И саму ученицу он знал в лицо, но вот взгляд ее... Суровый и, можно сказать, беспощадный. Никто этого не замечал, он наконец заметил. Верно, это оттенок её отрицательности. Вот оно! Маюра Отоми все-таки проявила себя с совсем иной стороны. — Отоми! Ты с дубу рухнула? Рука не болит? — крикнул физрук на ученицу, которая ловко отбила мяч одной правой рукой. Та поморщилась от боли в запястье, но мотнула головой. — Вернись уже на скамейку, горе луковое. О, Икаруга-сенсей, а Вы чего тут? Красноволосый отдал журнал коллеге и на выходе краем глаза зацепил сидевшую Маюру в толпе подружек. Она улыбалась все также ослепительно ярко, но руки держала в карманах кофты. Шимон все понял. Маюра Отоми была именно той, о которой его однокурсник говорил: несчастной, притворявшейся самой счастливой.***
Маюра чуть было не выронила коробку с игрушками. Сегодня она работала в вечерней смене аниматором, и ей поручили сложить игрушки после большой вечеринки. К сожалению девушки, в помощники ей никто не напросился, а рука нещадно болела. Вот угораздило же её тогда спасти их классрука. Но что-то двигало ею тогда, тело само двинулось в ту сторону. Она очнулась только тогда, когда удар пришёлся на её руку. Она бы прям там уже разревелась от боли, пронзившей её руку, но там были все, кому она бы ни за что не показала своих слабостей. Боль в запястье не оставляла её. Со вздохом Маюра сделала неутешительный вывод: придётся топать с повязкой и пользоваться левой рукой. Хотя она была правшой, так что она пока не придумала, как будет выкручиваться на уроках, где нужно будет много писать. Напрягать ушиб нельзя. Девушка отпросилась с работы пораньше. Начальник попался ей добрый и понимающий. Услышав о её травме, он отпустил её с миром. Так Маюра решила вернуться домой пораньше и потренироваться в записях. Надо же уже завтра все писать и писать. Она совсем не ожидала увидеть возле своего дома их классрука. Учитывая то, что время было за десять часов ночи, она крупно влипла. Если только, конечно... Шимон простоял ещё пятнадцать минут, ожидая появления ученицы. Он совершенно точно знал, что её нет дома, — света нет да и спать лечь она не могла. Хотя он уже, честно говоря, сомневался в своих утверждениях. Шорох в кустах насторожил его, а женский писк и вовсе заставил его тронуться с места. Присмотревшись, он увидел знакомый пиджак их школы. Усмешка невольно растянула его губы. Вот и попалась мышка коту в лапки. — Отоми-сан, вам не кажется, что уже довольно позднее время для скалолазания? — пошутил над бедной запутавшейся в ветках блондинкой. Маюра нахмурила брови и метнула в него яростный взгляд. — Очень даже неплохое, Икаруга-сенсей. К тому же, я так отдыхаю, — отмахнулась беззаботно она, но все равно хотела выпутаться из противных кустов. Он смотрел на её бесполезные попытки выкарабкаться, изучая заново её данные. Она мила собой, но сейчас вела себя по-другому. И тут-то он, по идее, должен был догадаться, что да как. — Эх, и правда горе луковое, — выдохнул парень и потянул её на себя. Она неожиданно уткнулась ему в грудь и тут же отскочила от него на добрые два метра. Её щеки покраснели, а губы почти шёпотом произносили слова благодарности. Но этот порыв быстро прошёл, словно его и не было. Маюра выпрямилась и пошла к главному входу. Провалился её план забраться через ограду во двор беспалевно. — Так что Вы тут делаете так поздно, сенсей? Какие-то проблемы? — спросила вполне вежливо она, находясь уже за калиткой. Шимона она явно не спешила пропускать. — Мне просто стало интересно, как живёт одна из моих учеников. Скажем так, внеплановая проверка твоего жилища, — ответил ровным голосом Шимон, прямо смотря в ее глаза. Девушка отвела взгляд первой, снова что-то скрывая. — А нельзя отложить этот визит на завтра, например? Просто сейчас уже поздно... — пыталась отговорить его от этой затеи Отоми. — Ну уж нет, я и так пришёл сюда и ждал долго. К тому же, у меня есть к тебе пара вопросов, Отоми-сан, — возразил учитель. Маюра закатила глаза. Это было что-то новенькое в ее поведении. — К тому же, завтра никуда не надо рано идти. Ничего страшного, если поболтаем полчасика. Маюра могла бы просто заявить, что он таким методом домогается до её личного пространства, но не стала. Просто потому что сегодня она устала и ей не хотелось врать самой себе. Он её учитель и, по сути, такие, как он, должны иногда проверять особо проблемных в поведении учащихся. А она была той ещё "хулиганкой". Она открыла калитку с таким печальным вздохом, словно хотела больше его пнуть сейчас больше, чем впустить в свою обитель. Но она все же пропустила его вперёд, открыла ключом дверь и прошла внутрь. В доме была чистота, сразу заметил Шимон. Ни пыли, ни грязи. Наверное, здесь живёт хорошая домохозяйка. В данном случае, он имел в виду мать девушки. Нигде не горел свет. Никого не было. И в самих комнатах ощущалась какая-то пустота. Словно здесь никто не жил вовсе. — Присаживайтесь. Сейчас приготовлю чай, — сказала Маюра. Одна кухня, туалет с ванной и всего одна спальная комната с диваном и кроватью. Такая маленькая квартирка. И как эта девушка уживается здесь? Особенно если здесь живёт кто-то ещё. — А где твои родители? — поинтересовался он, прямо смотря на девушку. Та спиной ощущала его взгляд на себе и тихонько вздрогнула. Паника захлестнула её на секунду, но потом она пришла в себя и, спокойно взяв кружки, подала одну из них парню. Тот поставил её перед собой, все еще ожидая ответа. — Папа в командировке, а мама на работе, — соврала с улыбкой она, но она ещё не понимала, что он давно понял суть её характера. И главная её черта — вранье. — А если честно, Маюра? — спросил он, назвав её по имени. Даже сама хозяйка этого имени вскинула голову в удивлении. Маюра поджала губы, не зная, как поступить. Ей совсем не хотелось, чтобы этот препод сдал её по всем фронтам властям. А такой, как он, может, была уверена Маюра. — Отца мы не видели уже несколько лет, а мама в больнице, — призналась Отоми, опустив голову. Ей стало страшно и в горле пересохло. Было тяжко признаваться в одной из своих слабостей и проблем. Повисла тягостная тишина. Маюра нервно сжимала кружку, теребила пальцы и не смотрела на него. И это было её отличительной особенностью: она всегда смотрела прямо, когда врала. Сейчас она не врала и наверняка, думал Икаруга, чувствует себя от этого неуютно. Картина прояснилась. Она оказалась той ещё актрисой на публику. Шимон нахмурился, пытаясь понять, почему же она не обратилась ни к кому за помощью. А потом странное чувство дежавю возникло у него в голове. Разве он просил помощи у остальных, когда ему она нужна была? Разве он не делал шаги навстречу своему будущему сам? Он ведь так никогда не поступал: работал, зарабатывал на учёбу сам, хотя родительские деньги вполне могли обеспечить его, студента тогда ещё, долгие годы обучения. Нет, он ходил на подработки, не спал ночами, зубрил и делал все, чтобы стать тем, кем является сейчас. И эта девушка такая же. — Как ты живёшь одна? — задал последний вопрос он. Шимон хотел подвести после него черту, после которой он никогда не спросит о её жизни, разберётся с ней. Маюра с шумом выдохнула в кружку. Чай кончается, а глаза слипаются. Она сегодня сильно устала. И этот учитель явно пришёл не в самое лучшее время. Когда она подняла голову, он смог разглядеть в тусклом свете красные следы под глазами. Она плакала из-за того, что не может ничего сделать для своей матери, кроме как навещать её раз в три дня и приносить любимые яблоки. Она плакала из-за собственной беспомощности. — Нормально. Сама все делаю: убираюсь, готовлю. В учёбе проблем нет, — она улыбалась так, словно усмехалась. Так и было. — Отоми, не пытайся снова врать. Она расширила глаза в удивлении. Он серьёзно смотрел на неё своими почти прозрачными, как кристальная вода в руднике, глазами. И Маюра будто зачарованная кивнула, а потом мотнула головой, вводя его в ступор. Что это значит? — Думаю, уже достаточно поздно. Вам не пора? — она встала, чтобы поставить кружки в раковину. Отвернувшись от него, она хотела намекнуть, что разговор окончен. Это не его дело, как ей поступать! Он всего лишь её учитель, который зачем-то влез в её историю и теперь пытался вскрыть главный замок в её душе. Она так просто не сдастся ему! — Да, пожалуй, уже поздновато, — он кивает, понимая, что больше он не узнает здесь ничего. Он ушёл, а она, закрыв за ним дверь, пошла в комнату, где опустилась на кровать. Подушка уже не пахла родным запахом ромашек — мамы не было давно дома. Слезы сами прокатились из её глаз, но как-то вяло, нехотя. Она хотела бы зареветь в голос, так чтобы голос до хрипоты. Не получалось.***
— Вот как, значит, у неё все же есть проблемы. И как, ты ей помогаешь? — друг держал грушу, пока Шимон ожесточенно бил её. — Зачем? — тяжело дыша, спросил он. Пот лил по накаченному телу, ему было ужасно жарко. — Я узнал все, что мне нужно было. Лезть дальше в ее жизнь мне кажется... — Ты дурень, Икаруга, — печально вздохнул шатен, прижимая ладонь ко лбу. Шимон изумленно посмотрел на него. Полотенце едва не выпало из его рук. — Ты хоть понимаешь, что такими темпами она доведёт себя до измученного состояния? С Бенио примерно также было... — Я всего лишь учитель, Энмадо. Если ей действительно понадобится помощь, она обратится за ней, — Шимон не успел договорить, как Рокуро снова перебил его: — И ты так уверен, что она придёт к тебе или к кому-то ещё за ней? Наивный, — хмыкнул парень, выпивая залпом всю бутылку воды. — Женщины же упрямые и сильные, по их мнению. На самом деле каждая из них страдает по-своему: из-за мелочей или правда серьезных проблем. Им нужен кто-то, кто поймёт их, обнимет и утешит. Скажем так, погладит по голове и скажет "Всё будет хорошо" или "Я помогу тебе". Шимон долго смотрел на задумчивого Рокуро, а потом насмешливо приподнял брови. — И где ты так прокачался в женской психологии? Энмадо было легко смутить, и вот перед вами красная помидорка. Рокуро что-то промямлил про нерасторопных учениц-Снежных королев и смылся из зала. Шимон только хмыкнул, но вернулся к началу их разговора. В последнее время такое часто случалось, что Рокуро оказывался прав. Но действительно ли ему нужно принимать участие в жизни школьницы?***
Маюра смотрела пустым взглядом на листок с тестом, в углу которого стояла не самая приятная оценка. Всего тридцать семь баллов за контрольную по физике. Это было шоком и она просто поверить не могла, что допустила так много ошибок в нескольких лёгких заданиях. Хотя это вполне объяснимо. К этому тесту она была готова не полностью. Из-за подработок, которые она взвалила на себя ещё больше, она практически не спала. Учёба доматывала её ещё больше, заставляя пить литрами кофе и терять активность. Маюра становилась сама на себя не похожа. Единственное, что она ещё могла делать как прежде: носить сотню масок. Но и это занятие отнимало у неё много сил. Кожа бледная, у неё по глазами залегли глубокие тени от недосыпа. Шимон видел все, что с ней происходит. И, кажется, Энмадо снова оказался прав. — Отоми, идите в лазарет, — сказал он вздрогнувшей девушке. Та подняла голову от листка и резко вскочила, идя в нужный кабинет. Вот и славно, улыбнулся краем губ. Пусть отдохнёт хотя бы так. В журнале в колонке оценок на сегодняшнее число, в месте, где должна стоять у каждого оценка за контрольную, напротив фамилии Отоми он оставит пустую клетку. Потому что у него в планах стребовать с девушки пересдачу.***
Живот мутило от усталости. Она сильно перенервничала и неделя болезни явно не за горами. Маюра сделала трясущийся выдох. Руки заледенели и вообще дрожали, как у какого-то наркомана от передозировки. Закрыв глаза, она пыталась уснуть, но свет лампы не давал ей провалиться в сон. Солнце в окне тоже мешало погрузиться в темноту царства Морфея. И хоть она сильно устала, это мало помогало. Дверь в лазарет тихонько скрипнула — кто-то снова вошёл. Поступь шагов была максимально аккуратной, хотя звук все ещё был слышен в абсолютной тишине. Маюра прикрыла глаза, повернувшись к стенке. Она уже догадалась, кто пришёл. И этот кто-то отодвинул шторку, прожигая её спину взглядом. Она не хотела вопросов, не хотела долгих и нудных бесед. Зажмурившись, она ждала, когда же он уже уйдёт, но он все не уходил. Он, точно издеваясь над ней, сел на стул рядом с койкой и сидел рядом. В какой-то момент она расслабилась и ей удалось уснуть недолгим сном. Напряжение спало с её фигуры, и он хмыкнул. Он почему-то так и думал, что она не сможет уснуть. Помнится, он в ее годы тоже не мог подолгу уснуть из-за хронического недосыпа. Его уроки кончились, так что он вполне мог бы уйти и из медкабинета. Однако Шимон, вопреки своим мыслям и предрассудкам, остался ещё ненадолго рядом с ней. Когда Отоми проснулась, она чувствовала себя намного лучше. Потянувшись, блондинка встала с кровати. За окном солнце опускалось за горизонт и дул ветер. Засмотревшись на закатное небо, девушка не услышала прихода медсестры. — О, вам уже лучше, Отоми-сан? Тут приходил ваш классный руководитель. Просил передать, что ждёт вас в выходные на пересдачу какой-то контрольной, — улыбнулась женщина. Улыбка на губах Маюры появилась сама по себе. Все-таки этот учитель такой настырный.***
Она пришла в субботу. Школа была открыта и охранник пропустил её без слов. Сенсей уже был в своём кабинете, просматривая какие-то бумаги. Маюра подметила, что ему очень идут очки. Чёрные и тонкие. Она прокашлялась, сообщая о своём приходе. Икаруга оторвался от бумаг и, осмотрев её беглым взглядом, кивнул на парту перед собой. На той уже был заготовлен листок с новым вариантом теста. Маюра села за работу и провозилась над ней около получаса. Ровно столько, сколько было дано на уроке. Поставив точку в последней задаче, девушка выдохнула и облокотилась на спинку стула. Шимон подошёл к ней, проверяя внимательным взглядом работу. Удивительно, но в этот раз все было идеально. На все сто баллов, которые он написал красным цветом без сожаления. — Больше так не перенапрягайся. Если бы ты себя не довела до такого состояния, то написала бы и в прошлый раз на такой превосходный балл, — сказал он, показывая ей листок с оценкой. Блондинка просияла и широко улыбнулась. — Хорошо, сенсей, — она встала со своего места и вдруг подошла к нему. — У меня ещё есть вопросы. Вот эта вот задача, я плохо помню тему по ней, а в учебнике ничего толком не написано. И он с удовольствием объяснил ей тему. Она слушала внимательно и вела себя не так, как при всех остальных. Она хмурилась и улыбалась по-настоящему. Такая перемена в настроении радовала его.***
С тех пор прошло ещё несколько месяцев. Близились экзамены, к которым Маюра готовилась изо всех сил. Сдать математику ей было раз плюнуть, но вот с химией, которая очень нужна для поступления в тот универ, куда она хочет, у неё были небольшие проблемы. Маюра хмурила брови, вчитываясь в который раз в одну и ту же строчку о валентности в учебнике. До неё не доходило, как её применять, хотя эта не самая сложная тема в этом предмете. Отоми любила сидеть в какой-нибудь кафешке или в парке, где хоть иногда и шумновато, но все-таки можно сосредоточиться. Но сегодня сконцентрироваться не получалось по неизвестной причине. Закрыв учебник, девушка вздохнула. По небу быстро плыли облака, а ближе к вечеру грозился подняться сильный ветер. Нужно бы идти домой, но ей ещё надо было зайти к матери, состояние которой немного улучшилось и теперь ей можно гулять. Маюра убрала все в сумку и побежала в магазин. Недавно привезли новый сорт яблок, который был дешевле и вкуснее прежнего. Юкари они понравились настолько, что она каждый раз улыбалась, видя дочь с заветным пакетом. Маюре же было приятно видеть мамину улыбку. Она впопыхах забежала в супермаркет. Скоро часы прогулок закончатся, так что ей бы поторопиться. Схватив быстро прозрачный пакет, закинув пять штук фруктов, блондинка побежала на кассу. Вот где пригождается её активность. Она успела, но заметив врача рядом с кровать Юкари, Маюра притормозила. Доктор что-то говорил медсестре и это что-то было не самым хорошим. — Доктор? — срывающимся голосом позвала мужчину ученица. Он повернулся к ней к ней с печальной миной, и это стало последним ударом для Маюры. Мама лежала в кровати мертвенно-бледная. На приборах показывались её сердцебиение и давление. Давление ухудшилось. Здоровье матери подкосилось сильнее обычного. Это заставило блондинку почти осесть на холодную плитку пола. — Она же выздоровеет? — почти шёпотом поинтересовалась Маюра. Она задала этот вопрос, заранее зная ответ. — Конечно, только нужно время. Да, разумеется. Маюра ослабевшими руками положила пакет яблок на тумбочку, предварительно помыв их. Дочь поцеловала спящую маму в лоб и вышла из палаты. Её ладони все в постели от волнения, а мысли занимал только образ больной матери. Это приносило сильную боль, тупо режущую её сердце напополам. Снова эта беспомощность. Она ненавидела себя, отца и весь мир. И больше всего себя.***
В почтовом ящике раз в месяц стали появляться полные конверты. В них была стопка купюр и одно письмо. Почерк был не очень знакомым, но Маюра помнила эту завитушку в конце буквы "з" или "д". Отец раньше не присылал ничего, а сейчас объявился? Горькая усмешка на её губах. Подлец, он оставил их с матерью, а сейчас планирует вернуться и начать все с чистого листа, словно ничего и не было? Может мама и простит его, ведь она всегда говорила о Сейгене с любовью, но дочь не расколется так быстро. Конечно, когда-нибудь Маюра его простит, но это произойдёт не скоро. Сейчас она надеется лишь на то, что мама выздоровеет и вернётся домой. Маюра устала быть одной в этом холодном доме. Она могла убираться, готовить и делать прочие дела сама, но быть одной в пустом доме опостылело. Это постоянное давление на её молодую душу сыграло худшую роль в её жизни. Весна уже наступила. Экзамены через две недели. Она готова к ним на все девяносто процентов. Остальные десять состояли из неуверенности в будущем. Она боялась, что не сдаст эти чёртовы тесты. Она страшилась отказа университета, где нужен высокий проходной балл для поступления. Она уже не видела такого светлого будущего для себя. Маюре стало труднее играть свои роли перед подружками и все чаще она просто молчит. Она все ещё училась на хорошие оценки, но уже без всякого желания присутствовать в этом дурацком здании. Хотелось вернуться в больницу, к маме. Яблоки, купленные ею на прошлой неделе, уже сгнили и пришлось их выбросить. Юкари просыпалась редко и больше спала в их встречи. Ела она только больничную еду. Маюре не было обидно, вовсе нет. Просто стало труднее сдерживать слезы в присутствии всегда улыбающейся — пусть эта улыбка очень слабой и вымученной — мамы. Бледность ей не к лицу. Ему не нравилась та картина, которую он видел перед собой. Стеклянный взгляд, не выражавший ничего, он не одобрял, хотя в детстве часто сам ходил с подобным. Но сейчас он взрослый и понимает больше него-мальчишки. И Шимон считает, что это неправильно. Он уже достаточно хорошо изучил каждого ученика в классе, но только из-за неё он переживал больше всего. Она в самом шатком положении, ходит постоянно на грани отчаяния и радости. Она скрывала себя истинную за масками. Неделя до экзаменов. Маюра бледнеет и бледнеет, становясь почти белой на фоне остальных. И тогда до Шимона доходит, что ей нужна помощь. И почему до него это только сейчас дошло? Он решил навестить её в один из выходных. Это вроде как было воскресенье. На следующей неделе первый экзамен по математике. Внутренний голос привёл его к дверям её маленькой квартирки, из которой повеяло холодом, когда он прошёл внутрь. — К чему такой нежданный визит, Икаруга-сенсей? — спросила она с лёгкой прохладцей. Да, примерно так она в последние пару месяцев с ним общалась. Он не понимал почему. — Маюра, не хочешь поговорить? С этого все началось.***
Она точно не знала, когда это случилось. Боль притупилась чем-то иным, и это вынудило её создать новую маску — показное равнодушие к этому человеку. В один миг мир приобрёл розовые краски и она стала видеть сердечки везде: в лужах, на асфальте, на деревьях среди их бесконечных "вен", в нитках одежды. Это было наваждение, помешательством, и это бесило её. Почему они ей видятся? Когда он подходил ближе, ей хотелось отскочить подальше. Сердце начинало предчувствовать его приход, подскакивать каждый раз, стоило учителю появиться на горизонте. Маюра ругала саму себя за ненужные сейчас чувства. У неё и без того много проблем: тесты, поступление дальше, болеющая мама, приезжающий летом отец. Ей не нужны были эти идиотские чувства, которые по-своему влияли на неё. Но с другой стороны эта симпатия к учителю физики пробуждала в ней незнакомый трепет и потаенную радость. Она стала улыбаться чаще искренне. Потихоньку её фальшь спадала на нет. И вот теперь она не знала, что делать. Шимон Икаруга был её учителем и классруком. Она была выпускницей и будущей студенткой медицинского университета. И она знала, к чему может привести её признание ему в чувствах.***
Остался последний. Маюра стояла перед дверью в аудиторию. Химия была последней и по ней нужно набрать больше всех баллов. Нервы натянуты до предела и, пока никого не было рядом, она позволяла себе кусать щеку изнутри, чувствуя привкус крови на языке. Она привычно теребила пальцы и бросала паничные взгляды то на стену, то на окно, то вглубь коридора, где была заветная лестница к выходу. Она сделала шаг назад, понимая, что не сможет. Это слишком сложно для неё. Прошлые тесты она сдала только потому что знала хорошо предметы. Эта химия не давалась ей так просто. Она не замечала ничего вокруг. Экзамен вот-вот начнётся и ей лучше уйти сейчас, если она не хочет позора. Ей будет невыносимо больно, если она сейчас провалится. Она... — Отоми, — на её плечи легли подозрительно знакомые руки. Запах одеколона окутал её, а щекотливый ток, прошедший сквозь неё, когда он её коснулся, заставил вздрогнуть. Маюра медленно повернула голову, увидев успокаивающую улыбку Икаруги-сенсея. — Ты справишься. Ты же готовилась. — Я не смогу. Я ничего не пойму, — лепетала она растерянно. Шимон спокойно подтолкнул её вперёд. — Сенсей... — Маюра, ты справишься. Ты целый год к этому стремилась. Остался последний шаг навстречу твоему будущему, которое ты так хочешь исполнить. И ты так просто отступишь? — он хотел, чтобы она вот прямо сейчас поверила в себя и свои силы. Да, звучит эгоистично, но он хочет этого. Потому что сам верит в неё. Она пришла в себя от его слов. Действительно, что это она? Она же и впрямь так долго шла к своей цели и теперь готовится отступать от неё? К тому же, вспомнила Маюра, ей ещё кое-что нужно сказать этому учителю перед своим уходом из школы. Она посветлела лицом и благодарно улыбнулась. Беспокойство все ещё читалось в её жестах, но она успокоилась, а это главное. — Это не последний мой шаг, Шимон-сенсей. Но спасибо, — она смело вошла в кабинет, оставляя его озадаченным. Позже она узнает, что сдала все экзамены в числе лучших. Отправив заявку в универ, она с нетерпением ждала ответа. Он должен был придти летом, в июле или в августе. А пока... Маюра поджала губы. Пока ей нужно разобраться ещё с кое-чем.***
Ещё в середине года Шимон осознал одну важную вещь для себя. Просто в одну ночь он открыл глаза и понял, что в его сне была Маюра. Проанализировав свое поведение и последние недели, он подметил, что она занимала практически все его мысли. В его сне она улыбалась — искренне и счастливо. И он видел столько смущающих, но таких простых вещей вроде объятий, что, возможно, поэтому и проснулся. Но факт оставался фактом: Отоми Маюра прочно зацепила его. Он стал наконец замечать, что ведёт она себя ещё более отстранённо с ним. Она постоянно притягивала его взгляд в толпе. Её смех эхом звучал в его ушах, а улыбка — та самая, настоящая, — подогревала сердце. И вот сейчас она стояла перед ним в красивом платье, принимая из его рук диплом об окончании. Она улыбалась с маленькими слезинками в уголках глаз. Он тоже улыбался ей не так, как другим. Теперь она уже не его ученица, правда. И хотелось бы сказать все как есть. Но он промолчит. Ещё не время.***
Тогда, после выпускного, она так и не сказала ему о своих чувствах. Нет, она не испугалась. Просто она поняла, что сейчас ей нужно придти в норму. Сменить имидж в конце концов... Сейген, увидевший свою повзрослевшую дочь за несколько лет, даже не узнал её сначала. Он долго стоял на пороге и смотрел на эту невысокую девушку с милой улыбкой в сарафан и не верил её словам. — Добро пожаловать домой, пап... Мужчина не верил, что после всего она так легко говорит эти слова. Прежняя Маюра бы тоже не поверила, но нынешняя говорит эти слова с лёгкостью. Потому что поняла для себя много вещей за такой короткий срок. Маму выписали из больницы. Её заболевание, стоило отцу появиться дома и в палате, улетучилось, словно его и не было. Симптомы сошли на нет и семья воссоединилась. Родители переехали в другое место, оставив старую квартирку дочери, которой ещё нужно было в университет ходить в этом же районе. В учебное заведение, кстати, Маюра поступила. Она была прилежной ученицей и старалась выглядеть как можно доброжелательней. У неё появилось много друзей и куча поклонников. Маюра жила новой жизнью, дышала свободно и без того яда переходного возраста в легких.***
Последний раз он видел её несколько дней назад. Интересно, можно ли считать их мелкие встречи в магазине или в толпе случайными? И замечала ли она его тогда, находясь в компании друзей? Ответ она дала ему сама, встретившись однажды с ним в супермаркете. Она шла с корзинкой на руке и выглядела повзрослевшей. На её лице застыло хмурое выражение лица, когда она зашла в отдел с фруктами, к полке с яблоками. Недовольно цокнув языком, она отвернулась от зелёных шариков, блестящих в свете ламп. — Отоми, ты знаешь, что это выражение лица тебе не идёт? — решил наконец подойти к ней Шимон. Маюра замерла. Сердце так привычно подскочило, а кровь прилила к щекам. Эта встреча... Разве она могла случиться сегодня? — Шимон-сенсей, какая встреча! — она повернулась к нему, нацепляя на лицо улыбку. Правда, получился какой-то оскал, но он уже привык видеть разные её выражения эмоций. — Что вы здесь делаете? — Можешь уже не называть меня сенсеем, ты же ведь больше не ученица. Можно просто по именам, Маюра, — мягко подметил красноволосый. — Я здесь за продуктами. Ты, как я вижу, тоже. Как здоровье твоей матери? — он до сих помнил, что она страдала из-за больной мамы, лежавшей в больнице. — Всё хорошо, она уже дома с отцом. — Отец вернулся? — Да, почти год назад... Их беседа продолжилась до тех пор, пока они шли на кассу. Потом он проводил её до дома родителей. По пути они тоже разговаривали ни о чем и, одновременно, обо всем. Оба не сомневались, что они ещё встретятся. Ведь по-другому быть не может.***
— Доченька, а кто был тот молодой человек, который был с тобой вчера? — с подозрительно хитрой улыбочкой поинтересовалась Юкари, ставя перед дочерью кружку чая. Сейген, бывший в гостиной и смотревший телевизор, прислушался к их разговору. — А, это был Икаруга-сенсей. Мой учитель физики со школы ещё, — невозмутимо ответила Маюра, пожимая плечами. Но разве можно было обмануть проницательную мать? — И он, наверное, был твоей первой любовью? И муж, и дочь поперхнулись: Маюра чаем, а Сейген — воздухом. Девушка покраснела, а мужчина даже пересел на кухню, теперь уж точно желая слышать всю беседу полностью. Мать коварно ухмылялась. — Н-ну, не без этого... — И ты его все ещё любишь, — подтверждающе кивала своим мыслям Юкари, добивая дочь окончательно. В тот вечер отец впервые проявил черты характера заботливого папаши: он сразу сказал, что должен вначале поговорить с этим Икаругой, а потом уже они начнут встречаться. Маюра оставалось лишь смириться и просто промолчать. Она-то знала, что все не так просто, как может показаться родителям. И о чувствах она пока помолчит.***
Следующая их встреча была уже более запланированной. Со стороны Шимона, разумеется. — Шимон? А что ты тут делаешь так рано? — спросила сонно Маюра, у которой на лице остался след от одеяла. Её волосы растрепались, а кулачки так умилительно терли глаза. Подобная картинка любого растрогает, а Шимона смущает. Потому что невозможно быть настолько домашней и милой. — Я думал, что ты уже не спишь. Прости, что разбудил, — извинился он, чуть покраснев. Конечно, все спят в десять утра в субботу, особенно студенты. Особенно такие, как она. — Нет, все в порядке. Спасибо за пробуждение, — она отступила внутрь, позволяя ему пройти. — Проходи, разувайся и иди на кухню. Я пока чай приготовлю. Или лучше кофе? — Наверное, все-таки кофе. — Хорошо. Видеть Маюру возле плиты так непривычно, что аж в груди щемит тёплое чувство. Шимон жмурится и садится за стол. Перед ним снова стоит та же кружка, из которой он когда-то пил чай поздно вечером. Улыбка касается губ. — Так зачем пришёл в субботу? У тебя же тоже выходной, если мне не изменяет память, — зевая на ходу, спросила Маюра. Она ещё не проснулась, поэтому плохо осознавала, что делала и говорила. — Да так, просто... — Просто так, Икаруга-сенсей, никогда не бывает, — с умным видом подняла указательный палец вверх блондинка и рассмеялась. — А если серьёзно? — Не хочешь прогуляться? Так сказать, свежим воздухом подышать с утра? Повисла нерешительная тишина. Маюра неверяще смотрела на него, но в тот же момент улыбнулась и встала изо стола. — Подождешь, пока соберусь?***
Знаете, можно много всего написать о продолжении их отношений дальше. О том, как на этой прогулке она смогла признаться ему и он бы ответил на её чувства... Но она не признавалась. Слов бы не хватило, чтобы выразить своих чувств в этот действительно сахарный миг. Она просто обняла его совсем не по-дружески, а потом поцеловала в уголок губ. (слишком слащаво, да)) Развитие их отношений можно описать сотней драбблов, которые вы уже читали до этого в этом сборнике или любой другой работе по этому пейрингу. Но сама суть остаётся неизменной: они вместе спустя такой промежуток времени. И это не конец, нет. Это такое своеобразное начало их истории.