Право на ошибку

Восточный вокзал Парижа привычно встречал пассажиров оживленным гулом. Слышался вежливо-монотонный женский голос, беспрерывно объявляющий посадку или прибытие поезда. Инес окинула беглым взором большой арочный полукруг центрального фасада. Найдя на табло нужный перрон, она направилась к путям своим стремительным привычным шагом. Пластмассовые колеса аккуратного дорожного чемодана бодро отстукивали от полированных плит. На рельсах словно вытянутый космический корабль уже стоял страсбургский экспресс, поблескивая металлическими боками вагонов-капсул. Мягкое пассажирское кресло поезда сулило комфорт. Инес достала книгу, но, рассеянно пробежав тонкими пальцами по темному корешку, отложила роман и отвернулась к окну. Экспресс серебряной пулей стремительно полетел на север страны. Инес с удовольствием отмечала, как обнаженный поблекший серый пейзаж за стеклом постепенно облачается в снежные одежды. Девушка потеряла счет времени, с упоением наблюдая за преображением природы. Уже через несколько часов она стояла на огромной вокзальной площади, энергично оглядываясь по сторонам. Заправив под берет выбившуюся своевольную прядь, Инес прошествовала наугад по одной из лучеобразных аллей, оглядываясь на большую стеклянную летающую тарелку футуристического страсбургского вокзала. На противоположном конце площади стояли палатки зимнего базара. Ноздри защекотал сладко-пряный запах глинтвейна, особенно ясно читавшийся в морозном воздухе. Ароматный, горячий, согревающий этот напиток щедро разливался в яркие бумажные стаканы. Все вокруг было покрыто хрустящим белоснежным инеем, прямо как на смуглых аппетитных пряничных домиках, что в обилии продавались здесь с сувенирных прилавков. Девушка подняла воротник пальто. В Страсбурге было холоднее, чем в столице. Но это был приятный бодрящий морозец. Инес глубоко вдохнула, благосклонно оглядывая шумную площадь. Ах, как любила она весь этот предпраздничный шурум-бурум. Когда разобщенные люди из раздражающей глаз, вечно спешащей, гомонящей толпы словно преображались в атмосфере громкого веселья, добра и радости. - Здравствуйте, вы, вероятно, Инес де Маре? Отец Рауль велел мне довезти вас до места. Напротив, протягивая руку, стоял крепкий темноглазый мужчина лет пятидесяти с серебристой сединой волос. - Как вы меня нашли? Я ведь вам даже еще не звонила, – девушка энергичным жестом подала ладонь для рукопожатия, но водитель развернул ее и поцеловал. Губы девушки расплылись в покоряющей улыбке. Мужчина усмехнулся. - Мне сказали, что вы работаете оценщиком в антикварной лавке. А у экспертов по искусству взгляд особый. Вот я вас и заметил: стоит красивая девушка, а сама оглядывает все, точно музейные экспонаты. Мужчина галантно распахнул дверь серебристого пикапа, усаживая Инес в теплый салон. Простор, свобода, а впереди целое приключение. Инес ликовала, свободно расположившись на заднем сидении закинув ногу на ногу. Ее попутчик оказался словоохотливым собеседником, с удовольствием болтавшим по дороге о всякой всячине, подыгрывая любопытству веселой Инес. - Не были у нас? – спросил он. - Нет. Другой регион Франции – другая страна. - Вы не религиозный человек? Как отважились помочь нашей епархии? Девушка легко рассмеялась, изящно откидывая назад пушистые волосы. - Ну, в жизни, как известно, нужно попробовать все. Вот я и решилась. – Да, вы поступили верно. Сначала нужно попробовать быть честным, порядочным, благоразумным, а остального уже не захочется, - простодушно засмеявшись, заметил ее собеседник. Инес лишь коротко согласно кивнула. Стоя на промозглом воздухе, она успела замерзнуть. По привычке Инес достала маленькую золотистую фляжку и собралась уже поднести ее ко рту, когда увидела в автомобильном зеркале настороженные глаза мужчины. Девушка осеклась. Ответила на этот взгляд беззащитной улыбкой. Выпрямилась. Села коленка к коленке как в детском саду. Предложить напиток не решилась. Шофер продолжал развлекать в дороге свою попутчицу, рассказывая истории, которые она слушала вполуха, погруженная в невеселые мысли. Куда она едет. Зачем? Другой мир, неизвестный, церковный. Иные интересы, люди. Что она там станет делать? Чужая. Как белая ворона, на которую будут глазеть снисходительно. Посматривая и посмеиваясь в душе. Неужели это единственный для нее выход? Вспомнились удручающие образы неприветливой бабули и безумного Генри из парижского аббатства. После встречи с Раулем девушка долго и упорно разглядывала оставленный священником бумажный листок, точно силясь рассмотреть тайное послание, написанное симпатическими чернилами. Она решилась поехать сразу и только собственное достоинство удержало от поспешного звонка. Инес так устала от обыденности, пошлости, плоскостности собственного бытия. Отчаянно хотелось праздника. Новизны. Впечатлений. Она не могла упустить такой шанс. Промучившись в нетерпении несколько дней, она, не раздумывая, набрала заветный номер. Лаконичный ответ одновременно обидел и обрадовал: преподобный Рауль не забыл и с радостью ее ждет. Ждет? Ждет! Инес хотела плевать на логику, подсказывающую, что сказанное лишь фигура речи. Разыгравшаяся фантазия позволила слабость. Неравнодушие Магвайра подействовало как сильное успокоительное, напрочь усыпляя мозги. Когда все летит под откос, не грех помечтать, что ты кому-то нужен. А если так, долой сомнения. Он зовет ее и она приедет. Вооружившись этим как боевым знаменем, Инес кинулась увольняться с работы и собирать вещи с той горячностью, какую обнаружил Пьер, зайдя к ней в квартиру. Думая только о том, что сможет часто видеться с преподобным Раулем, помогать ему, она упустила, что едет в католическую общину, где есть свои порядки и правила, о которых Инес когда-то отзывалась с усмешкой и пренебрежением. Только сейчас, сидя в машине, подозрение, насколько тягостным может оказаться ее пребывание в этих местах, встало перед мысленным взором особенно ясно. Главный город Эльзаса оказался неконечным пунктом ее внезапного сумбурного вояжа. Приятно шурша зимними шинами, автомобиль ехал в небольшую деревушку в семидесяти километрах от Страсбурга. Здесь располагался один из епархиальных «штабов» по подготовке рождественских мероприятий. Маленькое поселение, гордо именующееся на картах городом, уютно устроилось неподалеку от невысоких заснеженных гор. Инес, позабыв о своих сомнениях, зачаровано смотрела в лобовое стекло. Перед ней представала настоящая зимняя сказка, точно сошедшая со страниц красочной книги-развертки. В детстве родители однажды подарили ей такую. Маленькая девочка, сидя у большой нарядной ели, подогнув под себя худенькие ножки, проводила часы с чудо-книгой. Пальцы осторожно и в то же время нетерпеливо раскрывали плотный картон. Восхищенному взору ребенка представали нарядные домики, сверкающие гирляндами; каменные заиндевелые мостики, отражающиеся в хрустале застывших рек; старомодные фонари, обвитые гирляндами из еловых ветвей, разливали свой желтый, словно топленое масло, свет. Это был точно такой же сказочный город! Иллюзию волшебства усиливал наступающий вечер. Уже почти стемнело, когда машина остановилась у одного из фахверковых домов. В окнах с цветными ставнями горел свет. Навстречу Инес вышла женщина, стрельнув любопытным взором в сторону ладной фигурки, облаченной в дорогое легкое пальто. Поблагодарив и распрощавшись с шофером, девушка прошла вместе с хозяйкой осматривать свое новое пристанище. Им оказалась уютная квартирка на втором этаже неподалеку от дома Марты. Именно так звали новую знакомую прибывшей гостьи. Марта была полнотелой пожилой полячкой. Ее светло-серые глаза оглядывали девушку приветливо и дружелюбно. Неспешно показывая комнаты, женщина то и дело заправляла за ухо каштановые волосы, убранные в старомодную замысловатую прическу. Мягкая, теплая, отчего-то сладко пахнущая ванилью Марта тоже показалась Инес героиней, сошедшей со страниц добрых сказок. Отбросив в сторону каблуки и платья, Инес достала из сумки любимые джинсы. Мягкий вельвет темно-зеленой рубахи приятно льнул к телу. Совсем скоро она увидит Рауля. Ей захотелось предстать перед священником в незатейливом одеянии. Уютном и простом. Она уже придумала приветствие и остроумный ответ на вопрос: «как вы добрались?». Но к огромному разочарованию девушки, которое она героически скрыла, Магвайр вместе с архиепископом находился в Страсбурге. Ввиду множества дел его преподобие был сильно занят и все ожидали его прибытия только накануне рождественской службы. Девушка была опечалена, если не сказать, повержена этим обстоятельством, хотя скучать ей не пришлось. Инес окунулась в такой водоворот забот и предпраздничных дел, что едва могла думать о своем тайном увлечении. На следующее утро она уже спешила по узкой мощеной улочке. Под ногами по-зимнему скрипел снег. При дневном свете сказка не исчезла - городок казался нереальным. Весь он был сплошной коктейль из извилистых улочек, каналов и цветных фасадов фахверковых домиков, глядя на которые, рука сама тянулась к фотоаппарату. Небольшой собор желтел песчаником своих стен. Готические шпили торжественно взмывали ввысь. На одном из них Инес увидела покинутое до весны гнездо аиста. Темная галерея храма вела к трапезной. Прямо от порога Инес накрыла волна восхитительного запаха ванили, кофе и корицы, который плыл из просторной кухни. Марта все такая же доброжелательная и спокойная деловито сновала по ней в скромном переднике, колдуя над банками с ингредиентами. Пряники? Инес почти обиделась. Магвайр вытащил ее сюда из Парижа, чтобы она помогала печь рождественские пряники? Нет, она была не чужда гастрономическим изысканиям. Были времена когда, зажегши свечи в витых канделябрах, обожала являться перед своими друзьями в каком-нибудь сногсшибательном наряде. Грациозно эпатировать, жестом шеф-повара ставя фантазийное яство на стол под восхищенными взглядами… Но здесь она мечтала о большем: подарить свои таланты, силу, энергию, воплощая грандиозные проекты, ободряя, поддерживая, вдохновляя… Отдать великому делу всю себя. Беззаветно, как алтарю. - Присоединяйся! – женщина протянула фартук оторопевшей Инес. К концу дня ладони девушки пылали, а килограммы вымешанного, тщательного отбитого теста уже превратились в румяные коричные изделия, которых понадобится огромное количество. Часть их останется здесь и раздастся детям на благотворительном празднике, остальные подарки поедут в столицу французского рождества радовать сирот. Через несколько дней и беспробудных ночей Инес смирилась со своим новым кондитерским амплуа и даже стала находить в нем особое наслаждение. Это было удивительное ощущение детства. Инес купалась в ароматах, словах, встречах. Все эти faire-la-bise*, разговоры, шутки. Приходили помогать прихожане. Работы хватало на всех. Девушка была рада забыться, отвлечься, всеми силами стараясь не вспоминать прошлое и не думать, что ждет ее впереди. Время остановилось для Инес и ход его она ощущала, когда смотрела, как одна за одной зажигаются свечи в еловых венках, подсказывая, что уже совсем скоро в двери постучится Рождество. - На праздник домой не поедешь? – однажды спросила Марта, - Как издавна говорилось: «Рождество встречай с самыми близкими, Пасху – со всеми». Инес поджала губу. - Значит вы сейчас для меня самые близкие. Марта посмотрела на нее долгим взглядом своих слегка навыкате глаз, вдруг спохватилась, всплеснув руками. - Что же это я говорю! Прости меня, старую гусыню, оставайся, оставайся сколько захочешь. Давай-ка я лучше кое-что тебе покажу. - Простите, - Инес примирительно дотронулась до теплой руки Марты, - у меня случились в жизни большие неприятности. Видимо и мне пришло время молиться. - Только не говори Богу, что у тебя есть проблема, повернись к проблеме и скажи, что у тебя есть Бог. Марта задорно подмигнула и мелко рассмеялась, легонько стукнув девушку по гладкому лбу. Она ловко посыпала сахарным песком свежую глазурь. Заснеженные пряничные ели на глазах стали покрываться хрупкими кристаллами сладкого инея. Красота. Инес была благодарна. Марта никогда не задавала лишних вопросов. Не вызывала на откровенность. Лишь изредка пристально останавливала на гостье свой внимательный взгляд. От каждого ее движения, жеста, легкой улыбки веяло таким умиротворением, уверенным спокойствием, что Инес, измученная собственной натурой и шумным Парижем, невольно привязалась к своей хозяйке. Девушка осторожно заворачивала сувениры, шурша прозрачной пленкой. - Отец Рауль будет доволен, - сказала Инес, ставя еще один поддон с нарядными расписными подарками на кухонный стеллаж и косясь в сторону бойких маленьких девиц осаждающих кухню Марты, выпрашивая пряники и точную информацию о прибытии в городок нового викария. - Уже появились поклонницы? - иронично заметила она. Вышло с холодком. Инес рассердилась на себя: «еще не хватало ревновать к малолеткам». Марта засмеялась. - У любого священника, всегда найдутся воздыхатели, если ему не шестьдесят лет и он не парализован. Тонкие брови гостьи изобразили изумление, задавая немой вопрос. Женщина грузно села на стул. Глаза ее наполнились лукавством. - Ты думаешь, я не была молодой? Помню, одно время у нас священников не хватало: кто умер, кто совсем в возрасте был. Тогда к нам прислали молодого симпатичного кюре. Девчонки табунами стали ходить на его службы. Кто-то даже пытался добиться его расположения, да и я, грешная, бывало засматривалась. - А разве это не может быть настоящим чувством? Инес удалось задать этот вопрос с полнейшим равнодушием. Так, словно только поддержать разговор. - Не знаю, - Марта пожала плечами, - как правило, такие дамы надумают, нафантазируют себе. Вот он – идеал. Красивый, недоступный, возвышенный, в длинном строгом облачении. Как в такого не влюбиться. А ведь это церковь сделала его таким. Отними сутану, погрузи в водоворот мирских дел – обычный человек со своими привычками, страстишками. Нужен он ей такой? Неидеальный. Выудит из церкви, разочаруется и бросает. Ходят потом бывшие священники неприкаянные: в миру не могут пристроиться и в церковь стыдно вернуться. Вся жизнь кувырком. Сколько я таких за двадцать лет насмотрелась. Марта махнула рукой. - Что-то я совсем не о том разболталась в преддверии праздника. А здорово у нас получилось! Женщина окинула довольным взором чистую трапезную, пряно - благоухающую от обилия подарков, задорно подмигивающих под блестящей пленкой перехваченной атласными лентами. Так постепенно день за днем большие плетеные корзинки с белыми оборками кружевных салфеток наполнялись расписными лакомствами. Неугомонные ноги Инес исходили все закоулки чудесного городка, не пощадив тонкую подошву лондонских ботинок. Светящийся ангел на пушистой ели перед главным собором высоко поднимал свою трубу, возвещая, что светлый праздник уже стоит на пороге. Завтра канун Рождества. В храме пройдет торжественная служба. Наконец-то приедет Рауль. Сердце Инес рухнуло вниз. Подарок. Она совсем забыла купить преподобному отцу подарок! Купила всем, кроме него. Даже Пьеру отправила курьером симпатичный сувенир. Инес накрыла паника. Осенней запоздалой бабочкой она металась по лавкам, базарам, магазинчикам в поисках презента. Именной ежедневник с тиснением и изречениями святых? Альбом с шикарными репродукциями на библейскую тему? Картина? Замыслы с роскошным подарком вертелись в голове и никак не хотели облечься в реальную форму. Продавцы лишь беспомощно разводили руками, с надеждой протягивая оставшиеся аляповатые варианты. Инес так отчаялась, вымоталась и устала, что зайдя в один из магазинов, так и рухнула на лавочку. Тут ее взгляд упал на одну полку, а в голову закралась бесшабашная идея… * faire-la-bise (фр.) – обозначение приветственных поцелуев в обе щеки.