Принцип

      Ли Мин села возле двери в каморку и постучала по полу. Ей никто не ответил. Через бумажную стенку просачивался свет свечи, и девушка увидела фигуру, которая дёргалась по движению крохотного пламени, словно огромное чудище из детских страшилок. Ли Мин прокашлялась. Тень повела плечами, встала и подошла к двери.       Каин вышел на улицу. Сумерки пали под покровом ночи, и тонкий месяц давал света не больше, чем прогоревший факел, но тем не менее юноша сразу узнал гостью. — Ли Мин, что ты тут делаешь? — Я принесла тебе еды.       Девушка положила на пол узелок и развязала его. Каин почувствовал аромат риса, оленьего мяса с острыми приправами и морской капусты, бочонок которой подарили мастеру Верану благодарные крестьяне. Ли Мин сделала приглашающий жест. Каин сел напротив неё. — Ужин выдался замечательным, — сказала девушка и протянула палочки для еды. — Я давно не видела мастера Верана таким радостным. Мастер Альвирен рассказывала чудесные истории о своих приключениях. Например, один раз она… Ой! Мне же нельзя тебе рассказывать. Мастер запретил. — А приносить еду значит не запретил? — Ну, тоже запретил.       Каин поблагодарил свою кормилицу и принялся за еду. — Ты ешь плотнее, а то завтра сил не будет. — Не боишься, что мастер узнает об этом? Если твоя постель через десять минут окажется пуста, то додуматься где ты не составит труда. — Не волнуйся, — рассмеялась Ли Мин. — Сегодня Нирр вряд ли сможет поучать нас. — И есть. Спасибо за угощение, — сказал Каин и положил скрещённые палочки поверх узла.       Ночь выдалась на редкость спокойная. Деревья стояли каменными великанами, ветер не качал их макушки. Лес спал, огромные волки не выли на луну, стайки белок уже давно спали, птицы закопались поглубже в тёплые недра гнёзд, и только беспокойные водомерки рисовали круги на прудах, что окружали школу. Ли Мин подвинулась поближе к Каину: — Как твоя спина? — Тебе виднее, — сказал Каин. — В лунном свете синяки кажутся чумными пятнами…       Юноша дёрнулся, когда чужие пальцы заскользили по его плечам, прикосновения несли прохладу, и ноющая боль в мышцах слегка утихла. — Что это? — Лекарство. Синяя эклира, ореховое масло, корень шестилетнего кернга и несколько десятков полевых трав. Моей матери часто приходилось её использовать. — Почему? — Ты сам посуди. В доме четыре мальчишки, все мечтают стать воинами, и я постоянно где-нибудь лазаю. Однажды, помню, забралась на крышу и свалилась оттуда. Если бы отец меня не поймал, то в лучшем случае перелом ноги. Да, — Ли Мин улыбнулась и, подцепив ещё мази из полупрозрачной баночки, продолжила, — детство у меня прошло весело. Помню, каждое лето мы воевали с компанией из соседней деревни. В часе бега от нашего дома было озеро. Чтобы до него добраться, приходилось идти по горной тропе. Она была узкая, примерно с мою ладонь. — Значит, вот почему тебе хорошо давались упражнения на балансировку, — хмыкнул Каин. — Вовсе нет. Я страшно боялась высоты и братьям приходилось меня тащить на спине, а сами они обвязывались верёвкой. — Значит, ты была обузой. — Нет. За грядой начинался лес. Вырубать его смысла не было, за ночь он вырастал ещё пуще прежнего. Мама рассказывала, что один человек из нашей деревни ходил рубить его каждый день, чтобы взобраться на небеса. Но в одно лето стояла такая жара, что растения усохли, человек бросил свой топор и утопился. — Так зачем тебя с собой брали? — Я могла найти дорогу до озера. — Ты шла по теням?       Ли Мин рассмеялась и толкнула Каина в предплечье. — Ну ты и дурак. Да в россказни о тенях не верят даже младенцы. Я ходила по заметкам. Животные порой намного умнее человека, и медведи, которые ходили к озеру на водопой, оставляли на земле сломанные ветви, а мои братцы их никогда не замечали. — Понятно, — сказал Каин и потянулся. — Твоя мазь хороша, двигаться легче. — А то, — сказала Ли Мин. — Ты слишком не прыгай, у тебя тут ещё на пояснице, ты чего так дёргаешься?       Каин отвёл руки девушки от себя и сказал: — Там я сам. — Как хочешь, — кивнула Ли Мин и передала мазь, втайне она радовалась, что ночь скрывает её румянец. — Значит, вы ходили ловить рыбу на территорию медведей? — Ага. Но там жили только ночные медведи. Мы мельком видели одного с горы. Не хотелось бы с ним встретиться лицом к лицу. Ну, в общем, не только мы знали про то место. Вскоре туда начали ходить ребята из соседней деревни и им почему-то казалось, что они имеют больше прав на рыбу, хотя её хватило бы всем. Так мы и дрались за неё каждый день. — И чем же все закончилось? — Войной, — голос Ли Мин дрогнул. — Ясно.       Каин закончил накладывать мазь на спину и вернул баночку. Ли Мин спрятала её в складках одежды. — Ноксианцы вырубили лес для осадных орудий? — Хуже. Моя деревня находилась в горах, а вот те ребята жили у её подножия. Ноксианцы вырезали всех людей. Дым от их домов поднимался до облаков. — Пламя Зауна. — Да. В гору они не пошли, и это спасло нам жизни. Через неделю все мои братья сбежали из дома. Через год нам прислали их награды и соболезнования. — Почему ты решила стать ниндзя? — Чтобы больше никогда не видеть дыма от деревень и погребальных костров.       Ли Мин замолчала. Каин прикрыл глаза и вздохнул. Его сердце билось ровно, грудь ходила вверх-вниз, а ладони то и дело сжимались в кулаке. Наконец он сказал: — Моя мать умерла при родах сестры.       Ли Мин встрепенулась и удивлённо моргнула. Ещё никто не слышал, что бы новичок распространялся о жизни до школы. — Мы жили в большой деревне. Через неё пролегал торговый тракт, и у нас часто останавливались лавочники или бродячие артисты. Сестра любила танцовщиц. Она даже мечтала стать одной из них. Обычно девушки из трупп выступали в жёлтых платьях, знаешь, с такими длинными многослойными подолами. Как-то раз нам с отцом удалось выкупить у них одно такое. Я, — Каин поднял руки и посмотрел на них, будто видел впервые, — исколол все пальцы, когда подшивал его. В день, когда она впервые его надела, на нас напали ноксианцы.       Каин замолчал. Ли Мин поднялась, подошла к нему сзади и слегка приобняла: — Что случилось дальше? — Отец не смог её защитить. Его зарубил один из солдат. Сестру вытащили из дома и заковали в кандалы. Она попыталась убежать. Их генерал разрубил её топором. В тот день я охотился. Когда я вернулся, в моём доме пировал отряд ноксианцев, их оставили сторожить пленников. Той же ночью я убил охранников и освободил сельчан, которые выжили. Никто из них не мог мне описать убийцу отца. Я убил всех оставшихся солдат и погнался за основной армией, но в пути сломал ногу. Когда я оправился, ноксианцы уже вывели войска из Ионии, — Каин развернулся и посмотрел в глаза Ли Мин. — Скажи мне, как, по-твоему, я поступил, правильно или нет? — Я не могу судить, — сказала Ли Мин. — Не думаю, что даже мастер смог бы дать тебе точный ответ. Путь гармонии велик, но, к сожалению, не все ему следуют. Но мы должны. Или в своей мести мы уподобимся нашим врагам. — Верно. — Спасибо, что рассказал мне о себе, — сказала Ли Мин и порывисто обняла Каина. Тот на секунду замер, но тоже приобнял девушку. — Спокойной ночи. — Спокойной.       Когда Ли Мин ушла, Каин вернулся в комнату, зажёг новую свечу и сел в позу лотоса. Отражение пламени попало в плен его тёмных глаз и сколько не билось, не могло вырваться. Ли Мин не следовало знать о том, что солдатом, который зарубил отца маленькой девочки, был он сам. Пусть последняя история, которую услышит эта девушка, подкрепит её веру в гармонию Ионии. Таково было милосердие Каина.