Принцип

      Веран зашёл в свою комнату. Альвирен стояла около окна и расчёсывала волосы. Мастеру нравилось за ней наблюдать. Его жена привлекала своей красотой, а в таком окружении, когда на ней была лишь тонкая ночная рубашка, а месяц высвечивал из-под неё очертания фигуры, она казалась ожившей сказкой со счастливым концом. Альвирен сказала: — Ты устроил чудный вечер. Мне очень понравилось. — Мы все устроили его.       Веран подошёл к жене, обнял её за талию и, вдохнув аромат её влажных волос, сказал: — Ты так простудишься.       Пара рассмеялась. Для ниндзя подхватить болезнь в прохладе ночи считалось комичным, и Веран любил эту остроту. — Когда мы впервые встретились, ты так же пошутил, — сказала Альвирен. — Да. А ты кинула в меня кунай. — Ты подсматривал за мной. — Ну знаешь ли, когда находишь горячий источник в самом сердце западного леса, явно не ожидаешь, что там будет занято! Могла и табличку повесить. — И кто бы её читал? Олени?       Альвирен попыталась освободиться из объятий мужа, но потерпела неудачу. — Да и вообще. Тебе усы тогда совсем не шли, а цирюльники всегда брали очень дорого. — А сейчас нравятся? — спросил Веран.       Он развернул к себе любимую и посмотрел ей в глаза. Ночные сумерки прятали их блеск, словно туман очертания сумрачных островов. Альвирен поддалась навстречу. Супруги поцеловались. — Нет. Но я уже привыкла.       Веран поморщился, когда жена дёрнула его за ус. Она скинула с себя его руки, подошла к постели и опустилась на её край. — Ты решила сменить сторону? — спросил Веран. — А? Прости, видимо, два месяца в дороге заставили меня забыть о правилах супружеского ложа. — А о супружеском долге?       Веран увернулся от подушки, подошёл к жене и обеспокоенно спросил: — Альви, что с тобой случилось? — Тебе не хватило тех историй, что я рассказала за вечер? Мой язык не машина, он устаёт. — То, что ты поведала, заставило наших учеников вдохновиться, а меня наполниться гордостью за свою супругу, — Веран взял руку супруги и приложился к ней губами. Их обожгло холодом. — Но мне кажется, что ты подорвала свое здоровье. Ты слишком бледна, может следует сходить к лекарю? — Нет, — Альвирен покачала головой. — Это всего лишь небольшая потеря крови и утомлённость. Месяц в подземелье достался мне недёшево, видимо, старею. — Чушь, — фыркнул Веран. — Если ты так уверенна, то обождём, но давай условимся, если я не замечу изменений в лучшую сторону, мы сходим к Чин Ваню. Я уверен, что он опять напоит тебя своим чаем и скажет, что всё в порядке, но всё-таки. — Ладно. К твоему сведению, я чувствую себя нормально, — сказала Альвирен. Она подвинулась на свою половину кровати и похлопала рядом с собой. — Давай, ложись. Мне рассказали, что завтра у вас тренировка в лазании по деревьям. Будет обидно, если ты свалишься с ветки от недосыпа. — Не дождутся.       Веран разделся и забрался под тонкое одеяло. Когда под его рукой оказалась грудь жены, она спросила: — Почему ты запретил сыну прийти на наш праздник?       Сначала ей ответом был разочарованный вздох, спустя пару секунд Веран заговорил: — Он подрался с новеньким. — Это я поняла. — Он слишком горделив. Мы тренировали его с детства, и хоть он старается сдерживаться, но неосознанно хвастается своими навыками. Сегодня он разозлил новичка именно этим. — Ты уверен, что этот мальчишка должен быть частью нашей школы? — Альвирен подвинулась к мужу и положила подбородок на его плечо. — Я еле вправила челюсть Нирру. Да и вообще, агрессию проявил не он, а сидел так же как и Каин, хотя его мать наконец-то вернулась домой. — Мы не будем снова спорить о моих методах, — Веран поцеловал жену в лоб. — Даже малейшее нарушение к пути гармонии должно быть наказано. И кузнечик не исключение. — Какой куз…       Альвирен резко замолчала. Верана словно огрели молотом ледяного великана, по спине прошлась волна мурашек, дыхание на секунду перехватило. Он вскочил с постели и отпрянул к стене, где висела его катана. Оружие покинуло ножны. Режущая кромка тускло блеснула. — Кто ты? — прошипел мастер и направил клинок на жену.       Та отпрянула от него. Её глаза расширились от ужаса, она натянула на себя одеяло и будто уменьшилась в размерах. — Родной, что ты делаешь? — Кто ты, тварь! — Веран приблизился. Альвирен отползла к стенке. — Ты не помнишь сторону постели, хотя двадцать с кряду лет билась со мной за неё каждую ночь, Чин Вань ненавидит чай, всё это можно списать на усталость, но я никогда не поверю, что ты забыла прозвище сына, которым его же и нарекла. Кто ты?! — Я, я не понимаю. Веран, пожалуйста, успокойся. Ты можешь разбудить учеников. — Отвечай!       Ниндзя подошёл ещё ближе. Его сердце рвалось из груди, а руки слегка дрожали. Он видел перед собой свою жену, напуганную и растерянную, и от этого к горлу подкатывал тошнотворный комок, но разум говорил, что его глаза не могут различить иллюзии. Ему хотелось плакать. — Пожалуйста, родной, опусти оружие, — сказала Альвирен. — Я не знаю, что произошло и что я натворила, но, пожалуйста, не делай глупостей. Это ведь я. Твоя Альви. — Заткнись! — Веран подскочил к незнакомке и начал её трясти за плечи, словно нетерпеливый малыш коробку с подарками. — Кто ты! Отвечай!       Альвирен болталась, как тренировочный манекен. Лунный свет на секунду высветил её глаза. Они остекленели. Внезапно Веран почувствовал острую боль в груди. Он замер и посмотрел вниз. Там, в полутьме помещения, из груди его жены торчала странная рука. Она выделялась в пространстве смоляным контуром. Веран попытался вздохнуть. Кунай сидел в его грудной клетке по самую рукоять. Старый мастер захрипел и упал на бок, кровь изо рта пачкала пол и его усы, они походили на серебряных драконов, которые нашли приют в грозовой туче, что медленно расползалась и заполняла стыки досок.       Альвирен странно дёрнулась. Женщина прижала руки к животу и открыла рот в немом крике. В следующую секунду её словно взорвало изнутри, кровь и внутренности разделили комнату на две ровные части, одна была словно колыбельная, вторая походила на ночной кошмар. Ниндзя в черной одежде встал и стряхнул с плеча осколок кости. Его фигура странно дрожала, и от неё то и дело поднимались небольшие язычки то ли дыма, то ли материальной тени. Он пошевелил ногой трупа. — И надо ли было так противиться? — спросил он у тела Альвирен. — Отдала бы мне все воспоминания, твой муж умер бы во сне.       Внезапно ниндзя замер. В коридоре послышались шаги, и вскоре у двери кто-то остановился. — Мать, отец, у вас всё в порядке? Я услышал странный шум.       Ниндзя промолчал. Он потянулся за спину и положил руку на рукоять ниндзято. — Отец?       Человек за дверью говорил медленно и невнятно. Прошло полминуты. — Отец, мать, я вхожу.       Нирр не успел понять произошедшего. Лишь только он отодвинул бумажное ограждение в сторону, то что-то ударило его в лицо с тихим чавканьем. Лезвие вошло прямо в его правую глазницу. Нирр поднял руку, не донес её до лица и обмяк. Ниндзя затащил жертву в комнату и сложил трупы на кровать. После этого он отошёл к стене рядом с окном и сложил пару печатей. Ночные тени разрослись, заполнили всё пространство и схлынули, словно внезапное цунами. Ниндзя исчез.