Horn Hell Ring

-Любимый и всеми обожаемый мистер Красавчик снова облапывает кого ни попадя? – монотонный голос девушки, попутно свидетельствующий о недовольстве и некой обеспокоенности за собственную шкуру, заставил соседа по рабочему месту оглянуться на кабинет начальника. – Мне всегда казалось, что есть предел даже беспринципности, но он и не пытается скрыть своих приставаний. Посмотри, будто хвастается, что может заниматься подобным на рабочем месте… -Чем бы дитё не тешилось… - угрюмо выдыхая, погруженный в свои мысли, отозвался шатен, чьи глаза напоминали черные дыры, такие же темные и глубокие. Лицо молодого парня явственно показывало окружающим усталость, больше походящую на неодобрение. Рё Осуми имел право быть усталым – то самое «дитё» завалило его уголовными делами, направленными из следственного комитета, и при этом речь не шла еще о заключенных договорах, не связанных с полицией. – Постоянно задаюсь вопросом: за какие грехи? -За те, что мы еще не совершили… - поддаваясь апатии, почти окружающей молодого человека, бездумно ответила светловолосая девушка, попутно просматривая бессмысленный контракт. Клиент был готов заплатить огромную сумму, несмотря на то, что она говорила ему о полном провале этого дела. Но людей не переубедить. – У тебя галстук развязался… -А, да, спасибо, - то ли смущенно, то ли рассеянно откликнулся задумчивый шатен, бросая взгляд на предмет гардероба, чей конец скрывался за черным линейным жилетом на крохотных пуговицах. Его внешний вид можно бы было назвать официальным, если бы не закатанные по локоть рукава белой рубашки. -Йоко О́но, явитесь в кабинет начальника. – послышался женский голос, принадлежащий секретарше. Впрочем, приближенную к хамоватому и упрямому руководителю женщину от приставаний и настойчивых заигрываний спасал возраст и наличие мужа в следственном отделении. Все же новый начальник, пришедший на смену усатому мужчине, боялся за свое «прекрасное» личико. - Йоко О́но, явитесь в кабинет начальника. -Твою мать… - злобный шепот напоминал змеиное шипение, только змея эта попала в ловушку. От разочарования вызванная на ковер к боссу девушка только злобно прикусила подушечку пальца, косясь в сторону стеклянного кабинета, в каком укрыться было возможно лишь жалюзи. – Одного лишения премии было недостаточно? -В такие вот моменты я рад, что родился мужчиной, - подбадривающе похлопав знакомую по плечу, как бы делясь своей силой, все же только нагнетал шатен. Хотя, вина Рё Осуми совершенно точно была в том, что череда неприятностей настигла Йоко О́но с самого утра, продолжая преследовать до сих пор. Прошлой ночью именно он настаивал на продолжении банкета, что заставило обоих опоздать с утра на работу. А начальник, так и кружащий вокруг О́но, только и рад повода для выговора. – Удачи. -Я не знаю, что меня больше поражает, Рё. Твой позитив в такой ситуации или безразличие, мы, кажется, встречаемся? – натягивая темно-синий пиджак поверх полупрозрачной блузки, чтобы не давать похотливому руководителю лишних поводов, Йоко только захлопнула папку с глупым делом, какого ни одному адвокату во всем Токио не выиграть. Мысленно девушка уже готовилась к столкновению с развратным и раздавливающим самооценку танком, поэтому кулаки рефлекторно сжались, а словно бесцветные глаза становились холодными и равнодушными. Хотя, глубоко в них плескалась ярость, самая настоящая. -Знаешь, смотря на тебя сейчас, меня самого невольно прошибает холодным потом. Думаю, тебе лучше удается разбираться с приставаниями, в конце концов, - как-то показательно передергивая плечами, отозвался Осуми. Хотя и он сам, и Йоко О́но прекрасно знали, что шатен попросту боится вылететь со своего рабочего места. Он слишком долго добивался подобного, чтобы из-за любовных разборок все потерять. И О́но принимала это, потому что ей самой не верилось, что их подобие романа, в которым каждый ведет себя так, словно их ничего не связывает, долго не продолжится. Рё Осуми проводил подругу взглядом, понимая, что ничем хорошим это не закончится. Он почти что предчувствовал плохой финал такого вот события, но ничего с собой не мог поделать. Когда стеклянная дверь за спиной Йоко закрылась, почему-то опустились и жалюзи, что лишь настораживало. Время шло, а Рё порой косился в сторону кабинета начальника, не замечая никакой подвижности. Сотрудники бегали то туда, то сюда, передавали друг другу документы, подбегали к рабочим телефонам, а с момента вызова О́но прошло порядком десяти минут. Сердце пропустило странный удар. - Рё, ты Йоко не видел? – голос мужчины отвлек Осуми от разглядываний стеклянных стен, заставляя чуть ли не подскочить. – Здесь к ней посетитель, говорит, что дело важное. -Она у начальника, опять… - неожиданные крики и какой-то грохот заставил сотрудников тут же отвлечься от своих занятий, с интересом уставившись в сторону стеклянной двери. Возня повторилась, а после все четко услышали трехэтажный мат в исполнении срывающейся на крик О́но. Девушка посылала начальника на все четыре, украшая свою речь нестандартными эпитетами, придавая максимальной эмоциональной окраски. Когда смертница или же героиня распахнула стеклянную дверь, ей удалось лишь бросить на этаж работников мимолетный взгляд, тут же порываясь попросту убежать, чтобы не сорваться на первого, кто попадется под руку. Однако Йоко не дали ступить и шага, тут же хватая за руку. С разворота, который только придал ускорения, ладонь встретилась со щекой начальника, оставляя после себя красный отпечаток и звон, застывший в головах присутствующих. - Убери, блядь, от меня свои руки, чертова свинья! – О́но то ли с уверенность, то ли с раздражением и отвращением вырвала свою руку из разжавшихся от ошеломления пальцев начальника, твердым шагом скрываясь где-то за дверью из отдела. Кажется, время на пару минут остановилось. Был слышен лишь бег тока в лампах да скрежет принтеров. Руководитель, впервые получивший такой непрозрачный намек «отвали!», долго прижимал собственную ладонь к щеке, а после, вздрогнув, окинул всех таким взглядом, что невольно мурашки пробежали по коже. Его глаза словно говорили о том, что все чертовы плебеи будут уволены и раздавлены. А после стеклянная дверь хлопнула, грозясь развалиться осколками. Волнения Рё Осуми были оправданы, а Йоко О́но не тратила времени ни на что, просто убегая из этого проклятого отдела и его начальника. Уже на выходе из здания, к ней бросился клиент, вопящий о том, что у них все же есть шанс выиграть дело о земельном участке, но девушка зло посмотрела на него, говоря, что здесь она больше не работает. Опасения подтвердились через пару дней, когда, все же вернувшись на рабочее место, Йоко, как и остальные работники, получила новость о сокращении кадров. Все понимали, что это месть начальника, все даже начали косо поглядывать в сторону светловолосой, мол: «Что, не могла просто переспать с ним?», однако девушка осталась при своем, быстро решая возникшую проблему. Она знала, что выпрут ее из отдела самой первой, поэтому претворила давний план в действие, пользуясь связями в следственном отделе. Через два дня она уже ожидала поезда в Намимори, куда ее перевели по контракту минимум на три года. Все связи с Рё Осуми, с каким Йоко пробовала сначала встречаться, после жить, оборвались по ее же инициативе. Наверное, подобным образом она спасла парня от сокращения – узнай оскорбленный начальник, что Рё связывали довольно крепкие отношения с ней, от шатена не осталось бы и мокрого места. А он действительно многим пожертвовал, чтобы добиться работы в конторе. Старые знакомства были утрачены. *** Пятница в Намимори была объявлена днем покупок. Правда, окрестила ее подобным образом не я. Девушка из диспетчерской в полицейском участке, принимающая экстренные звонки, перенаправляющая информацию дежурным, – а те уже оперативным группам – практически вытащила меня из квартиры, не давая времени, чтобы собраться. Джун Мочида могла, пожалуй, похвастаться своей внешностью. Ее рост был невысоким, что привлекало многих мужчин, черты лица напоминали детские – пускай мы были ровесницами -, а упругая грудь внушительного размера служила неким десертом – вишенкой на торте. Черные волосы Джун, чаще всего собранные в высокий хвост, всегда были ухожены, а карие глаза смотрели на мир с интересом. Мочида слышала многое: просьбу избитой жены спасти ее от разъярённого мужа, детские напуганные голоса, говорящие о том, что в дом кто-то пробрался, даже сообщения об истекающих кровью людях. Сидя в диспетчерской, только слыша о чужих проблемах, Джун развивала свои фантазию и воображение. Часто девушка говорила, что никогда не собиралась иметь дел с полицией, однако все мы наблюдали результат ее стремлений. Диспетчеры в полицейском участке Намимори были, наверное, самыми счастливыми людьми: рабочий график был составлен так, что через каждые два дня у них был выходной. И этот день являлся одним из них. -Как только осень началась, все в Намимори быстро кинулись проверять свои страховки. А это, как знаешь, приводит к многим проблемам, решающимся адвокатами. Вы с Кадзуя, сидя в полицейском отделе, очень неплохо прячетесь от подобного, оставляя административные расследования начинающим адвокатам из недавно открывшейся конторки. Честно говоря, из-за некомпетентности их работников, скорее всего, скоро ты и Сасаки вновь станете единственными в Намимори. Ямагата Саданару подумывает разрешить вам принимать дела, не связанные с уголовной ответственностью, хотя, что-то подсказывает мне, что вы оба давно этим и зарабатываете… На размышления Джун я только подмигнула, намекая, что зарплата адвоката, которого предоставляет полиция, не очень-то и завидна. Рядом с этим человеком я вечно ощущала себя девочкой, способной вновь сплетничать о парнях, одноклассницах и о погоде. -Что-нибудь в участке произошло? – хотя я знала, что ничего не случилось. Если бы состоялся катарсис или нечто важное, запоминающееся, Джун Мочида сама бы заговорила об этом, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал. Это было ее привычкой, кажется, с детства. – Сасаки все еще пытается сбросить половину дел, взятых из-за жадности? -Кадзуя вообще странный в последнее время, - роясь в сумочке, отозвалась Джун, после неожиданно заглядывая мне в глаза. – Вы, случаем, не подрались? Стоило Ямагата-сану дать тебе и Маширо недельный отпуск, как Сасаки взъелся на всех… Ходит вечно разъяренный, с кругами под глазами, до ночи на работе остается… -Не стоит забывать, что помимо неоправданных соревнований со мной, у Кадзуя-сэмпая есть жена. Уж не знаю, какой она человек, но выдержать моего напарника смог бы только дьявол… - останавливаясь на светофоре, я упомянула незнакомую всем в полицейском участке женщину. Порой казалось, что Кадзуя просто выдумал ее, однако обручальное кольцо на его пальце было. – Он похож на моего отца, честно говоря. -Ого, не часто ты говоришь о своей семье! – прильнув к моей руке, цепляясь за локоть, прижимаясь все ближе, почему-то лестно улыбалась Джун. На самом деле, она была очень хитрой и верткой, пускай порой выпадала из реальности. А еще Мочида очень любили своего старшего брата, переехавшего из-за работы пару лет назад. – Ты рассказывала только о Токио, старшей школе и университете, а что было дальше не знаю даже я. А ведь я считаю тебя своей подругой, знаешь ли! -Я не рассказываю, потому что это, поверь, не интересно и банально. В любом случае, ты тоже не очень любишь говорить о своем прошлом или родителях. Я только и слышу твои истории о брате, какого обязательно должна увидеть. – пешеходный переход давно остался позади, а вместе с ним и тротуар. Фонтан на площади вновь привлекал влюбленные молодые пары, а одинокий гитарист, сидя на бортике, что-то наигрывал, настраивая инструмент. -Конечно, должна! – отпуская мою руку, Мочида забежала вперед, тем самым заставляя меня остановиться. От столь забавной картины я чуть было не рассмеялась, ловя улыбку в ладонь. – Даже не смейся, Йоко! Я обязательно познакомлю тебя с братом! Тебе нужен крепкий мужчина, готовый всем пожертвовать ради любви! И мой брат – отличная кандидатура, в средней и старшей школе он занимался кендо и был президентом клубов! -О, нет, Джун, только не любовные начала с твоим братом! – я только развела руки в стороны, обходя подругу-коллегу. – Не пойми меня неправильно, но с мужчинами я сейчас сталкиваться не хочу. Из-за этих же мужчин я и оказалась в Намимори… -Ой, о твоей печальной истории все в отделе знают, как и о том, что ты считаешь наш город скучным и однотипным. Многих это даже оскорбляет, но я обещаю, что заставлю тебя изменить свое мнение, - голос Мочида был настолько серьезным, что я даже опешила, смотря на черноволосую девушку. Ее карие глаза прожигали своим твердым взглядом, отпугивая все возможные сомнения. – Намимори может быть очень живым, главное потом не пожалеть о сказанных словах. -Твоя смена настроения пугает меня. – раздвижные двери торгового центра, который уже забыл недавнее покушение, названное неосторожностью, впустили нас с девушкой внутрь, сразу же погружая в хаотичную и резковатую атмосферу. – И что же ты хотела купить? -Не знаю, - легко и беззаботно пожимая плечами, призналась Мочида, тут же смело шагая вперед, к эскалатору, что мог доставить на верхние этажи. – Мы начнем с самого верхнего, третьего этажа, и будем двигаться вниз. Я собираюсь устроить некоторым магазинчикам полную проверку! -Как скажешь, но мы зайдем кое-куда, - мой взгляд остановился на разбитом экране телефона. Паутинка убегала в разные стороны, а из правого угла выпал осколок стекла. Кажется, это произошло позапрошлой ночью, когда вместе с ненужными больше вещами, в мусорку я импульсивно забросила и свой мобильный. Благо чего-то зловонного в помойке не оказалось, и телефон покоился сверху грязной горы. Каждая из витрин блестела, сверкала, переливалась. Магазины соперничали друг с другом, и только фирменные производители, заслужившие признание всего мира, не пытались чем-то выделиться, понимая всю убогость соперничества с жалким подобием модного мира. Манекены, обтянутые, вероятно, самыми лучшими нарядами, красовались за стеклом, застыв в определенной позе, а живая музыка смешивалась с шумом торгового центра, поглощая тебя с головой. Ученики средней или старшей школы, нуждающиеся в деньгах, закончившие рабочие будни, раздавали листовки, зазывая в какие-то отделы, а покупатели почти влетали туда, где виднелось предупреждение о скидках или распродаже. -И так, следующий наряд я окрестила «Алые паруса», - послышалось из примерочной, а я отложила журнал на низкий столик у дивана, готовясь к очередному показу мод. Все это расслабляло. Бархатная шторка отъехала в сторону, позволяя новой иконе стиля предстать во всей красе. Темные волосы, до этого собранные в хвост, теперь оказались распущенными, частично спрятанными под черным беретом, какие вечно были в моде во Франции. Теплая кофта алого цвета с высоким и заметным содержанием шерсти, выкроенная «летучей мышью», видимо, и послужила причиной такому названию стиля. Высокий ворот, несвойственный для одежды подобного покроя, впрочем, был вовсе не из шерсти, как и кожаная вставка, полосой проходящая по спине. Обтягивающая черная юбка-карандаш, немного закрывающая колени, из прочной ткани гармонировала с беретом, как и кожаные перчатки. А красные лакированные сапожки, блестящие на свету, достигали лишь щиколоток. Следующий образ Джун окрестила «Полицейская на отдыхе», заставляя меня подавиться водой – в помещение было душно и жарко, что пришлось снять пальто. Заметив мой расширенный взгляд, почти вопящий о шоковом состоянии, Мочида расплылась в усмешке, виляя бедрами. Кожаные обтягивающие штаны, придающие такой сексуальности и развратности, что и не снилось. Обтягивающий большую грудь топ без рукавов, но с горлом, полностью закрывающим шею. Длинный плащ со стоящим воротником из искусственной кожи темного цвета и огромные каблуки, на каких можно ходить лишь по ровной дороге или подиуму. -Ты хочешь сказать, вот так выглядит отдых полицейских? – я не знала, возмущаться мне или удивляться, хотя удивлением мое состояние сложно было назвать, это действительно был шок, пускай и легкий. Я только представила себя в подобном виде, а уже залилась алой краской, представляя, чтобы сказала мать, мотая головой в разные стороны. – Жуть. -Так выглядит отдых модных и сексуальных полицейских, - пропуская мимо ушей мое последнее замечание, брошенное полушепотом, Джун лишь приняла эффектную позу, почти добивая меня своей развязностью. Раньше шанса не предоставлялось, но теперь я убедилась в двуличии Мочиды. А ей пальцы в рот не клади… -Больше я с тобой никуда не пойду. – я наигранно поджала под себя ноги, забираясь на диван, словно показывая страх и настороженность, вызванные таким образом, который, кажется, полностью пришелся по вкусу Джун. – Тебе бы еще плетку и кожаные перчатки… Пришлось почти останавливать диспетчера полицейского участка - выглядящего в данный момент подобно, кхм, госпоже в ролевых играх - от попыток отыскать в полупустом магазине с просторными примерочными указанные мной предметы. Выбрав себе все же какие-то вещи, на какие я теперь боялась взглянуть, Мочида, наконец, согласилась продвинуться дальше. До полной «проверки» третьего этажа торгового центра оставалось Бог знает сколько времени, а я уже мечтала купить себе тапочки, сменяя сапоги с каблуком. Примерочные, кассы, недовольства, разочарования, а мое тело просто превратилось в тряпичное подобие куклы. Сделав очередные шаги, следуя за скрывшейся в магазине Джун Мочида, я остановилась, явственно ощущая желание растечься уставшей и ленивой лужицей на кафельном полу этажа. Отправив девушке смс, повествующее о том, что я буду ждать ее в местном кафетерии, мол, появились дела, я поплелась к магазину электроники, где вполне могли поменять экран телефона. Оставив мобильный, получив просьбу вернуться через пару часов, – а эти часы я точно проведу в центре моды, благодаря неугомонной, как оказалось, Джун – я все же сменила локацию, перемещаясь медленно и спокойно в кафетерий. Стоило мне только сесть на свободное место, как я вспомнила о том, что заказ не сделает себя сам. Тело отказывалось подниматься. Среди посетителей можно было наблюдать забавную закономерность: из двух знакомых – будь то девушка или парень – один выглядел примерно как я, а второй расцветал и радовался, о чем-то рассуждая и щебеча. Наверное, я отлично понимала претензии мужчин, говорящих, что все женщины слишком долго делают покупки. Простояв в очереди какое-то время – иностранец не мог понять персонала и объясниться с заказом -, взглядом я неожиданно наткнулась на знакомые рыжие волосы. Почти выглядывая из-за спины человека, что стоял передо мной, я встретилась взглядами с девушкой, какая, вероятно, была спутницей сестры спортсмена, устраивающего пробежки по утрам. Правда, его я не наблюдала последние дни из-за того, что дела мои были немного отличны от привычных и обыденных. Темные карие глаза, сощурившиеся на мгновение, словно оценили меня, а после девушка, какую я видела впервые, почти подавилась воздухом, срываясь с места, оставляя рыжеволосую подругу в очереди. Я, кажется, ничего плохого не делала, но почему-то испугалась, резко делая широкий шаг назад, врезаясь в какую-то женщину, тут же возмущенно воскликнувшую. Однако извиниться мне не дает та же незнакомка-шатенка с милым каре, что подчеркивает ее кукольные черты лица. Рука с длинными пальчиками, на ноготках каких красуется коралловый маникюр, словно впивается в мое плечо, а я застываю на месте, следя за взглядом незнакомой, словно сошедшей с ума особы. Она не выглядит иностранкой, напротив, ее черты очень типичны для Японии, вот только манеры и поведение… Тот же суженный взгляд смотрит в мои глаза, на мгновение удивляясь, вероятно, их цвету, а после к подвеске на моей шее бережно прикасаются пальчиками, словно боясь сломать. Слышится лишь блаженный вздох. -Хару, что случилось? – я даже не знаю, на что мне теперь обращать внимание, поэтому просто стою, глупо осматривая посторонних людей, что удивленно уставились на нас. Рыжеволосая незнакомка торопливо извиняется, порой склоняясь книзу. – Хару, ты в порядке? -Это же… Это же украшение от «Кристиан Диор»! – девушка почти восклицает, разрываясь между подвеской и своей подругой, какая теперь уже тепло улыбается, тихо смеясь. Рыжеволосая словно привыкла к подобным выходкам, поэтому только кивает, соглашаясь с исключительностью чувств шатенки. – Нет, Киоко, ты только посмотри! Это не обычная побрякушка – это колье из коллекции «Oui» - радостное и сверкающее признание, оригинальный символ взаимной любви! Белое золото пробы восемнадцать карат и бриллиант! Таких колье только два – второе из желтого золота -, их создали специально для модного показа! Это так чудесно! В моей голове крутится только мысль о спасении, и я не понимаю вообще ничего из происходящего. Нет, я осознаю, что девушка очень взволнованна моим украшением, что она переполнена эмоциями, но так же я осознаю, что нормальные люди не бросились бы к незнакомцу, ничего не говоря, а попросту цепляясь в колье. Это все выглядит более, чем неприлично. -Йоко? – я резко оборачиваюсь на счастливый голос за спиной, почти восклицая от радости. Мои просьбы о спасении из столько неловкой и странной ситуации были услышана, поэтому я почти спряталась за Джун Мочиду, прося защиты от резвой незнакомки. – Что такое? Ах, Хару? Миура Хару из Средней Школы Мидори? Когда Джун покидала пакеты с покупками, оставляя меня стоять в недоумении, я могла только переглядываться с такой же растерянной рыжеволосой девушкой, ничего не понимающей. Мочида бросилась в объятия эксцентричной шатенки, почти сбивая ту с ног. Черноволосая что-то щебетала, почти крича на весь кафетерий о долгой разлуке, а после та самая Хару, издав странное «Хахи!», разрыдалась на плече диспетчера полиции Намимори. Странно даже представить, но через пару минут, каким-то чудесным и необъяснимым образом, мы вчетвером, малознакомые друг с другом, сидели за одним столом. Оказалось, Миура Хару училась в одной средней школе с Джун – предназначенной только для девушек, потому ее считали элитной -, опережая ту на один класс. Несмотря на разные годы обучения, они считались лучшими подругами, и я понимала, что именно сближало их: желание создать свой стиль и любовь к красивой, местами странной и вызывающей одежде. Далее события развивались куда неожиданней, заставляя меня только коситься в сторону выхода, желая сбежать. Изначально Киоко – огненная царевна с великолепным воспитанием и манерами, нежным голосом – тоже выглядела немного растерянной, все же продолжая улыбаться и внимательно слушать рассказ обеих подруг, но стоило ей узнать, что Джун Мочида является сестрой ее знакомого, как разговор перешел в иное русло. Девушки, спевшиеся за короткий срок, весело смеялись, вспоминая школьные годы, рассказывая те истории, какие никто никогда не слышал. Киоко поведала о том, как брат Мочиды вызвал какого-то парня на дуэль и проиграл ему, лишившись нескольких клочьев волос. Миура Хару упоминала в своих рассказах множество людей, чьи имена было слишком сложно запомнить, говоря, к тому же, о частых пересечениях с Кенске Мочидой – братом Джун – по работе. Стоило Джун упомянуть, что она работает в полицейском отделении Намимори, опуская свою должность диспетчера, как Киоко тут же воскликнула, заставляя, кажется, не только меня отпрянуть назад, дергаясь от подобного. Далее следовала трогательная история о том, что девушка с рыжим цветом волос мечтала в юности стать балериной. Киоко посмеялась, говоря, что верила, если не станет танцовщицей, то пойдет в полицию и будет ловить плохих парней – почему-то при подобном упоминании они с Хару иронично усмехнулись. Однако поступать в академию полиции ей не пришлось, потому что теперь она являлась прима-балериной, выступающей в «Лебедином озере», предпочитая местом для концертов Францию и местный коллектив. Расходиться подруги молодости даже не думали, им такая идея казалась невозможно глупой, поэтому я, воспользовавшись их заинтересованностью друг в друге, почти что сбежала, бросив какое-то нелепое прощание. Но стоит признать, что выйдя из торгового центра – забрав телефон из ремонта -, я, смешавшись с толпой, почувствовала спокойствие. Пускай обе девушки, знакомые напрямую или косвенно с Джун, выглядели милыми, отзывчивыми и искренними, что-то в них казалось не таким. Взгляд Киоко был нежным, заботливым, но в не было ни капли наивности, на какую способны только такие люди, как она. Рыжеволосая девушка словно могла просчитывать людей, их действия, даже эта ее растерянность, с какой она смотрела на Мочиду… Она словно ожидала подвоха, готовясь в любой момент оттянуть Хару за руку. И та же самая Миура - шатенка тоже вводила в заблуждение своей невероятно непривычной харизмой, бьющей из всех дыр мощными потоками. Рядом с этими девушками я невольно ощущала себя под прицелом, казалось, с ними нужно держать дистанцию, чтобы не обжечься. Однако красоте Киоко и жизнерадостности Хару можно было позавидовать. Жилой многоэтажный комплекс уже показался впереди, а я только остановилась у ворот, что вели на территорию моего «дома». Высокое дерево почти подпиралось кованым забором, грозясь повалить его, вырывая из земли залитые бетоном столбики. Замечая подъезжающую машину соседей с нижних этажей, паркующихся чаще всего на одном и том же месте, я только поплелась к высокому зданию. -Йоко! – казалось, собственное имя звучит в голове. Отчего-то я остановилась, словно прислушиваясь. Можно было поверить в то, что все это вызвано усталостью от блуждания по торговому центру, однако набросившийся со спины человек заставил меня резко развернуться, взглядом жадно впиваясь в почти забытые черты лица. – Привет. Не знал, что ты любишь, поэтому купил саке. Даже когда Рё Осуми сидел на моей кухне, когда рассказывал о происходящем в Токио, о том, что начальника приструнили верха, мне не верилось в то, что парень действительно передо мной. Рё улыбался, порой смеясь с собственных шуток, задавал какие-то глупые вопросы, свойственные ему, а после тяжко выдыхал, убирая с лица отросшие темные волосы. -Что с тобой случилось, О́но? – я была счастлива, что Осуми не оттолкнул меня, позволяя сесть к нему на колени, скукожившись, прижимаясь щекой к груди. Парень чуть опешил, не ожидая подобного, однако уже через пару секунд я чуть вздрогнула, чувствуя на своей голове чужую руку. – Тебе так плохо здесь? -Я не знаю, Рё, ничего не знаю… - парень перебирал пряди моих волос, зарывался в них, чуть оттягивал, пытаясь словно расчесать, а я только приложила ладонь к его ребрам, слушая биение мужского сердце. Такие сильные, мощные и громкие стуки с той стороны овладевали мной, заставляя и ритм моего сердца перестраиваться, подстраиваясь и поддаваясь сердцу Рё Осуми. - У меня ничего здесь не было, потом появился напарник, который пытается обставить меня. Люди, не знающие законов, стараются что-то мне доказать, словно утыкая носом в несуществующие ошибки. Начальник говорит просто забыть о каких-то преступлениях, а диспетчер таскает по торговому центру, заставляя томиться от скуки. У меня не было в Намимори ничего, Рё, кроме этого. А потом появился пёс… -Йоко, ты… плачешь? – мое лицо взяли в ладони, словно прося смотреть в глаза, но я прикоснулась к рукам Осуми, мотая головой, не желая соглашаться со своей слабостью. Большим пальцем руки Рё только смахнул слезу с мокрых белых ресниц, размазывая влагу по векам. – Не плач, милая… -Рё, я не дала этому псу клички или любви, но он был рядом со мной. Я игнорировала его все шесть месяцев в Намимори, не замечая очевидных вещей, а после, словно карма настигла меня, этот пёс умер. И у меня снова ничего нет, кроме работы, в какой нет никакого смысла. Я думала, в больших городах, как Токио, коррупция развивается и процветает, но именно здесь, в небольшом и скучном городке, у меня все чаще забирают материал, отзывая возбуждение уголовного дела… Рё, что мне делать? Я плакала, утыкаясь носом в горячую шею парня, чувствуя ритм жизни Осуми, определяющийся кровотоком и сердечными сокращениями. Он прижимал меня к себе, даря тепло, не скупясь на нежность. Я обвивала его дрожащими руками, словно содрогаясь от холода. А он заставлял меня забыть о ледяном страхе и одиночестве, оставляя лишь жгучие поцелуи на коже. Казалось, от его прикосновений я могу сгореть, казалось, его пальцы и губы разъедают шею и ключицы, подобно кислоте… Я задыхалась, но уже не от слез. -Я могу стать твоим псом, Йоко О́но… *** Голова болела, раздуваясь до размеров Вселенной, а после первая мысль, послужившая иголкой, проткнула мою голову, заставляя лопнуть с громким звуком, с каким я свалилась с постели, запутавшись в одеяле. Теплая рука, для какой словно не существовало осени или зимы, тут же соскользнула с плеча, освобождая меня от ощущений чужого тела. Шторы в спальной были затянуты, не пропуская солнечного холодного света, присущего пасмурной осени, а по полу были разбросаны вещи. Одежда, свалившийся с тумбы светильник и часы на батарейках, даже рамка с фотографией была опрокинула на ламинат. Окидывая все это полуприкрытым взглядом, чувствуя, как тело покрылось мурашками, я только укутываюсь в одеяло, пытаясь отыскать в шкафу вещи. Мерное сопение Рё, порой перерастающее в храпение, слышится в спальной, а после заполняет и всю квартиру. Мысль о том, что нужно вновь о ком-то заботиться, немного тяготит меня и мои мысли. Кажется, еще прошлым вечером, задыхаясь, я говорила о том, как мне одиноко, содрогаясь под чужим телом, нависающим сверху, а теперь все по новой… Отрыв в практически пустом холодильнике какие-то продукты, держа их в руках, я думала только о том, что можно приготовить, медленно превращаясь в секундную домохозяйку. Плюнув на свои кулинарные способности – даже не чувствуя желания кому-то угодить – я заварила кофе и разбила яйцо на сковороду. Рё никогда не был привередливым, и, в любом случае, нечего заваливаться в гости без предупреждения. Зазвонивший телефон заставил меня только удрученно оторваться от горячего кофе, лениво поднимаясь из-за стола, опираясь о столешницу. -Ало, - все еще сонным и хриплым голосом, словно сорванным прошлой ночью, ответила я на звонок Джун Мочиды, какая воспользовалась рабочим телефоном. – Что случилось, Мочида, ты время видела? -Люди, имеющие высшее образование и профессию, уже давно на работе в такое время, так что я имею право звонить. – я могла поклясться, что девушка накручивает черные волосы на карандаш или ручку, зажимая рабочий телефон плечом и щекой. -У меня отпуск, ничего? – предчувствие мое уже заработало, говоря, что можно забыть о завтраке или посиделках на диване. Голос Джун был слишком радостным, что повествовало о чем-то хорошем для нее, и плохом – для меня. - Я имею право возмущаться. -К слову об отпуске, моя ненаглядная Йоко, - расцвела с той стороны Мочида, - начальство просило тебя явиться на работу. Кадзуя так сильно жаловался, строя из себя больного, что ему подписали больничный, когда он показался в отделе в полумертвом состоянии. Кажется, это осенняя лихорадка. -Да-да, это прекрасно, - выливая кофе в раковину, наблюдая за горячим паром, я кивнула самой себе. -–Что же ты хочешь за столь чудную информацию, моя дорогая Джун? – в той же манере ответила я коллеге, какая уже сдерживала ехидный смех. -Просто явись на работу. Черная кожаная сумка быстро была забита чистыми листами, с какими творился дефицит в участке, запасными ручками, например, для бродяги Ли или болезненных подопечных, ежедневником и парочкой договоров, какие я клялась закончить во время отпуска, срок по ним уже истекал. Что-то подсказывало, что ближайшее время в своем кабинете на втором этаже я буду ночевать. Бордовый свитер с высоким, но узким воротом, какой приходилось «закатывать», доставал до талии, после скрываясь за темными джинсами с ремнем и блестящей пряжкой. Высокие сапоги с молнией на внутренней стороне подходили под кожаную сумку, а болоньевая дутая куртка была универсальной из-за своего темно-серого цвета. Написав скачущим подчерком какую-то нелепую записку, оставив рядом с ней зонт, я выскочила из квартиры, хлопая дверью. Разминувшись на лестничной площадке с девочкой, что выносила мусор и почему-то не была в школе, я только поторопилась, понимая, что идти придется пешком, по тем же жилым кварталам. Начинался дождь. Раскрыв черный зонтик, бросающий тень на светлые волосы и свежее после душа лицо, я только направилась по дороге, той же изученной и надоевшей, торопясь на работу. Возможно, придется воспользоваться общественным транспортом. *** С явным нежеланием открыв глаза, что-то прохрипев, пробуя воздух на вкус, молодой человек бросил взгляд на комнату, какую даже не пытался осматривать прошлой ночью. Он ожидал беспорядка или хотя бы его подобия, однако ничего похожего не было. Рё только иронично усмехнулся, вспоминая, что Йоко всегда так поступала: отчего-то девушке постоянно удавалось проснуться первой, после убирая все следы, какие могли бы что-то рассказать о прошедшей ночи. Первое время, встречаясь с О́но, Осуми сомневался, что между ними вообще что-то было, - этот беспорядок вводил в заблуждение – однако удовлетворенное тело и душа подтверждали каждое ощущение. Нехотя поднимаясь с постели, игнорируя стопку собственных вещей, сложенных по привычке девушкой, шатен направляется в ванну, попутно заглядывая в гостиную и на кухню. Так часто бывало: Йоко просто убиралась, словно стыдясь того, что произошло, а после растворялась. Она умудрилась сбежать даже из собственной квартиры. Первая дверь, какую Рё открыл в поисках ванной, оказалась туалетной, - парень не был здесь прежде и, кажется, больше не окажется. Теплые капли воды стучали по ванной, а дождь бил в окна, словно прося впустить его в квартиру. Кофе остыл после ухода О́но, как и яичница, а записка на столе была единственным, что привлекало внимание Осуми. Йоко всегда была сдержанной, не проявляющей заботы о ком-то, сторонилась откровений, но вся ее доброта и, возможно, милость раскрывались в таких вот мелочах, как записки. «Меня вызвали на работу. Думаю, твои выходные тоже не резиновые. Синоптики обещают дождь, поэтому можешь взять зонт, правда он довольно яркий для парня… Будешь уходить, просто захлопни дверь. Йоко О́но». Йоко ненавидела, когда люди произносили ее фамилию неправильно, потому вечно ставила ударение, как бы заставляя людей исправляться. Перевернув небольшой плотный листок, Рё только рассмеялся, радуясь тому, что не забыл об этой особенности девушки. С обратной стороны мелкими иероглифами тоже имелось послание: «Из-за тебя я охрипла». -А ты мне всю спину расцарапала… - парень только глотнул саке, так и не осиленный за прошлый вечер, а после, словно желая убедиться в собственных словах, провел кончиками пальцев по спине, чувствуя легкое жжение от прикосновений. Дверь в квартиру захлопнулась, а зонт так и остался на столе. Рё Осуми забрал с собой только записку, пахнущую светловолосой девушкой, какая казалась ему наваждением, миражем, а в следующую минуту грозовой тучей или штормящим океаном. Дождь действительно лишь усиливался, связывая небо и землю, одну душу с другой душой. Где-то в центре города, сидя на подоконнике, выслушивая подопечного, Йоко О́но смотрела в окно, наблюдая за стекающими холодными каплями, а в другой части Намимори, останавливая такси, заскакивал в машину Рё Осуми, полностью промокший. И никто не знает, кому из этих двоих было тяжелее прощаться. Оба - что она, что он – скрывали свои чувства, притворяясь, что играют. И так же оба страдали от этого. Но никто из них не признается в подобном другому и самому себе. *** -Новой организации, что открылась совсем недавно, я не доверяю, а знакомые посоветовали обратиться в полицейский участок, сказали, что здесь есть штатные адвокаты. Я не поверил, но дежурный просто пропустил меня, сказав, что Ваш начальник одобряет постороннюю помощь, административную или даже если дело еще не заведено. -Ишито Огава, сорок два года. Гражданство Японии, прописан в Намимори последние двадцать лет. Род деятельности: подсобный рабочий. Не судим. Верно? – за столом, явно волнуясь о том, слушаю ли я его рассказ, хрустя пальцами от нервов, сидел новый подопечный. – Не хрустите, пожалуйста. -Ох, да, простите, пожалуйста. – мужчина почти резко одернул руки друг от друга, встрепенувшись. – Да, все верно, я Ишито Огава, проживаю в Намимори, работаю подсобным, не судим. Все именно так, - подопечный только кивал головой, торопливо соглашаясь, пересказывая мои же слова. – Я добропорядочный гражданин, никогда не нарушал законов, бывало пару раз дрались с приятелями по пьяни, но это же у всех бывает, Вы поймите… -Я здесь не для того, чтобы обвинять Вас, господин Огава. В данном деле, которое, к слову, еще даже не было возбуждено, я – Ваш союзник. И наша с Вами задача доказать Ваши слова, не беспокойтесь так и будьте, пожалуйста, откровенны. -Конечно, - мужчина вновь кивнул. – Мой давний знакомый, Кио Гото, был со мной в местной дешевой забегаловке, где мы с напарниками собираемся по пятницам, пропустить пару бутылочек. Как обычно мы засидели допоздна, все уже разошлись, а мы двое даже не заметили. Я много не помню, сами понимаете, но я точно уверен, что не мог избить своего друга до такой степени, даже если мы и дрались. -Перелом плечевого сустава со смещением, перелом седьмого ребра, множественные кровоподтеки, гематомы… - перелистывая составленный отчет из больницы Намимори, куда прошлой ночью доставили Кио Гото, который все еще не решился составлять дело, перечисляла я, даже не представляя, как все это было болезненно. – Легкая черепно-мозговая травма. Думаю, даже будь Вы самым разъяренным человеком в состоянии алкогольного опьянения, у Вас бы не хватило на нечто подобное, при всем моем уважении. -Вот и я говорю о том же! – воскликнул Огава, радуясь, что с ним согласились. – Меня к Кио не пустили, не знаю, что он наплел, но, может, с памятью что-то… Даже с трудом верится, что он мог так меня оклеветать. -Не стоит делать поспешных выводов. То, что Ваш друг не стал сразу же составлять заявление, уже говорит о его неуверенности в собственных показаниях. Это точно будет учитываться в зале суда, если до этого дойдет. Но мне нужно встретиться сначала с Кио Гото, пока дело не возбуждено, я могу этого добиться. В какой палате находится Ваш друг? Выловив у участка Тору Хаяси – именно с ним мы когда-то создали всю паутину для побегов Намимори с уточнением высоты заборов и ширины переулков -, какой собирался отправится на патрулирование города, я довольно быстро подбила полицейского подбросить меня к больнице. К слову, за создание подробной карты нескольких районов, где чаще всего происходили преступления, была выписана премия. -Что, все еще не поменяла своего мнения о нашем городе? – с какой-то надеждой и, возможно, гордостью поинтересовался двадцатисемилетний мужчина, поглядывая в зеркало заднего вида. – Джиро из дежурных не говорит и не признает этого, питая к тебе только светлые чувства, но он, в некоторой степени, принимает на себя твои нелестные высказывания об «однотипном» и «безвкусном» городе. -Тору-сан, стоит нам встретиться, как ты пытаешься полоскать мне мозги. Даже если я и изменю свое мнение о Намимори, то не признаюсь в подобном, да и, скорее всего, это произойдет лишь тогда, когда я вернусь в Токио или переведусь куда-нибудь еще. -Я просто даю советы, - не желая разжигать враждебного огня, выворачивая руль, спокойно признается Хаяси, однако же пытаясь выставить руки в примирительном жесте. – Не злись. -Это твоя девушка дала тебе совет перекраситься в блондина? – указывая на осветленные волосы, какие, пожалуй, смотрелись нелепо и глупо, даже смехотворно, быстро нахожусь я в подобной ситуации, желая оставить последнее слово за собой. – Решили следовать европейской моде? -А сама-то? – то ли указывая на белесые от недостатка меланина волосы, то ли на что-то другое, быстро ответил Тору, принимая мои слова как оскорбительные. – Йоко-сан, ты тоже выглядишь совсем не как Японские девушки. Здесь все милые, добродушные и отзывчивые. А у тебя даже разрез глаз не такой. Кто ты, засланный к нам в отдел шпион? -Больно надо, - я только отмахнулась от полицейского. Наверное, Тора Хаяси был тем самым камнем преткновения, какой не позволял мне выигрывать все споры. Теперь уже блондин – из-за чего походил на тусовщика и оторву – был самым упрямым полицейским в отделении Намимори, порываясь порой спорить и отстаивать свое мнение даже перед начальством. Ямагата Саданару это жутко раздражало, но и радовало: «Молодежь должна быть уверена в себе, иметь свои мысли и предложения». Кажется, именно так говорил седеющий каждый месяц мужчина. Дождь и не думал прекращаться – синоптики обещали, что лить будет весь день и ночь -, а патрульная машина остановилась у больницы. Бросив что-то в ответ на колкое замечание Тору, я раскрыла зонтик, почти убегая с тротуара, спеша под крышу, на крыльцо, где медперсонал дымил сигаретами разных марок. На ресепшене пришлось долго дожидаться вразумительного ответа со стороны дежурной медсестры, и только через десять – пятнадцать минут я получила разрешение войти в палату Кио Гото на втором этаже. В коридорах пахло типичным больничным запахом. Пациенты, таскающие с собой стойку с лекарством, опирающиеся о членов семьи, пришедших навестить их, бродили по вытянутым помещениям, словно у них было какое-то важное дело. Старушка с веселыми морщинками трещала о чем-то с медсестрой, хотя последняя ее даже не слушала, улыбчиво кивая на каждый вопрос. Оставляя ненужные вещи и людей за спиной, я постучала в дверь палаты. Ответа не последовало, а я самовольно заглянула в светлое помещение. Мужчина в бинтах почти вскочил с постели, выставляя перед собой руку в гипсе, заставляя меня опешить, а после неосознанно сощурить глаза – подсознательно я ощущала неладное. -Кто Вы?! – Кио Гото почти пищал, переминаясь с ноги на ногу, словно действительно собираясь сорваться с места, чтобы напасть или же убежать. Выглядел он запуганно и затравлено: глаза почти вопили о страхе, а дыхание стало сбивчивым и резким. Как же нужно было испугаться, чтобы так резво вскочить с койки со сломанным ребром. – Позади меня окно, видишь? Я выпрыгну, если сделаешь хотя бы шаг? -Зачем бы Вам это делать, господин Кио Гото? – все же не решаясь испытывать судьбу, свою и пациента, я стояла у дверей, готовая в любой момент позвать медперсонал. – Мое имя Йоко О́но, я работаю адвокатом в полицейском участке Намимори. И сейчас я являюсь защищающей стороной Иширо Огава – вероятно, Вашего друга. Господин Иширо-сан был шокирован, узнав, что Вы обвинили его в нападении на Вас, поэтому решил сразу разобраться в подобном деле, чтобы не доводить все до суда. Пока вы не составили заявление, я имею право быть здесь, поэтому, прошу, оставьте идею с окном и присядьте, я думаю, Вам есть что мне рассказать. Перебинтованный мужчина согласился на разговор, постоянно, однако, поглядывая в сторону двери, словно ожидая кого-то. На мой вопрос, касающийся именно этого странного поведения, потерпевший ответил что-то скомканное и нечеткое, все же продолжая поглядывать на выход, слыша шаги в коридоре. В итоге, после множественных вопросов, после которых Кио Гото чувствовал себя словно на иголках, – масла в огонь подливало его боязливое поведение - потерпевший признался. -Вы ведь можете быть человечной, полиция Намимори –может, так чем же отличаются адвокаты нашего города? Я очень надеюсь на Ваше понимание, Йоко-сама, поэтому скажу все, что могу сказать. Мы были пьяными, я и Иширо Огава, вышли из заведения на пересечении центральных улиц, а после разошлись в разные стороны. Огава сказал, что не помнит того, как избивал меня до смерти, и это верно, он не может этого помнить, потому что не совершал подобного. Мне пришлось оклеветать его, потому что… пришлось. Я не буду составлять заявление, это бессмысленно, он мой друг, но будем считать, что я даже не видел того, кто сделал со мной такое. Да и мне суд тоже не нужен, я уже был судим, и вовсе не на скамье потерпевшего. Что же, такой расклад меня устраивал, поэтому я быстро покинула палату. Если нет возбужденного дела, если потерпевший знает и о своей вине в произошедшем, то ни полиция, ни, тем более, адвокаты, не должны вмешиваться в подобное. Нам же лучше: нет дела – нет расследования. Следовательно, больше свободного времени. Однако когда я покинула больницу, раскрывая зонтик, чтобы не промокнуть под дождем, то совершенно точно ощутила, что за мной будто следят. Бросив взгляд на окно второго этажа, где предположительно находилась палата Кио Гото, я ничего не заметила, только направляясь к транспортной остановке. Этим днем Намимори был поглощен дождем. Людей на улицах становилось все меньше – никто не хотел промокнуть и простыть -, а в домах уже горел свет, окутывая комнаты уютом. Добравшись на автобусе до остановки, что была ближайшей до жилого комплекса, я только втянула шею в дутую серую куртку, вздрагивая от холода, и поторопилась домой. В квартире было намного приятнее, чем снаружи, а о Рё Осуми я попросту позабыла, удивляясь лишь оставленной на столе грязной посуде. Что-то все же заставило меня бросить взгляд на двор жилого комплекса, словно выискивая там знакомого, но на улице не было ничего, кроме дождя, ветра и мрака. Как и утром, неожиданно зазвонил телефон, заставляя меня только удивленно глянуть на экран. Определившийся номер Тору Хаяси заставил меня задумчиво закусить губу, словно думая, могли ли я что-то оставить в патрульной машине, а затем я все же ответила. Мне не дали даже слова сказать, тут же перебивая. -Я надеюсь, что ты все же не была засланным шпионом в наш полицейский участок, однако обстоятельства очень странные. Мужчина, какого ты «навещала» в больнице Намимори, Кио Гото, был найден мертвым сразу после твоего ухода. Ни одна камера не заметила никого, кроме тебя, но начальник не спешит с выводами. «Эта девчонка не способна на подобное» - вот так он тебе доверяет, не вздумай разочаровать его и меня. Тебе лучше прибыть в полицейский участок и рассказать все, что рассказал Ишима Огава и покойный Кио Гото. Я подъеду к твоему дому через пять минут, поэтому торопись.