Horn Hell Ring

Правда всегда является отравой. Отравой для слабых людей, неспособных принять самих себя и собственные недостатки. Ложь же – это сладкий сироп, лишь облегчающий течение болезни, прикрывающий вуалью черноту и гниль. Всё человечество больно, но никто не признается в этом, доверяясь мнимой невинности. От реальности всегда можно убежать, забиваясь в углы собственного сознания, воздвигая стену, что оградит от страшной и болезненной правды. Можно жить в вечном обмане, свыкаясь с стой мыслью, что мир определяется четырьмя стенами, а общение – разговорами с самим собой или ложными друзьями в фейсбуке. Можно делать всё, чего захочешь, вот только каковы будут последствия такого отречения? Многие вещи можно забыть или насильно затолкать в сундук плохих воспоминаний, ключ от которого был или где-то потерян, или его вовсе не существовало. Людей тоже можно выкинуть из своей жизни, оставаясь в итоге в одиночестве, без проблем и занятости. Памятью на самом деле очень просто управлять. Главное, различать тонкую грань существующих моментов, уже забытых или тех, каким только предстоит случиться. Здесь всё, как в игре: главное вовремя остановиться. Однако, кажется, в той ситуации, в какой оказалась я, ничего не сможет помочь. Мафия никогда не даст тебе притвориться невинным, адская реликвия не позволит сбежать от реальности, создавая, возможно, свою собственную, а из-за всего случившегося позабытые люди, разговоры и места вновь всплывут в памяти, разрывая черепную коробку. Отсюда действительно нет выхода. Здесь твоя жизнь не принадлежит тебе. Всё подчиняется иным законам, какие меняются с завидной и пугающей частотой. Этот мир отличается от того, какой я привыкла наблюдать, в каком прожила двадцать четыре года. Здесь не существует понятия «жить», существует лишь «выживать». В голове раздавались отголоски чужих проблем и страхов, звуча тихими и сиплыми голосами, сорванными когда-то от громких криков. Я точно понимала, что спала, но этот сон никак не мог успокоить или дать передышку организму. Напротив, подобное сновидение, каким управляло кольцо Хорн, выматывало и почти что лишало воли: хотелось опустить руки и просто пасть на колени, ожидая кары за собственную глупость. Вот только не давало так просто сдаться то, что ждет людей, проигравших адской реликвии: хруст костей, звук рвущейся кожи, вечные стоны, эхом отскакивающие от невидимых стен, – всё это ждет владельца кольца, какой не справится, сойдет с ума, поддастся темноте и собственным страхам. Когда ты, вновь пережив во сне ужасные события прошлого, можешь открыть глаза, замечая при этом реальный мир, то невероятной силы облегчение разливается по всему телу, позволяя тебе лишь выдохнуть, слыша мерзкий голос кольца, хихикающего, пародирующего давно исчезнувших людей. Кажется, теперь каждая попытка уснуть, а после и проснуться, будет являться той еще борьбой с сущностью, заключенной в туманном артефакте. Оно играет твоим сознанием, вырисовывая такие картины, какие ты мог представить лишь в самых смелых и ужасных кошмарах. На полу в небольшой комнатке, что напоминала тихую гостиную, где обычно проводили долгие часы в одиночестве, скрываясь и ютясь наедине с самим собой, расстилался темный узорчатый ковер, чуть ли не сливающийся с напольным покрытием. Это был довольно заметных размеров прямоугольник, сотканный из толстых нитей, пересекающихся, создающих странные завитки или косы. То здесь, то там виднелась серебряная россыпь тонких нитей, придающих ковру странного настроения: то ли это был Восток и его сказки, то ли Луна и невообразимые просторы космоса. Казалось, на одну только вещь в этой комнате можно было смотреть вечно. Однако кроме ковра было много другого, бросающегося в глаза. Пускай комнатка и была довольно скромных размеров, но вместили сюда все, что только хотели, при этом компонуя, дополняя и сочетая каждый предмет с другими. Оливкового цвета стены пересекались у плинтуса широкой полосой благородного темного дерева, придающего гостиной уюта и некой домашней обстановки. Высокие потолки заслуживали твоего внимания рельефной лепкой в стиле барокко, а крупное окно, пересекающее почти всю стену, прикрывалось тяжелыми шоколадными портьерами с темной подкладкой. Люстра на длинной цепи – что всегда являлось обычным при высоких потолках – удивляла обилием позолоченных завитков, плафонов и свисающих прозрачных камней-слез, искажающих освещение, перенаправляющих некоторые из лучей, а кожаный диван, мелькавший в раритетных каталогах, привлекал не только своими размерами, но и настоящим камином напротив. Обилие разноцветных, но все же темных подушек с тем же серебристым узором, что и на ковре, какие были с обеих сторон кожаного дивана, помогали не так сильно выделяться из всего интерьера этому предмету мебели, пропахшему виски и, кажется, порохом. На тумбе с резными ножками, какая относилась примерно к восемнадцатому веку, покоились статуэтки или же бронзовые литые фигурки животных и Богинь. Часы покорно и правильно отсчитывали секунды, а после и минуты. В гостиной было тепло. Так тепло, что ты чувствовал, как невольно расслабляется твое тело. От этого приятного чувства, треска в камине - какой топили самыми настоящими поленьями -, усмиряющего оранжевого света хотелось только сильнее укутаться в вязаный плед, почти прячась под ним с головой. Ни о чем больше думать не хотелось. Но часы все продолжали тикать, то ли давя на мозги, то ли поторапливая. Неохотно высунув из-под пледа сначала нос, а после и шею со всем остальным туловищем, я только бросила взгляд на адский артефакт, вновь преобразовавшийся в обыкновенное кольцо, ничем не выделяющееся. Это теперь был простой серебряный ободок вокруг пальца, украшенный заурядной гравировкой – страшно становилось только от того, что эта милая, на первый взгляд, вещица способна обращаться в нечто рогатое и шипящее. Левая рука, начиная несколькими оборотами вокруг, вероятно, ушибленного большого пальца, оказалась умело обмотана бинтами, скрывающимися под рукавом черного свитера. Колено же, кажется, никто не заметил, поэтому оно чуть ныло, напоминая о синяке и содранной коже. На подлокотнике быстро нашлись наручные часы из уже довольно старой коллекции и кулон от Кристиан Диор, не стареющий с годами вовсе. Натянув украшение и практичную полезную вещь, я наконец поднялась с притягивающего дивана, складывая плед. Кажется, это было уместным в чужом доме или чужом огромном доме. Бросив взгляд в окно, за каким было так просторно, что казалось ты находишься посреди слишком тихого сельского городка или пригорода, я толкнула дверь, оказываясь в коридоре. За дверью не было никого, как и в нескольких метрах в вытянутом помещении, какое вело лишь в две стороны. На угнетающе темных обоях, освещаемых настенными одинаковыми светильниками из бронзы, порой появлялись картины в резных тяжелых рамах. Впрочем, живопись не была современной – здесь не было артхауса или сюрреалистики, какими порой удивлял Пикассо, -, она скорее поддавалась древней таинственности и простой красоте. Это были пейзажи, чьи-то редкие портреты или картины неба. Маслом на холсте художники отображали то закатный небосвод, то пасмурный и темнеющий перед грозой, то вовсе безоблачную высь, необъятную и одинокую. Тихим эхом отскакивали от пола мои осторожные и, кажется, боязливые шаги. Но отчего-то я не чувствовала жуткого страха, это было скорее волнение от незнания. Кольцо же после моего пробуждения более не подавало признаков жизни, обращаясь в обыкновенную вещь. Наконец где-то впереди раздались чужие шаги, уверенно приближающие. Я поторопилась навстречу неизвестным, желая или объяснений или хотя бы подсказки. Светловолосая женщина, выглядящая как полукровка, с пронзительным неопределенным цветом глаз вскоре показалась передо мной вместе с мужчиной, какой восхищал своим высоким ростом. На его смуглом лице неестественно голубые глаза выделялись особенно сильно, а практически отсутствие пшеничных волос, вероятно, стриженных совсем недавно, позволяло обращать внимание лишь на не самые заурядные черты вытянутого лица. В отличие от женщины, этот человек в однотипном со спутницей черном строгом костюме выглядел настоящим японцем с грубым характером, какой и нанес серьезный отпечаток на его лицо. Женщина же лишь поправила очки в толстой оправе, поравнявшись со мной, останавливаясь. Ее напарник только продолжил свой путь, ни на что не отвлекаясь. -Кабинет господина Савады сразу за поворотом. Большая темная дверь, не перепутаете, - легко указывая в сторону, отозвалась, скорее всего, та же мафиози холодным и безразличным в некоторой степени голосом. Дождавшись моего кивка, не уделяя мне более внимания, женщина размеренным, но все же широким шагом последовала за отдалившимся мужчиной. Как ни странно, но в подобном месте, где обитает мафия и босс одной из самых влиятельных семей, какой подчинялся весь теневой мир на протяжении ни одного века, дверь в кабинет главы клана открыта, позволяя каждому прохожему заглянуть в просторное помещение, почти свободное от мебели. Хотя, вероятно, здесь редко кто-то слоняется без дела, да и люди находятся приближенные, от каких нет причин скрывать что-либо. Кажется, мафиозные семьи являются показателем преданности, но и насилия. Не пришлось даже заглядывать в кабинет, чтобы заметить высокого мужчину, вглядывающегося в окно. Не было видно ни его лица, ни каких либо эмоций в редких и еле заметных движениях, но ощущалась грусть и задумчивость шатена, словно чего-то ищущего в облачном зимнем небе, затягивающемся туманной поволокой. Окно, какое служило будто дверью или порталом в иной мир, – ты всегда можешь шагнуть вперед – было таких же больших размеров, как и в уютной гостиной. Оно так же пересекало почти всю стену, не доставая до потолка около двадцати сантиметров. Те же тяжелые портьеры, касающиеся пола, могли закрыть этот стеклянный объект. Шкаф с множеством открытых полок прижимался к бежевой стене, так же пересекающейся древесной полосой, а ровные стопки бумаг занимали, кажется, все свободное место в этом своеобразном «серванте». Закрытые же секции скрывали, вероятно, запасные стержни и другую канцелярию. Массивный же стол, половину величины которого занимали именно вырезанные узоры, напоминающие времена ренессанса, покоился прямо у окна, располагаясь так, что работающий человек был повернут спиной к пугающе великому окну. Впрочем, интерьер был таков, что в нем сочетались элементы прошлого и настоящего, куда вторгся прогресс. Перья и чернильницу заменяла шариковая ручка, – одна из многих, что торчали из подставки для простых карандашей и всего остального, - подсвечник сменила лампа, а упрощал работу ноутбук. Несколько кресел и небольшой столик напротив рабочего места явно предназначались посетителям, а стены не украшались многими холстами, как это делалось в коридоре. В кабинете же была только одна картина, к тому же не самых больших размеров, она тянулась в ширину, – «Антропоморфный шкафчик» Сальвадора Дали. Наличие подобного холста у человека не столько говорило о деньгах, их достатке, сколько о самой личности, ее внутреннем мире… Впрочем, даже не картина известного всему миру художника заставляла остановиться и не дышать, - у стола, порой подергивая кисточкой на мощном хвосте, опустив тяжелую морду на не менее могучие лапы, сопел лев. Удивляться было трудно чему-либо после открытия для себя иного странного мира, ада, колец и мафии, но всё же… львов я видела только в зоопарках. Лениво разлепив глаз, чуть дернув ухом, скрывающимся в вычесанной густой шерсти, животное, тихо рыкнув, словно привлекая внимание, заставило хозяина обернуться. Мужчина чуть вздрогнул от неожиданности, совсем немного, еле заметно, а после медленно обернулся. В его глазах не было удивления, не было интереса, в них была лишь усталость, какая определялась количеством проблем, навалившихся на семью. Казалось, этот человек всё делает в одиночку, не желая подпускать кого-либо к своим заботам. Ему то ли совестно полагаться на других, то ли имеются иные причины, связанные, скорее всего, с Мельфиоре. Читать высокого мужчину невозможно, но я замечаю лишь то, что он собирается что-то сказать. Однако перебивая его, подходя ближе, словно ища помощи, я пытаюсь заглянуть в эти светлые глаза. Мне нужна чья-угодно поддержка, объяснения. Я, кажется, редко просила о подобном, но теперь прошу, потому что мне необходима помощь. -Что значит «продать душу?» -Это лучше спрашивать у Мукуро,- как-то помрачнев, помедлив и чуть качнув головой, отводя взгляд в сторону и вновь смотря в окно, ответил мужчина. Лев по-прежнему тихо сопел. -Кто такой Мукуро? – мне словно дали подсказку в какой-то сложной игре, от которой зависело мое будущее, моя жизнь и все возможное. Казалось, мои глаза зажглись волнительным огоньком надежд, а я боялась, что не пойму подсказку. -Его сейчас сложно отыскать, он заперт. – и вот это «заперт», прозвучавшее из уст высокого шатена, какой почему-то вовсе не пугал тем, что являлся главой мафиозной семьи, напротив, вызывал лишь уважение и доверие, чем-то притягивая к себе, это «заперт» будто заставило зеркало надежды чуть хрустнуть. Хрустнуть и пустить паутинку мелких трещин по отражающему стеклу. -Есть ученик Мукуро, - словно прочитав мои отчаянные мысли, отразившиеся и на лице, побледневшем и угнетенном, вновь дал мне надежду Савада Тсунаеши. Он то ли играл с моими чувствами, повергая то во мрак, то даря свет в кромешном аду, то ли был так сильно отвлечен от земной жизни, что не замечал своей бессвязной речи и туманного взгляда. Он будто стремился улететь. – Но он в Италии, в подобные времена путь туда опасен… -Мне нужно уйти и встретиться с этим человеком. – я не говорила «я ухожу», потому что мне попросту не дали бы своевольничать в подобном месте, мире, о котором я ничего не знала. Я не знала, где нахожусь, чем окружена, и что от меня вообще требуется. Я просто открыла глаза в уютном местечке, внушающем доверие. Впрочем, это местечко, оно являлось миром Савады Тсунаеши, его Вселенной. Это огромное здание с переплетениями коридоров, высокими потолками, большими окнами, мировыми картинами, раритетной мебелью – это его кукольный домик, где каждая вещь, каждая игрушка поддается только его приказам и желаниям. Кажется, оказавшись здесь, я тоже обратилась в марионетку. Савада Тсунаеши самый противоречивый человек из всех, кого я когда-либо встречала, о ком слышала. Даже преступники, совершившие ужасные дела, после плачущие, пытающиеся заявить о своей невиновности, когда есть множество доказательств против них, не так противоречивы, как босс семьи Вонгола. Да, он может притягивать, но может и пугать. Его уважаешь, но в другое мгновение, замечая глаза, хочешь прижать к груди, пытаясь успокоить и поддержать. Он выглядит так уверенно и внушительно, но что-то в нем почти вопит о страхе. Страхе за то, что другие пострадают. Он посылает людей на смерть – взять хотя бы меня и шпионаж -, но все же не желает втягивать окружающих в серьезные проблемы. Я многого не знаю о мире мафии, о его законах, стереотипах и нормах, но что-то говорит мне, что семья Вонгола, она не такая, как остальные. Она, построенная на крови, трупах, обещаниях, уничтожениях, словно светится изнутри. Светится непорочностью, звездным сиянием, справедливостью, какие излучает один только человек. Вонгола, Савада Тсунаеши, Ямомото Такеши, Сасагава Рёхей – эти люди совсем не похожи на монстров, однако, совершенно точно, могут ими стать. Они все противоречивы, словно сопротивляются темному прошлому своей семьи, пытаясь что-то изменить. Они внушают страх, убивают людей, жертвуют десятками ради сотен, совершают ужасные поступки, но при этом внутри каждого из них кроется нечто человечное. Возможно, более человечное, чем в людях, не знающих о подобном мире. Те, кто терял, способны видеть куда больше, чем глупцы, живущие в безопасности, спокойствии и беззаботности. -Ямомото говорил, что видел у тебя пламя тумана… - я не заметила, сколько мы стояли в тишине, явно не обращая внимания друг на друга, вот только после голоса своего хозяина, будто не ожидая подобного, лев суетливо поднял морду с увесистых лап, оборачиваясь к боссу. – Хром слишком молода в иллюзиях, чтобы знать вещи, какие знает Мукуро, но она сможет объяснить тебе азы, истоки, самые простейшие вещи… -Хром… как мне найти ее? – я готова цепляться за любую соломинку. И, кажется, я благодарна за подобный жест со стороны Савады. Мне не известно, преследует ли он какие-то мотивы, действительно ли желает помочь мне или таков его характер, однако мне все равно. Мне нужно справиться с адской реликвией, потому что умереть я не могу. – В пламени я разбираюсь совсем немного, не понимаю до конца, как это работает, но мне действительно нужна помощь. -Позволь задать вопрос… - лев, словно потерявший сон от неожиданного многословия своего хозяина, поднялся, чуть потягиваясь, подобно обычным кошкам, после подставляя морду под ласковую руку, зарывающуюся в шерсть, дарящую невыносимое блаженство. Животное, кажется, было готово замурлыкать. – Мы все чему-то обучаемся, потому что имеем причину для подобного. Ради достижения какой-то цели, мы становимся лучше… или хуже. Какова твоя причина? -Я просто хочу жить. – и это было правдой. Это было правдой, чистейшей правдой, самыми правдивыми и сильными словами, на какие я была способна. За всю свою жизнь я никогда не говорила так искренне, так честно. Но сейчас… Я должна выиграть безумной сущности неизведанного артефакта, должна спастись от Мельфиоре, от собственного прошлого. Я просто хочу жить. – В тот зимний вечер, когда все думали о предстоящих праздниках, Вы заставили меня думать совершенно об иных вещах. Вы сами спросили, хочу ли я жить. И я хочу. Наверное, каждый этого желает. -Смерть страшна. -Пожалуй. – в словах босса семьи была боль. Он не боялся умереть сам, он был готов отдать свою жизнь ради кого-то дорогого, он был именно таким человеком, и это было понятно с первого взгляда, с первых слов. Однако Савада Тсунаеши страшился смерти близких. И верно ведь, когда умираешь ты сам, то для тебя все теряет смысл, страдают-то окружающие. Вот только меня после смерти не ждет забвение… - Но, наверное, есть что-то хуже смерти. -Возможно. – мужчина всегда был в поисках. Он не строил утверждений, не создавал в своей голове картину человека, исходя из чужих рассказов или общепринятых мерил. Этот человек был особенным, противоречивым, неординарным и запутавшимся. Запутавшимся в себе. В его голове не хватало систематизации того, что он знал, не хватало полочек для мыслей. Он совершенно не умел расслабляться, ну, или же не желал этого делать. Ему ведь было подвластно все, он все имел, кроме душевного спокойствия. И сдавалось мне, все это из-за Мельфиоре. – Хром найдет тебя сама. И этим словно всё было сказано. Меня будто попросили покинуть кабинет, оставляя его обитателя в полном одиночестве. Отчего-то я даже закрыла за собой дверь, словно понимая ту нужду, ту необходимость отрезать себя от всего происходящего. Мне не понять, что же точно творилось в голове этого человека, что было у него на душе. А ему явно уже давно было известно всё обо мне. Казалось, он знал, что я предприму, какой шаг сделаю следующим. Если о себе Савада Тсунаеши позволял узнать совсем немного, лишь крохотные черты характера и настроения, то других мужчина читал очень легко и просто, ему требовалось лишь заглянуть в глаза, и ты переставал быть непредсказуемым. Местом, куда я попала, пройдя по длинному коридору, оказалась совершенно непохожая на скромную комнатку с камином гостиная. Потоки были теми же, конечно, окна тоже крупные, те же бархатные портьеры с подкладкой, вот только… Столько простора, что спокойно можно было кататься на роликах или скейте. Оттенки и краски намного светлее, но так же разбавлены темными пятнами в декоре: то здесь, то там виднеются мрачные элементы. Эта гостиная предназначена наверняка для огромного количества людей: они могут с легкостью разместиться на креслах или длинном диване, обсуждая что-либо за кружкой кофе или чая с жасмином. Портьеры на окнах в этом помещении аккуратно собраны завязками на одинаковом уровне, что позволяет дневному свету максимально освещать гостиную. А по ту сторону, за стеклом, все те же просторы и порой проскальзывающие мимо люди в черных костюмах. Под самыми окнами заметны культурные дорожки из каменных темных плит, а дальше все тропинки выложены диким камнем, то ли втоптанным, то ли опустившимся за годы в почву. Деревья, высокие и низкие, длинные и широкие, раздваивающиеся или совсем одинокие. Кустарники, многолетние цветы, можжевельник, серебристая туя, виноградная лоза, опоясывающая длинную арку, что напоминает больше некий навес. Где-то вдалеке видны одноэтажные домики для садовников и другого персонала, а после начинается асфальтная дорога, какая соединяет крепкие на вид ворота с самим особняком и гаражом, больше напоминающим ангар, только с низкой крышей. -Извини, это ты Йоко? – такой спокойный, что даже пугающий голос раздался где-то за спиной, а я невольно резко обернулась, почти что дергаясь, потому что даже не слышала, как вошла в гостиную эта девушка. На мою реакцию неожиданная персона, явно являющаяся японкой, как и босс семьи, только чуть склонилась, словно извиняясь. Этот жест не был переполнен уважением или чем-то еще, он был отпущен просто из вежливости, словно по привычке, просто потому, что был уместен. – Меня зовут Хром, босс сказал, что ты, возможно, обладаешь пламенем тумана. И если это так, то я помогу тебе с основами. -Я… не могли бы Вы объяснить мне с самого начала всё, что связано с пламенем и его взаимодействием с людьми. Ямомото Такеши, кажется, говорил об этом, но помимо огня в его рассказе мелькали многие другие вещи. Поэтому всё это сумбурно и сбивчиво… -Присядем? – женщина, вернее, девушка, вероятно, немного младше меня, вела себя уверенно, но было в этой уверенности некое беспокойство. Она словно не любила заводить новые знакомства, лучше ощущая себя среди старых друзей, каким можно доверять, какие понимают порой без слов. Однако, несмотря на свои внутренние проблемы, особенности характера и личности, она выполняла то, о чем просил ее босс. Кажется, Хром оказалась очень сильной, стойкой и решительной. На ее лице было заметно клеймо страданий, отчаяния, боли, не только физической. Но она все же оставалась девушкой, и была красива. И красота ее являлась таинственной, необыкновенной и несвойственной японкам. Ее бледное личико, пухлые губы и пышные темные ресницы… Цвет глаз напоминал тот же туман, какой однажды появился предо мной по велению кольца Хорн, а волосы, пускай и были странного цвета, но совершенно точно подходили мафиози. Она казалась хрупкой, но трезубец в ее руке заставлял напрягаться. – Что именно ты бы хотела знать? -Наверное, всё, начиная с типов пламени, того, как разжигать это пламя, как им пользоваться… -На самом деле, в этом нет ничего сложного, но человек, что учил меня всему, полагался на практику, а не теорию… - ее голос был тихим, каким-то чарующим и зазывающим. Он напоминал эхо, раздающееся вечерами в лесу, - никто не знает, кому оно принадлежит, но всех оно привлекает. Будто пение русалок в одной из пенных бухт, близ рифов и скал. – Типы пламени разделяются по цвету и свойству, которыми обладают. Часто замечают, что люди, обладающие тем или иным огнем посмертной воли, выделяются за счёт особенностей характера, предрасположенности к чему-либо. Например, облако нашей семьи всегда молчалив, сторонится скопления людей, он, можно сказать, ненавидит общество, однако по силе его мало кто может превзойти. Многие называют его отшельником, который, однако, никогда не позволит Семье попасть в беду. Пламя облака выглядит холодным и почти что угасающим, - и это не зависит от человека, который им обладает, - однако в моменты острой стрессовой ситуации это самое пламя набирает невероятную мощь. Одним словом, если разозлить облако, то оно теряет контроль, превращаясь в грозовую тучу. Хром была холодной, отстраненной. Ей не нравилось находиться рядом со мной, а я была готова на все, лишь бы муки окончились. И вся ирония в том, что это не было обыкновенными душевными терзаниями, способными вогнать тебя в депрессию. Здесь не помогала музыка, прогулки вечерами, здесь нужно было бороться, ставя на чашу весов собственную жизнь и душу. И всё же я не совсем понимала, чего именно требует кольцо. -Пламя грозы не является пламенем вовсе. Скорее всего, из-за общего названия его так и кличут, но гроза – это гроза. Молния, ток, напряжение – наверное, именно из-за того, что атрибут грозы так резок и быстр, его обладатель или же владелец с годами становится все более меланхоличным и ленивым. Хранитель грозы Вонголы десять лет назад был слишком подвижен, но теперь все чаще предпочитает спокойный развлечения: словно отдавая свою энергию, он повышает силу тока. Хотя, босс говорит, что всё это из-за того, что хранитель просто повзрослел. В итоге пламя грозы является молнией, обладая ее же свойствами, электрическими. Она рассуждала, будто убеждая саму себя в чем-то, а не своего собеседника. Хром будто вечно что-то меняла в себе, боясь оставаться одним и тем же человеком. Она словно вечно искала разную форму для своего существования, действительно напоминая туман. Такой же, какой невозможно описать, не обладающий формой или запахом. Она менялась очень быстро, никогда не показывая уже знакомых эмоций. Казалось, в конце этой беседы она просто развеется, рассеется, исчезнет, позволяя небу стать чистым. -Пламя дождя, вероятно, одно из тех странных типов, чьи свойства меняются и словно подстраиваются под носителя. Если облако и гроза всегда схожи, то дождь… Хранитель дождя Вонголы и его пламя обладают успокаивающим, скрывающим что-либо свойством, это особенность пламени Ямомото Такеши. Однако другой человек в Вонголе, так же обладающий данным типом пламени, совершенно не похож на хранителя. Его стиль да особенности пламени заметно разняться с тем, что можно увидеть у Ямомото. Но оба они все же мечники. – будто намекая, что волновая энергия в теле человека соответствует неким критериям, будь то предрасположенность к холодному оружию или кроткий нрав, объясняла девушка с необычным и непривычным цветом волос. - Но, несмотря на то, что наш Дождь очень мягок и справедлив, его капли могут обратиться в острые льдинки, способные ранить. Облако – молчаливо, передвигается по небу в одиночестве, избегая огромного скопления своих собратьев. Оно будто любит свободу и тишину, однако обращается в грозовую тучу, тут же вызывая гром и молнию. Пламя грозы является не огнем вовсе, а самым настоящим током, словно забирающим энергию владельца ради собственного усиления. Дождь, характерный при грозе, берущий свое начало в тучах, - один из тех типов пламени, чьи особенности и характеристики зависят от самого человека. -Ураганное алое пламя по праву считается самым разрушительным и бушующим среди шести типов, какими обладают хранители. Оно считается самым удобным для резкой атаки, застающей противника врасплох. В отличие от остальных типов, какие предназначены или для поддержки, или для одиночного боя на просторной местности, пламя урагана чаще всего начинает бой, прокладывает путь к дальнейшим действиям остальных хранителей. Оно словно выжигает тропу, направляя других. Впрочем, обладатели данного типа огня посмертной воли и сами напоминают ураган, с ними трудно поладить, но наш босс умеет приструнить кого-либо… И вновь, снова это выражение лица, какое появляется у всех людей в Вонголе, стоит им упомянуть или вспомнить о Саваде Тсунаеши. Нет, это не страх или нечто подобное – на лицах мафиози появляется еле заметная добрая улыбка, пропитанная нежностью и желанием защитить. Они будто молятся на шатена, поклоняются ему, находят в нем идеал. И это тоже пугает. -Хранители Солнца способны вести бои, чаще всего нанося удары мощнейшей силы, какими и заканчиваются битвы, а так же оказывать важную физическую поддержку остальным. Пламя солнца обладает свойствами залечивать раны: на обычные царапины уходит несколько секунд, на более серьёзные ранения тратятся минуты. Но оба этих навыка всегда были наравне: сила и поддержка. Солнце служит тем, кто сближает, создает доверительные отношения между хранителями, если небо, объединяющее семью, занято. Пламя неба, по словам сущности кольца Хорн, является сильнейшим из всех существующих типов огня. Оно обладает той же характеристикой, что и хозяин, напоминая особенности пламени дождя, - так же подстраивается под самого владельца, его способности и характер. Вероятно, этот огонь посмертной воли обладает сокрушительной силой, но, кажется, пламя Савады Тсунаеши так же противоречиво, как и его владелец. - Туман – последнее среди шести типов пламя. По сути, он слишком отличается от всех остальных, потому как никогда не появляется в огненной форме, оправдывая свое название. Не только особенности, свойства, но и воздействия заметно разнятся с Дождем, Солнцем, Облаком и даже Небом. Если Гроза может стать причиной возникновения огня, то туман действует не на физическое состояние противника… Задача туманников раздавить оппонента на психологическом уровне, сломить его волю. Нас можно назвать, в некоторой степени, жуликами, потому что специализируемся мы на иллюзиях, галлюцинациях, страхах врага. Туман так же скрывает в себе всю семью, не позволяя неприятелям что-либо узнать. Мы часто следим за секретными объектами, хитрим над бумагами по приказу босса… Но, все же, чтобы не так сильно выделяться среди остальных хранителей, обычно все туманники обладают хоть какими-то, но боевыми приемами. Если ты наткнешься на человека с иммунитетом к иллюзиям или твои иллюзии будут для него слишком слабы, то придется сражаться с помощью силы. Если, конечно, хочешь выжить. -Таким образом, пламя тумана является самым нестабильным и нестандартным? -Можно сказать и так. Но задача тумана так же велика, как и задача остальных хранителей. Стоит вычеркнуть из списка любого из шести, и семья быстро ослабнет, изменится, станет чем-то другим. Шпионаж, прикрытие, обман – это все задача обладателей пламени цвета индиго, но мир не смог бы уцелеть без тумана. Это неотъемлемый атрибут Вселенной. -Но без колец вся эта сила не имеет значения, верно? -Не совсем так, - Хром только покачала головой. – Сила всегда остается при человеке, особенно в этом плюс пламени тумана – ведь иллюзии ты создаешь в своей голове. Твой характер, боевые умения, предрасположенности – все это вечно с тобой, но кольца попросту помогают высвободить твою реальную силу, ничем не скованную. Они как бы снимают всякие ограничители, высвобождая постепенно весь потенциал. Как существуют различные типы пламени, так существуют и разные типы колец, подходящие лишь определенным людям. Но, кроме разделения на Солнце, Туман и так далее, существует разделение по силе: не каждое кольцо способно выдержать энергию нашего Облака. Кольца классифицируются по рангам: начиная от самых сильных, к каким принадлежат кольца Вонголы – реликвия, передающаяся из поколения в поколение, и заканчивая простейшими подделками, на создание каких уходит минимальное количество времени. Ты сама должна понимать, что от качества кольца зависит твоя сила… -Хром, Вы знаете что-нибудь о кольцах ада? – на мой вопрос девушка чуть удивилась, после впадая в некое задумчивое состояние, будто роясь на чердаке памяти, откапывая нужные воспоминания. -Кольца ада… их всего шесть во всем мире. Сейчас Вонголе известны лишь два владельца подобных реликвий, и существует догадка насчет третьего, подчиняющегося Мельфиоре. Остальные же кольца, вероятно, не нашли своих хозяев. – если бы… Хорн говорило, что все его собратья давно отыскали человека, к какому смогли присосаться. - Никто, кажется, до сих пор не знает, кем были созданы эти кольца, однако они являются самыми сильными атрибутами для туманников. Но и плата за их ношение слишком высока – так говорит Мукуро-сама. По мощности же эти кольца стоят наравне с кольцами Вонголы, или даже куда мощнее. Их точный потенциал неизвестен, и здесь появляется следующий вопрос: кольца ада раскрывают силу носителя или же свою собственную, поглощая жизненные силы владельца. Мукуро-сама на эти вопросы отказался отвечать, сказав, что в подобное влезать посторонним не следует. Мы все мало что знаем об адских артефактах, однако настоящий хранитель тумана Вонголы сказал, что они дают силу, но и страдания. Откуда ты знаешь об адских реликвиях, Йоко-сан? -Кажется, слышала где-то… - настроение мое явно потускнело и угасло, напоминая затухающий фитиль свечи, чье пламя долго-долго колыхалось на ветру. – Кто-то говорил об этом, упоминая некую продажу души. Вы об этом тоже ничего не знаете? На мой вопрос девушка только покачала головой, прикрывая глаз, что не был сокрыт за узорчатой повязкой, на какой красовалась фиолетовая незабудка. -На самом деле, босс просил меня научить тебя основам, раз ты обладаешь пламенем тумана, - поднимаясь с кресла, ловким движением поправляя белый пиджак, явно сшитый на заказ, призвала меня последовать за ней Хром, сжимая в руке трезубец. - Поэтому я здесь. -Хром, Вы говорите, что Мукуро Рокудо очень много знает о пламени тумана, Ваш босс же сказал, что человек с этим именем где-то заперт, но мне, кажется, необходимо его увидеть. – я быстро нагнала довольно низкую девушку, какая носила высокие каблуки, тут же заглядывая в ее глаз. Что-то неприятное мелькнуло на ее лице, заставляя меня почти отступить в сторону. -Мукуро-сама очень устал, тебе не добраться до него, как и нам всем… - будто ее кто-то предал. Именно так прозвучали эти слова. Звучали болезненно, но уверенно, словно она желала разделить с собой чьи-то боль и страдания. – По крайней мере, не сегодня… Босс наверняка упоминал и ученика Мукуро-сама, но ты не сможешь добраться до него, даже если твои цели оправдывают средства. Не знаю, понимаешь ты всю ситуацию или нет, но Мельфиоре теперь считают тебя членом Вонголы, пускай ты являешься пока что обыкновенным гражданским под крылом мафии. Но для семьи противника этого достаточно, чтобы уничтожить. Тебе с нынешними силами не добраться даже до аэропорта в Японии, не говоря уже об Италии. Встреть ты кого-нибудь из рядовых Мельфиоре, то не сможешь даже защититься. - Хром, не стоит пугать гостей, - неожиданно раздался голос, стоило нам пройтись по коридорам, следуя в неизвестном направлении. Обернувшись, я заметила того самого смуглого мужчину, с какого и начались сумасшедшие перемены в Намимори. Кажется, он был братом Киоко. – Йоко Оно теперь официально под опекой Вонголы за ту работу, какую проделала в городе. Мы предоставляем ей безопасное место до тех пор, пока она не противится нашим законам. Я Сасагава Рёхей, и, кажется, мы уже встречались пару раз. -Кажется, да. – под опекой Вонголы, пока не противлюсь законам мира мафии. Было бы забавно, если бы не так печально. -Сасагава-сан, Вы уже вернулись? – будто не ожидала увидеть мужчину в такое время, после чуть улыбнувшись, удивилась девушка. – База будет закончена в срок? -Тсуна опасается, что нам придется спуститься туда намного раньше установленного для строительства времени, Хром. А наш босс никогда не ошибается… -Значит, придется собирать хранителей? – на вопрос девушки, Сасагава Рёхей, подпирающий плечом дверной косяк, только угрюмо кивнул, будто обдумывая собственные слова. Мужчине явно не хотелось быть пессимистом, однако все складывалось против его желаний. *** Тот самый простор территории вокруг особняка послужил местом для тренировки, включающей в себя самые простейшие вещи. Хром говорила, что для создания иллюзий требуется не только сосредоточенность, но и некое отречение от того, что ты знал до этого. Выкинуть из головы всё, что когда-либо знал, отречься от самого себя и воспоминаний, опустошить сознание, а после прочувствовать нечто, что течет по всему телу. -Если будешь пытаться повторить за другим иллюзионистом, то твои галлюцинации никогда не смогут стать действенными. Тебе не стоит перенимать чужую манеру, чужую стойку или что-либо еще, нужно научиться понимать самого себя, чтобы найти идеальный момент для создания иллюзии. У каждого своя форма тумана, собственные особенности и эффективность. Тот, кто боится перешагнуть за рамки уже ему известного, никогда не станет лучше… Просто почувствуй саму себя. На словах всё это легко, но в действительности я не могу даже отбросить лишние мысли, вертящиеся в голове. Я не могу отвлечься от видов вокруг, от резких порывов зимнего ветра, пронизывающего насквозь, от беспокойства, охватывающего всё сильнее. Хранительница тумана Вонголы дала мне какое-то хрупкое даже на первый взгляд кольцо, говоря, что оно поможет разжечь пламя. По словам девушки, остальные хранители зажигают огонь своей душой, своей решимостью и волей, вот только туманники всегда славились неординарностью и неким безумием. Пытаясь перенести энергию в кольца, они всегда думали о чем-то своем, вовсе не связанном с благими намерениями. И о чем же думать мне? Представлять ли в голове зажжённый огонек, думать ли об аде, о самой себе и собственной жизни? Я не знаю… -Пока ты не зажжешь огонь, мы не сможем двигаться дальше, - словно сжалившись надо мной, вздохнула девушка в пальто, подходя ближе. – Закрой глаза и думай сразу обо всем. Думай до тех пор, пока не поймешь, что время пришло. Ее холодные пальцы коснулись лба, а веки сами поддались темноте, позволяя разуму кануть в забытье. Я будто увидела саму себя со стороны, вот только просторы вокруг особняка резко обратились в ничто, фигура хранительницы так же исчезла, оставляя меня в одиночестве. Я оказалась в своей же голове. Ступая в белесом пространстве, пустующем от всего, делая шаг за шагом, я теперь всё чаще натыкалась на собственные воспоминания, витающие вокруг. Здесь были самые волнительные и значимые события, словно помеченные красным штампом. Вот я решила поступать на юриста, вот покинула дом. Здесь первый раз попробовала наркотики и алкоголь, встретила первого парня. Чуть дальше нависало облако, показывающее разговор с боссом в Токио, после появлялся в памяти переезд в Намимори. Дальнейшие воспоминания были задернуты вуалью безумия и тоски: псина, дети Каташи Тономуро, Ламбо Бовино, Ютака Кондо, Колизей… Даже находясь в собственном сознания, я чувствовала головную боль – пространство неожиданно затряслось, заставляя меня отчего-то побежать вперед, лишь иногда задевая облака воспоминаний, переживая их вновь и вновь. Теперь важные моменты жизни чередовались с полнейшим бредом, определяющимся простыми посиделками под телевизором. Пожалуй, я все-таки часто пила за последний год, и курила тоже много… Убегая от того, чего не знала и не понимала, я только переступила какой-то порог, оказываясь теперь в полной темноте. Неожиданно белое и чистое пространство памяти отдалилось, после исчезая, словно ввергая меня в отчаяние, а после собственное тело начало рассеиваться. На ладонях появлялись темные дыры, позволяющие увидеть сквозь себя темноту, в какой я оказалась, а после исчезли даже звуки и мысли. Меня словно что-то ударило, а распахнув глаза, я поняла, что падаю назад. Холод снега под руками и удивленная Хром, возвышающаяся надо мной, отрезвили, помогая почувствовать то, о чем говорила хранительница. Полная пустота. Кажется, сейчас, даже если бы я захотела вспомнить то, что тревожило меня долгое время, не смогла бы сделать подобного. Разум словно очистился от какого-то мусора. А пламя на кольце зажглось. -Мы можем продолжать? – принимая руку помощи Хром, поднимаясь из невысокого сугроба, что намело за прошедший час, с какой-то надеждой спрашиваю я у девушки. На мой вопрос она только утвердительно кивает, еле заметно улыбаясь. «Это кольцо такое жалкое… оно слишком слабое, чтобы спасти твою жизнь, милая Йоко. А эти элементарные иллюзии, ничего за собой не скрывающие, ты правда надеешься, что они помогут тебе? Хром – слабый иллюзионист, кольцо Вонголы опасно для нее, я бы даже не думал о ней как о кандидате на роль своего обладателя. Можешь считать, что ты удостоена великой чести, странная старшеклассница Йоко-сан». – было тяжело слушать девушку и ее объяснения, пытаясь найти свою собственную форму, когда в голове звучал совершенно раздражающий голос из ада. -Иллюзии бывают разными, как и свойства, какие они несут за собой. Обладая достаточной силой и умениями, можно заставить иллюзию дарить тепло или холод. Формы, размеры, особенности – всё это различно, но галлюцинации можно примерять и на самого себя, перенимая не только внешность какого-то объекта или человека, но и его способности. Однако такой уровень пламени тумана подвластен лишь Мукуро-сама и его ученику. Иных мы не встречали, эти двое – великие иллюзионисты, живущие на грани реального и потустороннего мира. – она словно предупреждала меня о чем-то. А я восхищалась незнакомыми людьми, потому что даже тот уровень, то продемонстрировала Хром, заставлял забыть обо всем. Вот только кольцо Хорн мерзко хихикало, то ли упиваясь чужой силой, то ли развлекаясь подобными разговорами. Адской реликвии было известно куда больше, чем ныне живущим. – Однако… настоящий хранитель тумана Вонголы способен превращать иллюзии в реальность, но его мастерство обусловлено тем, что он давно перестал быть человеком… И вновь эта боль. Острая боль, хорошо скрываемая тихим голосом и безмятежным взглядом. А Хорн лишь умолкает, стоит Хром создать очередную иллюзию, зажигая кольцо Вонголы. Отчего-то кажется, что адский артефакт тумана подавляет свою силу в присутствии колец мафиозной семьи, он будто уважает его силу или же выжидает чего-то. -На сегодня закончим. – оповестила меня девушка, когда небо оказалось куда темнее прежнего, пересекаясь падающими хлопьями снега. Хром быстро скрылась в особняке, а я так и стояла на улице, запрокинув голову. Стоило хранительнице оставить меня в одиночестве, а болтливость Хорн вновь дала о себе знать: тишина и спокойствие пропали, а мысли вновь нахлынули с новой силой. Ходя неизвестными маршрутами, слоняясь без цели, я порой натыкалась на людей, внимательно окидывающих меня взглядом, словно делающими выводы. Никому особо я не была интересна, но, вероятно, появление чужого лица, напрягало мафиози. Незнакомый мужчина, на какого я наткнулась, уже подходя к особняку, даже грубо задал вопрос о том, кем я являюсь. -Мне сказали, что я под опекой Вонголы, до поры до времени… - как-то тяжело выдохнув, получив от мужчины подобие благословения, позволяющее пройти дальше, я только поежилась, войдя в здание. От перепада температур тело покрылось мурашками, а я осознала, как окоченели руки, даже находясь почти все время в карманах. К вечеру особняк заметно оживился, только жизнь в этом месте определялась немного иными вещами, чем в обычном мире. Люстры сверкали ярким светом, освещая огромные помещения, да и настенные светильники в коридорах стали куда ярче, позволяя заметить что-то новое в картинах. Большой холл, переходящий в некое подобие бального зала, вел к мраморной лестнице, застеленной бардовой ковровой дорожкой. В самом же холле было несколько дверей или арок, одна из которых позволяла пройти в просторный обеденный зал с вытянутым столом. Он был так огромен, что, казалось, сидя на одной стороне, было невозможно заметить того, кто сидел напротив. Впрочем, сейчас стол сервировали, застилая белую скатерть, обновляя выращенные в теплицах цветы, раскладывая столовые приборы. Понимая, что здесь мне делать нечего, я покинула помещение, порой натыкаясь на прислугу в однотипных костюмах, различающихся лишь юбками и брюками да рубашками кремового цвета, поверх которых красовался или темный галстук, или аккуратный бант. Чувствовала я себя лишней: казалось, что меня просто не замечают, позволяя бродить везде, где вздумается. Может, мне давно стоило уйти, и этого никто даже не заметил бы? Хотя, мысль была наиглупейшей – за мной определенно следили, за каждым шагом и движением. Даже сейчас, стоило мне толкнуть высокую дверь, что вела в коридор, как я наткнулась на ту женщину, встреченную еще утром по пути в кабинет босса Вонголы. -Я провожу Вас в столовую, а после в комнату, пройдемте. – вежливость этого человека тоже была наигранной. Нет, я не могу сказать, что женщине было будто противно говорить подобные слова, скорее казалось, что она говорила так со всеми, потому что ее воспитывали подобным образом, однако мне самой было неудобно и непривычно. После того, как ты только и слышал свое имя, произносимое то с пренебрежением, то дружелюбно или требовательно, подобные манеры окружающих заставляли тебя подбирать слова, думать, а только после говорить. Комната, где мы оказались, совсем отличалась от той просторной столовой, на какую я случайно наткнулась, блуждая по особняку. Указав на вешалку, что была у самой двери, такой же масштабной, как и остальные проходы, женщина проследовала к одному из протяжных столов. В помещении было много людей, и все они ужинали, перекидываясь порой какими-то фразами. Атмосфера здесь была спокойной, пускай и немного суетливой, однако чувствовалась всеобщая тревожность, вызванная, вероятно, ситуацией, в какой оказалась Вонгола. И вновь во всем вина Мельфиоре. Впрочем, собравшиеся здесь мафиози, отвечающие то за безопасность базы в Японии, то за техническую составляющую, информаторы и шпионы не наслаждались трапезой, почти проглатывая еду на больших тарелках, тут же покидая общую столовую. Их вскоре сменяли другие люди, повторяющие те же самые действия. Новоприбывшие садились за свободные места, пододвигая стулья с тихим скрипом, им подносили блюда, обновляли некоторые опустевшие тарелки с салатами или чем-то другим, они быстро опустошали порцию, набирали еще или уходили прочь. Сложно было запомнить лицо хотя бы одного человека, однако женщина, сидящая рядом со мной, никуда не торопилась, почти что говоря тем самым, что ее работа – это быть поблизости. Однако еда была очень вкусной, но есть не хотелось. Стоило только встать из-за стола, как неизвестно откуда взявшаяся прислуга унесла тарелки и приборы прочь, позволяя заменить их новыми порциями. -Вы не курите? – зависимость давала о себе знать, а руки уже почти что чесались от желания вдохнуть сигаретный дым или хотя бы выпить. Впрочем, алкоголь был и за столом, только я или постеснялась тянуться к нему, или тогда не думала о подобном. Женщина только помотала головой, опережая меня на один только шаг, тем самым заставляя следовать за ней. -Завтра утром могу принести, какие предпочитаете? -Любые. – было плевать. Проходя по однотипным коридорам, различающимися лишь картинами, старинными гобеленами или отсутствием всего подобного, теперь мы все чаще натыкались на более мелкие двери. Это были комнаты в левом крыле для людей, какие часто находятся в штабе, осуществляя работу всей базы в Японии, домики для персонала и прислуги же располагались снаружи, напоминая бунгало, только из бетона и камня. -Теперь это Ваша комната, вот ключ. Завтрак с шести до девяти, пожалуйста, не опаздывайте. Если что-то потребуется, найдите меня, мое имя Орегано. – не дожидаясь ответа или какой-то реакции, женщина быстро зашагала обратно, оставляя после себя лишь эхо шагов. Провернув ключ, я вошла в скромную комнатку, какая напоминала номер в довольно хорошем отеле. Помещение это частично уходило под землю, поэтому большие окна на верхних этажах здесь заменяло небольшое прямоугольное стёклышко, почти у самого потолка, так же не отличающегося высотой. Впрочем, это не было подвалом и дном цивилизации, здесь было так же уютно и тепло. Сплюснутая люстра у потолка освещала все помещение желтым приятным светом, окно закрывалось крохотными жалюзи, сделанными на заказ для подобных размеров, а на батареях были белые решетчатые щитки. Стены были поклеены однотонными кофейно-красными обоями, широкая одноместная кровать с мягкой подушкой покоилась в противоположном двери углу, а рядом красовалась миниатюрная тумбочка из красного дерева с металлическими ручками на шуфлятках и настольной лампой со светлым абажуром. Шкаф, разделенный на две секции, одна из которых была открытой и предполагалась для книг и разной мелочевки, а другая - для одежды, прижимался к стене. Небольшой письменный стол с выдвижными ящиками пустовал, а рядом с креслом, одиноко стоящим в комнате, виднелась темная дверь, ведущая в приятную ванную, отделанную плиткой. Там все было стандартно: змеевик, раковина, зеркало, полочка для лекарств и приборов гигиены, унитаз и душ-ванная с однотонной светлой шторкой. Чувствуя подбирающееся все ближе раздражение и гнев из-за нехватки никотина или алкоголя в крови, ощущая себя так, словно меня почти лишили подобных вещей, я быстро залезла под одеяло, выпив воды из-под крана в ванной. Щелкнув выключателем, я долго смотрела в потолок, закусывая губу, сжимая в руках одеяло, а после все же провалилась в очередной кошмарный сон со мной в главной роли. *** Утро выдалось тяжелым. Разлепив глаза и замечая перед собой ту же комнату, какую увидела только вчера, я почти взвыла от отчаяния, понимая, что подобные вещи не случаются только во сне. Может быть, на подсознательном уровне я все еще надеялась, что все это – один затяжной и странный кошмар… Вылезая из-под одеяла, прикасаясь босыми ногами к пушистому коврику прямо у кровати, я только бросаю недовольный взгляд на собственные вещи, сложенные на кресле. Штаны все же испорчены, почти протерты на том самом колене, какое теперь украшено синяком, да и свитер не может похвастаться своей свежестью. Один только пуховик радует, но невозможно ходить лишь в нем одном… Удрученно разглядывая собственную одежду, после огорченно швырнув ту на то же самое кресло, я заглядываю в закрытую створками секцию шкафа, словно на что-то надеясь. Оказывается, все же мафия мыслит широко: одинаковые комплекты женской и мужской одежды вместе с бельем покоятся на полках, а на плечиках вешалок качаются от легких прикосновений темные костюмы, заметные на каждом втором в особняке. Приняв душ, забросив собственные вещи вместе с испорченными брюками в корзину для грязного белья, откуда, вероятно, горничные после забирают одежду, унося в прачечную, я натянула на себя нижнюю часть темного комплекта, понимая, что эти штаны со стрелками явно рассчитаны на более низких людей. На мне они смотрелись глупо и по-сиротски. Примерив юбку, я столкнулась с проблемой того, что зимой с голыми коленями не пощеголяешь. Пришлось вновь мириться с коротковатыми брюками, попросту заправляя их в замшевые сапоги: штаны со стрелками в сапоги! Убожество… Я уже сидела на застеленной постели, рассматривая белую рубашку, явно большую по размеру, и думала, что хуже подобной ситуации не придумаешь. Женский характер дал о себе знать, и я просто стянула сапоги, следом за ними брюки, не желая мириться с подобным уродством… И что прикажете делать? Благо, хоть нижнее белье было, можно сказать, универсальным: не бюстгальтер, а простой топ, поддерживающий грудь. Порывшись среди полок, я все же заглянула в тумбочку у постели: в первом ящике покоилась стандартная аптечка, во втором зарядка для распространенных моделей телефона, а в самой нижней отыскалась плоская картонная коробочка с черными чулками. Недовольно повертев ее в руках, понимая, что делать нечего, я смирилась. Юбка-карандаш, держащаяся, по большей части, одним только тугим ремнем, черные чулки, для окружающих выглядящие простыми колготками из капрона, белоснежная рубашка с подвернутыми манжетами, выдающими неподходящий размер, и темный пиджак на блестящих пуговицах, идущий мне больше всего остального. Словно желая скрыть этот наряд, я застегнула длинный черный пуховик без меха на капюшоне, покидая комнату, запирая дверь на ключ. По памяти двигаясь в сторону столовой, у самой двери в знакомое помещение, я встретилась с Орегано, которая слово не менялась изо дня в день. Та же прическа с низким аккуратным пучком в нижней части затылка, строгий наряд, очки в толстой оправе. Однако она протягивала мне пачку сигарет довольно известной марки. -Доброе утро, - благодарно кивая на добытые сигареты, сиплым голосом бросаю я женщине, уже толкающей дверь в столовую. – Орегано-сан, я понимаю, что в моем положении грех жаловаться, но у меня есть небольшая просьба… Одежда немного не подходит. -Конечно, мы уже послали людей в Вашу старую квартиру, чтобы забрать вещи. Не волнуйтесь, они сделают это быстро. – впрочем, больше я теперь думала о том, что от моей квартиры мало что останется, если Мельфиоре решит заглянуть «в гости». – Приятного аппетита. Еды было так же много, а названия некоторых блюд я даже не знала, никогда подобных не видела. Впрочем, вся еда здесь была легкой, как и полагалось завтраку. Долго всматриваясь в тарелку, какую поставили под носом, я выпила кофе с корицей, после пробуя на вкус кашу с курагой. Однако же взгляд мой все время цеплялся за графин с вином, руки сами потянулись. -Кажется, у гостей Вонголы есть вкус, - неожиданный голос раздался среди посторонних разговоров, а, повернув голову, я встретилась с мужчиной, протягивающим свой бокал. Он довольно улыбался, а затем, стукнувшись стенками чаш, мы только выпили холодного напитка, чуть ли не блаженно прикрывая глаза. – Всегда приятно встречать настоящих ценителей настоящего искусства. - Искусства? – переспросила я, чувствуя, что мозг уже и не соображает, зациклившись на вкусе хорошего вина, чья выдержка точно определялась не одним десятком лет. Это не был высший сорт или нечто подобное, но напиток был хорош. -Конечно, винодельня – то еще искусство, Вы согласны? – я только кивнула, сдерживая веселый смех. Первый раз я встретила человека, так восхваляющего алкоголь. До него мне было далековато. – Что же, работа не ждет. Приятно было познакомиться. Ну, знакомством это все же нельзя было назвать. Когда завтрак закончился, Орегано, какая всегда была поблизости, неожиданно исчезла из поля зрения. Забирая с той же вешалки темный пуховик, вновь застегивая его, я наткнулась на незнакомого молодого человека, когда выходила из столовой. -Сеньора Хром сегодня занята и освободится чуть позже, поэтому я помогу Вам с освоением простых упражнений, помогающих развивать иллюзии. – мужчина, чем-то походящий на Тору Хаяси, только кивнул головой, протягивая мне то же кольцо, какое вчера одолжила хранительница тумана Вонголы. - Пойдемте. И вновь мы оказались снаружи. Только снег растаял, да и заметно потеплело. Яркое, но все еще обманчивое солнце слепило глаза, а я только натянула капюшон, втягивая шею от холода. Молодой человек заметно отличался от Хром, какая, вероятно, являлась его начальником. Он был молчалив, порой почти раздражался, сдерживая свой пыл, просто выдыхая, чтобы успокоиться, а я покорно повторяла за мафиози в своеобразном костюме, не желая натыкаться на неприятности. Изначально мы лишь повторяли то, чему научила вчера хранительница Вонголы, однако я вновь столкнулась с проблемой разжигания пламени. Удалось мне это сделать лишь по той причине, что раздраженный взгляд мужчины почти что сверлил меня – то ли он питал чувства к Хром Докуро, какая потратила на меня свое драгоценное время, то ли его просто все раздражало. Все же я склонялась к первому варианту. Через какое-то время, наблюдая этот вечно недовольный взгляд, я и сама почувствовала подкатывающее бешенство. Нет, я всегда была темпераментной, возможно, высокомерной, но все же оставалась терпеливой и уравновешенной. Однако в очередной раз наткнувшись на отведенный в сторону пренебрежительный взор, я смогла только фыркнуть, закуривая сигарету. -Что Вы делаете? – скрывая возмущение, торопливо поинтересовался молодой парень, над каким я отчего-то чувствовала превосходство. Кажется, я полностью убедилась в его привязанности к хранительнице тумана, а влюбленные люди для меня, к сожалению, теряют всякую мощь. Может, это оттого, что я сама никогда не любила по-настоящему? - Хром-сама просила меня… -Будешь на меня смотреть такими глазами, уж извини, но ничего не получится. Та же Хром, какой ты поклоняешься, говорила, что для создания иллюзий важно отречение от всего окружающего мира… Ты бы смог забыться, если бы тебя сверлили недовольным взглядом, так и повествующим о презрении и пренебрежении? Вот именно, мальчик, не смог бы. Так что, прошу тебя, будь милостив к насекомому, вроде меня, договорились? Замешательство и рассеянность явно властвовали над эмоциями молодого парня. Он то ли не ожидал моих слов о его поклонении хранительнице, то ли той части монолога, в каком я открыто говорила об его отношении к моей персоне. Мафия, полицейский участок или заплесневевшее кафе, но я не могу позволить так просто унизить саму себя. Гордость всегда меняет людей, а я, возможно, родилась с этой своеобразной гордыней. -Вы ошибаетесь, - парень пытался отказаться то ли от восхищения Хром, то ли от неправильно понятых мной его взглядов. Вот только глаза он прятал где-то внизу, избегая зрительного контакта, отчего я только победоносно улыбнулась, притаптывая сигарету. – В любом случае, давайте продолжим. Иллюзия за иллюзией, практика за теорией, а тело заметно напряглось и устало. Хотя, больше утомилось сознание, расшатывая некоторые из извилин разума. Изначально я просто повторяла за парнем, создавая похожие на его галлюцинации, однако пользуясь той «формой», к какой подтолкнула Хром, а после кольцо словно взбунтовалось, разрывая своим неожиданным криком голову. «Ты должна учиться этой игре быстрее, если хочешь жить, а не ползать с остальными неудачниками, ища свои глаза! Я умираю от скуки, видя этот детский сад!» - оно почти рычало, вновь и вновь пропуская через мое сознание свой вопль, перемешавшийся с криками уже продавших души бывших владельцев. Их истерзанные тела вновь мелькали перед глазами, а меня поглотил не страх, как бывало раньше… Мне захотелось просто наорать на торопящую события реликвию, хотело заткнуть эту сущность, высказавшись, почти урожая. Я только сжала зубы, чувствуя гнев на артефакт, который почти заставил меня принять его условия, а затем кольцо, данное Хром, треснуло. Фиолетовое, концентрированное в одной точке пламя вспыхнуло огненным шаром, набирая мощь, а слабый разжигатель посмертной воли только разлетелся в стороны множеством осколков. -Закрой свой рот! – вместе с моим рыком, какой было не слышно из-за взорвавшегося огненного шара цвета индиго, раздался рев неизвестного существа, возродившегося из тумана. Дикое животное размером с могучее дерево с широкой кроной почти сразу рвануло в сторону молодого парня, застывшего на месте. Когда за одну лишь секунду дистанция сократилась до метра, а полностью окруженное фиолетовым плотным дымом существо замахнулось когтистой, но все еще нечеткой лапой, подчиненный Хром успел отскочить в сторону, словно не соглашаясь с тем, что это – иллюзия. А после я будто очнулась ото сна, спохватившись, развеяла галлюцинацию, какую сама и создала из-за злости… Кажется, та форма, какую подсказала мне Хром Докуро, была неверной, а вот обида и злость на Хорн и собственную судьбу, желание выжить –все это могло заставить меня бороться. -Ты ведь не собиралась меня убить? – забывая о всяком уважении, смотря в сторону, где развеивались остатки тумана, как-то неуверенно отозвался парень, сторонясь меня. – Хром-сама успела научить даже такому уровню? -Не знаю… - смотря на следы лап, что остались на земле, я покачала головой, слыша одобряющий голос Хорн. «С такой силой ты, может, и сможешь выиграть, стать моим новым хозяином. Кто знает, кто знает, странная старшеклассница Йоко-сан». -Думаю, на сегодня хватит. Вероятно, завтра сеньорита Хром уделит тебе внимание, поэтому можешь оставить то кольцо себе. Только не забудь его. – парень словно пытался сбежать. Но сбежать не от меня, а от самого себя, потому что существо, какое обволакивал туман, точно являлось медведем, пускай и непривычно крупным. А следы от когтей лесного бурого хищника красовались и на теле молодого человека. Нам всем о чем-то вспоминать не хочется. -То кольцо сломалось, - поднимая с земли более крупный осколок, заставляя подчиненного хранителя тумана остановиться, отозвалась я, вновь натягивая на голову капюшон. Кажется, ветер поднялся. -Как… сломалось? *** Мокрый снег, подгоняемый буйным ветром, стучал в небольшое окошко у потолка, а я перебирала вещи, какие оказались в выделенной мне комнате по возвращению. Кажется, люди, каких отправили в мою квартиру, забрали оттуда все, кроме мебели и подобных вещей, конечно. Наткнувшись на треснувшее стекло в рамке, за которым была спрятана и словно укрыта от этого мира фотография мертвого животного, я откинулась назад, спиной утыкаясь в боковую перекладину кровати. Как давно это произошло? Не особо тратя время на разбор вещей, вытащив первые попавшиеся темные джинсы и болотного цвета водолазку, я закинула блок сигарет в шуфлятку, а бутылку виски, оставшуюся в холодильнике, любовно опустила на прикроватную тумбочку. Именно запихав сумки в шкаф, не думая, как после гладить все это, я переоделась в привычную одежду, в какой не ощущала себя еще более несчастной. Это ужасно – понимать, что единственные вещи, напоминающие о прошлом, связывающие тебя с ним, это твои наряды. Некоторые из вещей я покупала в гордом одиночестве, бесполезно растрачивая время, другие же мне дарила мать, подбирая все до мелочей. Что-то меня заставила купить Джун Мочида, говоря, что белый цвет мне к лицу, противясь любой серой или черной вещице. Честно говоря, темно-синий, каштановый, шоколадный, охристый и оливковый цвета вовсе не нравились диспетчеру в полицейском участке Намимори, девушка часто пыталась нарядить меня в нечто алое или желтое. Но, пожалуй, в подобных битвах я никогда не проигрывала… И это тоже, кажется, было слишком давно. Забравшись на кровать, стоя на упругом матрасе, я только смотрела в миниатюрное окошко, наблюдая за безумием погоды. Можно было увидеть не так много, но холодное ликование мира как-то отрезвляло и успокаивало. Думать о том, что с родителями, причастными лишь к моему рождению, могло что-либо случиться, не хотелось. А я не могла даже связаться с ними: мир Савады Тсунаеши отрезан от всего остального. Обед выдался каким-то тихим, потому что людей в столовой почти и не было. Я сидела за столом одна, другие же мафиози, сгруппировавшись, быстро заглотили пищу, исчезая за дверью, оставляя меня в молчаливой и угнетающей атмосфере. Порой прислуга сновала под носом, а я только и делала, что оглядывала девушек и мужчин с ног до головы. Стало так тоскливо… -Йоко Оно? – послышался тонкий и осторожный голос низкой и почти незаметной девушки, чьи руки все же были украшены давними шрамами, полученными то ли из-за разбившейся тарелки на кухне, то ли из-за сражения в мире мафии. Поднимая на нее свой бесцветный да и, кажется, бездушный взгляд, я будто спросила, чего хочет незнакомка. – Господин Савада просит Вас явиться в зал заседаний, это на втором этаже, в левом крыле. Попросить кого-нибудь проводить Вас? -Не стоит… - отодвигая стул, окидывая взглядом переполненную пепельницу и стакан с остатками алкоголя, я ощущаю пустоту, какую не сможет заполнить ни одно из развлечений или бесед. Гулять под ночным небом не хотелось, видеть старых знакомых тоже, даже усесться на старую скамеечку, скрипящую, кажется, на ветру, не представлялось желанным. Я запуталась, теряя свои прежние мечты. Я забыла о том, что хотела вернуться в Токио, что хотела преуспеть в работе, найти хорошую пару, посетить Америку… Теперь я думала только о выживании и, возможно, каком-то собрании, на какое то ли пригласил, то ли велел явиться Савада Тсунаеши. Найти зал заседаний было нетрудно, стоило подняться по мраморной лестнице на второй этаж, - парочка мужчин двигалась, кажется, в нужном мне направлении. В одном из высоких парней я узнала ершистого Ямомото Такеши, какой все же, находясь на базе семьи Вонгола, распрощался с чехлом, скрывающим острое лезвие катаны. Я не знала, стоит ли мне его окликнуть, однако, будто почувствовав чужое присутствие, человек, что шел рядом с мечником, резко обернулся, заставляя меня отчего-то дернуться. -Йоко Оно? – как-то удивленно изрек темноволосый мужчина, заметивший отвлечение от беседы приятеля, какого я, кажется, тоже встречала. Это был тот же мужчина с пепельными волосами, попавший накануне Нового года в полицейский участок Намимори. Неожиданно Дождь Вонголы только чуть засмеялся. Ударив себя по голове, тем самым говоря, что вспомнил нечто важное, мужчина беззаботно и расслаблено улыбнулся. – Тсуна ведь хотел, чтобы ты тоже пришла. Он говорил что-то о документах. -Не создавай проблем Джудайме, - как-то фыркнув, отозвался светловолосый мужчина с узким взглядом, однако, пронзительных бледных изумрудных глаз. В этой его фразе было слышно и пренебрежение всем человечным, и явное недовольство, и даже угроза. Переходить ему дорогу вовсе не хотелось, да и мысль держаться на расстоянии быстро промелькнула в голове. -Это наш хранитель урагана, Гокудера Хаято, - в отличие от своего напарника, в какой-то степени, который прошел вперед, следуя к залу собраний, Ямомото Такеши дождался меня, будто желая поддержать своим изменившимся голосом. – Я ведь говорил тебе, что Тсуна позаботится о твоем будущем. -Кажется, это было в тот вечер, когда меня чуть не убили. Всего-то два дня назад… - вспоминая труп мужчины, о котором на следующий день в полицейское отделение не поступило сообщений, хотя обновленный парк пользовался большой популярностью у местных жителей, кивнула я на слова хранителя дождя. – Как Ваша рана? -Благодаря Рёхею не осталось даже шрама. – Хром говорила что-то подобное о хранителях солнца, обладающих важными умениями, поддерживающими окружающих. – Ты, к слову, тоже попадала под действие пламени солнца. Но, вероятно, подобного не помнишь – моё пламя способно скрывать некоторые вещи, а с помощью фокусов туманников можно заставить человека забыть какие-то неприятные события. -Нет, я помню, Такеши-сан, - явно удрученно я покачала головой, понимая, что о подобном действительно было лучше забыть. – Кажется, я сама обладаю пламенем тумана… Вы когда-нибудь видели, что происходит с конечностями, если опустить их в жидкий азот на определенное время? -Не видел, но думаю, это неприятно. – поменявшись в лице, сменив улыбку серьезным и чуть заинтересованным выражением, хранитель дождя бросил взгляд на все еще распахнутые двери, ведущие в помещение с овальным столом, за каким уже сидели некоторые люди. -Тот человек красочно объяснил весь процесс данной пытки, прежде чем преступить к ней. Наверное, в тот момент, подставив саму себя, я все же спасла хорошего друга. Но глаза он лишился, пускай и на какое-то время. В любом случае, спасибо. – заходя в зал совещаний, инстинктивно кивая на вежливость Ямомото Такеши, пропустившего вперед, я наконец благодарю человека, которому обязана сохранностью своего тела, и тела Тору Хаяси. Люди в дорогих костюмах, чем-то все же отличающихся от тех строгих нарядов, заметных на каждом человеке в особняке, приветствуют хранителя дождя. Здесь присутствует и Сасагава Рёхей, и Гокудера Хаято, и Хром Докуро. Ламбо Бовино же, являющийся, вероятно, хранителем грозы, заметив меня, удивляется, а после еле сдерживает странную улыбку. Оставляя без внимания начавшийся светский разговор хранителей, словно давно не видящихся, подросток только подходит ко мне, предлагая сесть рядом. -Я, наверное, еще никогда так не ошибался, общаясь с людьми. – паренек все никак не мог избавиться от ироничной и ленивой улыбки. – Я действительно думал, сеньорита, что больше мы не встретимся, даже забыл, что когда-то видел Вас, а теперь наблюдая Ваше бледное лицо в одном из самых неожиданных и защищенных мест в мире. Ну, скажите мне, не любит ли судьба шутить? -Судьба любит страдания, Ламбо Бовино, и в этом я убеждена навеки. – боже, лучше бы я никогда не появлялась в полицейском участке, ведя дальнейший диалог с юным террористом, в чье преступление было тяжело поверить. Почему же уже тогда я не смогла догадаться о серьезности всего происходящего, как угнетает… - Выходит, ты – хранитель грозы. -Я спас Вам жизнь, сеньорита, а Вы по-прежнему кажетесь грубой, - будто обижаясь или вновь указывая на мои недостатки, отозвался подросток, почесывая густую шевелюру. -Я по-прежнему слишком наивна и добра, - только мотая головой, повторяя уже сказанные однажды слова, только и выдыхаю, замечая, когда закрывают широкие и массивные двери, погружая тем самым все помещение в тишину. Савада Тсунаеши, появившийся мгновение назад, окидывает всех быстрым взглядом, улыбаясь теплой улыбкой своим хранителям, а после следует к главе стола, опускаясь в мягкое кресло, украшенное узором из шелковых золотых нитей. - Я рад видеть вас, - продолжая легко улыбаться, позволяя своим светлым глазам в кой-то веки расслабиться и пропустить чуть больше чувств, чем обычно, уверенно, но спокойно приветствует своих хранителей Небо. – Жаль, что причина не самая приятная – в очередной раз Мельфиоре, открыто действовавшая в больнице Намимори… Кажется, к этому я тоже имела непосредственное отношение. -Мы искали следы людей из Джессо или Джиглио-Неро, но, вероятно, они покинули местность до нашего появления, - не дожидаясь приказа или просьбы, понимая, что его босс прекратил подготовительный монолог, тут же отозвался Сасагава Рёхей, который действительно присутствовал в Намимори в тот вечер, когда я столкнулась с Ютакой Кондо. – Когда мы с Такеши оказались у больницы, то полиция уже оцепила территорию, но трупов не было замечено. -Как и не найдена цель подобных необдуманных действий, - тут же добавил Ямомото Такеши, сложивший руки на груди, явно помрачневший от собственных мыслей. – Мельфиоре всегда была осторожна и просчитывала каждый шаг, ведя с нами хитрую игру. Они продемонстрировали, что могут долго выжидать и скрываться, поэтому недавние их действия выходят за рамки привычного, и мы не знаем, как все это оценивать. Кто-то словно сорвался или же дал нам предупреждение о более явных атаках, какие все же еще не последовали… -Что за кретины в этой Мельфиоре… - тяжело и зло выдохнул Гокудера Хаято, дергая галстук на собственной шее, расслабляя узел. – И как прикажете понимать весь этот бред? – задавая вопрос словно в пустоту, в который раз фыркнул хранитель. -Кажется, если Хибари узнает, что кто-то из Мельфиоре осмелился открыто разнести несколько палат в больнице Намимори, то нам его не остановить. – тихий голос девушки заставлял всех слушать ее именно из-за спокойного и усыпляющего тона. Впрочем, было в нем какое-то волнение. -Нет, Хибари-сан всегда знает, чего делать не стоит, - покачал головой Савада Тсунаеши, наблюдая за своей семьей из-под полуопущенных век с длинными, но редкими ресницами. – Он несомненно разозлился, но эту злость он накопит, чтобы в нужный момент обрушить свой гнев на врага. Кажется, он не всегда был таким. Все словно шло своим чередом, но я не понимала, шутят ли собравшиеся в зале люди, пытаясь проверить меня, или же они действительно ничего не знают о причинах и произошедшем. В какой-то момент мне показалось, что думаем мы о разных больницах, потому что я-то ведь знала полную историю случившегося в тот вечер. -Значит, главной целью остается выяснение причин и мотивов для подобного нападения? – обращаясь к боссу, какой только задумчиво кивнул, поинтересовался хранитель солнца, вероятно, занимающийся данным вопросом последнее время. -Босс, а может ли быть так, что в больницу Намимори попал кто-то из наших людей, желая получить скорую помощь? – предположение Хром Докуро всем показалось вполне справедливым, а я осознавала, что в этот раз информированность мафии подкачала. – Стоит ли мне проверить и расспросить всех членов Вонголы, выполняющих задания на близкой к Намимори части? -Хорошо, Хром, - Савада только согласился с подобным предложением, словно пытаясь перебрать все возможное, что могло связать в его голове такое неожиданное и выходящее за рамки привычного появление людей вражеской семьи у больницы, кажется, ничем не примечательной. – Но усилить охрану базы тоже стоит… -Подождите, Вы действительно ничего не знаете? – я чувствовала, что меня разыгрывают, но все еже голос прозвучал слишком волнительно и громко, будто я отгадала сложную задачку. – Правда понятия не имеете о том, что произошло в тот вечер в больнице? -А тебе кажется, что это в мафии такие особенные шутки? – уже что-то подозревая, но и будто ненавидя меня, съязвил Гокудера Хаято, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет. Горло связало узлом от того, что серый табачный дым прошелся по помещению, достигая и моего нюха. – Говори, если начала. -Точно, Оно, что ты делала на той крыше в рабочем квартале, где мы наткнулись на тебя? – теперь я, кажется, поняла, что оказалась на базе Вонголы по счастливой случайности. Хранители да и босс семьи даже не потрудились связать меня и произошедшее в госпитале, принимая как должное мое более чем странное появление на крыше. Однако для меня встреча с Ямомото и Сасагавой была спасительной, потому что, вернись я в квартиру, меня бы быстро нашли Мельфиоре, лишая жизни. Я только засмеялась, чувствуя, как медленно подползает истерика. -А я гадала, почему здесь всё так странно, - убирая с лица волосы, я игнорировала опешившие взгляды людей вокруг, каким то ли не нравилось мое поведение, то ли оно вгоняло их в ступор. Ламбо Бовино же что-то искал в моей кривой улыбке, а я собиралась с мыслями. – Такеши-сан, неужели Вам не пришло в голову, что однажды столкнувшись с покушением на собственную жизнь, я бы никогда в здравом уме не оказалась посреди ночи на крыше в пустующем районе? Ила Вы действительно думаете, что я сошла с ума, теряя любую логичность и отбрасывая инстинкт самосохранения? -Сейчас этот инстинкт, кажется, тоже оставил твой мозг? – с явной угрозой, словно запутавшись в моих словах, прохрипел Гокудера Хаято. Однако его я упорно игнорировала, смотря прямо в глаза хранителю дождя, почти наклоняясь к столу и сокращая дистанцию. Неожиданно его зрачки блеснули, словно давая мне сигнал, - мужчина всё осознал. -Появление людей Мельфиоре выходило за пределы их обычных действий по той причине, что это было незапланированно и случайно, из-за личных обид одного человека, преследующего собственные цели. Он сам сказал, что подобного приказа ему не давали… - я словно выдохнула с облегчением, все еще не в состоянии прогнать улыбку со своего лица. Я будто поделилась тяготящим секретом, повергнувшим всех в недоумение. Замечая на лицах хранителей некое недоверие, я только обреченно вздохнула, - верно, я ведь посторонний человек. – Ютака Кондо появился в полицейском участке Намимори посреди января, в десятых числах, - это тоже упоминается в документах, какие я собирала всю зиму для Вонголы. Вместе с его появлением наше отделение пережило некоторые перемены: начальник явно сдавал позиции, игнорируя скотское поведение нового подчиненного, а следователи то и дело терпели неоправданные нападки со стороны новоиспеченного коллеги. Впрочем, в выбивании признаний Ютака был хорош, но и это не прощало всех его мудатских поступков. Однако больше остальных он цеплялся к дежурному Каташи- сану. Через какое-то время начало доходить до драк, пока однажды Кондо не бросил угрозу-намек, упоминая детей Тономуры. На следующий день двое сыновей дежурного попали в ту самую больницу Намимори. Все, естественно, поняли, что это не несчастный случай, но доказательств не было, Каташи же эти доказательства нужны не были, - вы должны понимать, что из-за междоусобиц пострадали его дети. Но всё завертелось, закружилось, и в итоге крайней неким чудным образом оказалась я, двигаясь к месту собственной казни. Я, конечно, могла бросить все это, проигнорировать очередную кровавую угрозу Ютаки, но Тономура сделал для меня многое, и это даже не дело принципа, а простое человеческое сострадание и ответственность взрослого человека. Выкрутиться из подобной ситуации самостоятельно я бы не смогла – уж больно Ютака Кондо походил на любого из вас -, поэтому заранее вызвала полицию. Но подоспела она уже после того, как в палате сыновей Каташи я встретилась с бывшим коллегой, работающим явно под прикрытием. -И где же теперь Ютака Кондо? – будто получая зацепку, первым отходя от такого поворота событий, до какого никто из хранителей никогда бы не додумался, не сопоставив мое странное присутствие на крыше с разбоями в больнице, спросил Савада Тсунаеши. – Хотя, имя выдуманное. -Кажется, он мертв. – былой настрой исчез, вновь заставляя меня избегать некоторых моментов истории. Например, о кольце, о неизвестном призраке, что указал верный путь к убийству, какой клеймил кровью, но одновременно и спас, о том, что я уже знала о мафии до рассказа Ямомото Такеши. -И кого за это поблагодарить? – с явным сарказмом поглядывал в сторону приятелей Гокудера Хаято, вновь игнорируя мою кандидатуру в убийцы. Ему подобное даже в голове не пришло, как не пришло бы и мне, увидь я себя со стороны, проследи я за всей своей жизнью с самого начала. Адвокат-преступник – прекрасная шутка, злой рок судьбы. Вот только шатен, он видел всё… -Так твои руки тоже в крови… - печаль, грусть и неуловимая боль с сожалением отразились не только в светлых глазах, но и на чуть загорелом японском лице. Мужчина заглянул будто в мою душу, находя ответ, после чуть опуская голову. Казалось, он был готов ударить самого себя из-за ужасной оплошности. – Мне жаль, прости. Я не думал, что и тебе придется испачкаться. -Джудайме… - пепельноволосый мужчина только привстает со своего места, тут же тяжело опускаясь в кресло, понимая, что здесь ничем не сможет помочь. Он переводит бледный изумрудный взгляд на меня, а после только чуть дергает головой, словно извиняясь. Кажется, каждый из них знает, каково это – убивать. Но я даже не думала о подобном, и вот поэтому мне страшно. Если вспомнить и проанализировать, а впадала ли я в безумие, увидев труп того, кто мог убить меня, но пал от руки мечника Вонголы. Корила ли я себя за убийство Ютаки Кондо, чье тело расщепилось в неизвестном кровавом вихре до молекул, оставляя лишь алые пятна на бетонной крыше. Нет, я будто забыла обо всем, думая только о самой себе и родителях, о прошлой жизни и спасении от ада. Но, кажется, я заслуживаю подобной участи. Вот только мириться с ней не собираюсь. -Собрание закончено, несколько дней прошу вас не покидать базы и по возможности сконцентрировать силы неподалеку. – все будто поняли, что что-то должно произойти. – Гокудера, проси строителей поторопиться. -Да, Джудайме. *** Тренировки и практические «занятия» с Хром или людьми, подчиняющимися ей, в которых меня даже не пытались щадить, откровенно раня и играя страхами. Обеды за столом с хранителями в просторной столовой, добыча сигарет у Орегано и попытка найти утюг. Вечное беспокойство и частая ложь. Всё это определяет и описывает последние четыре дня в штабе Вонголы, расположившемся в неизвестной точке Японии. Впрочем, на самом деле, всё было куда сложнее. Взять хотя бы обучение у хранительницы тумана, какая с каждым днем становилась все яростнее и страшнее. Ее сила так же возрастала, заставляя меня порой лежать на земле, раскинув руки в стороны и смотря в небо, пытаясь понять, что является правдой, а что – вымыслом. Однако девушка никак не могла выудить из моей головы самого большого ужаса, связанного с продажей души и последствиями подобной сделки. Кольцо Хорн явно поспешило, называя Хром Докуро слабым иллюзионистом. Впрочем, в ее присутствии оно молчало, однако доставало меня при ее подчиненных. Обучение шло куда быстрее в последнее время, потому что основы я уже усвоила, но этого было недостаточно, чтобы противостоять адской реликвии, какая для всех являлась обычным серебряным украшением на пальце. А еще, я открыла секрет редкого появления брата Джун Мочиды дома. Черноволосый мужчина был связан с мафией, подчиняясь семье Вонгола непосредственно. Он был высок, телосложением напоминал Ямомото Такеши и, кажется, тоже являлся мечником. Его глаза, впрочем, всегда были строгими и чуть озлобленными, но Саваду Тсунаеши он не только уважал, но и боялся. Сасагава Рёхей же объяснял это тем, что брат Джун плохо знает босса, предпочитая думать о нем как о человеке из кровавых и жестоких рассказов. «Но он достойный боец» - так говорил хранитель солнца, словно заставляя меня уважать Кенске Мочиду. Интересно, как бы отреагировала Джун, узнав, что ее брат – мафиози. Даже не представляю. Книги на полках в огромной и не менее пыльной библиотеке, переводы древних романов российских писателей, завоевавших во время царского правления в Европе не только признание, но и восхищение, частые посиделки в просторной гостиной, нелепые и неправдоподобные рассказы Ламбо Бовино, новые люди каждый день - и при всем при этом я чувствовала одиночество и свою «чужеродность». Я оставалась лишней, хотя со мной часто говорили. Время текло, я часто заглядывалась на часы, после даже не понимая, как долго просидела напротив стрелок, а после штаб Вонголы потрясла череда ужасных, кажется, новостей. Стоило хранителям, да и остальным членам семьи узнать о произошедшем, как атмосфера резко стала тяжелой и почти удушающей. Смерть неких аркобалено, уничтожение семьи из альянса, продвижение Мельфиоре на север, потеря связей с Каваллоне… Хранитель урагана – Гокудера Хаято – был готов сорваться с места, словно собираясь отыскать штаб-квартиру Мельфиоре в одиночку, расправляясь с людьми, какие принесли так много несчастий, однако одна только фраза Савады Тсунаеши заставляла мужчину болезненно сжимать кулаки. -Мы справимся, Гокудера. – от вида босса Вонголы становилось не по себе, грудь словно сковывало кожаными ремнями, не позволяя вздохнуть. Ему было так больно, а я могла поверить даже в то, что по ночам этот человек позволяет себе одинокую одну-единственную слезу, скатывающуюся по щеке. Но одними этими новостями всё не ограничилось. Однажды, когда я вновь испытывала ужасные эмоции из-за нахлынувших иллюзий Хром, к каким все же пыталась выработать иммунитет, Савада Тсунаеши, десятый босс семьи Вонгола сообщил о чрезвычайной ситуации, требуя собраться всех, кто только может, в главном зале у центральной лестницы. Его же голос транслировался по всем наушникам, что были у членов семьи и хранителей. Услышав явно необыкновенно тревожный и злой голос босса, который будто рычал, Хром Докуро быстро побежала в особняк, следуя к указанному месту. Я же отстала от нее, чувствуя всю серьезность ситуации, сталкиваясь по дороге с мрачными и напуганными поведением Десятого людей. Когда я прощемилась в холл, босс и хранители Вонголы уже стояли на ступенях лестницы. Вид их был просто ввергающим душу в хаос и смятение. -Альянс полностью разрушен, а один из двух глав Мельфиоре, босс семьи Джессо, смог обратиться к нам напрямую, взломав некоторые из каналов системы. – гробовая тишина, колющая сердце, словно застыла водным пластом над головами собравшихся. - Он предложил провести переговоры, но на это сейчас нет времени. Оповестите все отделения о том, что началась эвакуация семей членов Вонголы в убежище. Громкие шаги Савады Тсунаеши, какой позволил наблюдать лишь свою широкую спину, а после и последовавшие за ним хранители – только это я и увидела, прежде чем суета поглотила особняк. Словно скопированные люди в черных костюмах могли сбить с ног, порой задевая тебя из-за невнимательности. Они забирали важные документы, блокировали сервера, сообщали о произошедшем тем, кто еще не был в курсе, копировали информацию, перенаправляя ее в новый штаб, собирали самые необходимые вещи, готовя все к переезду. Через десять минут после своего объявления Савада Тсунаеши вместе с хранителями уже покинул штаб в Японии, направляясь на базу, чьи координаты никому не были известны. Это повествовало о том, что босс готов подозревать каждого, но не пропустит крысу в свой мир, ловя ее за хвост изящными пальцами. Я же, услышав о том, что семьи союзников будут эвакуированы, понимая, что Мельфиоре теперь нацелится на каждого виновного и безвинного, я только позвонила родителям, пользуясь телефоном Орегано. Скрывшись в собственной комнате, куда всеобщий шум, поглотивший базу, не проникал, ссутулившись, чуть сдерживая слезы страха, я ожидала голоса, какой должен был раздаться после гудков. Руки начали дрожать, а ком подступал к горлу, когда через какое-то время никто не поднял трубку. Однако я ждала до последнего, не желая мириться с подобным - в конце концов, я ведь не самая важная цель для уничтожения Мельфиоре, есть и другие, более значимые… -Слушаю… - я почти выкрикнула имя матери, смахивая подступившие слезинки, резко поднимаясь с кровати. Сердце все еще учащенно билось, но уже от счастья и облегчения за судьбу родителей. –Йоко, что же ты так кричишь? -Мама, с вами все хорошо, где вы с отцом сейчас? – от нетерпения я почти металась по небольшой комнатке, раздражая саму себя и не замечая подобного. – Вы в Хиросиме, дома? -Ох, милая, тебя ведь отправили в командировку, так нам сказал Ямагата Саданару, поэтому мы и не смогли связаться, но мы с отцом не дома, не в Японии. – дыхание перехватило от ужаса, а я ждала продолжения спокойного и чуть извиняющегося рассказа матери. Я собиралась ехать именно к родителям, поэтому уже доставала походный чемоданчик, собранный пару дней назад под влиянием плохого предчувствия. – Иссей Мияки испытывает творческий подъем, поэтому твой отец вновь поддерживает друга. Эти старики решили обновить старую коллекцию, пытаясь сказать миру, что всё новое- это хорошо забытое старое. Наоки так зажегся подобной идеей, что неожиданно мы вновь оказались в Милане, прости, милая, что так и не смогли связаться с тобой раньше, но ты попросту не поднимала телефона… -Мам, - мой голос бледнее моей кожи и волос, он напоминает звон могильного колокола по умершим, он дрожит. – Мам, знаешь, у меня такие серьезные проблемы… Я не могу с ними справиться, я боюсь их… - я не выдержала и просто заплакала, желая лишь ощутить материнское тепло, чтобы родитель прижал меня к теплой груди, говоря, что он рядом. – Я боюсь своего будущего, своей судьбы, мне так страшно, что я не могу заснуть… Но еще больше меня пугает, что эти проблемы могут навредить и вам с папой. Я же не переживу, если с вами что-то случится. Я так сильно вас люблю, так сильно… Мам, прошу, дождитесь меня. Умоляю, улыбнитесь мне еще раз, как тогда, в Риме. Я буду терпеть наставления отца, даже пройдусь по подиуму, только, прошу тебя, дождитесь меня… -Милая, что с тобой? – мать словно чувствовала всю мою боль, всё то, что уничтожало и грызло меня изнутри. И она тоже плакала. Мы будто соединились, разделили чувства на двоих, но я упала на колени, замечая, как крупна дрожь, пронзающая все тело. Мне было холодно и страшно. Я что-то начала ненавидеть. После этого разговора мне было плевать на все наказания, какие ждут меня, если я полезу туда, куда не следует. Я даже не думала о том, что случится со мной, воспользуйся я ноутбуком в покинутом кабинете Савады Тсунаеши. И я им воспользовалась, восстанавливая свою карту, заблокированную банком на время, и бронируя билеты до Италии, до Милана. Пользуясь замешательством людей на базе, я довольно быстро покидаю особняк, накидывая пальто-шинель на плечи, замечая, как волнуется кольцо Хорн, не произнося и слова. Ему словно не нравится моя затея, оно так и шепчет: «Ты можешь умереть». Жаль, но сейчас это не способно меня остановить – глаза еще не высохли от слез. -Куда ты бежишь? – строгий голос женщины заставляет застыть меня на месте лишь на секунду, а после я с еще большей уверенность двигаюсь к выходу из этого огромного здания, какое правительство уже покинуло. Говорят, с корабля бегут лишь крысы, а капитан уходит на дно со своим судном. Ошибочно ли данное суждение, правдиво ли, меня это не волнует. Тревожит сознание лишь семья. Торопливые, преследующие шаги слышны за спиной, а я почти резко сбрасываю со своего плеча руку женщины. Я только впиваюсь в нее пронзающим душу бесцветным взглядом, который словно заставляет прочувствовать то же, что ощущаю я, а затем опускаю голову, скрывая глаза за волосами. Мне так плохо было лишь однажды, когда я страдала зависимостью, какой страдают все идиоты, связавшиеся с героином, когда не хватает дозы и не к кому обратиться. Сейчас мое тело ломает точно так же, обжигает новыми и новыми вспышками жара, кости будто напоминают песочное печенья, грозясь сломаться, а в голове стучит собственное сердце. Ужасное ощущение, но теперь я зависима не от какого-то дерьма в шприце, а от привязанности к своей семье. И ее у меня тоже могут отнять, как и наркотик. -Вы ведь тоже понимаете, что лишь я была под опекой Вонголы. Никто не ручался за моих друзей, близких, родителей. Никто не обещал, что всё будет так, как было. Я не знаю, есть ли у Вас своя семья или ее Вам заменяет вся Вонгола, но… - я только глянула из-подо лба на застывшую женщину, борющуюся с самой собой, - не стой у меня на пути, Орегано-сан. Она вздрогнула. -Вот, это тебе пригодится. – доставая из нагрудного кармана черную ручку, женщина только хватает меня за руку, оттягивая рукав пальто вверх. Я было подумала, что она желает увидеть давно исчезнувшие следы от игл, но Орегано только, чуть царапая кожу, пишет что-то на моей коже, после вглядываясь в глаза. – Это координаты базы Варии в Италии, если всё станет совсем плохо, только они смогут тебе помочь. Они сильные, и… среди них есть ученик хранителя Вонголы, ученик Рокудо Мукуро. Кажется, ты долго искала встречи с одним из них. -Вы… - женщина только мотнула головой, будто заставляя меня оставить свое мнение при себе. Но мне хотелось говорить, возможно, я умру, как говорило адское кольцо. – Вы справедливая, Орегано-сан. И красивая. -У гаража найди Моретти, скажи, что от меня. Этот человек сумеет доставить тебя до ближайшего аэропорта без привлечения постороннего внимания. За билеты не волнуйся, он сумеет договориться и об этом, главное, не подставь меня и Вонголу. Мафия не так ужасна, как тебе могло показаться. «Не так ужасно», «Не так плохо» - знаете ли вы, как часто мне говорили подобные фразы, описывая Намимори, новую работу, сигареты или алкоголь, даже героин. И зачастую эти аргументы были правдивыми, а порой приводили к ужасным последствиям: отказ от наркотиков будто разрушает тело. Но на слова Орегано я только кивнула, теперь торопясь на поиски Моретти. -Орегано-сан! – заставляя женщину неожиданно остановиться, все же решаясь спросить о том, что всегда меня интересовало, я почти выкрикнула ее имя. – Вы не боитесь босса Вонголы, его гнева за то, что поступили не так, как было приказано? -Мы независимы от хранителей и Савады Тсунаеши и являемся «Второй Вонголой», поэтому своего босса я боюсь куда больше, а он никогда не одобрил бы того, если бы я насильно удерживала человека, желающего спасти свою семью. Мы все люди, Йоко. -Спасибо. – кажется, мы обе побежали, только в разные стороны, к разным целям, к разным судьбам и будущему. Возможно, кто-то к смерти, кто-то к долголетию и тишине. *** Ближайший городишко оказался занюханным, напоминающим старую забегаловку, пропахшую плесенью и потом, на чьих стенах остались пятна засохшей грязи и жир. Однако мнение о нем улучшалось, стоило понять, что и здесь есть аэропорт, пользующийся, правда, не особым спросом. Возможно, из-за качества обслуживания, может быть, из-за умений пилотов и состояния самолетов. Впрочем, улететь на континент отсюда можно было, только с часовой пересадкой в Шанхае. Моретти, оставивший меня недалеко от регистрационных окон, договорившийся чудным образом о смене билетов другой авиакомпании на самый ближний рейс, вылетающий через семь минут, вернулся неожиданно, заставляя меня почти что вздрогнуть, подскакивая на сидении. -Твои вещи я сдал в багаж, поэтому не забудь со своими проблемами забрать чемодан, а теперь последний штрих. – хватая меня за руку, заставляя следовать за ним, мужчина только затолкал меня в женский туалет, игнорируя выходившую пожилую старушку, удивленно таращащуюся в нашу сторону. Мне и самой стало страшно от подобных действий, поэтому я приготовилась бежать, - вдруг за мой побег с базы мне полагалась казнь? Однако на меня быстро нацепили черный парик, натуральные волосы которого доставали до плеч, а после надели на нос темные очки – вероятно, в конце зимы они смотрелись еще более подозрительно. Спрятав выступающие бесцветные волоски, Моретти прислушался к голосу диспетчера, объявляющему об окончании посадки на мой рейс. – Всё, пора. Отчего-то оглянувшись на мужчину, следуя за стюардессой, дожидающейся последних пассажиров, я почувствовала благодарность. Стоило оказаться в самолете, как волнение за родителей только усилилось. Сняв пальто, усаживаясь на место, я только зацепила взглядом ту же самую старушку, встреченную по пути в уборную. Она, кажется, и не узнала меня, утыкаясь в свой тоненький дорожный роман, дожидаясь взлета. Пристегнув ремень по указанию стюардессы, закрывая окно, не желая смотреть на вечернее небо, какое сопровождает железную птицу, созданную человеком, на протяжении всего пути, я только закрыла глаза. Осталось пережить пять часов полета до Шанхая, где происходит та же часовая пересадка, что и в рейсе, забронированном мной у иной авиакомпании, а после прямая дорога до Милана, к родителям. -Хорн, покажи мне что-нибудь, я не могу больше думать и переживать… «Ты что, думаешь, я – твой друг? Может, Йоко, ты забыла, что я жажду получить твою душу?» -И правда, глупо. – утыкаясь лбом в собственные руки, стянув очки, шепчу я с улыбкой на губах. – Я устала. «Всем нужен отдых?» - я была польщена поступком сущности Хорн, потому что уже через несколько минут разум обволокло туманом, почти усыпляя, а в сознании предстали подростковые воспоминания, какие я считала худшими из худших. Однако теперь мне было с чем сравнивать, я ведь убила человека… Наверное, это было самым добрым жестом, какой мог позволить себе туманный артефакт. Вновь жаркое лето, вновь языковой барьер, ломающийся все больше с каждым днем. Частые чаепития в беседке, рассказы о других странах, детская наивность и беззаботность, громкий и задорный смех. Небо, скрывающееся за кронами высоких деревьев, искрящееся на солнце озеро, Фернанд Дюпон. Открыв глаза от легкого прикосновения женской руки, я почувствовала слезы на своих щеках. -Мы уже в Шанхае, госпожа, час до пересадки. – быстро смахнув слезинки, забирая пальто и проверяя вещи, какие уместились в глубоких карманах, смешиваясь с остальными пассажирами, я быстро продвигаюсь к трапу, надевая очки. Конец зимы в Китае ощущался куда явственней, чем в Японии, окруженной водой, здесь было даже солнце и тепло, позволяющее не застегивать верхнюю одежду. Весь час я просидела в кафетерии, не стягивая темных очков, почти не привлекая к себе внимания. Я была напряжена, и это не укрылось от нового соседа, занявшего сидение рядом со мной в самолете, после пересадки, когда весь багаж был переброшен и проверен. -Вы боитесь летать? – пожилой мужчина с белесой сединой в волосах и пушистых усах заставил меня обратит на него внимание, отказываясь на какое-то время от раздумий. – Не волнуйтесь, через одиннадцать часов, если не разобьемся, будем в Италии. -Ваши слова не особо обнадеживают. – этот человек обладал неприятным и вовсе не красивым цветом кожи, какой испортился из-за долгого времени под палящим солнцем, какое придало телу серый и даже грязный оттенок. Такой загар был у людей рабочих, но сильных. -Однако я сказал то, что думаю. Разве правда не лучше сладкой лжи? – да и одежда его была самой обыкновенной, выделяясь среди остальных лишь тем, что была слишком простой. Такой человек заставил меня облегченно выдохнуть, понимая, что в мафии подобных людей не водится. -Как знать. За первые два часа полета я выслушивала, наверное, историю всей жизни пожилого мужчины, который словно испытывал недостаток общения, ему словно требовались свободные уши, и он их отыскал. Я порой высказывалась по просьбе разговорчивого соседа, порой просто кивала, не решая затевать дебаты. Фотография жены и выросших сына и дочери, какие теперь работают в хороших фирмах, послужили каким-то доверительным жестом, однако о себе я все так же предпочитала молчать, делясь какими-то крохами. Впрочем, из-за того, что я принимала участие в этом диалоге, у пожилого мужчины не появлялось странного чувства, будто он говорит сам с собой. Но, после этого рейса, желая рассказать кому-либо обо мне, он, только задумавшись, вспомнит, что не спросил даже имени. Когда седой мужчина устал болтать, выпив апельсинового сока, свет в пассажирской части уже погас, как и потемнело небо за окнами. То здесь, то там слышалось сопение, а после и я сама провалилась в сон. Пробуждение произошло по вине того же болтливого соседа, который, как оказалось, решил за меня, что именно я буду есть на завтрак из предложенного скудного меню авиакомпании. Последующие десять минут он объяснял, почему решил выбрать именно рыбу, а не курицу. Далее следовали долгие описания сна, что приснился пожилому одноразовому другу, удивленному по той причине, что ему уже много лет не снились даже кошмары. Затем меня ознакомили с тем, как работают люди на технических предприятиях, скотобойнях, станках и грузовых машинах, почти что обучая всему этому, давая теоретические знания. Голова действительно была занята уже не тревогой, а историями и инструкциями. Поэтому, стоило только самолету приземлиться, пассажирам поаплодировать пилотам, а двери открыться, как я поторопилась к зданию аэропорта, забирать вещи, избегая шумного соседа. Уже выходя с багажом через стеклянные двери здания, отыскав свободное такси и позволяя водителю забросить чемодан в багажник, я услышала за своей спиной крик пожилого мужчины, но притворилась глухой, заскакивая в автомобиль. Цифровые часы в такси показывали три часа дня в Италии, освещенной жарким солнцем, непривычным после прохладных Японии и Китая, а я так и не торопилась стягивать с головы парик и очки. И все же время было обеденным, а значит, неудачным – пробки на дорогах раздражали. Печально было то, что выйти из автомобиля я тоже не могла, слова Моретти звучали в голове набатом: «Может, знаешь, но Италия является столицей мафии, ее центром, поэтому избегай передвижений под открытым небом. Никогда ведь не знаешь, откуда прилетит пуля». Больше двух часов я просидела в одной и то же машине, с одним и тем же человеком, переключающим каналы на радио, порой почти засыпающим в сидячем положении. -Пробки часто бывают в этом сезоне в Милане, сеньорита, в начале да и самой весной приезжих аж больше, чем коренных итальянцев. – прощаясь со мной подобным образом, махнул рукой таксист, после вдавливая педаль в пол, выжимая сцепление. Проследив за исчезнувшим за поворотом автомобилем, я только перевела взгляд на знакомый отель, в каком почти всегда останавливался отец, пребывая в Милане. Кажется, только в подобных случаях он не изменял своим привычкам. Расспросив на ресепшене у служащего гостиной о паре женатых людей, часто пропадающих и не возвращающихся порой целыми сутками, я получала указания и номер комнаты. -Правда, это раньше они пропадали где-то, последние два дня же сидят в номере, показывались, кажется, только на завтраке. – улыбнувшись то ли своим мыслям, то ли словам служащего отеля, я только поторопилась, оставляя чемодан у той же регистрационной стойки. Все же мать смогла уговорить отца остаться в комнате до моего приезда. Было спокойно от мысли, что, сидя на одном месте, где много людей, невозможно стать жертвой. Казалось, я беспокоилась напрасно. Поднявшись на лифте на шестой этаж стандартного отеля с большими стеклянными окнами, я быстро пробегала по коридору, ища нужный номер на двери. Шестьсот седьмой, шестьсот девятый, шестьсот одиннадцатый… шестьсот семнадцатый! -Что такое? – пустота. Меня словно ударили по голове неким тяжелым предметом. Я только собиралась постучать в дверь, однако та оказалась чуть приоткрыта. Толкнув ее, даже не думая, делая уверенный шаг, я наткнулась на дорожки крови, какие вырисовывали огромные засохшие буквы, – «Hi».