Horn Hell Ring

Не знаю, в каком состоянии я пребывала, но оно было тревожным. Может, я спала, может, просто оказалась в собственном сознании – мире вне пространства и времени-, но мне хотелось плакать. Впервые я ощутила подобные эмоции – обычно слезы наворачивались на глаза от каких-то чувств, будь то печаль или даже радость, а сейчас… мне просто хотелось беззвучно содрогаться в тишине, порой поскуливая. Кажется, еще недавно я ощутила горечь утраты и потери, недавно вновь запачкалась в чужой крови, осознавая, что перестала быть невинным человеком, который бы не был знаком с кровавым грехом, но теперь… назад дороги, вероятно, не было. Она разрушилась, рассыпалась и растворилась, оставляя после себя воспоминания, какие теперь ничего не означали. Я помню, как ощутила страх, столкнувшись с безумным и ввергающим в отчаяние оскалом, но была ли я лучше человека, чьи действия обратили людские тела в ровные кубики плоти? Может быть, я просто очень хорошо скрывала отпечаток ужасных свершений на своем лице, прятала эмоции, прикрываясь холодной сдержанностью, появившейся благодаря работе? Может быть, моя душа прогнила еще в юности, вместе с дерьмом, пускаемым иглой по организму? Может быть, я привлекла Хорн именно той грязью и чернотой, что накоплялись во мне с пятнадцати лет? Кажется, я не имею права бояться убийц, не имею права презирать или ворочать лицом от встреч с ними. Когда человек убивает, он обязательно испытывает хоть что-то, - мне же было все равно. Не было ни положительных эмоций, ни негативных – я лишь выдохнула, ощутив мимолётное успокоение и беззаботность. Как же выглядят мои демоны, являются ли они в моем собственном обличии? Однако, сколько бы я ни думала, ни вспоминала что-либо, терзала собственный разум, пыталась открыть глаза, каких не чувствовала, – тьма не отступала. Меня будто заперли в каком-то черном кубе, только разделив чувства физические и душевные. Казалось, я пребывала на границе двух миров: настоящего и созданного внутри меня. Последним, что я помнила, были легкие, еле ощутимые объятия и просьба простить. Фернанд Дюпон, изменившийся до неузнаваемости, не боясь испачкать колен на пыльном и мокром асфальте, покрытом местами мхом, прижимающий к себе и шепчущий множество несвязных слов на французском, какой я словно забыла в тот момент, просил меня простить его. И именно после тихих молитв, напоминающих застывшее обещание, наступила долгая и беспробудная тьма, не выпускающая из своих объятий. Я и хотела выйти, проснуться или даже очнуться, но мне будто не позволяли подобного. Пребывая во мраке, я ощутила, что нахожусь в определенном месте, довольно спокойном, но одновременно с тем пугающем. Здесь было тихо, но не умиротворенно, - атмосфера казалась тяжелым грузом, сдавливающим легкие. Я ощущала, как что-то билось о стекло, как порой далеко-далеко раздавались шаги, приближающиеся или отдаляющиеся, а после все вновь замолкало. Иногда ветви деревьев, бились в окна, будто так же пытаясь разбудить меня от затянувшегося сна, а иногда сквозь веки я ощущала яркие лучи солнца. Но даже это не заставляло меня побороть тот темный мир, где не существовало тел, только сознание – меня будто заперли в параллельной реальности, разделив заранее душу с материальной оболочкой. Так продолжалось очень долгое время… В какой-то момент я начала различать, как день сменяется ночью и наоборот, начала чувствовать погоду, определяя будто состояние неба. Когда в реальном мире начинался дождь, мне отчего-то становилось прохладно и одиноко, хотелось ощутить человеческого тепла, но ничего не могло спасти меня от дрожи. Я начала слышать шелест листьев, шум капель, слабые потоки ветра или сквозняка, а в один момент осознала, что весна уже наступила… В какой-то момент в этом черном мире, куда не пробиралась даже сущность адской реликвии, живя наедине с самой собой, страдая от того, что не могу сбежать от ужасной компании, я услышала птичьи голоса. И это было чудесно, настолько чудесно, что, кажется, по щекам моего настоящего тела скатились слёзы. Но птицы по-прежнему пели на незнакомом мне языке… Время тянулось мучительно медленно, а я вспоминала всё, что когда-либо со мной происходило. Когда-то я была ребенком, крохотной девочкой, какой на редких бесцветных волосиках заплетали различные прически, практикуясь, набираясь опыта. Меня наряжали в платья и юбки, говоря, что я красивая и по-своему привлекательна, мне читали и рассказывали сказки, заставляя верить в существование чудесных и волшебных мест, где обитают феи или монстры. Со мной игрались, меня развивали, надо мной забавлялись, говоря, что детская неуклюжесть и капризность – одни из самых веселых и милых вещей, пускай потом могут возникнуть проблемы. Я помню, как отец впервые отчитал меня: тогда я прожила лишь пять лет в этом мире, ничего толком не понимая и не осознавая. Мы шли по улице, и еще молодой Наоки Оно был недоволен тем, что его оторвали от работы, прося забрать единственную дочь от няньки. Тогда отец шел очень быстро, словно не замечая почти бегущую следом дочь, но он не отпускал моей руки. Мы шли так очень долго, а затем он остановился, садясь на корточки, заглядывая в удивленные бесцветные и чуть обиженные глаза: « Когда ты вырастешь, никто не будет заботиться о тебе так, как сейчас, и самое главное, что тебе нужно усвоить, и это спасет тебя от многих ошибок, - никто ничего тебе не должен». И знаете, эта фраза была справедливой, потому что являлась правдивой – как только я осознала суть этих слов, повзрослев, то жить стало куда проще… Но косички, бантики, юбочки и неряшливость – все это быстро проходит. Меня очень часто дразнили в школе, даже несмотря на то, что я никогда не нарывалась, предпочитая прятаться и скрываться, привлекая к себе как можно меньше внимания. Я сидела на одной из последних парт, вечно пряча руки в длинных рукавах формы, будто защищаясь подобным способом от всех невзгод и неоправданной злости окружающих, часто нося кофты с капюшонами, - мне не хотелось выделяться, я боялась, что однажды простые обзывания перерастут в нечто большее. А наши мысли действительно материальны – позже я все чаще находила свои вещи в странных местах и плачевном состоянии. Я не жаловалась, многое скрывала от матери уже в то время, косясь порой на вечно занятого отца, но мать все замечала, считая, что однажды придет время, когда я со всем справлюсь сама. И это время действительно пришло: в третий год начальной школы что-то во мне переклинило, а всё словно изменилось, создавая совершенно незнакомого человека. Да, волос своих я по-прежнему не терпела, стеснялась, но сопящая все эти годы гордость наконец проснулась, заставляя окружающих понять, что я – человек, и куда более значимый, чем все они. Тогда я узнала свою высокомерную сущность, забирающую все с верхушек и оставляющую жалкие объедки. Я научилась преподносить себя, обзавелась набором первых убеждений и стремлений, сменившихся в будущем ни один раз, но из-за всего этого стало куда сложнее открываться людям. Однако, как оказалось, мне это и не потребовалось в средней школе – началась пора частых переездов и самообучения. В это время я жила наедине с самой собой, находя нечто важное, раскрывая себя, как личность, понимая, кем я являюсь или могу являться. Это был важный отрезок времени в моей жизни, но он был пуст от событий окружающего мира, потому что жила я в себе, и, возможно, Фернанд Дюпон, встреча с ним и его семьей, заставил меня измениться в будущем… Когда я пошла в старшую школу, переезжая в одиночестве в Токио, под опеку каких-то знакомых, каких никогда даже не встречала, кроме как на фотографиях, то вся моя жизнь превратилась в одно сплошное безумие, веселое и яркое, но, тем не менее, сумасшедшее. Я перепробовала всё, что только можно было, изменяя свою психику, разрушая многие мысли, обретая что-то до ужаса невероятное и странное. Я научилась ценить людей, свою внешность, пользоваться этой внешность и находить удовлетворение. В какой-то степени я стала манипулятором, и только университет и дисциплина в подобном заведении придали моей безумной энергетике и способностям правильный вид, позволяя стать человеком, а не его подобием. Но, думаю, о печальных посещениях больницы, какие я помню смутно по причине наркотического опьянения, могил, куда попали подростковые друзья, каких не успели вытащить из райского несуществующего места, созданного героином, и барах можно умолчать… особой чести всё это мне не сделает. Возможно, вы могли думать, что я прекрасна хоть в чем-то, но всё это – результат ужасных лет: зависимость, скандалы, похоть, кражи в магазинах… и всё же я была довольно везучим подростком, какой никогда не попадался полиции, не заражался чем-то смертельно-опасным и так далее, тому подобное. Вот только не всем везло так, как везло мне: смерти я уже видела, становилась их свидетелем, а теперь и создателем. Однажды, вспоминая хлипкого паренька, с каким мы встретились под дождем, выглядя при этом до убогости смешно, я отчего-то вздрогнула. И задрожала не душа, какая долгое время ощущала всё, что можно ощутить, а само тело, оставшееся в настоящем мире. Затем раздался грохот, вгоняющий то ли в ступор, то ли в страх, а после окно разлетелось с оглушительным треском в разные стороны, позволяя штормовому ветру ворваться в помещение, где, словно в склепе, хранилась моя бесцветная и бледная оболочка. Порывы ветра пахли грозой и начинающимся дождем, но что-то теплое стекало по плечу, разжигая боль. Только после того, как, кажется, распахнулась дверь, послышались торопливые шаги, в нос ударил запах спирта, а бинт обмотали вокруг плечевого сустава, немного задевая шею, я осознала, что разлетевшееся окно, вернее, его осколок попал в меня, раня до крови. Было жутко интересно, что же случится теперь, но все вновь утихло… Подобного разочарования я прежде никогда не испытывала – тьма не желала меня отпускать, вот только… Дни вновь сменяли друг друга, как солнце заменяло тучи, а мое сознание решило попросту молчать, понимая, что вся жизнь и мысли уже пронеслись в голове. Если бы разум обладал телом или хотя бы призрачным силуэтом, то выглядело бы это так, словно я просто лежала с закрытыми глазами, сложив руки на груди, будто готовясь к погребению. Но неожиданно тишину созданного мира нарушили… «Сколько же времени прошло… Хозяин Сей-Сей оказался более, чем просто сильным. Его способности заставляют меня трепетать, все больше желая узреть всё до последнего… Милая Йоко, ты рада слышать мой голос?» - сначала я действительно столкнулась лишь с эхом, а после в темном кубе, где существовала моя душа и сознание, появился силуэт уже знакомого десятилетнего босого ребенка, улыбающегося жутко и дерзко, будто он бросал своему существованию вызов. – «Я заждалось, мне пришлось скрываться, чтобы этот мальчишка не учуял запах места, куда попадет после смерти…» «Наверное, сейчас я рада слышать любой голос», - это были мысли, но кольцо уловило и их, как-то злорадно посмеиваясь, словно понимая, какого это – пребывать наедине с самим собой, встречаясь с собственными грехами раз за разом, переживая ужасные моменты жизни, о каких всегда грезилось позабыть навеки. О смерти родителей я старалась не вспоминать, потому что это бы ранило меня до такой степени, что, открыв глаза, очнувшись от темноты, я бы рассталась с жизнью, веря в то, что встречусь с ними где-то «там». Я слаба. «О чем же ты думала? Времени для размышлений ведь было предостаточно…» - вновь отозвалась фигура мальчишки, почти скача от безделья в этом мраке, где не было каких-либо форм или четких границ. Всё выглядело так, будто на плоском листе бумаги появилась черная клякса, ничем не привлекающая и не отличающаяся. – «Вспоминала родителей?» «Вспоминала самые прекрасные моменты жизни», - не чувствуя сил, чтобы злорадствовать или язвить в ответ сущности, понимая, что сознание не засыпало ни на один из дней, проведенных за гранью реального мира, кажется, почти призналась я. –«О каком мальчишке ты говорил?» «Ох, это все неважно, не сейчас», - отмахнулся прозрачный силуэт босоногого десятилетки, разворачиваясь на пятках и уходя куда-то дальше, будто желая отыскать нечто в кромешной темноте. Неожиданно ребенок повернулся, как-то резко улыбаясь, наклоняя голову набок, -« ты ведь хочешь выбраться отсюда, мне было скучно наблюдать за неподвижным телом». *** Это очень странно – переживать переселение собственной души, какую будто впихнули в некий сосуд, закупоривая проход пробкой, не позволяя сущности просто так «вывалиться». Ощущение до безумия непонятное: стоит лишь осознать, что ты теперь обитаешь в теле, как все будто начинает перестраиваться, подстраиваться, вспоминать, как вообще управлять конечностями и иными частями тела. Создается впечатление, что душа будто подключается какими-то проводами или сосудами к организму, запуская некую работу… Все первое время зудит, ноет, крутится и ворочается, а после лицо морщится от неприятных ощущений – тело затекло от долгого бездействия. Резко распахивая глаза, я ожидала наткнуться на яркий свет, какой заставит почти что закричать от боли, но вокруг было темно. На секунду я даже решила, что ничего не получилось, и я до сих пор в том же нереальном мире, но тело ощущалось. Сперва дернув пальцем, чувствуя импульс и нервные окончания, осознавая, что это мои руки, знакомые и привычные, из кожи и мышц, я приняла сидячее положение. Конечно, всё тело было переполнено энергией, но сознание, оно так устало, что, казалось, я могла заснуть даже на ходу. «Ну, как ощущения?» - голос Хорн я только проигнорировала, понимая, что мне сейчас не до этого. Осматривая кисти, ладони и всё, что могла увидеть во мраке и без зеркала, я уже осознала, что состояние мое прекрасным не назовешь. Казалось, выгляжу я отвратительно, пускай и аккуратно: бледность, уродливая худоба, никаких жизненных сил… будто тело обратилось в труп на какое-то время, теряя душу, - а возможно ли вообще подобное, может ли сердце биться без сущности? Однако внимание быстро переманила на себя комната, в какой я оказалась. Кажется, именно в этом месте так долго находилось мое тело. Потолки не являлись стандартными, назвать их подобным образом язык не поворачивался, но та же самая рельефная лепка виднелась вокруг люстры, что свисала на цепи. Крашеные светлые и ненавязчивые стены, на какие ты почти не обращал внимания, были местами украшены почти незаметными картинами или серией черно-белых фотографий, ни к чему не обязывающих. Само же помещение было куда больше спальни, какую мне выделили в штабе Вонголы, однако обилием мебели эта комната похвастаться не могла. Впрочем, оно и не нужно было. Широкая одноместная постель с резными ножками, напоминающими некие странные завитки, и светлым каркасом, прикроватная тумбочка с позолоченными ручками на ящиках, массивное кресло оливкового цвета у самого окна, дополненное круглым столиком с соединенными ножками, и простой шкаф правильных форм. Пожалуй, это всё, что бросалось в глаза в темноте, окутывающей все по ту сторону оконного стекла: подобие вымершего и никому ненужного сада, а затем густой лес, кажется, непроходимый и опасный. Чувствуя, как настороженно стучит сердце, словно говоря, что я понятия не имею, где оказалась или должна была оказаться, учитывая последние события, я соскользнула с постели, рядом с которой обнаружила свои же замшевые сапоги на довольно высоком, но устойчивом каблуке. Поглядывая порой в сторону двери, какая манила к себе, я в спешке натянула обувь, протягивая замок молнии вверх и наслаждаясь забытым звуком. Каждый шаг по незнакомой комнате, какая не внушала ни доверия, ни каких-либо иных чувств своим молчанием и мраком, был расчетливым и осторожным – казалось, ты с легкостью мог попасть в капкан или на тот участок пола, какой бы тут же провалился с ужасным грохотом куда-то в неизвестность. Однако выйти из незнакомого помещения так просто мне не удалось – возможно ли, что это какой-то квест? Крупная дверь с аккуратной и неброской ручкой была закрыта с той стороны, вероятно, на ключ – это тоже не внушало доверия. Оставался лишь один выход – окно. Вот только этаж был далеко не первым, а учитывая величие потолков под четыре метра, падение с такой высоты могло стать слишком болезненным или смертельным. Не знаю, была ли я в незнакомом месте пленником или гостем, но окна никто не потрудился заблокировать. Выглянув наружу, ощущая, как мощные порывы ветра, напоминающие некоторые катаклизмы, заставляют волосы почти что трепыхаться, подобно слабым крыльям бабочек, я заметила бортик, по какому вполне можно было добраться до соседнего окна, - его я собиралась просто выбить. Прикинув примерное расстояние, понимая, что обилие шагов меня вовсе не радует, я все же опробовала прочность того, по чему собиралась пройтись, прижимаясь животом и грудью к отвесной стене, как оказалось, огромного здания. Выдохнув, будто решаясь пройтись по канату, натянутому над острыми скалами, падения в которые означает верную гибель, я старалась не смотреть вниз, боясь, что голова закружиться, а уставшее сознание померкнет. Прижимаясь к каменной и холодной стене, игнорируя боль в плече, какое, кажется, начало кровоточить, я аккуратно, крохотными шагами продвигаюсь куда-то, даже не зная, сколько еще мне осталось идти. Неожиданно земля задрожала, заставляя вибрировать и стены, а я еле поборола желание присесть, вспоминая, что нахожусь не в том положении. Совершив самую большую ошибку и посмотрев за спину, натыкаясь лишь на темное небо и лес, я лишь сжала губы – будто это могло чем-то помочь. Захотелось спрятать руки в длинные рукава свитера, убегая от всего жизненного дерьма, но я впервые ощутила себя настолько беспомощно. Теперь я не могла сделать и шага в сторону, понимая, что возвращаться назад – тоже далеко. Порой откуда-то с той стороны раздавался шум неизвестного происхождения, лишь отдаленно напоминающий вращающиеся лопасти вертолёта или заведенный двигатель крупного и мощного автомобиля, а я ничего не знала и не понимала, осознавая, как страшно жить в неведении. Впрочем, радовало меня лишь то, что я больше не находилась в запертой комнате, какая напоминала ловушку. Правда, ушла я недалеко, балансируя между соседним окном крупных размеров и падением куда-то вниз. И все же за что Фернанд просил прощения, как я оказалась в той непреодолимой темноте, сколько времени уже прошло и где я вообще была. Так много вопросов пытались занять лидирующие позиции в моей голове, что я просто пребывала в растерянности. Что это за место, почему вокруг, вероятно, происходит какая-то подготовка, да и к чему она. Это чувство неизвестности, оно будто обретало надо мной какую-то власть, поглощая здравый смысл. Пришлось ударить саму себя по лицу, не жалея сил, не боясь даже красных следов от пальцев, - хотелось просто очнуться от накатывающей паники. Голову будто окунули в ледяную воду – так подействовали хлопки по щекам, заставляя передернуть плечами. Трезвость ума вновь была возвращена, и я смогла добраться до соседнего окна. Одна из крупных створок была открыта, позволяя мне вцепиться в нее, чувствуя себя теперь более уверенно, а каблуком я со всей силы ударила туда, куда было проще попасть. Первые удары приносили больше вреда мне самой, чем окну, а затем, будто плюнув на всякий здравый смысл, я ударила коленом, не зная, шипеть от боли или радоваться тому, что проход открыт. Осыпавшееся на пол, покрытый ковром, стекло не создало громкого шума или грохота, поэтому, прислушиваясь чуть меньше нескольких секунд, я тут же поторопилась к двери в этой комнате, обставленной намного лучше той, где пришла в сознание я сама. Замок так же был закрыт, вот только отпереть его можно было и с этой стороны. Темные коридоры, освещенные еще более жутким и холодным светом. Отсутствие каких-либо картин на стенах и бюстов на пьедесталах. Темная ковровая дорожка, будто приближающая тебя к некоторой опасности. Признаки жизни где-то впереди, кажущиеся сомнительными или даже настораживающими. Всё это немного напоминало особняк Вонголы, но различия всё же были заметны, пускай и само строение здания выглядело знакомым. Пройдя по коридору, почти прижимаясь к стенам, а то и падая на пол от тихих шагов, чье эхо с опозданием доходило и до меня, я все же вышла, как и предполагала, к широкой и массивной лестнице с крутыми поручнями, что вела в просторный холл, заполненный людьми. Всё здесь было чистым, аккуратным, еще более простым, чем в штабе Вонголы, но люди сновали туда-сюда. Правда поведение их все же говорило о некой суетливости или же подготовке, местами торопливой и резкой. Я не могла сказать, что была напугана, но впала в ступор точно, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение тому, как оказалась в подобном месте. Но вечно стоять в тени коридора не получилось. Я почти заскочила за угол, замечая, как люди в одинаковой одежде направляются в сторону лестницы, желая спуститься на нижний этаж. Их форма отчего-то показалась слишком знакомой, и только после я вспомнила, что эти черные плащи разной длинны и местами отличающимся покроем, с желтыми вставками и полосами на рукавах, я уже видела. Именно в похожей форме были незнакомцы, какие сопровождали раненого Ямомото Такеши, оказавшегося в моей квартире спонтанно. От подобных заключений становилось чуть легче, но все же тревога никуда не исчезла. Всё в этом месте было пропитано какой-то жестокостью и суровостью, смешанными с четкими правилами, нарушение каких ведет, вероятно, к серьезным последствиям. Мне бы хотелось узнать хоть что-то о происходящем, но подходить к незнакомцам казалось глупой затеей. Кроме того, до сих пор среди однотипных фигур не мелькнуло ни одной женщины, девушки или даже старушки - только мужчины разного возраста и роста, но с крепкими телами. Всё здесь напоминало армию. Становилось не по себе, потому что мафия и солдаты – как-то не состыковывается. Проскальзывая вдоль стен, прячась в углах и избегая столкновений с торопливыми людьми, я заметила, как из очередной двери показался крупный парень, натягивая, кажется, свежее пальто. Дождавшись, пока он исчезнет из зоны поражения, в какой сможет заметить меня, оглядевшись лишний раз по сторонам, молясь, чтобы за дверью никого не оказалось, я шмыгнула в комнату. Свет здесь был не ярким, явно экономным по той причине, что тут, кажется, редко кто появлялся, а бешено стучащее сердце наконец чуть успокоилось. Это было что-то вроде склада однотипной формы: хранились куртки из прочного материала, сапоги на плоском каблуке, выглаженные рубашки, странные ремни с большими отверстиями для чего-то непонятного… глаза, можно сказать, разбегались. Отыскав на одной из вешалок довольно длинный плащ, какие носили все здесь, радуясь, что у него есть капюшон, правда, без меха, какой бы своей тенью мог скрыть и лицо, - какой был у Фернанда, одетого в похожую одежду, - я быстро натянула его поверх свитера. Высокие каблуки с явно мужской верхней одеждой смотрелись дико и подозрительно, поэтому сменить требовалось и их. Сапоги были разных размеров, и найти нужные тоже не являлось проблемой, но подошва у такой обуви была очень тяжелой. Каждый шаг отдавался глухим стуком. Застегнув пальто, скрывающее и кисти рук, и колени, спрятав волосы под капюшон, натягивая тот почти на лицо, я более уверенным шагом вышла из своеобразного склада. Пускай я теперь не выделялась среди остальных, даже не цепляла на себе взгляды тем, что плечи пальто чуть не подходили, но страх ощущался, - казалось, я нарушаю очень жестокие правила. Спустившись на первый этаж, заражаясь мыслью просто сбежать из этого места, где лица людей суровы и, кажется, злы, я почти избегаю любых пересечений с незнакомцами, смотря все чаще из-подо лба. Продвигаясь интуитивно, веря, что иду к выходу, я почти облегченно вздохнула, когда впереди показалась открытая дверь, ведущая на улицу. Выходя, смешиваясь с толпой, я чуть сощурилась, замечая яркие белые лучи, ходящие кругами, светящие откуда-то с крыши. Они будто чего-то искали. Тем временем людей в форме ловко и умело, не тратя времени на разговоры, распределяли по грузовикам и вертолетам, куда-то тут же отправляя. Механические птицы сомнительно стандартных размеров оторвались от земли, поднимая огромный ветер, заставляющий тебя чуть ли не приседать, скрываясь в небе, следуя куда-то вдаль. Грузовые автомобили с огромными и вместительными кузовами, не заглушающие моторов, словно получили одновременную команду, так же продвигаясь по скользящей дороге в сторону крепких ворот с высокими постами наблюдения. Я собиралась было ускользнуть хоть куда-нибудь, понимая, что что-то пошло не по плану, какого, кажется, и не существовало, однако меня ловко затолкнули в вертолет, чьи лопасти с огромным шумом начали разгоняться, принимая за члена из отряда. Летающую машину чуть качнуло при первой попытке оторваться от песчаной земли, разлетающейся в стороны, а после я осознала, что всё очень плохо. Земля отдалялась, а огромный особняк, на крыше да и по всему периметру которого виднелись силуэты людей в длинных плащах, уменьшался – всё это повествовало о том, что я передвигаюсь по небу в окружении людей с оружием в неизвестное место. -Офицеры захватили здание, где находилось командование Мельфиоре, за десять минут, однако сейчас они попали в окружение, - в наушнике, какие раздали всем, кто успел заскочить в вертолет, тут же послышался гулкий голос усатого мужчины. – Наша задача – зачистка. По приказу Босса наш отряд, как и все остальные, обязан уничтожить всех членом вражеской Семьи. Первые же четыре подразделения отправились к оставшимся боеспособным пунктам Мельфиоре, с целью захвата. Через какое-то время шум лопастей, от какого не спасали даже наушники, почти что въелся в мозг, начиная буравить серое вещество своей настойчивостью и громкостью. Впрочем, все чаще я отвлекалась на людей вокруг, волнуясь, что они заметят во мне постороннего, - а уж что случится после, я даже не могла предположить. Никто не болтал по той причине, что то ли настроение было неподходящим, то ли обстановка, а может, характеры людей, собравшихся в одном месте, позволяли им только буравить противоположные стены суровым и грозным взглядом. -Нас атакуют! – незнакомый голос пилота тут же врезался громким сигналом в барабанные перепонки, а все неожиданно поднялись с мест, натягивая на плечи рюкзаки. На мониторе вертолета мелькали несколько огоньков, приближающихся в нашу сторону – это явно было не самым хорошим показателем, пускай я и начала догадываться, о чем идет речь, о какой такой атаке. Однако даже просто поднять рюкзак оказалось тяжелым. В следующий момент, когда сам пилот покинул свое место, замечая самонаводящиеся ракеты крупного размера, я выскочила в пустое небо, тут же ощущая огненное дыхание, почти что толкающее в сторону земли. Казалось, от меня ничего не должно остаться, как и от моих надежд: оглушающий взрыв неосознанно заставил заорать что есть мочи. Секундные слезы, брызнувшие из глаз, слишком быстро испарились со щек, а после, столкнувшись с каким-то из мужчин, выскочившим в последнюю очередь, я полетела, кажется, в пропасть… Тело подбросило вверх, а может, его что-то оттолкнуло, но ощущение было таковым, что ты приземлился на матрас с ржавыми и выскочившими местами пружинами. Все в голове звенело, а я не чувствовала собственного тела, однако бурно шевеля им, размахивая перед собственным лицом руками, испещренными шрамами. Я совершенно точно кричала или орала, но голоса собственного не слышала, как и все вокруг, - нас попросту оглушило, пускай жизни и были спасены. Когда звон в голове чуть поубавился, и я сумела расслышать звуки окружающего мира, то мужчины в темной форме уже разбегались в стороны, с ужасом оглядываясь, смотря в мою сторону. Воздух над головой словно стал горячее и тяжелее, а тень, какую можно было явственно заметить даже посреди ночи, накрыла своей чернотой. Стоило только вздернуть подбородок, как дыхание перехватило, а груда пылающего и местами расплавленного металла с грохотом повалилась на землю, застревая в почве. Это напоминало праздничный торт, в который кто-то наставил свечей. А каким-нибудь шоколадным украшением, торчащим из бисквита, который запросто мог пострадать от жара свечей, была я. Вокруг слышался теперь лишь скрежет металла, виделись языки бушующего пламени, вмятины на земле, трещины и запах паленых тел – не всем повезло так, как мне. Когда я все же поднялась с земли, ощущая бешеную дрожь в коленях и руках, ощущая, как губы сопротивляются произнести хоть что-то, разноцветные вспышки взорвались со всех сторон, сопровождаясь громким боевым кличем. На негнущихся ногах, явственно слыша единственную мысль о спасении путем побега, кое-как я выглянула из-за раскаленного жаром взрыва куска металла, служившего мне сейчас щитом. Забывая даже о том, что можно обжечься, не чувствуя спины, какая и приняла на себя всю огневую мощь, завороженно я почти впиваюсь глазами в потоки пламени, что, извиваясь, сталкивались друг с другом, пытаясь поглотить желтые или зеленые вспышки. Черные одеяния солдат, с какими я покинула неизвестную мне базу, контрастировали с белым нарядом незнакомцев, чьи намерения были так же прозрачны, как и действия, - они хотели убить. И порой у них получалось. Оружие, охваченное пламенем, разверзающееся цветами радуги ночное небо, дрожь земли и тел – кажется, сами мысли в моей голове застыли. Сила обеих сторон была ужасающей, ввергающей в страх и невольное восхищение. Кровь струилась и лилась, разлетаясь порой брызгами. Отсекаемые части тел, а может, и целые головы падали на землю с высоты верхних ветвей деревьев, расшибаясь в плотные лужи, напоминая наполненные овощами мешки. Крики, возгласы и угрозы – всё в этом месте смешалось, а люди не замечали или намеренно не обращали внимания на то, как много грехов совершили за прошедшие жалкие несколько секунд. Но здесь было слишком опасно: даже сидя за чуть остывшим куском металла, порой зажимая собственный рот, чтобы не заскулить или не закричать от видения чьих-то глаз, смотрящих в твою сторону, но неспособных хотя бы моргнуть от того, что тело повалилось в нескольких метрах дальше, можно было стать жертвой или мишенью. Не тратя времени на наблюдение или подбор нужного и правильного момента, давая на какое-то время панике и безумству взять вверх, ведомая страхом, я, кажется, скрылась в лесу, запрыгивая в первые кустистые растения, какие попались на пути. Цепляясь за ветви, спотыкаясь на корнях, порой валясь на колени и тут же поднимаясь, я бежала в полную неизвестность. Я не знала, чего боялась: того, что вокруг было так много крови, или того, что убить подобным образом могли и меня. Слезы наворачиваются на глаза от одной только мысли, что я не знаю вообще ничего. Какая это страна: Италия, Япония, а может, вообще Германия? Что это за люди: мои будущие палачи, случайные встречные или, вероятно, союзники Вонголы? Что мне делать: бежать, скрыться, сдаться? Но выбрать одного из пунктов мне попросту не дали. Кольцо Хорн, вновь засевшее в сознание, устраивая себе прием в честь воссоединения, издало лишь насмешливое «Хо-хо», а затем резкий и неожиданный шум, будто кто-то валит деревья, раздался в паре метров. Стоило лишь обернуться, ощущая, как остановилось сердце, как тело самостоятельно, желая уцелеть хоть немного, ринулось в сторону, отталкиваясь от земли. Прочерчивая недолгую дорожку, пачкая пальто, руки, ноги и лицо, я только вскакиваю, тут же бросаясь в противоположную врагу сторону. Знаете, довольно быстро понимаешь, что белые наряды отныне тебе не к лицу, особенно, если люди, носящие их, пытаются тебя убить. Я бегу, да, конечно, хочу спастись, но я даже не знаю, в какую сторону я двигаюсь. А жар пламени все приближается. Я не осознаю ничего, но пытаюсь просто об этом не думать. Мне всего лишь страшно. До ужаса страшно. Я слышала о пламени, знала о мафии, сражалась с помощью иллюзий и даже убивала, но здесь… здесь был самый настоящий ад. Один за другим тела падали на землю, окрашивая ее свежей кровью, а теперь враг преследовал меня. Пускай палач и был один, однако он летал, в руках у него был топор на длинном древке, да и все оружие охватывало алое пламя. Сам тот факт, что этот человек свободно парил в воздухе, нарушая любые законы природы и физики, он отвращал. Да, конечно, это вызывало бы у меня восхищение, если бы не попытка раз за разом лишить меня жизни, но даже без этого подобное выглядело противоестественно. Человек живет на земле, это его проклятие за то, что желал всегда больше, чем имел, но эти люди в белых одеяниях, словно отрицающие всю природу и ее устои, словно говорящие, что это они – ангелы, эти уроды в белом, они вызывали гнев. Понимая, что дыхания бежать не хватает, и даже наличие густого леса почти никак не замедляет преследователя, порой, кажется, посмеивающегося, я резко останавливаюсь, тут же силясь вспомнить лица тех людей, кто разделил со мной воздушный путь в этот ад. Воспроизводя в голове первые атаки, защитные стойки и выражения лиц, тратя на подобные иллюзии совсем мало сил, я, воспользовавшись отвлечением мужчины с топором, вновь скрываюсь в лесу, теперь как-то отклоняясь от заданного недавно курса. Убегая прочь, я точно ощущаю, как иллюзию за иллюзией попросту разрубают, но эта приманка дала мне время. И всё же сил двигаться совсем мало, нужна хоть минута для отдыха: ноги заплетаются, в глазах плывет, сердце почти что с болью отсчитывает новые удары. Первые попавшиеся заросли ядовитой ягоды, а я заскакиваю в них, прижимаясь к земле, зажимая собственный рот. Над головой вновь проносятся темные тени, и только через пару секунд я осознаю, что эти люди одеты в ту же форму, какую одолжила в одной из многочисленных комнат я. -Эти сволочи… - сквозь зубы процедил один из мужчин, прикладывая палец к уху, в каком, вероятно, был передатчик. Он выглядел очень зло и раздраженно, да и сама аура вокруг него на какие-то мгновения становилась будто осязаемой. – Да как он посмел такое вякнуть… Варии конец?! Псина! -Командир отряда урагана Мельфиоре двинулся в сторону базы, занятой офицерами и их заместителями вместе с Занзас-самой. Стоит ли нам… показаться? – как-то неуверенно прозвучало последнее предложение. В нем почти что читалась мольба о том, чтобы убраться куда подальше. Прерывая любой из ответов разъяренного человека в похожей форме, я только показалась из кустов, тут же поднимая руки, замечая наставленное оружие. Капюшон теперь вновь скрывал лицо, да и из-за засохшей крови посторонних было трудно сказать, к какому виду или полу я принадлежу. Однако стоило мужчине заметить мою форму с такой же как и у них нашивкой, как отношение тут же поменялось: гнев сменился на милость. -Не ранен? – я только мотаю головой в стороны, сохраняя дистанцию, ловко уходя от брошенных под капюшон взглядов. От всего случившегося не думаешь о болезненных ощущениях или страхах, хочется просто понять и увидеть конец. Я ведь не представляю, что может ожидать меня через минуту или даже секунду. – Из какого отряда? Избегая ответов, понимая, что хоть малейшее упущение, и меня могут убить даже эти люди, я просто натягиваю капюшон и зажигаю кольцо. По их удовлетворенным лицам понятно, что всё в порядке, и я не ошиблась с чем-либо. -Очень хорошо, очень… - как-то задумчиво протягивает тот же мужчина, чью гордость будто задели, а после удовлетворенно кивает. – Туманник – это полезно. Раз уж наш отряд разделился, то с помощью иллюзий мы сможем оказать достойную поддержку. Количество – не самое главное, куда важнее хитрость и опыт. Все, к базе! На то, что я отставала и откровенно передвигалась лишь по земле, игнорируя скачки по ветвям, никто особо не обратил внимания, будто руководствуясь словами, какие я не раз слышала от посторонних мафиози: «Иллюзионисты слишком слабы физически. Если хочешь быть полезным и без галлюцинаций, иди в спортзал». В итоге, спустя какое-то время, когда лес заметно поредел, но все еще плотным кольцом окружал полуразрушенное здание, верхние этажи какого были недавно снесены чем-то очень мощным, - о чем повествовала еще не осевшая пыль – впереди показались люди. Они окружили величественную некогда постройку, будто защищая от незваных гостей. Однако наряд их был отличен от того, какой носила… так называемая Вария. Однако волновало меня не их количество или то, насколько они были сильны. Больше всего тревогу вызывала мысль, что именно я должна была что-то сделать, чтобы поддержать тех одиннадцать членов Варии, осмелившихся начать бой с огромным количеством врагов. Я не знала, безумие это, отчаяние, но, в любом случае, это внушало и уважение и сомнения. Секунды все утекали и утекали, а я так и не придумала чего-то стоящего. Но более времени мне не дали. Тот же мужчина, какой проводил краткую оценку местности, уже был готов наброситься на таких ненавистных ему Мельфиоре – ангелов в белых одеяниях, окрашенных изнутри кровью. На меня почти что давил его вопрошающий взгляд. Единственным выходом было то же, что спасло меня совсем недавно, помогая сбежать. Множественные копии членов черно-желтого отряда тут же взмыли в небо, с громкими и уверенными криками бросаясь в сторону растерявшихся и не ожидавших подобного людей. Этот трюк сработал, потому как иллюзию пока не раскусили, а последующее появление настоящих членов Варии могло стать почти что неожиданным. На мгновение удивленный взгляд коснулся меня, а после мужчина лишь кивнул, одобряя подобную идею. Теперь под его бодрым командованием, свирепствуя и разрывая тех, кто вставал на пути или совершал малейшую ошибку в своей оборонительной стойке, на куски, эти люди словно сражались за нечто, что было важно всем им. Их глаза пылали, будто отражая блеск сердец, а тела казались бессмертными. -Уничтожить угрозу Семьи! – я могла лишь создавать все новые и новые иллюзии, отдавая им порой больше сил, чем требовалось для приманки или отвлечения. Но все же мельтешение созданных тел здорово отвлекало вражескую силу, заставляя тратить время на разбор того, что реально, а что нет. Хром Докуро, кажется, говорила: «Неважно, как хорошо человек видит сквозь иллюзии, ему требуется время, чтобы привыкнуть к твоему личному сорту галлюцинаций». «Почему ты сражаешься?» - голос Хорн прозвучал неожиданно, я почти забыла, что сущность кольца вообще имеет место быть. Впрочем, говоря это, реликвия будто действительно интересовалась, преследуя какую-то личную цель. Однако простым голосом в голове всё не обошлось: босой мальчишка с гетерохромными глазами вновь показался рядом, искажая своим иллюзорным телом пространство. Он чуть усмехался, желая узнать, что у меня на уме. – Кажется, ты недавно хотела просто сбежать. -Я не знаю, что мне вообще делать. Если бы могла, давно бы оказалась в ином месте, дальше от мафии, смертей и тебя. – на мои слова мальчишка только рассмеялся, выходя из укрытия, наблюдая за развернувшейся битвой с первых рядов. Действительно, если бы я могла, я бы исчезла, растворилась в том же тумане, каким порой управляло Хорн, но всё шло вообще не так, как мне хотелось. Мой побег из особняка не увенчался успехом: я бежала, но попала на поле битвы. И теперь убежать с арены сражений не могла от того, что со всех сторон в меня могло прилететь что-нибудь опасное, огненное и огромное. Да и я была в чертовом лесу. Неожиданно все мои иллюзии уничтожили и развеяли, оставляя после лишь пустоту и секундное замешательство кого-то, кто все это время отчаянно боролся с галлюцинацией. Члены Варии до сих пор оставались в том же составе одиннадцати, а вот сил противника стало заметно больше, чего нельзя было увидеть из-за присутствия иллюзорной подмоги. И кажется, число чуть больше сотни не было конечным. -Эй, ты куда? – один из людей в белой одежде, чьи плечи были будто награждены щитками с изображением пафосных клинков, больше походящих на некие победоносные орудия, окликнул, вероятно, напарника. -Я всегда хотел понаблюдать за силой иллюзионистов Варии и Вонголы в целом. – я понимала, что речь идет о туманниках, но не сразу осознала, что всё это касается и меня. На его руке неожиданно зажглись оба кольца, только пылали они разными цветами: тем же алым, с каким у меня вечно возникали проблемы, и туманным атрибутом. – Я – правая рука погребального венка, господина Рассиэля, покажись, туманник Варии. Я думала, что мне просто удастся отсидеться, игнорируя все эти грозные вызовы, однако за спиной что-то или кто-то зарычал. Обернувшись, медленно, чувствуя, что резкие движения могут попросту разозлить утробно рычащего зверя, я наткнулась на скалящуюся гиену, то ли смеющуюся, то ли действительно злую. Ее морда да издаваемые звуки были противны. Стоило пятнистой псине лишь дернуться в мою сторону, разжимая мощные челюсти с острыми клыками, как я рефлекторно отмахнулась от нее рукой, выпуская пламя тумана. Эти действия были выполнены по приказу сознания, которое еще толком не осознало, что происходит, но они действительно спасли мне жизнь – огонь цвета индиго дезориентировало животное, будто отбивая нюх и другие органы осязания. Гиена заворочала носом, почти что фыркая, зачесала уши, измываясь и вертясь на земле, а в сторону моего скромного убежища уже приближался огненный алый шар, стерший с лица земли кусты и парочку деревьев, какие будто повалили мощными пилами. Взрывной волной меня отбросило в сторону, а ноги будто обездвижило от боли - встать я не могла, понимая, однако, что сила, уничтожившая вертолет Варии, была куда более ощутима и сокрушительна. Но она исходила от ракет, а подобное сотворил один лишь человек. Я лежала на холодной земле среди обломков леса, щекой ощущая сухость почвы, чувствуя, как слезы накатываются на глаза. Тело сковало болью и страхом, а на боку явно остался ожог, пульсирующий и будто дымящийся. -Эй, поднимайся! – голос принадлежал члену Варии, который отвлекся от боя лишь на мгновение, замечая мощный взрыв. Однако этого мгновения было достаточно: рассекая топором с длинной рукоятью горло, враг лишил мужчину жизни, наблюдая, как тот захлебывается собственной кровью, отчаянно пытаясь что-то придумать, но падая на колени. Через еще одно мгновение тело варийца охватило то же алое пламя, оставляя лишь обугленные останки, испускающие струйки дыма и запах паленого мяса. А людей из Мельфиоре только прибавлялось, заставляя терять всякое понятие реального или вымышленного, забывать значение таких слов, как «надежда» и «будущее». Наверное, из-за страха быть сожженной так же, как член Варии, я и подскочила с земли, не замечая резкой вспышки боли, теперь уверенно стоя в вертикальном положении. «Вот к чему приводит геройство», - будто знакомя очередного гостя с людьми, что уже собрались на масштабном пиру, отозвалось кольцо, пытаясь мне что-то доказать. Призрачная форма сущности, предстающая в виде десятилетки, вновь стала невидимой, сосредотачиваясь и концентрируясь лишь в моем сознании. -И всё же, вы – иллюзионисты - полагаетесь лишь на силу своих галлюцинаций, вовсе забывая о физической подготовке. Ваши тела – ваша слабость. – а я и не знала, стоит ли вообще отвечать что-либо этому человеку, обладающему двумя типами пламени. Он насмехался надо мной, а вместе с тем и над всей силой Варии, но я не собиралась что-либо предпринимать, чтобы прекратить это. Я не принадлежала ни к чему в мире мафии, оказавшись а подобном месте по случайной ошибке. Меня здесь вообще не должно было быть. Четверо из оставшихся одиннадцати членов Варии, ощущая силу количества врага, уже были или серьезно покалечены, еле изворачиваясь от многочисленных атак, все чаще пропуская очередной смертоносный удар, или попросту валялись на земле, считая последние секунды своего существования, своей жизни. Человек же в белой форме, какая отличалась, пожалуй, недлинным плащом за спиной, развевающимся на сильном ветру, как-то странно покосился в мою сторону, бросая мимолетный взгляд и на задыхающихся варийцев. Что-то плохое мелькнуло на его смуглом лице, а затем я понял, что именно: меня будто собирались публично казнить. Казалось, к иллюзионистам Мельфиоре испытывает особую неприязнь или же своеобразную любовь, доступную в мире мафии. Наверное, отсчетом до часа моей смерти служили шаги заместителя некого погребального венка, потому как он приближался ко мне, заставляя тело охладевать и застывать с каждой секундой все больше. Его кольца вновь зажглись разным пламенем, вот только небо над головой разразилось яркой вспышкой оранжевого света. Но яркий свет, почти ослепляющий, проникающий, кажется, в сам мозг, был началом: земля завибрировала, а после задрожала, раскалываясь на части, покрываясь сетью трещин, а нижние этажи здания, какие недавно выглядели лучше верхних ярусов, тут же поддались сокрушительной силе. Они исчезли, складываясь подобно карточному домику, будто сверху на них что-то невыносимо сильно надавило, а после здание осело. Последующая волна, напоминающая ту, что бывает при взрыве ядерного оружия, снесла полосу леса на целый километр от обвалившегося особняка, а людей и предметы почти что раскидало в разные стороны, позволяя ощутить полет. Когда вой самой почвы и дикий гул, смешавшиеся воедино, прекратились, а вибрация утихла, то я осознала, что вкруг меня нет ничего: в тысяче метров с правой стороны виднелась сокрушенная постройка, а слева возвышалась мертвая и опаленная лесная изгородь, лишившаяся ветвей и зелени. Выжженная земля и жар, исходящий от нее, – это всё, что осталось после той вспышки, лишившей мир на несколько мгновений слуха. Поднявшись на колени, я услышала чужой голос. -Кажется, мне повезло… - отплевываясь от пыли, какую отчаянно разгоняли порывы ветра, тратя время, чтобы отряхнуть вещи от грязи, отозвался тот самый мужчина, владеющий несколькими атрибутами огня. – Скажи, пацан, ты самый слабый иллюзионист? Я только резко развернулась, понимая, что надежды оказаться в сомнительной безопасности и одиночестве не оправдались, а самый опасный в данный момент человек, явно желающий моей смерти, оказался рядом. Капюшон был ловко натянут на голову, скорее уже по привычке. Я долго смотрела на него, ожидая хоть чего-то, замечая, как он даже на ментальном уровне явно возвышается надо мной. Смотрела пристально и внимательно, а затем сорвалась с места, попросту убегая. Мужчина ожидал сражения, в каком бесспорно победит, думая, что у Варии и ее членов есть своя гордость, поэтому мой побег почти вверг его в ступор и некое замешательство. Но на гордость людей в черно-желтой одежде, на их репутацию и всё остальное мне было плевать, потому что я – не они, я к ним никак не отношусь, не имею каких-либо связей. Вспоминая, что основные силы Варии, не считающей меня врагом по причине ношения похожей формы, должны были отправиться к тому самому разрушенному зданию для оказания поддержки, я двинулась именно в сторону руин, понимая, что, возможно, это единственный верный выход. Пару секунд член Мельфиоре просто стоял на месте, не понимая моих действий, я же воспользовалась и этим, создавая иллюзорный лес, какой принялся взрастать из земли, увеличиваясь на глазах. Кольцо Хорн будто зажглось желанием битвы. «Я хочу его душу», - неожиданно врезались в сознание слова Хорн, брошенный с невероятной серьезностью. Казалось, сущность начинает дрожать от раздражения и одновременно желания, испытывая невыносимую жажду. – «Убей его, накорми меня! Я так голодаю! Я голодаю!» Реликвия почти что взбесилась, собираясь будто прорвать любые барьеры, воздвигнутые моим разумом. Подобного никак не хотелось. Иллюзорный лес, созданный и наполненный адским пламенем тумана, затрещал за спиной, а здание всё приближалось, даря на мгновение ощущение некой защиты. Однако позади вновь появился невыносимый шар сокрушительного атрибута урагана, который снес все иллюзии, задевая и меня, подталкивая к разрушенным стенам, заставляя повалиться на каменную плиту, врезаясь в ее прочность. Но в этот раз времени просто лежать не было. Я вновь поднялась, уже забывая о том, как сильна и разрушительна может быть боль, понимая, что сама я никогда не была бойцом или солдатом. Кости казались ужасно хрупкими, а мне постоянно не везло с алым пламенем: каждый раз, стоило столкнуться с носителями ураганного атрибута, и моей жизни угрожал мрак смерти. Казалось, туман и ураган несовместимы. -Ты просто убегаешь, мальчишка? – не сумев отыскать в моих действиях хоть какого-то иного смысла, уже смеялся мужчина с разным цветом огня. – Все иллюзионисты Вонголы такие? *** -Ой, глядите-ка, это же наш рядовой! – вечно наигранный или же уже ставший привычкой искаженный голос Луссурии, какой позволял всем офицерам без проблем узнавать Солнце Варии, вновь раздался посреди почти штормовых порывов ветра, привлекая слабое внимание. – Это же битва один-на-один, как интересно! -Не совсем… - тут же отозвался Леви, понимая, что простому сосунку из последних рядов отряда не справиться с нынешним врагом в одиночку. – Этот парень, он ведь мелькал в отчетах. -Правая рука уничтоженного братика Бел-сэмпая-я? – вновь напоминая не самые из приятных встреч, поинтересовался Фран, растягивая слова, попутно раздражая окружающих, надавливая на болезненное место хранителя урагана. – Теперь самопровозглашенный принц стал настоящи-им? -Хм, тогда все очень быстро закончится, - обиженно, будто это касалось непосредственно его самого, воскликнул мужчина с цветным волосом, наматывая прядь более длинных локонов на палец. – Босс, нам стоит вмешаться? Занзас же, к какому и обращались, пропитывая голос учтивостью и уважением, смешанным со страхом, даже не шелохнулся. Его всё это и не касалось, кажется. Он будто был уже в своем мире, засыпая или думая о чем-то более важном, по его мнению. -Луссурия, ты заразился синдромом Десятого Вонголы, желая теперь помочь всем подряд? – почти гневный рык, характерный только для Скуало, пребывающего в любом из настроений, тут же послышался в ответ. – Это Вария, ублюдок! -Ну, не злись ты так, Ску-сан! – Луссурия только обвил мужчину своим пестрым шарфом, заставляя того гневно бросать уничтожающие взгляды в его сторону. – Это же наши люди, их и так не очень много осталось, а подкрепление подоспеет, кажется, не скоро. -Врой! Если бы ты, чертов Босс, не разбрасывал рядовых из-за сраной говядины, их было бы куда больше! – быстро отыскав в словах Луссурии повод для раздражения, заорал Скуало, вырываясь из противных объятий Солнца Варии. –Эй, чертов Босс! -Это туманник. –неожиданно для всех, впервые прерывая ссору, а не становясь ее источником, изрек Фран, внимательным, кажется, взглядом смотря на поле будущей битвы, уничтоженное недавно яростью пламени Занзаса. -Твой отряд, жаба? – однако на язвительный вопрос, заданный с целью задеть собеседника, хранитель тумана ничего не ответил, лишь наблюдая за картиной развернувшегося сражения. Уже через несколько минут битва обрела своих зрителей, жаждущих интересной развязки или чего-то особенного. В Варии так и развлекались: наблюдали за чьей-то смертью. И кажется, все знали, кто проиграет в этот раз, выступая на своеобразной арене, обусловленной выжженной пламенем ярости землей, усыпанной осколками почти уничтоженного особняка Мельфиоре. -Он же только убегает… -как-то удивленно произнес Белфегор, понимая, что всё это… выглядит глупо. Кажется из-за такого позора изворотливого рядового, ускользающего от ударов и атак, офицер только разозлился. Стоило подобное узреть капитану, как громкий и разъяренный рев оглушил всех вокруг. -Какого хера?! *** Я могла лишь увертываться, отскакивать и вновь бежать, засовывая и затыкая страх как можно дальше. Однако подобные догонялки продолжались слишком долго: силы заметно ослабли, как и желание делать хоть что-то. Последнее время меня всё чаще задевало алым пламенем, подбрасывая в разные стороны, оставляя ожоги, а порой и рассекая кожу до крови. Дыхание затруднилось, а моя изворотливость заметно ухудшилась: ноги заплетались, мысли путались, в глазах всё плыло. -Ты, кажется, устал, парнишка. Не хочешь показать мне хоть что-то, за какие-то навыки тебя же должны были взять в отряд независимых убийц Вонголы? – мужчина явно разочаровался и уже откровенно не верил, что я смогу сделать хоть что-то. Он теперь уже лениво выпускал алые огни, взрывающиеся огненными вспышкам, но всё это походило на некую скучную игру, для него. – Если ничего не сделаешь, то я смогу оставить лишь твое искореженное тело. Хотя, так случится в любом случае. Впервые за время догонялок и пряток второе кольцо на пальце врага засияло ярче предыдущего, а меня окружила иллюзия. Это была огненная стена, столбом или же кругом уходящая куда-то в небо, искажающая своими потоками огня пространство. Однако… -Это не похоже даже на самую слабую иллюзию, какую демонстрировала Хром или ее подчиненные… - меня словно осенило, а подобные слова я произнесла с неким озарением в голосе, понимая, что ничего, исходящего от этой жалкой галлюцинации, я не чувствую. Не было ни жара огня, ни ауры, ни иллюзорной души такого предмета. Всё напоминало расплывчатую обыкновенную картинку. Такая иллюзия, она называется пустышкой. Я осознала, что мои иллюзии, даже самые простейшие, были куда сильнее. Не сосредотачиваясь, не подготавливаясь, просто зная, что делаю, я прошла сквозь огненную стену, какая, после своего разоблачения в слабости, попросту исчезла. -О, так что-то ты все же можешь. – то ли делая вид, что данная галлюцинация специально была создана такой слабой, почти не напитанной силой тумана, то ли пытаясь донести что-то еще, тут же отреагировал на мои действия враг из Мельфиоре. - Что же, этого все равно мало. Бегать я больше не могла, совсем. Израненное тело, кровоподтеки, сбитое дыхание, ноющая усталость, пульсирующие вены, стук собственного сердца в голове – я не осознавала, как вообще стою на ногах. Кажется, оставалось лишь одно… «Верно… стоит только представить, и всё станет реальным. Отдай мне его душу, Йоко Оно!» - вновь заверещало кольцо, почти брызгая слюной от того, какая аура исходила от этого мужчины, использующего два типа пламени. Возможно, именно такая способность привлекла сущность ада. Вместе с очередным храбрым словом, брошенным в роли насмешки, Хорн зажглось на моем пальце, позволяя высвобождать весь потенциал и мощь. Мир вокруг окутала темная дымовая завеса, лишающая зрения и обоняния. Меня явно упустили из виду, но я могла наблюдать, как рассеянно член Мельфиоре глядит по сторонам, отчаянно вглядываясь в черноту воздуха. Я быстро и ловко оказалась за спиной мужчины, чувствуя, как от злости, что накатила незаметно огромнейшей волной, всё внутри, кажется, закипело. Подпрыгивая или же отталкиваясь от развалившихся на части булыжников, когда-то бывших стеной особняка, со всей силы обеими ногами я ударяю врага в спину. Подобного он, да и я не ожидали, поэтому мужчина повалился на землю, утыкаясь в нее ладонями. Темный туман тут же исчез. -Неплохо, сосунок… – он хрипло засмеялся, тут же поднимаясь на ноги, выставляя перед собой руку с кольцами, будто демонстрируя их ранг и умения. Однако я во всем этом вовсе не разбиралась. Мои действия, вероятно, разозлили противника, потому как в следующий момент возможный убийца натравил на меня коршунов. Однако от них я лишь отмахнулась, словно от мух, понимая, что они состоят из слабого пламени тумана. – Думаешь, всё так просто? Говоря подобное, мужчина лишь выпустил две алые вспышки, почти не целясь, но направляя огненные шары куда-то мимо. Неожиданно в спину тут же врезались, заставляя повалиться почти под самые ноги палача. -Если напитать иллюзию моим алым пламенем, совместимым с Туманом, то даже иллюзионисту придется туго. Понимаешь теперь, мы на разных уровнях. -Сволочь…- больше, пожалуй, раздражало то, что меня никто не спросил, сразу же атакую, считая членом Варии. -Что-что, прости, ты очень тихий… – мужчина вновь засмеялся, вероятно, решая, что даже такой скучной победой можно будет похвастаться напарникам и начальнику. – Что ж, вероятно, я задержался, нужно связаться с боссом. А тебе с твоим командованием - уже не удастся. Кольца на его руках вновь загорелись, но в этот раз два типа пламени совмещались, почти давя на тебя своей аурой и необъяснимой силой. Неожиданно противник достал из карманов куртки какие-то странные коробочки разной формы, но примерно одинаковой величины. Стоило ему лишь совместить огонь и неизвестные предметы, как огромные шары, разрывающие своей силой само пространство, оставляющие на временной оси пробелы, взметнулись ввысь, теперь обрушаясь на землю, подобно падающим звездам. Они становились всё ближе и ближе ко мне. За несколько секунд они бы… «Верно, всё именно так, как тебе кажется», - я успела лишь выставить руку перед собой, рефлекторно отворачиваясь и жмурясь, а после меня почти что вжало в землю, заставляя повалиться на колени. Однако тело оказалось нетронутым. Огромное давление неизвестных объектов, столкнувшись со странным щитом кольца ада, какое-то время вдавливали, заставляли все больше оседать на землю, а затем в одну секунду все исчезло. Пыль поднялась, местами остатки смешанного пламени виднелись в стороне, а я ощущала лишь ветер. Ветер, какой колыхал волосы, скрывая лицо. Ветер, шуршащий разорванным в клочья плащом, который теперь стыдно было называть подобным образом… Вокруг не было видно ничего, кроме ночного неба, проглядывающегося сквозь серый занавес поднявшегося, будто после бури, песка. Кое-как, ощущая легкую дрожь и покалывания в правой руке, какой и блокировала ужасную атаку, я поднялась с земли, замечая паутину трещин, что расползалась в стороны от того места, где оказалась я. Упираясь и облокачиваясь на собственное колено, я поняла, что пыль попала в рот, отчего тут же начала откашливаться. Совсем близко послышался чужой голос. -Что? – пыль чуть осела, а рассеянный и непонятливый голос мужчины тут же нарушил тишину. Враг почти изучал каждый сантиметр лица, пытаясь понять, что я вообще такое. Когда в его голове что-то щелкнуло, говоря, что я - самая настоящая девушка, он лишь отшатнулся, тут же вскрикивая. - Ты… какого черта?! -Уж прости, если все ожидания провалились в пучины, но, вероятно, не так ты представлял себе сосунка, которого пытался уничтожить совсем недавно. – не знаю даже, откуда у меня взялся этот ироничный юмор, позволяющий говорить подобные слова так просто и легко, словно рассказывая веселую историю. Наверное, все это из-за обреченности и отчаяния. Я лишь хрипло рассмеялась, тут же заходясь в кашле. -В Варии же… нет… - мужчина явно не осознавал, что происходи. Он отчаянно искал во мне признаков иллюзии, но ничего не получал в ответ. – В отряде убийц нет… -Девушек? – заканчивая за члена Мельфиоре, попутно подтверждая собственные догадки, я только медленно расстегиваю пуговицы разорванного пальто, скидывая его со спины. – А я и не из Варии. -Кто ты? – вместе с моим признанием, носитель разных атрибутов, кажется, стал еще более осторожным и настороженным, не понимая, что вообще здесь происходит. -Недавно я могла стать твоей жертвой, но понимаешь… я не хочу оказаться в аду из-за голода жадной сущности. Поэтому, вероятно, я – твой смертный приговор. Одну только секунду мужчина пребывал в удивленном состоянии, а затем, сморщившись, откровенно засмеялся, чуть запрокидывая голову назад, удерживаясь, чтобы не схватиться за живот. -Ты хоть понимаешь, что не смогла даже тронуть меня, дорогуша? -Правда, по-моему, мне удалось тебя даже пнуть на землю, заставляя глотать пыль? – этот человек, неожиданно он начал раздражать меня, да и инстинкт самосохранения попросту уснул. Неожиданно даже для самой себя мою голову ошпарили кипятком, заставляя ощутить гнев и злость. – А, все же помнишь… -Для слабой суки, ты слишком самоуверенна. – скалился и хрипел тот, на кого я все сильнее нарывалась, будто желая приблизить свою жизнь к обрыву. -Я никогда не бываю уверена, особенно в самой себе. Связываясь с преступниками, какие вечно лгут, пытаясь укоротить свой срок, можно верить лишь доказательствам. И в данной ситуации у меня тоже есть неопровержимые факты – ты хотел меня убить. Разве этого мало, чтобы решить убить тебя. Зло за зло? -Плевать. – после обмозгования враг почти что рванул в мою сторону. А мне то и нужно было. Когда до меня оставалось около двух метров, а я сама опустила голову вниз, понимая, что в сознании уже собран нужный образ, член Мельфиоре резко остановился, вновь поднимая пыль. Он, кажется, осознал, что уже попал в западню. -Ты ведь питаешься временем, памятью, часами… - почти бормоча себе под нос, прикрывая глаза, позвала я разбушевавшееся от голода Хорн, – можешь взять любое светлое воспоминание, но дай мне силу. -С удовольствием. – удовлетворенный и лестный голос сущности тут же ответил мне, а тихий смех утонул в скрипе детской качели. Воспоминание, какое было действительно дорого мне, потому как там наша семья была живой и веселой, тут же промелькнуло в голове, а после исчезло. Резкий порыв ветра, словно режущий всё на своем пути, очертил круг, опоясывая меня и врага оставленным на земле следом. Мужчина не успел даже высказаться, когда сильный порыв обратился в торнадо, набирая силу, собираясь по одному пути в атмосфере, двигаясь куда-то вверх. Это была ветряная стена, вот только в отличие от жалкой пародии на огненный барьер, эта преграда обладала высокими свойствами и качествами. Ветряные лезвия, выскальзывающие из единого воздушного потока, разрезали всё, что попадалось на пути, а стоило подобное осознать противнику из Мельфиоре, как он бросился дальше от круга ветра, не желая быть разорванным в клочья. -Это ведь не иллюзия! – он крикнул это, смотря на меня, так, будто у нас были четкие правила в битве, не позволявшие создавать нечто подобное. Он действительно пытался отбежать дальше от ветряной ограды, но моя рука, опустившаяся на плечо мужчины, заставила его остановиться. -Что ты чувствуешь, когда убиваешь людей? -Да ты шутишь?! – паника уже овладела некоторыми отделами мозга, превращая мужчину в тряпку, беспокоящуюся из-за каждой мелочи. Хотя, ветряно, стену, кромсающую и буравящую почву, было тяжело назвать мелочью. На его слова я лишь сжала мужское плечо сильнее, смотря в эти напуганные и полные непонимания глаза. Мужчина только сглотнул ком, будто веря, что его ответ сможет его спасти. - Иногда мне становится не по себе, я чувствую вину… перед родными. Я только кивнула, не поднимая головы, вновь слыша подобные слова. Расстраивало лишь то, что получил такой ответе ты от убийцы, какой хотел недавно лишить жизни тебя саму. Он недавно забавлялся надо мной, будто играясь, мучая, оставляя на теле шрамы и ожоги, а теперь говорит о какой-то вине. Однако он ощущал хоть что-то после убийств. -А я ничего не чувствую. Чужое тело тут же прошло сквозь вихрь, а ужасный душераздирающий вопль, разрушающий мозг, оставляющий в нем нарыв, пронзил слух. Через секунды ветер, что быстро окрасился в алый, исчез, развеялся или же утих. Но враг смотрел на меня, не отрывая взгляда. Его руки не было, левая кисть напоминала простые нити, что болтались на костях, а нога была вывернута под неправильным углом. Одежда же оказалась разорвана в клочья, да и всё тело было усеяно шрамами разной длины и глубины. -Когда-то точно так же мой друг пытался уползти от своего мучителя, но такие, как ты, не хотели отпускать ни меня, ни его. Они истязали тела и проткнули его глаз, понимаешь? Они хотели опустить его руки в жидкий азот. Как думаешь, это больно? – член Мельфиоре уползал и кричал, моля о помощи, надрывая горло, а мой равнодушный голос всё повествовал и рассказывал, смешиваясь со спокойными шагами, какие настигали жертву. Тяжелая подошва варийского сапога соприкоснулась с разорванной спиной жалкой пародии на человека, а истошный крик заставил лишь сморщиться. Надавливая сильнее, я заставила бывшего палача опуститься на землю, распластываясь под моей ногой. -Не надо, прошу! – он выл как раненный зверь, все еще надеясь на то, что капкан раскроется, но моя душа уже частично была отдана адскому кольцу, как знак доверия и начального контракта, еще не завершенного. Я чувствовала, что стала не той, кем была. -Я многое пережила за последнее время, многого лишилась из-за мафии, но, скажи мне, - садясь сверху, переворачивая вопящую жертву на спину, хватая ее за вороты почти разорванной когда-то белой куртки, я ощущала, как отчаяние разрывает меня изнутри. – Скажи мне, почему я совсем ничего не ощущаю, когда убиваю?! Почему мне не жаль, хотя я собираюсь сотворить с твоей душой ужасные вещи? Почему же мне плевать?! Вместе с моим криком, просящим о помощи, слезы брызнули из глаз, но так же быстро прекратились. Замечая этот страх в глазах мужчины, этот животный ужас, застывший в зрачках, я только разжала пальцы, позволяя человеческому телу упасть на землю, поскуливая. Поднимаясь с земли, перешагивая еще живого мужчину, я ощутила пустоту, какую словно ничем нельзя было заполнить. -Ты… безумная… - он словно проклял меня, с таким пренебрежением и отвращением произнося подобные слова. А совсем недавно именно я была на его месте. Стало даже смешно, как иронична и хитра судьба. -А я ведь хотела просто уйти. – размазывая по лицу чужую и свою кровь, я лишь немного обернулась, улыбаясь самой искренней и обреченной из всех известных этому миру улыбок. – Правда, лучше бы ты молчал. Пламя цвета индиго окутало мое тело. Полоса темного пламени, напоминающая скользящую по земле тень, все расползалась, быстро подбираясь к мужчине и полосе горизонта, затрагивая своим ядовитым светом и небо. Через мгновение созданный мир, однако, существующий в реальности, заменил выжженную землю. Темные облака по-прежнему разрезали белые или же черные молнии, оглушающие своей силой, а раскаты грома заставляли члена Мельфиоре вздрагивать и почти прижиматься к полу, залитому кровью. Здесь ничего не изменилось. Когда израненный человек услышал позади себя громкие стоны, соединяющие в один протяжный и непрекращающийся вой, он дернулся, тут же оборачиваясь. От увиденного его глаза расширились и наполнились слезами, но он ничего не смог сказать, слова просто вылетели из головы. Бескостная статуя нависала прямо над ним, как распятый Иисус нависает над верующими. С мясного тела скульптуры ручьями стекала свежая кровь, образуя лужу, из какой лезли кровавые руки, тут же вцепившиеся в ноги члена Мельфиоре. Он вновь завопил, но мне казалось, что все это – бесполезно: тела, обитающие здесь неизвестно сколько времени, подползали все ближе. Человек пытался вырваться, истошно орал и дергался, моля о пощаде, а под моими ногами перекатывались чужие глаза, те самые, что не мог найти бывший владелец. Он только мычал, тыкая в мою сторону, восседая на телесном троне. Я подняла глазные яблоки – вероятно, когда-то они были другими, не такими ссохшимися и безжизненными. -Время здесь течет иначе, - подходя к мужчине, полностью пачкаясь в кровавой луже, смотря, как его окружают тела, словно окутывая своей наготой и шрамами, я присела на одно колено. – Я не знаю, но кажется, этот мир – сама вечность. И из нее не выбраться, твоя душа отныне принадлежит аду… Прости уж, но я правда хотела уйти. Зубы искалеченных людей впились в плоть мужчины, разрывая ее, отрывая кусок за куском, а после, когда гора тел стала непроходимой, к моим ногам выкатились новые глаза. «Это было вкусно», – раздался шепот в моей голове, а после все исчезло. Я вновь стояла посреди выжженной земли, но в руках не было чужих иссохших глаз. Я сжимала пальцами воздух. Бросив взгляд на лужу крови, я почувствовала, как все поплыло. В следующее мгновение, колено упиралось в землю, а я пыталась удержать исчезающее сознание. Почему же даже после этого я не ощущаю ничего. Неужели без матери моя человечность действительно исчезла… -Боже, боже, это же малышка Йоко Оно! – словно причитая, но вместе с тем открывая кому-то безумную тайну, воскликнул незнакомый голос. Я хотела было резко обернуться, но вместо этого лишь повалилась на землю, больно ударяясь копчиком. – Что ты тут делаешь, милая? -Кто… вы? - в горле пересохло, а каждое слово давалось с огромным трудом. Ком каких-то странных и смешанных чувств застрял в глотке, да и этот человек пугал меня не только внешним видом, казавшимся смешным, но и поведением. Казалось, за этой наигранной сладостью и дружелюбием может быть сокрыто нечто отвратительное. -Врой! Какого хрена?! – резкий крик, напоминающий то ли рёв, то ли вой заставил скривиться не только меня, но и странного цветного незнакомца. В следующие секунды, будто из неоткуда, не давая даже шанса проследить за своей траекторией движения, совсем близко возник человек. Что-то блестящее в свете показавшегося месяца чуть прижималось к моей коже, а стальные глаза, свирепо бросающие раздраженные и угрожающие взгляды, почти охлаждали кровь. – Это не может быть та девка – воздействие Франа мог снять только он, тупица! Голос этого мужчины был слишком громок, а его манеры… они напоминали поведение хищника, который способен долгое время кружить вокруг добычи, чувствуя, как бурлит от страха алая венозная жидкость, а после, в один момент, стереть с лица Вселенной само существование жертвы. Подобные этому человеку люди способны совершать ужасные поступки, ужасные, но великие. На неприятные слова, из-за тона звучащие еще более грубо и резко, мужчина в темных очках только приложил пальчик к губам, строя задумчивую гримасу. Он будто кривлялся, строя из себя кого-то другого, ненастоящего. И это пародирование казалось защитой – защитой для окружающих: словно, если этот мужчина со странной прической, но крепким мускулистым телом будет самим собой, то люди просто не смогут принять подобного, сходя, возможно, с ума от страха. Однако времени задумываться над тем, кто они, зачем они здесь, что собираются делать, мне не дали, заставляя почти что вскрикнуть. Длинноволосый человек, чьи движения были незаметны, но при этом четки и слишком быстры, замахнулся длинным мечом. Словно на подсознательном уровне меня дернуло куда-то в сторону, позволяя лезвию задеть лишь уже обожженную пламенем урагана плоть, вызывая сдавленный хрип. Впрочем, это была серия ударов и замахов, какая будто загоняла добычу в ловушку, где последняя атака бы лишала ее любой надежды: сталь вновь рассекла воздух, в этот раз лишая меня бесцветных прядей волос, оставляя на щеке легкую царапину. Выпуская жалкое пламя, на какое теперь только и хватило сил, тем самым силясь остановить это безумие, понимая, что тело способно разорваться на части от усталости и боли, я только кричу что-то о том, что пора остановиться, прекращая все это, что меня здесь вообще не должно быть. Паника давно властвует в голове, Хорн будто покоится в своем аду, все еще вспоминая вкус недавней души, а слезы лишь скатываются по щекам от отчаяния. Никогда еще мне не было так… так… я не знаю как всё это назвать! Я не могу подобрать нужного слова или словосочетания! Не хватит ни предложения, ни строки или абзаца, чтобы объяснить мое состояние, душевное и физическое! Может быть, книга подойдет для подобного, но и в этом я не уверена… я совсем запуталась, хочется лечь, поджимая колени к груди, и лежать. Чтобы никто не трогал, не заговаривал с тобой, не произносил ни слова. Но вместе с этим возвращаться в ту тьму тоже не хочется. -Капита-ан, я тоже удивлен, но это все же настоящая Йоко Оно, - знакомый голос, будто обдающий холодом, тихо и протяжно зазвучал где-то за спиной, а может, в стороне, а после так же стремительно исчез, словно развеиваясь в атмосфере. Занесенное для финальной атаки лезвие меча резко остановилось в сантиметре от шеи, а длинноволосый человек будто продемонстрировал подобным, что способен контролировать всё свое тело, даже во время столь быстрых действий. – Это не иллюзия. Я видела теперь того же подростка, какой так сильно походил на Фернанда Дюпон, видела человека, какого спустя одиннадцать лет встретила в Италии, где погибли остатки семьи, видела его и словно понимала, что нашла доказательства реальности всего происходящего, реальности этого безумного мира. Это всё не сон. Отчего-то я улыбнулась, а после моя улыбка начала только расширяться, растягивая лицо, портя эту запачканную грязью, слезами и кровью физиономию. А затем я, кажется, лишь рассмеялась, закрываясь руками. Этот смех был полон отчаяния, истерики. Именно его можно была назвать предвестником полной безнадеги. -Какой ужас, у бедной девочки сдали нервы, - прикладывая руки к лицу, чуть ерзая коленями, с неким сожалением отозвался странный цветастый мужчина, чьи действия я даже не замечала, как и все вокруг. – Она просто сошла с ума… И картина действительно была страшной. Человек, убивший таким ужасным способом врага, теперь истерично хохотал, чуть ли не вырывая волосы на голове, хватая порой горсти земли и заходящийся в приступе кашля. Наблюдая за подобным, Скуало Суперби лишь скривился, осознавая, что для обычного человека подобное – самый настоящий ад. Конечно, у него оставались вопросы, на какие он получит ответы любым способом, но сейчас, кажется, нужно было сделать хоть что-то, останавливая этот безумный цирк недавнего смертника, какому его меч мог вынести приговор. Точным ударом в затылочную часть, какой приносил ощутимую боль, но не был способен разрушить мозг или череп, длинноволосый мужчина всего лишь отправил заливающуюся слезами и смехом девушку в сон. Какое-то время варийцы просто стояли посреди выжженной земли, смотря на бессознательное тело, а после по передатчикам сообщили, что оставшиеся члены Мельфиоре уничтожены, миссия выполнена. Фран долго не решался подойти к человеку, к какому не мог понять, что именно чувствует теперь, спустя одиннадцать лет, но когда все же решился, опускаясь рядом с Оно на колено, его действия перебил боевой капитан. Острие лезвия преграждало путь туманнику к девушке, а стальные глаза только сверкнули в темноте. -До того момента, как разбирательство не будет закончено, и я, мать вашу, не пойму, что здесь произошло, ты не имеешь права подходить к этому человеку. С данного момента Йоко Оно является пленником Варии. Если ее ответы меня устроят и им будет найдено подтверждение, то всё закончится благополучно. Если же нет… -Капита-ан, сначала поговорите с ней самой, может, и не придется думать о методе расправы-ы. -И правда, Ску-чан, зачем же так серьезно, девчонка-то под опекой Вонголы. *** -Объясни мне вот что, какого хрена мы не можем снять с пальца это чертово кольцо, Фран? – сквозь пелену усталости до сознания доходили отголоски чьих-то слов, звучащих слишком тихо и раздвоено. Будто множество голосов произносили одни и те же слова, расходясь после еще и эхом. -Кольца ада могут снять только их владельцы-ы, и лишь в том случае, если договор еще не заключен. – голос Фернанда, однако, в моей голове раздался более четко, позволяя какому-то интересу и странному чувству нетерпения зародиться внутри. Казалось, я стояла в длинной очереди, не зная даже средней скорости, с какой люди приближались к тому, куда стремились. – Но я не знаю-ю, как все так обернулось. -Из-за случайностей. – мои хриплый голос окончательно вырвал сознание из забытья, а с трудом, но я все же поднялась, принимая теперь сидячее положение. Комната эта напоминала подвальный этаж, с подобным которому я уже сталкивалась прежде: дрожь прошла по спине от воспоминаний, а после длинноволосый человек словно отобрал у меня все чувства своим взглядом и присутствием. -То есть говорить ты будешь? – услышав мой голос, будто ожидая иной реакции, мужчина пододвинул с противным скрипом стул, тут же усаживаясь на него. Я же ютилась у самой стены, ощущая как тяжела цепь на левом запястье. -Вы выглядите слишком опасно, чтобы притворяться смельчаком или ставить свои условия… - поборов желание вновь уснуть, понимая, что придется говорить обо всем, включая и адскую реликвию, я будто приняла свою судьбу. - Когда-нибудь это бы все равно случилось. -Тогда с самого начала. – пускай светловолосый мужчина теперь не кричал и не злился, однако голос его до сих пор оставался резким и грубым, а с лица не сползала маска суровости, угрозы и раздражения. -У вас красивые волосы. На мои слова человек чуть опешил, позволяя секундному замешательству исказить привычное выражение глаз и губ, а после брови вновь съехались к переносице, да и громкость голоса вновь вернулась. -Врой! Да мне срать, я не об этом. – он порывался подняться, жалея, что рядом не оказалось, кажется, излюбленного меча, каким можно было решить все проблемы и разногласия, порой возникающие в жизни каждого, но лишь зло выдохнул, словно беря себя в руки. -Где Фернанд? – я помнила, что слышала голос Дюпон, пока пребывала в забвении, но подростка рядом не оказалось. Возможно, время моего пробуждения и состоявшийся разговор о кольце ада не совпадали. -Франа сейчас ты не увидишь. – холодно изрек длинноволосый член Варии, откидываясь на спинку жалостливо скрипящего стула. - Видишь ли, ты представляешь угрозу для семьи по той простой причине, что ситуация с тобой вовсе не понятна. С чего погибший босс Вонголы будет брать тебя под свою опеку, если ты обладаешь такой силой? Выходит, он не знал, что у тебя кольцо ада. Следовательно, ты имела скрытые мотивы, желая сблизиться с Савадой Тсунаеши или кем-то из хранителей. -Ничего подобного,- я не смогла сдержать ироничной улыбки, чуть мотая головой, понимая, что все раны вновь куда-то исчезли, волосы отрасли, а по телу разливается знакомое тепло. – Я бы с удовольствием забыла всё, что случилось с момента знакомства с мафией. Вся эта история кажется странной… -У меня есть время на безумства, я в них живу. – не терпя возражений, хмурясь еще сильнее, мужчина только забросил ногу на колено, говоря, что готов слушать. Казалось, рассказ без утайки – в моем же интересе, если я хочу выжить. -Всё началось в Намимори… - длинноволосый отчего-то усмехнулся, будто понимая, что этот город проклят в некоторой степени. – Из-за обстоятельств, из-за личных причин я оказалась переведена из токийского отделения в полицейский участок тихого городка, работая теперь местным адвокатом, специализирующимся, по большей части, на уголовных делах, нежели административных. Полгода всё было тихо и скучно, но потом в Намимори появились незнакомые люди, а ко мне привели Ламбо Бовино. Вы бы поверили, что подросток пятнадцати лет устроил теракт в торговом центре? Всё это казалось полным бредом ровно до того момента, как начальник почти что приказал забыть обо всем случившемся, после давая еще и незапланированный отпуск, говоря отдохнуть где-нибудь вне города. Только теперь я понимаю, что лучше действительно было бы всё это выкинуть из головы в тот раз. Однако с появлением итальянца в Намимори всё перевернулось. В отделение всё чаще попадали неместные граждане, люди, сбежавшие из неизвестных тюрем – Вендикаре -, убийства, пропажа потрепавших и дилеров, преданных своими же людьми. А затем все приняло и вовсе не шуточный оборот: это были якудза из Токио. Чудесными или же случайными обстоятельствами мне удалось избежать смерти и вернуться в Намимори, но через некоторое время из-за семейных проблем я все же покинула город, оказываясь в Италии. Именно в Риме я наткнулась на кольцо ада, вернее, оно само умышленно привело меня к себе… С тех пор всё слишком быстро завертелось, и этого я объяснить не смогу, но однажды мне поставили вопрос ребром, тыкая в лоб дулом пистолета. Это и была наша первая встреча с Савадой Тсунаеши, какой требовал работать на него. Тогда я еще ничего не знала о мафии, о кольцах или пламени, и просто выполняла то, что приказывали, но в один момент меня почти что убили. Ямомото Такеши оказался поблизости очень кстати, но на следующий день я вновь умудрилась оказаться там, где не стоило появляться. По стечению обстоятельств я оказалась в штабе Вонголы, в Японии. -Дальше. -Это всё… не то… - чувствуя, как неприятные и ужасные воспоминания разрывают голову, ощущая, что каких-то воспоминаний не хватает и вовсе – их поглотило Хорн, давая мне больше силы, чем могла на тот момент раскрыть я сама, без помощи кольца -, я только помотала головой, как бы прогоняя все это. Скуало Суперби только сощурился, пытаясь уличить меня во лжи, но контроль над разумом был возвращен. – Когда в особняке началась суета, и Савада Тсунаеши вместе с хранителями покинул базу, я просто сбежала туда, где была нужнее всего. Но опоздала. -Те трупы в отеле… - задавая наводящий вопрос, начиная состыковывать свою информацию с моими словами, почти надавил на больное место длинноволосый мечник. -Это были мои родители. -И остатки тех, кто убил их, - скорее утверждал, чем спрашивал, вариец. – Именно в тот момент ты узнала о силе кольца? -Нет, на базе Вонголы Хром Докуро объясняла мне, как пользоваться кольцами… Я же говорила, что все это слишком сложно, и я толком не понимаю, как всё произошло так быстро, но, вероятно, так получилось из-за некого, по имени Рокудо Мукуро. Я преследовала цель отыскать этого человека или его ученика, который, как утверждал Савада Тсунаеши, находится здесь, в Италии, но после мои цели изменились. Хотя, наверное, мне все же нужна встреча с одним из них. На мои слова мужчина неожиданно рассмеялся, порой хохоча еще сильнее, словно с собственных мыслей. -Видишь ли, можно сказать, что вся Италия принадлежит Вонголе и Варии. – я все еще не понимала, о чем вообще идет речь, почему, кажется, тема сменилась так резко. – Этот пацан – ты называешь его Фернандом, а мы – Франом… Он и есть ученик Рокудо Мукуро, настоящего хранителя тумана Вонголы. Можешь считать, что нашла то, что искала. *** -Вы очень изменились Йоко-са-ан. – мы долго сидели в полуразрушенной комнате штаба Мельфиоре, а Фран наконец сказал хоть что-то. Нет, то затянувшееся молчание не было неловким, скорее, оно было правильным, но я еще не знала, что нужно говорить, и нужно ли вообще: одиннадцать лет прошло. -Ты никогда не называл меня так прежде… - впрочем, помимо забытого времени в голове крутилась и информация о том, что Савада Тсунаеши погиб, но кто-то вместо него продолжает битву с Мельфиоре. Слова о том, что это тот же босс Вонголы, но из десятилетнего прошлого я решила проигнорировать и принять за шутку, однако Хорн утверждало, что все это – правда, и на временной оси недавно произошли некоторые изменения. На мои слова Фран промолчал. И я промолчала в ответ. За окном шел весенний дождь, какой напоминал слабые попытки туч сбросить с себя тяжесть холодных капель, а в комнате, в лампах порой потрескивало электричество. -Я не буду. – упираясь локтями в колени, не поднимая головы, уверенно бросила я. -Что не будете-е? – казалось бы, удивленно, но на самом деле тем же безвкусным голосом поинтересовался Фран, сидя совсем рядом. Он попытался было заглянуть в мое лицо, чуть наклоняясь в талии, смотря сквозь отросшие чудным образом пряди волос, но подобное не требовалось, чтобы всё понять. -Не буду спрашивать, что произошло. Ты тоже изменился, Фернанд, совсем не похож на того ребенка, которого я знала и в чьей пропаже виновата. Я не знаю и не буду спрашивать, что тебя так изменило, но я прошу прощения. Потому что просто так люди не лишаются эмоций. Если ты можешь простить меня за то, что однажды я отпустила твою руку, то прости. -А я и не вини-ил… Я только покачала головой, словно говоря, что я сама знаю, что виновата. Пускай косвенно, из-за случайности или по какой-либо еще причине, но я тоже причастна ко всему случившемуся одиннадцать лет назад. -Я знаю, что виновата, и ты тоже это понимаешь. -Тогда-а я прощаю Вас. – после очередного молчания, но уже задумчивого и необходимого в этой ситуации, решительно изрек подросток, неожиданно заглядывая в мои глаза. А я не смогла удержаться, понимая, как много времени ушло в никуда. Руки сами потянулись к этому бедному и одинокому мальчишке, на чьем лице на мгновение мелькнуло что-то из прошлого времени, а после я прижало его к своей груди, будто позволяя услышать ритм собственной жизни. -Вы меня так задушите-е. -Я больше не отпущу твоей руки. – казалось, после подобного Фран вздрогнул, на секунду просыпаясь и убегая от своего равнодушного вида. Я обнимала его, чувствовала тепло его хрупкого подросткового тела и понимала, что вот это и есть реальность. Я будто помолодела на те одиннадцать лет: все ужасы и страхи забылись, всё плохое исчезло, и только солнце, озеро и то самое лето остались в голове. Я хотела лишь защитить. Может быть, именно этот ребенок стоит того, чтобы сохранить в себе человечность, утраченную после смерти семьи? -Так громко… - привычное протягивания слов куда-то исчезли на время, а мальчишка отстранился от груди, после вновь прижимаясь ко мне. – Так громко и быстро стучит… - прикладывая пальцы к месту, где эти звуки были слышны четче всего, Фран лишь прикрыл глаза, медленно и спокойно вдыхая и выдыхая воздух. – Живая… После этих слов какое-то умиротворение поселилось не только на юношеском лице, но и в душе подростка. Он будто окончательно убедился, что я – реальна, что не являюсь иллюзией или умелой подделкой. Одиннадцать проклятых лет, что же произошло с нами за эти годы, кем мы стали по их истечению. Такой огромный срок разлуки… Кажется, теперь моей семьей стал Фран. Я потеряла родных, лишилась друзей и знакомых, потому что моя жизнь могла принести им боль и неприятности, но теперь, возможно ли, что-нибудь станет лучше? Ведь тот улыбающийся ребенок, говорящий на плохо знакомом мне языке, подарил мне надежду и тепло, дружбу и любовь, привязанность и вторую семью. -Кажется, наш Фран так счастлив! – будто пища, напоминая своим поведением девчонку, наблюдающую за любовным объектом, какой получил розовое послание с признанием, пропел Луссурия, переплетая собственные пальчики с длинными и бледными пальцами принца, какой резко одернул руку, почти шипя с некоторой угрозой. Отойдя от таких откровений хранителя Солнца, Белфегор вновь перевел взгляд намеренно сокрытых от этого мира глаз на более, чем странного кохая. -Да ну, его лицо такое же, как всегда. -И вовсе нет, - обиженно протянул Луссурия, понимая, что никто не может заметить на бледном лице парнишки то счастье, какое наконец сменило застывшую маску скорби и боли. – Только посмотри на него, Бел. -Врой! – неожиданно дверь, из-за какой наблюдали за происходящим в комнате хранители урагана и солнца, распахнулась со стороны коридора, заставляя кровожадного принца и Луссурию обернуться на боевого капитана. – Мы возвращаемся в штаб!