Два года спустя. Сегментум Солар. 25-й Экспедиционный флот Имперской Армии, приписанный к Легиону Космических Рейнджеров. Флагман Первого капитана Ричардссона «Стремительный», 8:15 утра по среднегалактическому стандартному времени.
Взяв лазерный бритвенный станок*, Марк коснулся пальцем сенсора и матовая поверхность перед ним стала зеркальной. В зеркале отразился астартес того мужественного типа, который в краях, где Марк родился называли словом «wasp». Короткие, подстриженные без лишних изысков полубоксом, волосы первого капитана светились белым серебром, из-за чего его иногда путали с сыном Фулгрима. Но глаза Марка были не агатовыми — как у легионеров III-го — не карими, не серыми, не голубыми и даже не кошачье-жёлтыми, как у некоторых сынов Мортариона. Глаза капитана были ярко-фиолетовыми. Там, где Марк родился, а родился он в южной Флоридии, в месте, называемом Майами, бытовало мнение, что фиолетовые глаза — явный признак настоящей, подлинной ведьмы, и что у «нормальных» женщин, и вообще у нормальных людей любой половой идентификации глаз фиолетового цвета быть не может. Как утверждали итераторы: «Вера в существование ведьм относится к одному из наиболее распространённых среди мериканцев псевдонаучных заблуждений».
Марк, хотя и подозревал в себе псайкерские способности и иногда даже думал, что ему следовало быть не капитаном Первой роты, а чиф-библиарием Легиона, но относился к этому мнению со своей родины иронически. Поскольку на «ведьму» кто-кто, а он уж точно не тянул ни по «гендеру», ни по трансчеловеческой физиологии астартес. Сам себя Ричардссон относил к «дикси».
Добрившись, Марк Оливер вышел из апартаментов Первого капитана и по движущейся дорожке и на лифте отправился на верхние палубы. В рубку связи, где разбуженный ни свет ни заря астропат вот уже полтора часа принимал экстренное сообщение с самого Тронного мира. А еще через полтора часа — в 11:00 по среднегалактическому стандартному времени по всему флоту Легиона зазвенели сигналы особого внимания с кодом «Срочный сбор всему командному составу. Приказы и с Терры, и от самого Императора». Однако собраться капитаны всех рот смогли только поздней «ночью» по корабельному времени. В необычном месте на борту «Стремительного».
«Стремительный» представлял собой подобие четырёхкилометрового, ромбического сечения, наконечника копья бледно-шафранового цвета с косыми серыми и пурпурными полосами. Меньшего размера, чем пятнадцати-шестнадцатикилометровая или десятимильная «Глориана», он обладал новенькими плазменными двигателями тройной тяги, комбинированной энергетической установкой состоящей из плазмореактора тоже третьего поколения и дублирующего его на случай отказа резервно-аварийного «сферомака» водородно-гелиевого цикла синтеза, «продвинутыми» сервиторами и когитаторами, системами охлаждения для двигателей, реакторов и машинных духов, дублирующей системой жизнеобеспечения экипажа, увеличенными топливными баками. Внешне тяжёлый и малоповоротливый, «Стремительный», пусть и за три месяца, но способен был разогнаться до половины скорости света, а благодаря усиленным катушкам полей инерционного буфера, что используются на всех крупных кораблях и в сбрасываемых десантных капсулах** модели «Коготь ужаса», «Стремительный» мог достичь прыжкового ускорения в точке Мандевилля (Mandeville Point) вчетверо быстрее стандартного корабля Империума аналогичного класса. Корпус звездолёта был усеян казавшимися небольшими на фоне его размера зубчатыми башенками с контрфорсами и остроконечными крышами «под черепицу», гребёнками лэнс-батарей, ракетных шахт и лазеров вдоль всего корпуса, многометровой высоты стрельчатыми витражными окнами и прочим прагматическим конструктивизмом военного терранского корабля нашего времени и орбитального внеатмосферного класса. С левого борта, ближе к километровому в ширину и пятисотметровому в высоту ромбу кормовой части крепости, прятался в тени кладки серой зубчатой башни блестящий рыбий глаз пятидесятиметровой, почти прозрачной сферы, висящей в пустоте на короткой толстой пластальной штанге переходного туннеля. К условно северному и условно южному полюсам сферы крепились подобные лепесткам цветка или сегментам разрезанной кожуры цитрусового плода изогнутые расширяющиеся к экватору сферы гигантские защитные ставни-жалюзи белого керамита. Сам шар изнутри делился плоскостью прозрачного пола на две равные половины. Нижняя была почти целиком заполнена особым маслом, которое в сочетании с энергетическими полями образовывало огромный телескоп***. Там же располагался компактный гравитационный генератор «виртуальной массы», создающий в конструкции верх и низ. Верхняя половина шара представляла собой обсерваториум, и, когда ставни-жалюзи были открыты, а виноградная гроздь люмосфер у верхней точки сводчатого потолка — погашена, то создавалось полнейшее впечатление, что ты паришь в чёрной бесконечности открытого пространства. Марк любил там медитировать на космос, сидя в кресле и закинув ноги в спортивках на стол контрастного с обстановкой чёрного мрамора. При необходимости шесть сегментов ставен нижней полусферы поднимались, а верхней — опускались, плотно охватывая прозрачный кристалл сферы сплошной керамитовой скорлупой. В этом положении сами жалюзи, естественно, тоже можно было как открывать так и закрывать. Сейчас ставни были полностью закрыты, жалюзи на них, однако, открыты, гроздь люмосфер у свода горела лимонными и белыми виноградинами и наружу из обсерваториума через ряды горизонтальных щелей бил яркий свет. Звук через вакуум не распространяется, но если бы некий внешний наблюдатель прижал бы в этот поздний час светофильтр шлема пустотного костюма снаружи к белому керамиту ставен, он бы услышал возбуждённые голоса, эмоциональные восклицания и даже стук кулаков по столу.
Четвёртый час шло совещание, на котором, кроме капитана первой Роты присутствовали капитаны всех Рот XI-го Легиона, смертная капитан «Стремительного» Миранда Бергер, а также загадочный человек, про которого никто не знал — является ли «Рэйвен» его настоящим именем, прозвищем, или «оперативным псевдонимом». Причем, Ворон был именно «Рэйвен» на одном из языков древней Терры, а вовсе не «Коракс» на официальном высоком готике. Он даже поправлял тех, кто пытался назвать его именем на готике: «Я Рэйвен, а не Коракс!» Парадоксальным образом Первый капитан подобному «мутному типу» без имени доверял и не мог обойтись без его присутствия на закрытом для широкого круга совещании.
Более трёх часов назад Ричардссон собрал капитанов Рот и Миранду Бергер, стёр с лица фирменную «приклеенную» улыбку, сделал выражение одухотворённое, деловое и строгое, включил над столом демонстрационный гололит и начал обрисовывать задачу и ситуацию, в некоторые детали коих кроме него на тот момент был посвящен только вышеупомянутый Ворон.
— Леди, — Марк взглянул на Миранду Бергер, — и джентльмены. Я собрал вас тут, что бы сообщить: от Высших Лордов Терры с подтверждением от Императора поступил приказ выдвинуться на экстренную разведывательную миссию в Сегментум Темпестус. Этим утром я получил развернутую информацию по миссии. Как мне сообщили, параллельно такой же приказ был отдан Шрамам и Гвардии Ворона. Но мы — Космические Рейнджеры, Легион специальных операций. Мы быстрее даже Шрамов, мобильнее. Мы успеем туда первыми.
— Сир, разрешите обратиться. В разведывательную миссию целым Легионом? — раздался справа вопрос с гнусавым акцентом, в котором проскальзывала скрытая ирония.
Это иронизировал носатый, чернявый, смуглый, совсем не похожий на обычный фенотип Рейнджеров, Ксавье д’Аркандье — капитан четвёртой роты Десантников Замороженной Молнии: роты штурмовых десантников Легиона Космических Рейнжеров. В бытность ону, в эпоху Объединительных Войн, некий бойкий газетчик из тех средств, что остроумно называются народом Средствами Массовой Дезинформации, придумал красивое сравнение: де астартес Космических Рейнжеров летают в небесах на своих прыжковых ранцах со скоростью, близкой к скорости света. И, таким образом, даже молния в облаках для их глаз кажется застывшей, словно бы замороженной. Остроумцы тут же указали журналисту, что метафора, конечно, красивая, но только он не знает физики. Поскольку, согласно лоренцеву сокращения условного четырёхмерного пути при скорости, близкой к скорости света, картина для штурмовых десантников будет ровно обратной той, которую он описал в заметке. Название, не взирая на это, однако, прижилось. И, если в XVI-ом, у Хоруса Луперкаля, штурмовыми десантниками были смолянисто-чёрные, с чёрно-белыми шлемами и левым исчерна-багряным наплечником в окантовке тусклого золота, Катуланские Налётчики под командованием Каллуса Экаддона, первыми входящие, последними выходящие, то у Ренджеров это были Десантники Четвёртой роты Замороженной Молнии — быстрее молнии в небесах, быстрее, чем фотонный субрелятивистский корабль. И броню они носили тёмно-серую, почти чёрную. подобную грозным грозовым тучам, с окантовкой цвета лунного серебра. И только левый наплечник был пурпурным. На высоком готике Ксавье разговаривал с забавным прононсом****.
— Разрешите я отвечу за Первого капитана? — спросила смертная Миранда Бергер. Полноватая черноволосая дама с военной выправкой, неопределенного возраста, «со следами былой красоты», следом лазерного ожога на лбу и стрижкой «под дам Высших Домов Терры». Одета Миранда была с ослепительно-белый френч с тёмно-фиолетовыми вставками на плечах, золотыми пуговицами и шевронами космического капитана, светлые бриджи армейского образца и рыжую обувь непонятного фасона.
— Разрешаю, — сказал Ричардссон.
— Нет, на миссию отправится, только «Стремительный», — продолжила Миранда, — было бы иначе, тут бы присутствовали все смертные капитаны 25-го Флота.
— Я всегда ценил Вашу проницательность, мисс, — ухмыльнулся одним уголком рта Марк Оливер, — да, на миссию отправится только один «Стремительный» и только две полных Роты общим составом в двести Легионес Астартес. Моя и Четвёртая штурмовая мистера д’Аркандье. Я присвоил операции код Зимняя гроза.
— Зимних гроз не бывает, — сказал д’Аркандье.
— Ксавье, тебе никто никогда не говорил, что ты туповат? — парировал Марк, — Да зимних гроз не бывает. Однако и места, куда мы направляемся также не может быть. Во всяком случае и учёные Терры, и марсиане так утверждают. В случае нашего невозвращения командование XI-м Легионом Космических Ренджеров по командной цепи переходит к капитану Второй Роты Авлию Мантису.
После этих слов установилась тишина. Нередки были случаи, когда одна единственная Рота модифицированных воинов Императора покоряла целые миры и звёздные системы с минимальными потерями.
— Невозвращения? А такое… возможно? — недоумённо проговорил вышеупомянутый Авлий.
— Там, куда мы направляемся, все возможно. Во всяком случае, меня через астропата убеждали, что место это существовать не может, ибо там нарушаются известные законы физики.
— Ложь, ложь! — уверенно отчеканил Ксавье, — одно место, где законы физики явно и нагло нарушаются, есть. Это объект Лебедь Х-1 в созвездии Лебедя. Очень крупная пространственно-временная аномалия и находится близ юго-западной границы Сегментума Обскурус. Это на другой стороне от Сегментума Темпестус и юго-западнее Ядра Галактики. Объект Лебедь Х-1 ещё пафосно называют Невозможным, как я знаю.
— Ваше знание топонимов слегка устарело, мистер д’Аркандье, — уточнил Ричардссон, — раньше называли Невозможным. А теперь называют Первым Невозможным. Поскольку по координатам, куда предстоит отправится «Стремительному» находится Второй Невозможный.
Тут вечер перестал быть томным, ибо все, наконец-то, заинтересовались. Кроме невозмутимого Ворона, который помогал Марку готовить гололитическую симуляцию и уже знал интригу некоторых астрофизических деталей.
— Ну, если у нас в Галактике уже есть пространственно-временные вихри Первое и Второе Невозможное, то может быть и Третье Невозможное, и Четвёртое, и Нулевое, — сделал логичный вывод Авлий Мантис.
— Нет, Авлий, это не вихрь, — поправил его Первый Капитан, — это правильный куб из восьми «чёрных дыр» ровно в три солнечных массы в вершинах, с длиной ребра в пятнадцать световых лет и с двойной системой из голубого сверхгиганта весом в шестьдесят семь солнечных масс спектрального В класса и «нейтронной звезды» весом в десять солнечных масс в геометрическом центре. Куб. Второй Невозможный.
Марк щёлкнул пальцами и над мрамором стола завращалась зелёная гололитическая симуляция.
— Это ошибка, — сказал скептик Ксавье, — нейтронных звёзд больше двух-трёх солнечных масс не существует.
— Уи, месье д’Аркандье, — проскрипел из-под надвинутого капюшона Ворон, впервые включившись в процесс совещания и щегольнув знанием языков за пределами официальных высокого и низкого готиков, —
в природе нейтронных звёзд тяжелее двух-трёх солнечных масс не образуется. Предел Оппенгеймера-Волкова. Что же касается чёрных дыр… Теоретически нижний предел на массу чёрной дыры — это максимон, а верхний — это бесконечность. То есть чёрная дыра массой во всю вселенную. Однако, чёрные дыры коллапсарной природы, образованные сжатием звёзд, имеют массу больше пяти солнечных. Более лёгкие звёзды сжимаются как раз в нейтронные или в белые карлики. Тут мы имеем восемь дыр одинаковой и неестественно малой для природного объекта массы, связанных чем-то в жёсткую конструкцию.
— «А на скольких языках вообще может говорить это тип?» — мимоходом задал сам себе мысленный вопрос Марк, и, подняв руку в призыве ко вниманию докончил за Ворона:
— Я считаю, и Ворон считает, что это не игра стихий природы. Это артефакт. То есть творение разумных рук. И у нас есть только координаты и название, данное чужаками… Все, конечно, помнят ту тяжёлую компанию на Два-Семнадцать два года назад?
— Такое забудешь… — буркнул Авлий.
— Лишь термин, взятый из расшифрованных свитков ксеносов, с большим трудом уничтоженных сводными силами четырёх Легионов. Либо Чёрный Странник в единственном числе, либо «чёрные странники» во множественном числе. Могут быть ошибки и тонкости перевода. И эти чёрные странники, кем бы, или чем бы они не являлись, явно умеют нарушать фундаментальные законы природы, Во всяком случае, известные нам законы природы, — сказал Ричардссон и продолжил: — Сейчас я расскажу подробнее, что случилось.
— Итак, пришли студенты и сказали: «Приступим». И приступили, — Ксавье не удержался, что бы снова не ввернуть свой малопонятный окружающим юмор уроженца Франкии.
— После зачистки Два-Семнадцать Механикум выгребли оттуда всё, что можно. И, если Лунные Волки Хоруса, мы — Рейнджеры, Кровавые Ангелы и даже Ультрамарины если что и выносили… хотя я не думаю, что Ультамарины что-либо вывозили с Два-Семнадцать, им это не свойственно… то всякую ерунду на сувениры, разные болтики для подслушивания и винтики для подглядывания и прочий мелкий техномусор, то марсиане в первую голову кинулись куда? Как говорили в старину на моей родине — вопрос на пятьсот долларов, — Марк сделал эффектную паузу.
— Я выигрываю Ваши пятьсот долларов, Первый Капитан. В один ход выигрываю. Они кинулись в архивы, библиотеки, на заводы и фабрики ксеносов, где станки и тяжёлое сложное оборудование, — сказал Ворон, — уж чьи-чьи, а повадки своих собратьев по вере и планете Марс я знаю лучше любого из здесь присутствующих.
Треугольник пронзительно-зелёных, с желтоватым оттенком, цвета апрельской травы на Терре, ярких словно лазеры, круглых огоньков, светящихся во тьме под капюшоном, но странным образом ничего под капюшоном не освещающих, на мгновение мигнул, словно глаза моргнули, а может, и правда прикрылись металлическими веками.
Ворон был в высшей степени примечательной личностью. Марк уже много лет работал с главным техножрецом-Механикумом «Стремительного» и сказать об этом человеке все эти годы ничего определённого не мог. Неизвестно было ни какой конфессии культа Омниссии тот придерживается, ни сколько у Ворона верхних конечностей: то ли четыре, то ли шесть, толи все восемь — как щупалец у спрута. Руки Ворон прятал под плащом и всё время показывал разное их количество, ни разу не повторившись. Обычно Механикум Марса открыто говорят о своей приверженности к тому или иному направлению культа Бога-Машины, о своих убеждениях, но Ворон их никак не афишировал. В данный момент техножрец был в смолянисто-чёрном балахоне неопределённого покроя с капюшоном и широкими рукавами. Однако Марк знал, что хламида сия не однотонная. Изнанка плаща Ворона, точнее, та сторона, которая в данный момент являлась подкладкой, была грязно-багровой, цвета начавшей сворачиваться крови. При необходимости Ворон одним движением выворачивал плащ наизнанку, вверх тёмно-красной стороной, на которой, вдобавок, обнаруживался угловатый белый орнамент, традиционный для наиболее господствующей на Марсе линии машинного культа. А чёрная сторона со своим, иным, еретическим, орнаментом, становилась невидимой подкладкой. Плюс плащ имел множество не предусмотренных фасоном крошечных секретных кармашков, застёжек, липучек на обеих изнанках и Механикум при некотором умении мог придать одеянию почти любую форму, сделав себя совсем не похожим на любого из адептов Марса. Ворон был Механикум «с секретом», Механикум-перевёртыш.
Из-за такого Воронова поведения среди смертных матросов 25-го флота, склонных верить в конспирологические теории и подобные небылицы, ходила бредовая версия о том, что Ворон вовсе не техножрец-Механикум, а, якобы некий «разводящий» некоего «юго-восточного крыла» мифической организации, известной под очень многими названиями в разных версиях легенды. И как просто Организация — с заглавной буквы — и как Синдикат, но синдикат непонятно чего, и как Седьмой Змей, и как Гидра, и как «Alpha et Omega». Самая безумная версия этой легенды даже связывала Синдикат, Организацию, или Гидру и несуществующий в природе ХХ-й Легион Астартес в единую тайную структуру!
На прямые вопросы Ворон всегда спокойно отвечал одной и той же неизменной фразой: «Нет, я не член Синдиката и не разводящий Альфы и Омеги». Подобный ответ никого не успокаивал, а порождал ещё больше кривотолков.
Вот такие неординарные люди работали и служили под началом Марка.
— Правильно. Именно туда. Они вывезли не только машины, но книги, драгоценные свитки, папирусы, рукописи. Я не знаю, кто им помог и так быстро, но свитки ксеносов расшифровали. И вот что выяснилось: эти чужаки на Два-Семнадцать не автохроны. Их родная планета в Сегментуме Темпестус. И они оттуда в ужасе бежали пару терранских тысячелетий назад.
— На них напали орки? Или эльдары? — поинтересовалась Миранда.
— Нет. Никто на них не нападал. Никто, — продолжал рассказ Марк, — если папирусы прочитаны правильно, то войны не было. Единственное что там сказано «обнаружили чёрных странников и в ужасе бежали с родины, бросив всё, что на ней».
На минуту установилась тишина. Все начали потихоньку понимать, на какую миссию их посылают Император и Терра.
— Интересно: что же это за апокалиптических мощи и силы противник, который одним своим присутствием заставил ретироваться из родного мира вид, который четыре Легиона Астартес уничтожали более трёх стандартных месяцев? — наконец риторически поинтересовался кто-то. Кажется, капитан Пятой роты.
— Вопрос неправильный, — возразил Ворон, — правильный вопрос такой: либо что это за раса, способная расставить восемь коллапсаров правильным кубом, либо что это за природная стихия?
— А они связаны? Или просто висят в пространстве? — уточнил д’Аркандье.
— Они связаны, — ответил Ричардссон, — Второй Невозможный обладает собственным движением вокруг ядра Галактики. При этом восемь дыр и система в центре своего положения относительно друг друга не нарушают. Ведут себя как кристалл или единый монолит.
— Интересно. Как тёмные звёзды можно связать пустотным полем? До сих пор ведь идут споры — можно ли считать дыры и варп-червоточины материальными объектами или нет? — Ксавье был въедлив и дотошен.
— Уточняю. Электрический заряд у них есть. Не бывает электрического заряда без вещества и поля. Поэтому я лично считаю их материальными, — вставил ремарку Механикум.
— А нету там поля! — отчеканил Марк, — Корабли-авгуры исследовали условные рёбра куба и никаких полей, ни пустотных, ни любых иных вплоть до эльдарских никакие приборы не обнаружили.
— Это нонсенс! — запротестовал Четвёртый капитан.
— Вот так поневоле и в колдовство начнёшь верить, нарушая Имперские Истины, — развёл механическими руками Ворон, — но факты упрямы. Есть, конечно пословица «Если факты противоречат научной теории, что ж — тем хуже для фактов», но я никогда не был техноадептом-ортодоксом и этой пословицы я не признаю. На самом деле одной нейтронной звезды с массой далеко за пределом Оппенгеймера-Волкова уже достаточно, что бы поверить во что угодно.
— Тогда это чудо. Или магия, — сказал франк.
— Но мы все уже понимаем, что произошло дальше, — продолжил Первый капитан, — марсиане просто не могли пройти ни мимо брошенной планеты с пустыми городами и ржавеющими механизмами, ни мимо загадочных странников. Они извлекли из свитков координаты странников и в экстренном порядке собрали флот. А поскольку любимая игра адептов Марса это игра в «Монополию», то ни к Легионес Астартес, ни к Имперской Армии жрецы не обратились. С ними были только приданные Марсу соединения Коллегия Титаника и отборные скитарии. Серьёзный такой флот Базиликон Астра. С наиболее мощными и технологически развитыми во всем Империуме звездолётами.
Флот с месяц шёл в варпе, потом вышел по координатам на границах Второго Невозможного и все долго «обалдевали» от увиденного. С нами леди, поэтому это я салонно сказал. Ещё пару месяцев они совершали короткие прыжки на пятнадцать-двадцать светолет; определили, что это правильный куб с длиной грани в пятнадцать световых; что тёмные солнца и двойная система в центре ничем известным нам не связаны, но ведут себя как единая жёсткая конструкция. Все это время астропаты отправляли аккуратные отчёты на Марс. Потом они прыгнули к центру. Астропат на сеансе связи рассказал, что флот вошёл в систему. Стандартное защитное сферическое построение, флагман в центре. Сообщил, что по краям системы, похоже много космического мусора, что пустотные щиты успешно держат жёсткий гамма от нейтронной. Что никаких признаков опасности или ксеносной активности не наблюдается. Мельком упомянул про нечто странное с точками Мандевилля на границах системы, но не конкретизировал. Потом астропат флагмана флота сказал: «Одну минуточку. Я прервусь и возобновлю астропатический контакт буквально через пять минут». Он больше не вышел на связь ни через пять минут, ни через десять, ни через сутки. Это было полтора года назад.
В обсерваториуме царило молчание, кто-то пил кофе, но никто ничего не комментировал. Все понимали, какая мощная сила целый боевой флот Базиликон Астра.
— Механики пытались посылать астропатические сообщения. Ждать, пока радио и световые волны от пропавшего флота достигнут ближайших населённых миров Сегментум Темпестум, означало ждать десятилетия. Вдобавок, радиосвязь при любой разумной мощности сигнала крайне малопригодна на расстояниях больше двух-трёх световых лет. На больших, чем два-три светогода дистанциях осмысленный сигнал недопустимо искажается и просто тонет в межзвёздном радиошуме естественного происхождения.
Поэтому марсиане послали авгур-драгу. На борту были только сервиторы, Навигатор и астропат. И самые мощные и чувствительные телескопы, авгуры и всеволновые антенны, самые быстрые когитаторы-дешифровщики, которые только может создать Марс на текущий момент истории.
— И драга исчезла? — не выдержала Бергер, нарушив молчание. Она же женщина, любопытна — что возьмёшь?
— Нет, драга не исчезла. Благополучно выйдя на расстоянии нескольких световых месяцев от двойной системы, у которой только цифро-буквенное обозначение в каталогах, драга нацелила на неё все свои глаза и антенны и с месяц ждала приближения фронта радио и световых сигналов. Радиоэхо последних переговоров флота Базиликон Астра приборы успешно уловили и расшифровали. Обычные деловые переговоры. А потом они вдруг сразу оборвались, как отрезало, и Навигатор с астропатом на драге почувствовали, как по бесконечности космоса начала расползаться совсем уж запредельная липкая жуть. Жуть мёртвой тишины. И ни звуков боя, ни призывов о помощи.
Оптические телескопы тоже не увидели ни вспышек от лэнсов, ни вспышек термоядерных взрывов. Складывалось впечатление, что мощнейший марсианский флот с десятками тысяч матросов, сервов, скитариями, титанами, с самыми совершенными кораблями из имеющихся на вооружении Империума Человека, весь целиком погиб максимум за несколько секунд. Погиб, не успев расчехлить орудия. Погиб, не успев позвать на помощь. Погиб, не успев просто испугаться. Сие было абсолютно, полностью невозможно, противоречило всему военному опыту Крестового Похода, и, тем не менее, случилось.
Навигатор и астропат сразу же увели авгур-драгу в обратный варп-переход к Сол. И только после возвращения драги на Марсе поняли, что шутки в сторону, а всё остальное — в другую, изволили запаниковать и уведомить об невероятных научных и астрофизических открытиях Терру, Легионес Астартес и Императора. Только, простите меня мисс Бергер за солдатскую прямоту, обосравшись по полной.
— Теперь, по крайней мере, становится понятно, почему наш любимый Император поручил разведку нам, Гвардии Ворона и Шрамам, а не Лунным Волкам или Кровавым Ангелам, — сделал вывод Ксавье.
— Верно, — от долгой вводной у Марка пересохло горло, не взирая на улучшенную физиологию космодесантника и он налил себе воды из графинчика, — Мы Рейджеры, Легион специальных операций. И я знаю только три Легиона, кроме нашего, способных теоретически провернуть подобную операцию, не героически погибнув, выполняя приказ, это никому не нужно, а вернувшись с информацией. Это Белые Шрамы, Гвардия Ворона, и, не исключено, Повелители Ночи тоже справятся когда-нибудь, но не сегодня. Остальные не годны. Даже Лунные Волки Хоруса.
Авлий поднял бровь и Ричардссон развернул свою мысль:
— У всех вышеперечисленных четырёх Легионов есть одно общее свойство, которого нет у остальных: обострённое чувство опасности. Я дружен с капитаном Повелителей, Зо Сахаалом. Он вынашивает идею улучшенных штурмовых десантников на прыжковых ранцах глубоко модифицированной конструкции.
Бесшумных ранцах. Или, по крайней мере, тихих. Более быстрых, более мобильных, в броне, оснащённой гололитическим камуфляжем со свойствами мимикрии. Сахаал даже название им уже придумал: «Ночные Рапторы». Будь у VIII-го такие элитные подразделения уже сейчас, их бы можно было послать ко Второму Невозможному. Но, как вы знаете, к прискорбию, VIII-й, как и мы — Легион-Сирота. Их генетический Отец до сих пор не найден. Без Примарха Сахаал не решится на столь масштабные проекты. Поэтому, надо подождать пока Отца Повелителей Ночи обнаружат.
— Если обнаружат, — это был Авлий.
— Когда обнаружат, — с нажимом поправил Мантиса Первый капитан, — итак идём далее: Шрамы Джагатая. Они быстры, они приучены к пустотной войне, а это редкое качество среди астартес. И главное, они не считают тактическое отступление позором. При малейшем признаке угрозы, если Провидцы Бури даже просто что-то заподозрят, Хан без колебаний применит сто первый приём древней терранской борьбы каратэ. Ослепит глаза хозяев Второго Невозможного, или что там у них вместо глаз, сверканием пяток. И не будет считать, якобы уронил свою честь и рефлексировать. Если у Второго Невозможного есть хозяева и это действительно артефакт, а не феноменологическое природное явление. С Гвардией Ворона всё ещё проще. Скажите все — на что вы обратили внимание?
— Флот Базиликон Астра погиб или пропал в секунду, но авгур-драга уцелела, находясь всего в каких-нибудь нескольких световых месяцах от границ системы, — сказал Четвёртый капитан.
— Верно, мистер д’Аркандье! Из этого следует… Из этого очень много может следовать, но одна из вероятностей та, что неизвестный «противник Х» плохо видит мелкие объекты, или у него короткое поле зрения, или он плохо видит слабо освещённые предметы с низким альбедо. И тут напоминающие живые картинки от татуировок, бритые налысо «пацаны» Корвуса Коракса, неслышно скользящие из тени в тень с адамантиевыми силовыми заточками в татуированных пальцах, могут прийтись как нельзя кстати!
— Милорд, Вы не любите XIX-й? — спросила Миранда.
— Нет, мисс Миранда. Не то, что бы не люблю. Просто я терранин, законопослушный мериканец, дикси из южных штатов. И всякие зелёные мили, тюремная романтика и «Пацаны, не шмаляйте друг в друга!» не вызывают у меня чувств восторга и умиления.
Остальные не справятся. Лунные Волки? У Луперкаля, при всём моём уважении к этой глыбе, тактика взять чёрно-белую кучку больше и бросить её на кучку меньше. Но в данных вводных сие явно плохо закончится. Для кучки больше. Гвардия Смерти? Они несказанно хороши при штурме планет. В таких двойных системах как эта планет может не быть вовсе. Или будут какие-нибудь «горячие юпитеры», гигантские газовые шары с парадоксальными орбитами, без твёрдой поверхности, с метаново-аммиачной атмосферой и давлением в двести гигапаскалей у ядра из металлического водорода или алмаза. И где тогда будет та твёрдая земля, на которой Мортарионовы Гвардейцы с силовыми косами смогут выстроиться пехотным строем и проявить свою легендарную стойкость? Тут, если что и может сработать, то только тактика «подскочил и убежал». И ни в коем случае не флотом. Вломимся туда армадой из многомильных кораблей и помнить и оплакивать будут нас.
Знаете, на Терре был такой могучий вымерший ныне зверь — лев? А на Медузе, в тундре, и сегодня обитает ночной хищник с серебристым мехом — морлок? Оба этих зверя свирепы и страшны, но вульгарная терранская кошка, крыса из трюма или слепая змея из системы очистки биоотходов могут легко пройти там, где могучий медузианский морлок и непобедимый лев с древней Терры потерпят поражение. Аналогия понятна?
— Да, понятна, — ответила Миранда, — «Стремительный» — кошка, «Стремительный» — крыса, «Стремительный» — слепая змея.
— Вот почему я беру только один корабль — мой и только две полных Роты: двести астартес. Вот почему я сказал Авлию Мантису, что в случае нашего невозвращения командование Космическими Рейнджерами перейдёт к нему. И ещё нам потребуется загрузить на «Стремительный» ОМП из арсеналов 25-й экспедиции. Гравитонное оружие, ядерные боеголовки. И тактические фосфексные боеголовки. Хотя бы штуки три.
— Фосфекс запрещён конвенциями, — рискнула напомнить капитан Бергер.
— Ой, не надо мне про конвенции. У XIII-го фосфексные боеприпасы есть. А XIV-й использует и фосфекс, и куллгенный газ, и васготокс почти в открытую. Конвенциями подтираясь. Сроку на всё у нас неделя. И через неделю в ракетные шахты «Стремительного» должны быть загружены тактические ядерные боеголовки по полмегатонны фицелинового эквивалента минимум десять, кадмиевые бомбы минимум пять, и тактические фосфексные боеголовки минимум три. Технодесантникам и твоим Механикум, Ворон, к этому же сроку смонтировать на верхних турелях спаренные гравитонные пушечные установки.
Несколько месяцев спустя Первый Капитан Легиона Космических Рейнджеров Марк Оливер Ричардссон запишет в планшете-органайзере:
«Конечно, все наши хвалёные арсеналы, все пушки, все бомбы, все ракеты оказались до абсурдного бесполезными.
Но тогда я этого не знал».
***
Миранда Клэр Бергер, откашлявшись, нажала бронзовую клавишу интеркома и сказала поставленным голосом:
— Внимание всему экипажу! Говорит капитан. Команде занять посты согласно штатному расписанию. «Стремительный» начинает прыжковое ускорение к точке Мандевилля для месячного варп-прыжка к системе MTG3479-X. Рабочее название — Чёрная.
Потом, отвернувшись от динамика интеркома, тихим голосом добавила:
— Я где-то читала, что говорить «капитан» не правильно. Хоть это и стандарт в Имперском флоте, но древние звездоплаватели говорили не «капитан», а «командир корабля».
— Нет. Вы-то как раз все верно сказали, — возразил ей голос с командного трона на возвышении. И тут же снова щелкнул интерком внутренней связи и громовой голос Ричардссона сказал:
— Говорит командир корабля. Начинаем операцию Зимняя гроза.
И, отключив вокс, Марк добавил:
— Ведь командир корабля тут я. Пока мы набираем ускорение, пойду посплю. Всё равно делать нечего. А каталептический узел я умею подавлять усилием воли.
— Милорд… А сны Вам снятся? — вдруг спросила капитан.
— Миранда, сны всем снятся. Даже кошкам и собакам. REM-фаза или фаза быстрых движений глаз. Вопрос только в том, запоминает человек сон после пробуждения хорошо, запоминает плохо или вообще не запоминает. Так я никогда не помнил. Даже в детстве, когда должны быть яркие т.н. «детские» сны. Даже когда мне вживили эйдетическую память космодесантника. Как маленькая смерть. Никаких снов, никаких образов. Выключился и включился. Поэтому нет — снов у меня не бывает. Видимо особенность нервной системы.
***
Каюта Первого капитана примечательна разве что коллекцией трофеев. Клыкастый череп заморланина, орочий пулемёт в громоздком перфорированном кожухе водяного охлаждения, изогнутый эльдарский меч. Ещё один меч. Угольно-черный и прямой, с односторонней заточкой, покрытый тонкими как волос и горящими голубым огнём линиями непонятных иероглифов, которые никто не мог прочесть. Необычный высокий «поющий стакан», словно бы из тонкого золотистого стекла с рядом круглых отверстий и в форме переплетённых двойной спиралью толстых щупалец, издававший долгий, низкий звон, если к нему прикоснуться хоть слегка, хоть кончиком ногтя. Короткий, внешне не примечательный нож, весьма похожий на обычный рабочий инструмент рыбака или охотника из немудрящего сплава и с рукояткой из дерева или кости, способный, однако, узнавать своего владельца. Оружие ксеносов. В некоторых Легионах это было запрещено. В иных, например — в III-м сыны Фулгрима относились к подобному весьма спокойно. И среди всего этого великолепия полупрозрачных пистолетов словно бы из раскалённого стекла, портативных генераторов энергетических щитов, блестящих и полированных инопланетных панцирей, лат, доспехов и шлемов с решетчатыми забралами чужеродного дизайна — на скромной подставочке из скромного венерианского реликтового дерева затерялся сплюснутый снизу и сверху фиолетовый эллипсоид с четырьмя короткими, чуть изогнутыми щупальцами с одного конца и четырьмя небольшими трапециевидными отверстиями со скруглёнными углами с противоположенного конца. Это был тот самый трофей, что Ричардссон два года назад вынес в отсеке для рационов из мёртвого города на Два-Семнадцать. Марк не знал, что оно такое и для чего служило изначально. Почему всегда сохраняет температуру в сто четыре градуса по шкале Фаренгейта, 313,15 градусов Кельвина или в сорок градусов Цельсия. Почему на ощупь напоминает не металл, не камень, не пластик, а живую плоть. Почему, если долго смотреть, то можно было увидеть как узор на поверхности медленно меняется. Или это была кожа? Если оно живое, то чем питалось? Относилось ли оно к растениям, животным, или грибам — как орки? Почему не попыталось пустить корни или выбросить споры? Или это всё же хитроумный неодушевленный механизм, чудо ксеносской технологии? Увеличительное стекло показало, что в поверхности эллипсоида есть крошечные ассиметричные поры или отверстия, внутри, похоже, некие пустоты и вроде бы даже что-то непонятное там изнутри подсвечивает. Микроскоп и иные приборы даже Первому капитану Легиона по штату не полагались, пробовать бить по штуковине молотком со всей трансчеловеческой силы Марк не хотел. А уж сдавать на исследования технодесантникам, или — упаси Бог! — Ворону просто боялся: либо сломают, либо «приватизируют» и скажут, что потеряли или испортили.
Особенно подобным «славился» Ворон. Стоило какому-нибудь загадочному механизму, непонятной машине, удивительной технологии попасть в кибернетические руки главного Механикум «Стремительного» как тут же оные плоды человеческого-либо внеземного гения испарялись неведомо куда совершенно мистическим образом! И к хозяевам не возвращались ни при каких обстоятельствах, невзирая ни на какие посулы, угрозы и уговоры. В XI-м Легионе даже распространилось устойчивое выражение касательно всяких пропаж: «Пропало, словно Ворон увидел».
Марк сбросил футболку, усиленные металлом ботинки и грубые тёмные брюки, откинул простое серое солдатское одеяло, коснулся затылком подушки и тут же отключился.
Корабль постепенно набирал прыжковое ускорение, щелкали инерционные буферы, чуть слышно звенела система искусственной гравитации, глухо ухал главный плазмореактор, на иллюминаторы и смотровые окна сверху начали медленно наползать глухие экраны.
По фиолетовому эллипсоиду, напоминающему большое семечко неведомого растения, прошла невидимая и неслышимая дрожь. Эту вибрацию не зафиксировал ни один датчик, сервитор или авгур звездолёта.
А у Марка Оливера Ричардссона под веками двигались зрачки. Капитану снился сон. Капитан ещё не знал этого, но впервые в жизни ему снился сон, который Марк отлично запомнит после пробуждения. Сон был невероятно реальный. В нём присутствовали цвета, звуки, запахи, тактильные ощущения. Капитан видел некую океаническую планету, на которой никогда в реальности не был. Мир семи архипелагов. Во сне планета называлась странным словом «Керджаной». Ещё Ричардссон увидел очень странные летающие корабли и город. Называемый, кажется, Гентиана. Логика снов не подчиняется логике обыденного мира, и потому капитан во сне откуда-то точно знал, что на том мире был Отец. Он увидел, как тихо плачет старик, похожий на пожилого учёного неведомых наук.
И ещё тогда, в том самом первом сне, Марк впервые заговорил с Майей.
Там, где пехота не пройдёт. И бронепоезд не промчится. Иван на пузе проползёт. И ничего с ним не случится!
Присловье техноклана Терраватт.
*На подобие того, что в фильме «Пандорум».
** Поле Хиггса. Неоднократно упоминается у Аарона Дембски-Боудена как стандартная космическая технология эры Великого Крестового Похода для гашения инерционных ускорений и перегрузок. Скажем, в «Жестоком оружии» (сборник «Эпоха Тьмы») и в «Предателе. Кровь Кровавому Богу». В среде сторонников квантовой механики, поплёвывающих на Эйнштейна и сильный принцип эквивалентности, подобная технология считается теоретически возможной.
***Масляная линза.
****В описываемый период все астартес XI-го Легиона — уроженцы Терры и иных планет Солнечной Системы, ветераны Объединительных Войн. Выходцы и рекруты с Кенджаноя с соответствующими именами и биографиями появятся в XI-м и начнут постепенно вытеснять собой терран только после нахождения Примарха Алькарин Сартано и переименования Легиона. Полностью аналогично таковому процессу в иных Легионах.
