***
Между блоками, в уютном закутке, стояли пластиковые стулья и стол. Кэрол с Джоном сидели рядом, лицом к огромной желтой луне. - Никто так и не узнал, что там на самом деле произошло. Их больше никогда никто не видел, - закончил он часовой рассказ о Бермудском треугольнике. - Жуть! - Кэрол тряхнула головой и отпила лимонад из высокого стакана. - Ужасно все это, но так интересно... Как думаешь, что там на самом деле? - То же, что и у нас здесь и сейчас — неизвестность. Кэрол поерзала на стуле и посмотрела на звезды. Звенели цикады, ночь была мягкой и прекрасной. Пора было идти спать. Кэрол была бы не прочь резко продвинуть их замечательные посиделки в сторону отношений без обязательств. Но, во-первых, рассказы Джона ее просто завораживали, а во-вторых, сам Джон не делал никаких попыток. К тому же таблетки действительно работали - она держала себя в руках, - и Хершель перестал заинтересованно разглядывать ее. Кэрол мудро решила, что надо пока налаживать те отношения, что есть, а там - кто знает, когда либидо всколыхнется? - может, и до свободных будет недалеко. Внезапно Джон спросил: - Ты веришь в то, что если любишь не того человека, надо просто начать отношения с другим хорошим человеком, чтобы разлюбить? Клин клином... - Нет! То есть да! Не знаю. Мне кажется, этого никто не может знать. А ты веришь? - Я тоже не знаю. В мировой литературе на этот счет двоякое мнение. - Наверное, потому что люди разные. Тебе нужен клин? Джон осторожно поставил на землю стакан и откинулся на стуле, глядя в небо. - Я бы попробовал. - Знаешь, мне кажется, тот, кто служит заменой, не должен этого знать. - А ты ведь права. Но тогда это нечестно выходит. - Да. Если только человек тебя любит и готов осознанно попытаться тебе помочь забыть того, кто разбил твое сердце, тогда, наверное, можно сказать правду. Ты замечательно на меня влияешь, я становлюсь философом. А как ты относишься к свободным отношениям? Он улыбнулся и повернул к ней голову. - Не приемлю. Постель - это конечный этап. Люди должны знать, понимать и уважать друг друга сначала, а не потом. Мы не животные. - Да, конечно! Кэрол тоже откинулась на спинку. Вот и приплыли! Взаимовыгодное сотрудничество рассеялось, даже не сгустившись. Она готова была слушать потрясающие рассказы великолепного рассказчика в обмен на свободные отношения, но... - Ты слишком хороший, чтобы играть с тобой. И я слишком хорошая, чтобы меня использовать, - сказала она в небо. Кэрол резко повернулась. Джон по-прежнему разглядывал ее. - Вилма... Его лицо дрогнуло, и задумчивое выражение тут же сменилось быстрой гримасой боли. - Попробуй еще раз. Люди меняются... - Зачем? Я просто влюбился не в того человека. Она не плохая. Она просто такая, какая есть. Мне надо ее забыть, заместить чем-то. - Я не буду клином, - сообщила Кэрол. - Если ты не передумаешь насчет свободных отношений. А ты не передумаешь. Если хочешь, мы можем так же иногда сидеть здесь по вечерам, и я буду тебя слушать. - Хочу, - Джон глубоко вздохнул и выпрямился. - Давай я расскажу тебе про пирамиды в Мексике? - Отлично! Кэрол накинула на колени плед, подперла рукой щеку и приготовилась слушать.***
Вилма стояла рядом с Дэрилом, сжимая в руке штык. От леса медленно брели трое ходячих. Сзади визжали дети, которым кто-то выдал водяные пистолеты. Дэрил щурился из-под ладони на лес. Вилма вздохнула и попросила: - Ты поговоришь с Риком? Он доверяет тебе, а ты общаешься со мной. Я хочу быть полезной. - Сама поговори. Я тебя не знаю. Он даже не обернулся. Вилма подавила волну раздражения и не поменяла тон: - Просто ты можешь ему сказать, что я не боюсь ходячих, владею оружием и не подведу. - Сама поговори. Вилма опустила штык и отвернулась от сетки. Удивилась сама себе. Когда-то он казался ей вполне себе привлекательным сильным самцом, рядом с которым будет сильнее и ярче она сама. Только отмыть и переодеть. Она была уверена, что с этим проблем не будет. Новый мир, новые порядки. Ей нужен был хороший выживальщик, а реднек вряд ли знавал чистых, ухоженных и обалденно привлекательных женщин. Дамы его общины походили на помешанных на своих обязанностях солдат в армии. Дочки Хершеля были ничего, но они были заняты, да и девочки с фермы оставались девочками с фермы. К кухарке она не за советами пошла перед тем, как начать наступление. Ей надо было понимать, не разгорится ли конфликт на почве ревности. Затевать войну с женщинами приютившей общины было бы очень глупо. Впрочем, Вилма и сама видела: у Диксона не было подружки. Но были люди, с которыми он охотно разговаривал, шутил, общался. Вилма не понимала сути отношений между реднеком и кухаркой. Взаимная забота без какого-либо продолжения была для Вилмы ненормальной. Еще ей приглянулся шериф. Но аура траура остановила ее. С ним можно будет попробовать попозже. Шагнуть по карьерной лестнице вверх, когда придет время. И вот пару недель спустя она почти ненавидела Дэрила. Он был скучным, грубым и безумно раздражал. Односложные ответы, неопрятный вид, какие-то веревки на ногах, как у бездомного, и полное отсутствие интереса к ней. Ни одного флюида, ни одного оценивающего взгляда. Вакуум. Она не сталкивалась с таким. Знала себе цену, однако стояла здесь, рядом с ним, в короткой майке почти без лямок и на попытки развлечь его, привлечь внимание, получала «Сама поговори». Ужины не прокатили. Вилма спросила, пытаясь непрозрачно намекнуть, что Кэрол - весьма занятой человек и Вилма вполне себе может... Взгляд у реднека был, как-будто он смотрит на сумасшедшую. Вилма даже не смогла договорить до конца слащавенькую речь о том, что Кэрол тоже нужно бы отдохнуть. Не стала настаивать и проявлять самодеятельность. Пятой точкой чувствовала, что хорошим не кончится, если она принесет еду раньше. Скорее всего, Дэрил начнет выспрашивать, куда подевалась кухарка, бросит Вилму на вышке дежурить вместо него и смоется выяснять, что за трагедия приключилась с драгоценной Кэрол. Пару дней назад она пошла ва-банк. Дождалась, когда его кухарка-подружка спустится со своими тарелками, и в сумерках забралась на вышку. В плаще на голое тело. Дэрил встретил ее прямо у лестницы. - Чего тебе? - Воздухом хотела подышать, на звезды посмотреть. Ты не против? - Вон вторая вышка, пустая, иди туда. Я тут дежурю. - Ты не понимаешь? - она растерянно улыбнулась и проскользнула в будку. Оценила широкий помост, застеленный чистым на вид покрывалом. - Я просто хочу побыть возле тебя. Дэрил... Его имя Вилма томно выдохнула, одновременно распахивая плащ. Полная луна прекрасно освещала через окно ее фигуру, скрывая мелкие недостатки вроде маленькой оспинки под левой грудью. - Просто хочу... - Пошла вон отсюда! Здесь, по-твоему, бордель?! Я кто, по-твоему?! Я на дежурстве, слежу за воротами! Ты совсем тупая?! Дэрил почти орал, тыкая ей в лицо указательным пальцем. Вилма отшатнулась: - Погоди! Мэгги и Гленн... - Это их дела! Ты зачем сюда приперлась?! Ты чего за мной таскаешься?! Отвали от меня, поняла?! - Дэрил, ты мне очень нравишься... - Чем?! Давай, расскажи, чем я тебе нравлюсь! Внезапно захотелось лечь под незнакомого мужика?! Вчера дежурил Джон, к нему ты тоже забегала?! Вилма задохнулась, запахнула плащ покрепче и обняла себя руками, открыла рот, силясь что-то сказать. - Сама спустишься или помочь?! Вилма еще долго сидела в темной кухне совершенно ошарашенная, чувствуя себя оскорбленной и немного униженной. Всплакнула. Она прекрасно знала мужчин. Как другие женщины изучали юриспруденцию, делопроизводство или правила игры в бизнес, так Вилма изучала противоположный пол. Ее работой было быть идеальной женщиной: заботливой, красивой, всегда желанной. Пусть даже она была не во вкусе Дэрила - мало ли какие воспоминания у него связаны с рыжими, - но он даже не пытался быть просто вежливым с ней. И, упомянув Джона, он - наверняка случайно - задел больное. Вилма с удовольствием поставила бы ему диагноз "социопат", если бы не видела людей, с которыми он ежедневно общался. Подперла щеку рукой и махом выпила кофейный ликер, припасенный на трудные времена. И вдруг у нее в голове прояснилось. Импотент! Точно! Вот почему его раздражает вид соблазнительного женского тела! Она сразу повеселела и пообещала себе предпринять еще одну попытку - просто для очистки совести. Она любила все доводить до конца и ставить жирную точку.***
Ее первый муж был намного старше. Адвокат, не из звезд, но со стабильным доходом. Вилма была на седьмом небе от счастья, переехав в восемнадцать из своей комнатки в родительском доме в его чистенький домик с гаражом, двумя машинами и барбекю на заднем дворе в респектабельном пригороде. Через год он оплатил ей операцию на груди. Единственный минус в ее эффектной внешности увеличился на три размера. И Вилма отработала это сполна: семь лет была безупречной женой, у которой никогда не болела голова, которую не стыдно было вывести в любую компанию и похвалиться людям. Все было идеально. Проблемы начались, когда супруг загорелся идеей завести наследника. Это в планы Вилмы не входило никогда: разрушать свою прекрасную жизнь, портить шикарное тело, вешать на себя ярмо на десятки лет ради сомнительного удовольствия зваться матерью. Полгода усилий, совместных отслеживаний овуляций и печальных разговоров, а так же приема противозачаточных таблеток привели к тому, что муж нашел лучшего доктора в штате. Вилма была неприятно удивлена, узнав, что ее супруг уже проверился и теперь предстояло выяснить, что не так с Вилмой. Муж, правда, клятвенно обещал, что никогда не бросит ее, даже если она окажется бесплодной. Но Вилма никогда не верила обещаниям. Шелковая зеленая блузка удивительно шла к ее волосам и глазам. Вилма залюбовалась собой, стоя у зеркала в коридоре. Никто не дал бы ей двадцать пять. Но ей было двадцать пять. Кто знает, что будет через пять или десять лет? Сможет ли ее муж смириться с отсутствием детей или найдет себе кого-то помоложе? Ту, которая сможет ему подарить ребенка. Вторым мужем Вилмы почти стал врач, который пытался разобраться в проблемах с ее здоровьем. Вилму на первом же приеме удивил контраст: молодой, элегантный, перспективный специалист и ее супруг - какой-то потухший, оплывший мужчина в годах. Это не было решающей причиной для того, чтобы Вилма, сказавшая, что она нервничает и ей душно, сняла блузку, под которой была черная маечка на тонких бретельках, позволявшая видеть кружево бюстгалтера. Вилма словно не понимала, какое впечатление производит: то наклонялась поправить ремешок на босоножке, то поворачивалась в профиль, то судорожно прижимала руки к груди. Все движения давно были отработаны перед зеркалом. Медные локоны, падающие на белоснежную кожу бюста четвертого размера ни одного мужчину не могли оставить равнодушным. Вернувшись домой, супруг начал ждать результатов анализов, не оставляя ежедневных попыток все же заделать Вилме ребенка, а Вилма, не забывая принимать таблетки, наводила справки о докторе. Отличная карьера, талантлив, много работает, большой дом с бассейном, не женат. Соблазнила она его на четвертое посещение. Ему пришлось утешать женщину, заходящуюся в истерике. Доктор уже знал, что она решила расстаться с мужем, пожертвовать своим счастьем ради того, чтобы он смог быть счастливым в полной семье. Он потом не помнил, как от сочувствующих объятий они перешли к яростным поцелуям и как женщина, грудь которой он не мог забыть, вдруг оказалась полуголой, и его ладони сжались, наконец, на предмете грез последних двух недель. Как она оказалась под ним, на столе, извиваясь и постанывая, умоляя его не тянуть и подарить, наконец-то, ей неземное блаженство. Карьера Вилмы резко пошла в гору. О разводе она объявила траурным голосом, всхлипывая и прикладывая платок к носу. Губы распухли, глаза были красными. Впрочем, губы распухли от утренних упражнений с доктором. Последние пару месяцев она регулярно ходила на приемы, умиляя мужа такой решимостью все же найти причину бесплодия. И в каждый прием, длившийся не менее получаса, Вилма, словно проходила собеседование, демонстрировала свои навыки. В кабинете был стол нужной высоты, удобный диван и будоражащее воображение гинекологическое кресло. Вилму немного забавляло, как серьезный врач, дождавшись, пока медсестра закроет дверь, кидался срывать с нее одежду. Муж, по мнению Вилмы, совершенно съехавший с катушек в последнее время в грезах о наследниках, кричал, бегал как полоумный по дому, плакал и признавался ей в любви. Вилма в тот же день съехала к родителям, в свою девичью комнату. Она рисковала, но в случае выигрыша она получала доктора. А проигрывать она не собиралась: всегда можно было картинно пасть ниц перед бывшим. Она знала, что с этого ракурса смотрится просто фантастически. Впрочем, доктор не подвел. Он действительно был очень занятым человеком, которому некогда было искать вторую половинку. И Вилма его более чем устраивала: шикарная женщина, отличная любовница, хорошая хозяйка. Так Вилма переехала в огромный современный дом с бассейном в дорогом районе. У нее появились повар, горничная, водитель, время и деньги на шоппинг и молодой, красивый любовник. Вилма старалась. Это было ее работой: удерживать мужчину, нравится ему, ублажать. Они выходили в свет, и доктор явно гордился такой подругой. Месяца через четыре, в один из редких выходных доктор повел ее в шикарный ресторан, где под живые звуки скрипки встал на колено и преподнес ей кольцо. Вилма расплакалась. Впрочем, быстро собралась и разнообразила жизнь будущего супруга отличным сексом в мужском туалете. За четыре дня до свадьбы она бежала из особняка вместе с горничной, поваром и шофером. Последний звонок от жениха был очень тревожным: поступало очень много больных, катастрофическая нехватка персонала, странная эпидемия. Вилма потом много раз думала, что больница, куда свозились трупы, наверное, была самым опасным местом в городе в начале эпидемии. Вилма уцепилась за сетку и вгляделась в ходячих, которые ковыляли к ним. Вдруг накатили воспоминания о том, как была счастлива оказаться в Вудберри. Она видела, знала, что ждет женщин в мире без закона. Хотя и женщины изменились: научились защищаться и убивать. Но не Вилма. Она научилась кроить и шить, лишь бы не оказаться еще раз за стенами, где живые и мертвые охотятся за тобой постоянно. Она гнала от себя мысли о Джоне, но, стоя рядом с Дэрилом, не могла не сравнивать, не вспоминать. Сердце тоскливо сжалось. Тихие вечера у нее дома за ужином, прогулки вдоль стены, огораживающей Вудберри, чаепития, стихи, беседы о художниках, поэтах, серенады под гитару, его задумчивый восхищенный взгляд и никаких поползновений забраться ей под юбку. Никогда еще мужчина не пленял ее интеллектом. Ее всегда интересовало одно - сможет ли партнер обеспечить ее, дать ей защиту и комфорт. Молодость и красота были желательны, но необязательны. А в Вудберри это не имело смысла: у всех все было одинаковым, кроме женщин Губернатора. И Вилма впервые могла выбирать просто того мужчину, который ей понравился. У нее никогда не было таких ухажеров. Он целовал ее руку, и Вилма удивлялась сама себе: как млела, как сразу же начинала скучать, как в животе разливалось тепло. И сдерживала себя, не пыталась соблазнить, затащить в постель. С Джоном все должно было быть иначе. Так, как захочет он. В тот вечер, когда Джон поцеловал ее по-настоящему, она долго не могла заснуть. Как первокурсница, все прокручивала и прокручивала в голове, как он медленно наклонился, как легко прикоснулся, как обнял. У них было все впереди, и впервые все было так, как нужно. На следующее утро она летела на работу. Вечером ее снова ждали рассказы и поцелуй. Она была уверена, что теперь он будет дарить ей поцелуй на прощание. А скоро и прощаться будет не нужно. Она, самая расчетливая и прагматичная женщина на земле, влюбилась в романтика, когда мир умер. Вилма не заметила, замечтавшись, как в помещение швейной комнаты вошел Губернатор в сопровождении парочки своих головорезов: красавчика-мексиканца и однорукого придурка, который всегда норовил ущипнуть кого-нибудь из женщин. Филипп хотел маскировочный чехол на танк. И именно Вилму попросил помочь рассчитать выкройку. Это почему-то было необходимо сделать у него дома. Губернатор угостил ее прекрасным обедом, развлекая местными анекдотами. Вилма смеялась и быстро оглядывала интерьеры его квартиры. После обеда они пили виски на заднем дворе его дома. Губернатор много говорил, а Вилма понимала, что это ее звездный шанс. Она давно усиленно строила ему глазки, пока он выступал перед горожанами с очередным объявлением, но он никак не реагировал, казалось бы. А ближе подобраться она не могла. Телохранители потребовали плату, а шлюхой Вилма не была. Была чудо как хороша в постели, но шлюхой точно не была. Потом появился Джон, и про Губернатора Вилма забыла. Виски сделал тело легким. Джон со стихами растворился в замечательной перспективе отличного жилья, хорошей еды и высокого статуса. Вилма опять смеялась над шутками Губернатора, обмахивалась ладонями и, жалуясь на жару, расстегивала пуговицы на зеленой блузке, позволяя собеседнику включать воображение. Когда Филипп прижал ее к стене, Вилма залилась румянцем, удивленно пискнула и уперлась бедром ему в пах. Чуть не усмехнулась, но охнула, выражая смущение и якобы удивление, когда огромные чужие ладони стиснули грудь. Повела плечом, роняя лямку бюстгальтера, и не выдержала, победно улыбнулась, пока мужчина, три минуты назад развлекавший ее светскими беседами, рыча, срывал с нее трусики и пристраивался сзади, загнанно дыша, словно опаздывал. Вилма закрыла глаза и представила, что это Джон. Ей всегда легко давались такие вещи, в этом был секрет ее долгого счастливого брака. И все пошло отлично, она вскрикивала, стонала и выгибалась, вспоминая то Бога, то черта. Когда Губернатор, закрыв глаза и тяжело дыша, отпустил ее, Вилма не спеша поправила юбку, сняла блузку и вынула из растрепавшейся прически последние шпильки. Грива медных волос рассыпалась по фарфоровым плечам, тяжелые пряди упали на грудь. Пусть любуется. Филипп завороженно смотрел на нее. Успех она закрепила тут же, опустившись на колени. Собеседование прошло успешно. Ее приняли на работу. С Джоном объясняться не стала: город маленький, ему все расскажут. Впервые в жизни Вилма была королевой. Каждую ночь старалась. Жизнь наладилась, работать больше было не надо. Телохранители не смели даже глаза на нее поднять, не то что скабрезно пошутить. Иногда ее глодала тоска, но Вилма не была склонна к сантиментам. Нельзя получить все, надо выбирать. И она выбрала. Через три месяца в городе появилась контрастная пара: блондинка на грани смерти, и чернокожая, вечно чем-то недовольная женщина. И вскоре Вилма переехала обратно в свою крошечную квартирку и опять начала ходить на работу. Это было первое в жизни фиаско. Филипп забегал к ней несколько раз. Всегда украдкой. Командовал, как именно он сегодня желает, а Вилма, злорадно посмеиваясь над удачливой соперницей, старалась. Это были капли бальзама на ее уязвленную гордыню и небольшая надежда, что когда-нибудь все вернется. Что она была права, променяв влюбленного в нее мужчину на комфорт. А пока Филипп оставлял на столе пачку печенья или шоколадку и исчезал, натянув штаны. Так Вилма упала даже в своих глазах. Теперь ею просто пользовались. Поэтому когда в Вудберри пришли чужие, она даже не сильно печалилась. Новое место, новые возможности. Только Джон по-прежнему ее избегал, вежливо здороваясь, не больше.***
Припекало. Начинали гореть открытые плечи. Вилма никогда не подставляла раньше белую кожу солнцу, береглась. Мертвецы дошли до сетки и начали карабкаться по трупам. Вилма обернулась на мужчину рядом, который, как хищник, пригнулся, наблюдая за трупами. Ухмыльнулась. - А я знаю, что Кэрол попросила у Мишонн! Дэрил опустил штык и повернулся. Впервые на его лице появилось подобие интереса. Вот козел! - Вибратор. - Ты больная? - Это ты больной! - она швырнула штык, и он, описав красивую дугу, воткнулся прямо около сетки. - Мужика нет и не предвидится, вся из себя занятая и нужная, а вот ублажить некому. Вот и скрывает. А по ночам... - Пошла вон! - Я всем расскажу! - Вилма оттопырила средний палец и расхохоталась, увидев выражение лица теперь уже ненавистного реднека. Она еще не отсмеялась, когда он произнес: - Ты только мне сиськи показывала или ко всем на вышку бегаешь? Я спрошу у мужиков за ужином. Вилма фыркнула и открыла было рот, чтобы высказать еще парочку соображений. Дэрил медлено шагнул к ней, и она передумала. - Импотент! - с удовольствием кинула она через плечо, быстро удаляясь к толпе людей. На всякий случай. У входа, наблюдая за детьми, стояло несколько человек. Джон смеялся. А рядом с ним смеялись кухарка и шериф. Вилма пошла к себе. Долго мазала плечи остатками крема для рук, задумчиво глядя на зеленую блузку, висевшую на плечиках у двери. Остатки ее прошлого.