Persuadia

      Возле дома на холме как всегда было тихо. Не было слышно постоянных разговоров магов, гудения заклинаний, звона бесконечных колокольчиков над дверьми лавок и многих других звуков, которыми полнилось пространство Косой Аллеи или Годриковой Впадины. Шелестела высокая трава, мелкие птички щебетали, перелетая с одного дерева на другое, теплый ветер шептал на ухо и трепал волосы.       Гарри стояла раскинув руки и запрокинув голову. Почему-то в этом месте она чувствовала особое умиротворение; дурные мысли улетучивались, стоило появиться в поле зрения зеленой траве, немногочисленным деревьям и огромному нескончаемому небу, висящему так низко, что, казалось, до него можно дотронуться, стоит вытянуть вверх руку. Гарри не думала ни о чем, только смотрела в синее-синее небо, и ей представлялось, что она вовсе не стоит на земле, а летит вместе с белоснежными пушистыми облаками, изредка посматривая вниз и удивляясь суетности людей.       Потом небо превращалось в глаза, такие же бесконечно синие и неоспоримо спокойные, в которых девушка с наслаждением тонула, упиваясь светом, отражающимся в глубокой непоколебимой глади. Глаза были знакомые и незнакомые одновременно, в глади цвета индиго чудились отблески алого огненного безумия, разгорающиеся, отсвечивающие черной мглой, сжигающие все на своем пути.       Огненные всполохи растекались багряным закатом, извещая о заходе дневного светила, в последний раз за уходящий день ярко раскрашивая еще светлое небо, делая его удивительно похожим на теплое каминное пламя, жарко греющее замерзшие тела и души.       Огненные нотки больше не казались отголосками яростного безумия, они согревали, радовали и завораживали. Завораживали совсем не так, как голодная змея гипнотизирует выбранную жертву, но как теплое весеннее солнце ласкает открытую кожу, ласково целует растрепанные волосы и делает опьяняющие запахи свежей травы, благоухающих цветов и холодной речки еще более сильными и дурманящими.       Поттер приходила в это место так часто, что ей уже не нужно было открывать глаз, чтобы увидеть, как медленно откроется дверь маленького домика, стоящего на вершине холма, как выйдет оттуда высокий мужчина в мантии, сощурится от последних лучей солнца, бьющих точно в глаза, ласково улыбнется девушке и проследит за ее взглядом. Потом он спустится вниз, встанет рядом и будет молчать, пока она сама не заговорит с ним. Но она редко заговаривает, предпочитая стоять в тишине, наслаждаясь свежим прохладным воздухом, запахом мокрой от вечерней росы травы и его близостью. Иногда, когда становится совсем холодно, он укрывает ее пледом, самым настоящим (не трансфигурированным), прихваченным с собой из дома. Плед теплый и уютный, пахнет кофе и травами, и она с наслаждением вдыхает укутывающий ее запах. Кофе он вообще-то терпеть не может, а вот Гарри всегда пьет его утром, и ей приятно воображать, что ее запах остался и на других его вещах.       Они стоят еще какое-то время, она никогда не засекает, но вокруг уже становится темно, потом он тянет ее наверх, усаживает в уютное мягкое кресло и заваривает самый вкусный на свете чай.       Гарри думает, что их отношения невероятно странные. Ей одновременно хочется все поменять, раскричаться, уйти, хлопнув дверью или накинуться на него с поцелуями. И при этом хочется ничего не менять, сохранить странно-приятные отношения, потому что, всегда кажется, что может быть хуже.       Или не может, со вздохом думает Гарри и поворачивается к Тому. Она готова скандалить или целоваться, потому что хуже уже точно быть не может, правы огненная Джинни и рассудительная Гермиона.       Гарри поворачивается и видит прямо перед самым лицом кулон на длинной золотистой цепочке и жилистую руку, сжимающую цепочку посередине. Кулон очень красивый в виде переплетающихся спиралей, по внутренней стороне обсыпан мелкими камушками различных цветов. В глазах тут же начинает рябить, приходится перевести взгляд на руку, а потом и на лицо Тома, выжидающе смотрящего на нее.       Том улыбается, когда она удивленно вкидывает брови, берет ее ладонь и вкладывает в нее кулон. Поттер заворожено смотрит на его руки, аккуратные, мягкие, ей уже вовсе не интересна безусловно красивая безделушка, все ее внимание сосредоточено на чужих руках, мягко сжимающих ее собственные пальцы.       - Что это? – она нехотя отрывает взгляд от рук, так и не отпустивших ее, и смотрит Тому в глаза.       - Артефакт, – просто отвечает Гонт и улыбается, – был у тебя с нашей первой встречи. Ты говорила, я тебе подарил.       Да, теперь Том Гонт не называет Гарри Сеа, но по-прежнему считает, что она и есть Персеатия Поттер, исчезнувшая лет тридцать назад.       На слове артефакт девушка хотела было отбросить вещицу, но руки собеседника ее удержали.       - Он не опасен, только не сжимай пока крепко, – он убрал руки, и Гарри выдохнула. – Я сначала пытался найти подобный, обыскал все лавки и черные рынки, но безрезультатно. Потом понял, что, вообще-то, давно могу сам создать подобную штуковину.       - И что эта штуковина делает? – девушка разжала кулак и принялась внимательнее рассматривать камни в спиралях.       Она видела переплетение множества чар, к каждому камушку привязывалось определенное заклинание, они сплетались, образовывая единую сеть, задуманную заклинателем-артефактором. Поттер пораженно выдохнула.       - Нечто среднее между хроноворотом и портключом, – глаза мужчины довольно засветились, – отправит тебя в прошлое на определенное время в заданное место. Точнее, в данном случае к заданному человеку.       Рука Тома снова накрыла ладошку Гарри, заставляя несильно сжать артефакт. Он наклонился почти вплотную к девушке, касаясь ее носа своим.       - Ничего не бойся, – его дыхание обожгло губы, – делай то, что тебе нравится.       Мир закружился, стоило надавить на кулон чуть сильнее, сжался до размеров песчинки и взорвался шумами и запахами.       Она налетела на кого-то. Толпа гудела и толкалась, не позволяя отойти и даже поднять голову. Уши заложило, голова слегка кружилась, и Гарри покачнулась, но упасть ей не позволила чья-то рука, больно схватившая за локоть.       Стоило поднять взгляд, и она натолкнулась на ледяные синие глаза, так похоже-непохожие на те, в которые минуту назад смотрела. Гарри хотела было отпрянуть, но голова все еще кружилась, да и чужая рука по-прежнему больно сжимала локоть.       Поттер пришла в себя только тогда, когда почувствовала неприятное копошение в собственной голове. Она наконец отошла, вырвав руку, и ехидно улыбнулась. Забавно, ментальный щит ей ставил лично Том, и теперь она поняла, почему он при этом нервно посмеивался. Да уж, Том, прошлому себе ты подгадил неплохо.       Девушка долго всматривалась в лицо еще-не-Волдеморта, пытаясь отыскать отголоски того Тома, которого она успела неплохо узнать, и, хуже того, в которого она успела влюбиться. Она смотрела в лицо незнакомца, лишь внешне напоминающее о своем прошлом-будущем; глаза светились холодом и расчетливым интересом, он всматривался не мигая, рассматривал девушку будто добычу.       - На сколько же частей ты уже разорвал свою душу? – Гарри вздрогнула от собственных слов, прозвучавших почему-то зловеще и предостерегающе.       Риддл пораженно выкатил глаза и глубоко вдохнул, выбитый из равновесия. Он собирался уже что-то сказать, явно что-то гневное и нелицеприятное, но Поттер перебила его.       - То, что ты делаешь, не принесет тебе желаемых результатов, – Гарри медленно отходила, воспользовавшись замешательством мужчины, – ты только погубишь себя.       Она аппарировала, стоило какому-то прохожему отгородить ее от Риддла. Впрочем, аппарировала не далеко, всего лишь в соседний узкий переулок. В конце концов, она даже не знает, в каком точно времени оказалась, и как Косая Аллея изменилась в ее времени. Она вполне могла оказаться замурованной в стене какого-нибудь дома, в будущем благополучно снесенного.       Обернулась и снова встретила изучающий взгляд синих глаз. В нем уже не застыл холод, но плескались интерес и подозрение, а еще желание обладать понравившейся вещью. Гарри раздраженно выдохнула и аппарировала уже дальше, наугад, к дому бабушки и дедушки, уничтоженному вскоре после прихода Волдеморта к власти. Она была там однажды и совершенно не запомнила расположение стен и заборов, кустов и всякой прочей чепухи, которая вполне могла помешать спокойному перемещению.       Гарриет Поттер кипела от гнева. Уж давно никто не смел обращаться с ней, как с вещью, принадлежащей кому-то и выполняющей чьи-то прихоти. Она злилась на Тома из ее времени, так неожиданно закинувшего ее в прошлое, ничего не объяснившего. Ха-ха, он еще и разрешил ей делать то, что нравится, какая прелесть! Да плевала она на него с его разрешениями! Сама как-нибудь разберется, всегда ведь разбиралась.       - Добрый день, юная леди, – Поттер едва не подпрыгнула, услышав голос за своей спиной; инстинктивно выхватила палочку и обернулась. – Вы так долго стояли на пороге, что я решил выйти и проверить, все ли у вас хорошо.       Гарри пораженно уставилась на мужчину, стоящего в проеме открытой двери. Она видела его на старых колдографиях, точно видела. Нарцисса принесла ей целую кипу, и вместе они надолго зарылись в ворох движущихся картинок. Женщина долго рассказывала про каждого, кто был запечатлен, и рассказывала (если знала), в какой ситуации был сделан снимок. Поттер тогда долго перебирала карточки, держа аккуратно, боясь смять или залить слезами. Было невыносимо грустно, видеть всех этих людей, сейчас мертвых, живыми и счастливыми. Было грустно оттого, что она никогда не сможет даже познакомиться со всеми своими многочисленными родственниками и их друзьями.       - Дедушка? – она медленно опустила палочку, все еще готовая вскинуть ее при малейшей угрозе.       Перед ней совершенно точно стоял отец ее отца, ее дедушка, Флимонт Поттер, изобретший, как она помнила, самое эффективное зелье для укладки волос. Впрочем, ни ей, ни Гермионе, зелье не помогало надолго, уже через час после нанесения волосы принимали первоначальный растрепанный вид.       Однако, неудачное действие дедушкиного зелья сейчас представляло наименьший интерес.       - Юная леди, я может и стар, но еще точно не дедушка, – Флимонт усмехнулся в густые усы, – у меня единственный сын, и он сейчас в Хогвартсе. Так что вы точно не можете быть моей внучкой.       - Точно! – воскликнула Гарри. – Ваш сын Джеймс – мой отец.       - Исключено, – жестко отрезал предок, – мальчику всего двенадцать.       - О! – девушка на мгновение задумалась. – Если Джеймсу сейчас двенадцать, то год тысяча девятьсот…       - Сегодня восьмое октября тысяча девятьсот семьдесят второго года, юная леди. Прекратите пудрить мне мозги и уходите. Здесь вы ничего не получите.       Признаться, Гарри позорно растерялась. Она прекрасно понимала, что сама ни за что не поверила бы, если бы это на ее пороге казался человек, утверждающий, что он ее внук. Но выбора не было, необходимо было заручиться поддержкой хоть кого-то из этого времени, и Флимонт Поттер подходил как нельзя лучше. Только вот как заставить его поверить?       - Да нет же, вы меня не поняли, – затараторила Гарри, – я действительно ваша внучка. Сейчас семьдесят второй год, а я живу в две тысячи втором!       Флимонт нахмурился, цепким взглядом «просканировал» девушку, задержался на кулоне, который она по-прежнему сжимала в руке, и нахмурился еще сильнее. Потом схватил ее за локоть и втащил в дом, сразу запирая дверь.       - Где ты взяла эту вещь? – тонким пальцем он указал на болтающуюся цепочку. Гарри на мгновение замерла, поднесла руку ближе к лицу и снова посмотрела на хмурого предка.       - Друг дал, – пожала она плечами, не желая сейчас рассказывать о Томе, – с помощью нее я и попала в прошлое. То есть в ваше время.       - И зачем же он тебе ее дал? – Флимонт наклонился очень близко и стоял, почти касаясь носом лба Гарри.       - Э? – она отпрянула, подавляя желание поднять палочку, которую все еще сжимала в руке, и про которую совсем забыла. – Он сказал, что встретил меня, именно меня, а не кого-то похожего или моего предка, еще до моего рождения.       Флимонт настороженно сверлил ее взглядом, не думая отстраняться. Он назвал себя стариком, но совершенно таким не выглядел, разве что седина слегка выбелила виски. Он выглядел человеком жестким и серьезным, его доверие хотелось завоевать.       - Как жаль, что я не могу проникнуть в ваши мысли, – он отстранился и отвернулся, – это мгновенно прояснило бы, лжете вы или говорите правду.       - Я могу показать вам воспоминание, если вы мне не верите, – Гарри начала раздражаться и совсем забыла про нежелание рассказывать о будущем. – Если у вас есть думосброс, конечно.       Она не успела прикусить язык, как Флимонт обернулся, хищно смотря на нее и едва не облизываясь.       - А еще я зам начальника Аврората и могу дать в морду, – пробурчала Поттер себе под нос.       Просмотр Флимонтом воспоминаний затянулся надолго, он постоянно требовал показать как можно больше нейтральных воспоминаний, не связанных с жизнью Гарри. В основном ему были интересны политика и изменение образовательной программы Хогвартса. Во время того, как дед стоял, склонившись над думосбросом, девушка успела познакомиться с Юфимией, своей бабушкой. Та, в отличие от супруга, приняла гостью радушно, напоила чаем, накормила вкусными пирогами и с удовольствием выслушала истории и забавные случаи из времен обучения и службы Гарри в Аврорате. Да и сама она не прочь была поделиться своими мыслями.       В отличие от мужа, Юфимия производила впечатление женщины мягкой и ведомой, но Гарри, не будь заместителем начальника магического аналога маггловской армии, умела разбираться в людях и видела, что за мягкостью скрывается непоколебимый стержень, сила, способная укротить и приручить самых строгих людей.       Когда старший Поттер со вздохом разогнулся, женщины уже во всю обсуждали своих и чужих мужчин, пили вино и смеялись. Флимонт кашлянул, но на него никто не обратил внимания. Тогда он налил себе бокал вина и сел напротив собеседниц.       - Итак, Гарри, – торжественно начал он, и женщины отвлеклись друг от друга, – у меня для тебя одно предложение.       Он откашлялся, довольный созданной тишиной. И Юфимия, и Гарри с интересом и опаской смотрели на него, словно ожидая, накажут их сегодня или пронесет. Флимонт усмехнулся, замечая едва уловимую схожесть женщин.       - Ты действительно очень похожа на мою погибшую сестру Персеатию. И я предлагаю тебе временно занять ее место.       В груди что-то оборвалось, лопнуло и срослось. Поттер предполагала, что так и будет, в конце концов, не просто так Том называл ее этим именем, но до последнего момента надеялась и опасалась, что настоящая Персеатия окажется жива.       - А вы точно уверены, что она мертва? – этот вопрос терзал Гарри едва не с момента ее перемещения в прошлое. – А то вдруг я притворюсь ей, а она возьмет и появится.       - Нет, – выдохнул Поттер печально, – я собственными глазами видел ее тело. Ее несостоявшийся муж настолько разозлился, что послал за ней убийц. Ей сейчас было бы столько же, сколько тебе.       - И вы так это оставили? – от негодования девушка подалась вперед.       - Отчего же? – глаза Флимонта сверкнули сталью. – Но оставим эту тему.       - Да, – Юфимия погладила Гарри по плечу. – У Персеатии остался маленький дом на окраине магического Лондона, ты вполне можешь там жить. Но соседей много, поэтому представляться придется ее именем.       - Я купил его ей, когда она сбежала из дома, – ответил Флимонт на немой вопрос Гарри, – обвесил защитными заклинаниями. Только они оказались без надобности.       Повисло напряженное молчание. Гарри чувствовала, что влезла совершенно не в свое дело, но выбора у нее не было. В будущем, в ее времени, все знали Персеатию Поттер, знали гораздо позже смерти ее настоящей. В ее времени все это уже случилось, она выдавала себя за другую. Гарри было мало известно, только то, что Сеа взаимно любила Тома, недолго преподавала в Хогвартсе и дружила со многими людьми.       - Насколько я понял, – прервал тишину Флимонт, – в будущем многим известна Персеатия. И этой Персеатией явно была ты, а не моя сестра.       - Да я уже поняла, – Гарри откинулась на спинку дивана, – что выбора у меня нет. В моем времени все это давно случилось.       На сердце скребли кошки. Гарри чувствовала себя лишней, потерянной, странной. Она встретила дедушку и бабушку, но и потеряла друзей, оставила в будущем свою жизнь, а здесь придется начинать все заново. Гарри не знала, когда вернется, никто так и не сказал, когда точно пропала Персеатия, но она чувствовала, что придется остаться надолго.       Гарри всю жизнь сражалась с выдуманными врагами, навязанными недругами, защищала не тех людей. И только все наладилось, она обрела верных друзей, почти семью, смогла разобраться, что нет правых и виноватых. Гарриет Поттер только перестала куда-то бежать, остановилась. Успокоилась, привыкла к мирной жизни, как ее выдернули неизвестно куда (неизвестно когда), и все теперь придется начинать сначала. Заново находить друзей, знакомиться с родственниками, устраиваться, успокаиваться. И, самое главное, ей необходимо наладить отношения с этим Томом. Необходимо, потому что это давно уже случилось, а еще, потому что она сама так хочет. Она, черт возьми, любит Тома, и неважно, настоящего или будущего. И она не Гарри Поттер, девочка-которая-выжила, если не добьется взаимности.