Persuadia

      На чердаке было темно и пыльно, и Гарри, поднявшись туда, первым делом звучно кашлянула, так что эхо зловредным смехом расползлось по пустому помещению. Пробормотав заклинания и моргнув от резанувшего по глазам яркого света, она закатила глаза, пнула носком ботинка что-то вроде смятого клубка пыли и снова закашлялась. Несколько низких, расположенных хаотично столов не спасали от звучного эха, пуфики на полу, кажется, насквозь пропитались грязью и пылью, но где-то за серым и черным еще можно было различить пестрые некогда цвета. Единственное круглое окошко было закрыто изнутри плотными ставнями, точно такими же грязными и вдобавок выцветшими, а косой потолок местами опасно нависал над головой.       Гарри вздохнула, взмахнула палочкой и зажала нос и рот широким рукавом мантии. Столы отъехали в стороны, прижались к невысокой стене, ставни распахнулись, впуская в комнату свежий воздух и тусклый сумеречный свет. Молли Уизли когда-то учила ее бытовым заклинаниям, и Гарри крутанула палочку в пальцах и еще одним взмахом руки заставила пыль исчезнуть. Пуфики на поверку оказались темно-синими с белыми хаотичными точками-разводами, ставни – приятного голубого цвета, а столы теперь и вовсе сверкали натертым до блеска темно-коричневым лаком. Гарри удовлетворенно фыркнула, потерла ладони и присвистнула. С эхом еще предстояло что-то сделать.       В прилегающей к кабинету спальне дела обстояли получше. По крайней мере здесь не было пыли, но вместе с ней не было и почти ничего больше. Одинокая двуспальная кровать занимала почти все пространство, так что крохотному шкафчику приходилось ютиться в самом углу под нависающим потолком. Гарри глянула на брошенный возле двери чемодан и решила, что разберется с ним завтра или никогда.       Промаявшаяся полночи бессонницей Гарри проснулась незадолго до полудня не оттого, что ей так захотелось, а из-за приглушенных, но тем не менее прорывающихся сквозь подушку криков. Один из голосов после нескольких мгновений напряженных размышлений Гарри опознала как новую знакомую, преподавателя нумерологии Анику Бейлиш. Второй без сомнения принадлежал Квиринусу Квирреллу.       Гарри протяжно застонала, сбросила колючее одеяло и опустила ноги на пол. Рассерженные крики и не думали становиться тише, Аника бушевала как самая настоящая фурия, и неловкие восклицания Квиррелла никак не могли ее успокоить. На переодевание и приведение себя в порядок Гарри хватило нескольких минут, после чего она, оглушенная и возбужденная, поспешила пересечь кабинет и высунуть голову из спрятанного в полу люка. Сегодня волосы Аники Бейлиш были убраны в красивую косу, оплетающую голову, и Гарри задумалась, каких же длины и тяжести для такой прически они должны быть. Квиринус Квиррелл выглядел бы совершенно обычно, если бы не украшающее воротник мантии пышное ужасно старомодное жабо странного зеленоватого оттенка. Нечто подобное было на присланной Рону от миссис Уизли по случаю Святочного бала мантии.       - В честь чего веселимся? – Гарри легла животом на пол и высунула голову в люк, так что свесившиеся волосы закрыли ей обзор.       - Мисс Поттер! – Аника всплеснула руками, и рукава ее мантии взметнулись как крылья. – Это совершенно, абсолютно неприемлемо!       Гарри убрала с лица волосы, заправила кудри за ухо и свесила руку, помахав смутившемуся Квирреллу. Аника распахнула рот, неловко втянула воздух и тряхнула массивной прической. Гарри сдула с лица непослушную прядь, ухватилась руками за перекладину лестницы и перекувырнулась, повиснув на ней.       - Что неприемлемо? – спросила она, спрыгивая на пол.       - Только не делайте этого при детях, – сердито бросила Аника после того, как Гарри захлопнула крышку люка заклинанием.       Гарри проследила за ее взглядом, пригладила мантию и сунула палочку в рукав. Кажется, с неприемлемости отведенного ей помещения мисс Бейлиш переключилась на неприемлемость ее поведения. Квиррелл так и стоял теперь молча, буравил взглядом болтающуюся лестницу и почти не моргал.       - Идемте, – Аника глубоко вздохнула, натянула на лицо строгое выражение и сложила руки на животе, – не похоже, что вы относитесь к этому серьезно.       Мимо прошмыгнул один из студентов-младшекурсников, коротко поздоровался с профессорами Бейлиш и Квирреллом и смерил Гарри изучающим взглядом. Они спускались к лестницам обычным, а не потайным путем, и вокруг становилось все больше школьников в островерхих шляпах, потрясающих рукавами черных мантий и занятых бесцельным хождением по коридорам и разговорами о прошедших каникулах. Гарри краем уха уловила чей-то рассказ о поездке к родственникам в Россию, хмыкнула и следом за спутниками свернула в один из боковых коридоров. Невысокая темноволосая девочка поздоровалась с ней, и Гарри машинально кивнула, впрочем, не припомнив, чтобы они были знакомы.       - Сложно относиться к этому серьезно, когда ко мне серьезно не относятся, – Гарри взмахнула рукавами, кивнула группке студентов постарше, – я что, правда похожа на преподавателя?       Аника Бейлиш бросила на нее короткий неодобрительный взгляд, свернула к прячущейся за уродливой гаргульей винтовой лестнице и буркнула пароль. Квиррелл улыбнулся ей, но не ответил, проскользнул следом.       - Вы сидели за преподавательским столом за ужином, – серьезно кивнула мисс Бейлиш, – естественно, некоторые студенты вас запомнили.       В кабинете директора было шумно. Говорил, правда, в основном преподаватель зелий Гораций Слагхорн, он активно жестикулировал, рассказывал что-то об очередных достижениях членов его клуба, и, кажется, его в самом деле мало кто слушал. МакГонагалл устало потирала переносицу и бросала неодобрительные взгляды на задумчиво кивающего Дамблдора, Сильванус Кеттлберн что-то вполголоса диктовал самопишущему перу, Помона Спраут перебрасывалась легкими фразами с Филиусом Флитвиком, а остальные сидели абсолютно молча. Разве что еще худой незнакомый Гарри мужчина умудрялся вставлять в монолог Слагхорна язвительные комментарии. Он был закутан в просторную мантию, из-под которой торчали узкие запястья и костлявая шея, а темные круги под глазами и вовсе превращали его в мистического коллегу посапывающего профессора Бинса – привидения.       - Это Ульрих Йонссон, – ткнула ее в бок Аника, – преподает защиту.       Буйные каштановые с медным отливом кудри скрывали лоб, но Гарри, прищурившись, заметила тянущийся от правого виска тонкий, явно оставленный магией шрам. Ульрих Йонссон выглядел не молодым и не старым, лицо его выражало вселенскую усталость, но глаза при этом полыхали ярким, плохо скрываемым азартом. Он, заметив взгляд Гарри, кивнул ей, и ей показалось, будто электрический разряд прошел по телу. У Ульриха Йонссона был цепкий, сканирующий взгляд опытного бойца.       - Профессор Поттер, – Ульрих Йонссон встал, и теперь она увидела, что он припадает на левую ногу, – жаль, вчера мне не удалось поприветствовать вас. Рад. Искренне рад знакомству. Вижу, профессор Бейлиш успела представить меня.       Аника едва заметно покраснела и отвернулась, и Ульрих смерил ее по-доброму насмешливым взглядом. Гарри хихикнула про себя, протянула ему руку. Ладони коснулись шершавые сухие пальцы, перехватили, и он склонился в имитации поцелуя. Гарри фыркнула, расхохоталась, когда он разогнулся, и пожала его руку нормально.       - Верно, – она склонила голову набок и сдула со лба непослушную кудряшку, – и вы также знаете, кто я, так что оставим скучные церемонии для скучных мероприятий. Взаимно рада встрече, профессор Йонссон.       Гарри не удержалась, подмигнула профессору, и он склонил голову, отпустил ее пальцы и приложил руку к груди. Аника насмешливо фыркнула ей в ухо, профессор Квиррелл, неизвестно когда оказавшийся сбоку, переглянулся с профессором Флитвиком, а не перестававший бубнить себе под нос Слагхорн наконец-то замолк. Дамблдор, оглядев преподавателей из-под очков-половинок, кашлянул, хлопнул в ладоши и жестом пригласил всех рассесться по местам. Из прохода степенно появилась Минерва МакГонагалл, и собрание началось.       - Когда она успела выйти? – шепнула оказавшаяся рядом с Гарри Аника.       Гарри фыркнула и проследила за ее взглядом, улыбнулась серьезной, поджимающей губы МакГонагалл, и толкнула Анику плечом. Ульрих Йонссон смерил их неодобрительным взглядом, и Гарри едва удержалась, чтобы не показать ему язык.       - Будешь так пялиться на него, что-нибудь еще исчезнет прямо из-под твоего носа, – хохотнула Гарри, щелкнув пальцами перед лицом мисс Бейлиш.       Аника вздрогнула и насупилась, стрельнула в Гарри холодным взглядом, моргнула, старательно удерживая обиженную маску, и фыркнула. Гарри снова толкнула ее плечом и похлопала по руке.       Дамблдор кивнул шепнувшей ему что-то на ухо Минерве МакГонагалл, постучал по столу костяшками пальцев. Гарри поморщилась из-за вспыхнувшего в воздухе настойчивого шума, растерла пальцы и прикусила губу. Директор привлекал к себе внимание не совсем обычным, но действенным способом; разговоры прекратились, и шум затих вместе с ними. Большие и маленькие замысловатые приборчики на его столе тряслись и позвякивали, будто подвешенные над окном колокольчики. Некоторые из них были Гарри знакомы, еще какие-то она видела мельком, а другие, не похожие совершенно ни на что, казались мудреными деталями чего-то большого и неповоротливого.       - Господа, – Дамблдор щелкнул пальцами, и звон приборчиков стих, – раз уж все, наконец, собрались, давайте начнем. Минерва подготовила для каждого из вас расписание занятий.       Он взмахнул ладонью, и лежащие стопкой на столе листы взметнулись в воздух, разлетелись по всему кабинету, зависли на мгновение и спланировали прямо в руки сидящих полукругом преподавателей. Гарри, получив свой листок, тут же вчиталась в ровные строчки, хмыкнула и сжала его в ладони. Она вела уроки у курсов с третьего по седьмой, и их растянули так, чтобы каждый день к ней приходили всего две группы. Занятия с одной группой проходили раз в две недели, и за эти две недели Гарри в таком темпе как раз успевала встретиться с каждой группой по одному разу. Что делать в остальное время, она не представляла, но пустых дней, за исключением выходных, когда она могла бы уйти домой, не было, и это значило, что так просто Дамблдор ее из школы не выпустит. Первый урок был как раз завтра, сначала у третьего, а после у пятого курсов Слизерина и Рейвенкло соответственно. Третий курс Гриффиндора должен был прийти к ней только на следующей неделе, а седьмой Слизерина в конце этой, и больше Гарри никого из учеников не знала.       - Господин директор, – Гарри заговорила одновременно с Аникой, но уступать ей не стала, – мы обсуждали это с вами на предыдущих собраниях, но я возьму на себя смелость напомнить. Мне нужны расходные материалы для моих занятий, – она вытянула руку вперед и принялась загибать пальцы, – чай, кофе, карты таро, благовония, хрустальные шары, звездные карты тоже не помешают. Занятия начинаются уже завтра, а в выделенном мне кабинете я, к моему прискорбию, не нашла ничего из необходимого. Можно, конечно, начать с изучения лунного цикла и гадания по линиям на ладони…       - Раз так, – Дамблдор перебил ее, тепло улыбнулся, – устройте им ознакомительное занятие, Персеатия. Я поручил домовикам подготовить все необходимое, но из-за загруженности в связи с прибытием учеников они могли попросту не успеть.       Он смотрел на нее из-под очков-половинок, сверкал светлыми, почти прозрачными глазами и улыбался так тепло и ласково, что, казалась, сам состоял из своих любимых засахаренных лимонных долек. Мармелад это был или настоящие лимоны, Дамблдор был обсыпанной сахаром оболочкой, и даже Гарри никак не могла угадать, что скрывалось внутри. Она покачала головой, сложила руки на коленях и расхохоталась, запрокидывая голову и вдруг замечая, что никогда не смотрела на расписанный рунами и замысловатыми узорами потолок в кабинете директора Хогвартса. Помона Спраут протяжно вздохнула, МакГонагалл шикнула на нее, и Гарри вскинула руки и растрепала пальцами волосы.       - В таком случае, – она встала, разгладила складки на мантии и цокнула каблуками, – я прямо сейчас исправлю это досадное недоразумение, если вы не возражаете. Боюсь, все перечисленное понадобится мне на первом же уроке. Иначе как вы представляете себе знакомство с предметом без необходимых материалов?       Она вышла, не пожелав выслушивать возражения и упреки, задержалась на мгновение у скрывающей проход гаргульи, совершенно по-детски подпрыгнула, воровато оглядываясь. Большинство учеников сегодня занимались своими делами и предпочитали лишний раз не соваться в этот коридор, так что видели ее разве что обитатели многочисленных портретов да шныряющие повсюду невидимые домовики.       Раз уж студенткой Гарри давно не была, ей можно было совершенно спокойно покидать территорию школы вне учебного времени, стоило разве что вернуться к началу занятий и на всякий случай предупредить кого-то из персонала. Гарри, совершенно справедливо решившая, что поставила в известность самого господина директора, разгладила мантию быстрым движением, вприпрыжку спустилась с лестницы и пешком направилась к границе антиаппарационного барьера. Ученики, в большинстве своем предпочитающие просыпаться в воскресенье строго после полудня, все же встречались ей на пути, кивали и принимались громким шепотом обсуждать сформировавшийся в этом году преподавательский состав. Две девочки, на вид примерно третьекурсницы, как раз объясняли малышке-первокурснице, что преподаватели и сами ничего не знают, просто им по статусу положено казаться очень умными. Проходя мимо Гарри, они и не подумали сбавить тон, и она послала им широкую улыбку и щелкнула пальцами. Следующие несколько шагов они парили над землей, совершенно этого не заметив.       У тропинки, начинающейся за воротами и антиаппарационным барьером, ее с приглушенными, сбивчивыми криками нагнал запыхавшийся Квиррелл. Он взмахом руки попросил ее остановиться, упер ладони в бедра и сделал несколько глубоких вдохов. Мгновение спустя он выпрямился, будто и не преодолел путь от школы до ворот бегом, кашлянул, поправил сбившуюся мантию, махнул рукой и уверенно ступил на тропинку. Гарри, впечатленная подобной прытью, присвистнула и пошла следом.       - Вы ведь идете в Х-хогсмид? – спросил Квиррелл, когда они прошли уже половину пути. – Н-не то чтобы я сомневался в ваших с-с-сп-пособностях…       - Вы решили меня проводить, – улыбнулась Гарри, когда он застрял на одном слове, – спасибо.       Квиррелл подхватил ее улыбку, несколько раз шумно вздохнул и кивнул. Было еще по-летнему жарко, Гарри успела уже несколько раз обновить постоянно сползающее охлаждающее заклинание. Пролесок по обеим сторонам от превратившейся в настоящую дорогу тропинки укрывал узорчатой тенью, но от припекающего макушку солнца не спасал. Хогсмид приближался, но идти до него оставалось еще около четверти часа, послеполуденное солнце нагревало землю все сильнее, так что она казалась раскаленной даже сквозь плотную подошву башмаков. Гарри вздохнула, потрепала ткань мантии на груди, создавая под ней приятный ветерок, и покосилась на идущего как ни в чем не бывало спутника.       - Вообще-то я собиралась аппарировать после барьера, – наконец призналась она.       Квиррелл остановился, обернулся, глядя на нее через плечо, споткнулся на ровном месте. Гарри едва удержалась от смеха, проглотила комок воздуха, растянула губы в улыбке. Солнце скакнуло по груди, засветило в глаз и перепрыгнуло на смущенного сверх меры Квиррелла. Он наконец отмер, кивнул серьезно, оглядел возвышающиеся по обеим сторонам дороги деревья. Небольшая низинка, в которой располагался Хогсмид, виднелась отсюда отдаленной кляксой смазанных крыш и извилистых улочек. На горизонте, если присмотреться, можно было увидеть тень железной дороги.       - Жарко, – добавила Гарри.       - Да, – согласился Квиррелл, – да, пожалуй, вы правы.       Оставшаяся часть дороги заняла у них не больше мгновения.       Они оказались посреди широкой улицы, вместо леса по обеим сторонам от них теперь возвышались разномастные магазины с яркими вывесками и водоворотом запахов. Торговая улица не выглядела оживленно, как это бывает во время посещения деревни учениками Хогвартса, но на дверях красными, белыми и зелеными прямоугольниками пестрели таблички «открыто». Сквозь начищенные стекла на них смотрели обделенные в этот час вниманием продавцы.       Гарри принюхалась, уловила сладкие, возбуждающие воспоминания запахи, взяла направление, не обращая больше внимания на нерадивую компанию. Квиррелл засеменил следом, едва не врезался в ее спину, когда она резко остановилась перед чуть ли не самой яркой вывеской. Гарри принюхалась снова, толкнула прозрачную дверь из кусочков разноцветного стекла и зажмурилась от ударившей в лицо волны запахов. В глазах запестрило от обилия красок, голова закружилась от разнообразия, и Гарри нестерпимо захотелось сунуть руку в корзину с рассыпчатыми драже или карамельками. За двадцать лет «Сладкое королевство» совсем не изменилось. Она успела выскочить из магазина прежде, чем со второго этажа спустилась улыбчивая хозяйка.       - Однажды я накупила всех видов сладостей понемногу, – засмеялась Гарри, покосившись на обескураженного Квиррелла, – мы ели их следующие полгода, потому что МакГонагалл отобрала у меня мешок и выдавала небольшими порциями. Сейчас я понимаю, что она была права, но не могу забыть того разочарования.       Квиррелл неожиданно прыснул, рассмеялся звонко и непосредственно, так что Гарри даже раскрыла от удивления рот. Солнце припекало все сильнее, тени превращались в нисколько не защищающие мутные кляксы, где-то в кустах стрекотали сверчки. Редкие посетители, состоящие в основном из обитателей деревеньки, прохаживались по продуктовым и хозяйственным магазинам, скрываясь от палящего солнца под широкими навесами и внутри прохладных помещений. Неподалеку маленький, одетый в короткие шортики мальчик тянул маму за руку.       - Вскоре пойдет дождь, – прокомментировал Квиррелл, – довольно душно. Где вы собираетесь покупать все необходимое?       Гарри задрала голову, вгляделась в набегающие на ясное небо пушистые облака. Тень от них постепенно накрывала виднеющийся за деревьями замок, наползала на Запретный лес и наверняка уже плясала на гладкой поверхности Черного озера.       - Мне посоветовали отличное местечко на Косой Аллее, – она подмигнула пробегающему мимо мальчишке, протягивая руку.       Магазинчик «Взгляд вперед», который Гарри порекомендовал мистер Эрик Хайп, ушедший на пенсию профессор Прорицаний, располагался так неприметно, что Квиррелл заметил его только с третьего раза. Сама Гарри так и продолжала ходить туда-сюда по улице и разглядывать любые вывески, кроме нужной. На витринах почти ничего не было, не было и привычных застекленных витрин-окон, сквозь которые прохожие могли бы увидеть нутро магазина. Узкая, но неприлично высокая дверь упиралась в резной карниз, вывеска болталась где-то ниже уровня глаз, а ручка упрямо выскальзывала из пальцев. Гарри закатила глаза, толкнула дверь ладонью и очутилась вдруг в сумеречной пещере.       Под потолком висели трепещущие в банках светлячки, на стенах – пучки засушенных трав, стены украшали ветхие на вид гобелены, а на многочисленных полках нашли свое место хрустальные шары, колоды гадальных карт, восхитительные чайные и кофейные сервизы. Главным украшением был высвечивающий звездный рисунок на полу, стенах и потолке большой шар, сам по себе напоминающий скорее луну. Возле двери болтались, позвякивая друг о друга источающая терпкие ароматы благовоний курильница и музыка ветра.       Гарри не обратила внимания на вышедшего на улицу Квиррелла, принялась болтать и советоваться с выскочившим как черт из табакерки низеньким округлым продавцом. Она сомневалась, что Дамблдор в самом деле заказал что-то для нее, но даже если и так – лишним все равно не будет, так что она позволила вдоволь разгуляться фантазии и набрала всего, как ей казалось, необходимого. Приземистый продавец, представившийся мистером Хокусом (Гарри едва не взвизгнула от восторга), пообещал доставить все к вечеру, вручил ей лично в подарок пакетик расслабляющего травяного чая и ко всему прочему сделал неплохую скидку. Гарри пообещала себе когда-нибудь заглянуть к нему снова.       Мысли о том, что когда-то ей придется вернуться в будущее, заставили Гарри глубоко задуматься. Она размышляла о профессоре Квиринусе Квиррелле, который в будущем подцепит Волдеморта в лесах Албании (будто заразу какую, честное слово), несколько раз попытается убить ее, когда ей будет всего одиннадцать, и в конце концов погибнет из-за бессмысленной борьбы, к которой на самом деле не имеет отношения. Гарри нашла его, прохаживающегося по улочке, взглядом, подумала о том, что сама создает себе-маленькой неприятности, и вздохнула. Осознавать это было несколько странно, так что Гарри предпочла не думать о причудах переплетения прошлого и будущего, махнула спутнику рукой и сморгнула влажную дымку слез. Она подумает об абсурдности этого всего после, когда будет смотреть в глаза отправившему ее в прошлое ради самого себя Тому Гонту.       Он же, только на тридцать лет моложе и с другой фамилией, еще не совершивший ничего, за что Гарри предстояло его возненавидеть, вдруг появился посреди улицы, поправил манжеты и шагнул точно к ней, игнорируя будто окаменевшего в паре метров от себя Квиррелла. Впрочем, оправданием ему могло служить то, что они еще не были знакомы.       - Привет, что это ты здесь дела…       Он заставил ее замолчать тем, что крепко обнял, приблизившись одним широким шагом, прижал к себе почти до хруста ребер. Гарри, казалось, слышала, как выходит из легких воздух, и она сдувается подобно наполненному гелием воздушному шарику. Она пискнула, хлопнула Тома по спине, рассмеялась и расслабилась, утыкаясь лбом в его плечо.       - Мы не виделись чуть больше суток, – фыркнула она, отплевываясь от собственных лезущих в рот волос, – и мы посреди улицы.       Квиррелл за спиной Тома покраснел до кончиков ушей и отвернулся. Дама из соседнего магазина скрыла хихиканье широким рукавом. Гарри закатила глаза, удержалась оттого, чтобы послать всех к драккловой матери (она ведь теперь преподаватель, ей нужно вести себя прилично), похлопала Тома по плечу и мимолетно чмокнула в мочку уха.       - И как ты собирался терпеть до Рождества?       Первый учебный день начался странно. Гарри проснулась под недовольное уханье большого филина, долбящего клювом в круглое окошко кабинета, вместо очков нащупала шелестящие сухие цветы и в конце концов наступила на рассыпавшиеся по полу конфеты. Когда Том завалил ее гостиную цветами впервые, этот жест впечатлял, теперь же кроме раздражения она испытывала разве что неистовое желание сотворить какую-нибудь пакость в ответ. Она ловко поймала просочившегося в помещение филина за лапу, садистски фыркнула, сорвала привязанное и свернутое в трубочку письмо, всучила птице припрятанное на всякий случай совиное печенье и принялась строчить ответ. То, что письмо именно от Тома, подтверждали витиеватые буквы Т и Р на сургучной печати (ее Гарри разломала до крошки) и терпкий запах цветов. Так пахла лужайка возле его дома, и Гарри несколько раз говорила, что этот запах ассоциируется у нее с домом.       «Дорогой Том, – принялась сочинять она, – спасибо за приятное утреннее пробуждение, ритмичные звуки очень бодрят. Если ты беспокоился за мои уроки, не переживай, подаренные тобой цветы я смогу достойно использовать. Благодарю также за уделенное мне вчера внимание, но впредь, прошу, воздержись от излишне эмоциональных поступков на людях. Моя репутация как учителя может пострадать. Прошу тебя по той же причине не совращать школьных домовиков и не подговаривать их пробираться в мою спальню. Спросонья я бываю слепа и раздражительна, и от этого моя репутация также может пострадать.       Раз уж сегодня мой первый день в качестве преподавателя Прорицаний, пускай мое первое предсказание будет тебе. Я использую те методы, каким обучили меня в школе, и по присланному тобой букету определю твою судьбу.       Берегись! Твои тщеславие и самоуверенность пусть и притягивают к тебе людей, однако люди эти не всегда желают тебе добра. Подозрительность и излишняя доверчивость часто меняются местами, не забывай смотреть по сторонам. Береги то, что ты любишь, от чужих глаз, но и сам не смотри слишком близко – свет может обжечь и запутать. Когда закрываешь глаза, дыши глубже.       Вечером я напишу тебе, как прошли первые занятия, но, пожалуйста, больше не загромождай мою комнату хламом.       P.S. Те цветы, что ты дарил в прошлый раз, я сожгла. Эти высушила. Возможно следующие проживут чуточку дольше, но не испытывай судьбу».       Бесноватая птица поджидала на одном из столиков. Она успела уже склевать печенье, недовольно поглядывала на нераспечатанное письмо со сломанной печатью, но охотно приняла новое и тут же взлетела, долбанувшись напоследок о раму крылом. Гарри фыркнула, хихикнула, оглядела помещение, проверила пустые пока столы и спустилась в коридор по лестнице. Не то чтобы она была против такой физкультуры, но стоило придумать нормальный способ перемещения. Например, на ее седьмом курсе оставшиеся в школе ребята, чтобы не попадаться на глаза Снейпу и Кэрроу, перемещались с помощью выручай-комнаты, которая открывала (и возможно прокладывала новые) пронизывающие здание потайные ходы. Впрочем, показать малышне парочку акробатических трюков на веревочной лестнице стоило хоть бы и исключительно из спортивного интереса.       Бесноватый с самого утра, как Томова птица, Джеймс выскочил на нее из-за угла, перегородил проход и замер, заложив руки за спину и отведя в сторону глаза. Гарри склонила голову набок, проследила за его взглядом, посмотрела в противоположную сторону – коридор на первый взгляд был абсолютно пуст. Чуть дальше, перед выходом к лестницам виднелась приметная чернявая макушка Сириуса, в нише, за которой скрывался потайной ход, прятался Питер, а Ремус, как самый сознательный и самый любознательный возился с чем-то в самом неприметном углу. Гарри фыркнула и покачала головой, отодвинула Джеймса в сторону и прошла мимо, сделав вид, будто ничто не бросается ей в глаза.       Первое занятие с третьекурсниками-слизеринцами должно было состояться только после обеда и, промаявшись несколько часов после завтрака, Гарри успела возненавидеть и расписание, и его составителя. Делать было нечего, ученики по большей части были на уроках (хотя она пару раз встретила опаздывающих и прогуливающих). Сунувшись было в библиотеку, Гарри выскочила оттуда как ошпаренная. Заглянула на квиддичное поле, но вчерашнее солнце как назло сменилось дождем и покалывающей прохладой, так что она предпочла не мокнуть и продолжить бить баклуши в теплом сухом помещении. Короче говоря, к обеду она была так невероятно вымотана скукой, что успела несколько раз махнуть рукой на кое-как составленный план уроков. В конце концов третьекурсникам, впервые знакомящимся с Прорицаниями, можно было и в самом деле устроить ознакомительное занятие. Впрочем, пятикурсники-рейвенкловцы наверняка пережили бы его тоже.       Так что четверть часа спустя, рассадив очумевших от экстремальных способов попадания на занятия юных слизеринцев по пуфикам и вручив каждому набор из пучка палочек благовоний, колоды карт таро и звездных карт, пакетиков чая и кофе, хрустального шара и чайной чашки с тонкими стенками, Гарри раскрыла оставленную мистером Хайпом тетрадь с заметками и принялась читать. Конечно, перед этим она велела ничего не сломать, рассмотреть внимательно и пообещала провести опрос на тему того, для чего все это нужно.       - Прорицания – это способ приподнять завесу реальности, узнать крупицы будущего, увидеть то, что изменить и исправить никогда невозможно. Магия прорицаний клубится вокруг каждого волшебника, будущее окружает и пропитывает нас, и каждый может, лишь приглядевшись, узреть желаемое в этом мутном тумане.       Гарри облизнула палец, перевернула страницу, взглянула на детей поверх тетради. Слизеринцы смотрели на нее вопросительно и в большинстве своем недоуменно. Некоторые листали карты, а кое-кто додумался взять стоящий на отдельном столике чайник и заварить чай.       - Однако истинный дар прорицателя – способность видеть далекое будущее и составлять пророчества, обычно зарифмованные и нелегкие в понимании и интерпретации, присутствует у крохотного процента магов с древних времен и до наших дней. О таком даре чаще всего не знает и сам волшебник, потому как собственно изреченные пророчества не запоминает и вовсе не осознает. По этой причине можно предположить, что многие и многие пророчества были утеряны просто потому, что никого не оказалось рядом, чтобы запомнить или записать.       Курносая светловолосая девочка, та самая, кто первой заварила себе чай, отложила в сторону перетянутую красной веревкой колоду карт и подняла руку. Гарри вскинула брови, опустила тетрадь и кивнула, позволяя ей говорить.       - Вы читаете с листа? – тут же спросила она высоким писклявым голосом.       Она чем-то напоминала Гермиону, так что Гарри фыркнула, прикрываясь тетрадкой, перевернула ее так, чтобы видеть обложку, и кивнула. На листе со списком учеников подпрыгнуло имя Миранды Крэбб, и Гарри снова деловито кивнула.       - Это ваши записи, профессор? – не унималась девчонка.       Гарри поправила очки, оглядела небольшое, специально затемненное чарами помещение. Отсюда был слышен шум дождя и барабанящих по крышам капель, но сквозь круглое окошко пробивался тусклый солнечный свет. Учеников-слизеринцев, выбравших Прорицания для изучения в конце прошлого года, было совсем немного, заняты были всего три столика, за каждым из которых расположились по двое. Еще один мальчик сидел отдаленно, увлеченно разглядывал карту звездного неба и предпочитал вовсе ничего не слушать.       - Да, – Гарри кивнула в третий раз, – а теперь цыц. Мы же с вами будем изучать более тривиальные и менее мистические способы узреть будущее, а именно попросту разнообразные виды гаданий, зависимость магических потоков от положения небесных тел и в конце, когда все остальное займет почетное место в ваших головах, мы попробуем спроецировать магический туман и войти в легкий ознакомительный транс…       Урок продолжался.