Persuadia

      - Мисс Поттер, – профессор МакГонагалл окликнула ее посреди коридора, – не могли бы вы уделить мне несколько минут?       В коридоре было пусто, неверный свет магических факелов прыгал и плясал на стенах. Был ранний вечер, когда уроки уже закончились, но до ужина еще оставалось время, которое большинство учеников тратили, занимаясь в гостиных или библиотеке, гуляя во дворе или разрабатывая коварные планы. Сама Гарри, не так давно закончившая второй и последний на сегодня урок, направлялась в совятню и перебирала спрятанное в широком рукаве мантии письмо.       - Профессор МакГонагалл, добрый вечер, – Гарри вежливо кивнула, – конечно. Я направлялась в совятню, но мы с вами могли бы вернуться в мой кабинет и выпить чаю.       МакГонагалл дернула головой и поджала губы. Она пристально смотрела на покрытые пустыми портретами стены, сверкала подозрительностью в глазах, но вокруг не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Письмо, спрятанное у Гарри в рукаве, кололо острыми краями кожу, и ей в самом деле хотелось поскорее от него избавиться.       - Не стоит, – МакГонагалл сухо махнула рукой, – разговор не займет много времени. Это касается вашего племянника Джеймса Поттера, его приятелей и их поведения.       Гарри непонимающе вскинула брови. Как она, посторонний преподаватель, даже не декан, может разбираться с поведением сразу нескольких учеников? И ладно бы Джеймс по легенде, как, будто бы между прочим, заметила МакГонагалл, ее племянник, но к Сириусу, Ремусу и Питеру она никакого даже косвенного отношения не имела. Но МакГонагалл смотрела прямо, так что было понятно – отступать она не собирается. И раз уж непоколебимая железная леди-декан дома Гриффиндор пришла к ней, значит вывели ее основательно. Гарри даже стало чуточку любопытно, но слишком незначительно, чтобы взвались на себя чужие обязанности.       - Вы уверены, что я смогу чем-то помочь? – Гарри склонила голову набок, спрятала руки в широких рукавах мантии. – Я ведь всего лишь преподаватель Прорицаний, практически посторонний человек.       МакГонагалл нахмурилась и поджала губы. Сейчас, за двадцать лет до их первой встречи, она казалась Гарри совсем молодой и не вызывала такого благоговейного трепета, как в детстве. Теперь Гарри не была впечатлительным ребенком, которому многое запрещали нелюбимые родственники, стояла с МакГонагалл практически на одном уровне и кое в чем даже превосходила суровую преподавательницу в летах. Гарри научилась смотреть сквозь пришитый тонкими ниточками образ, но даже так эта женщина вызывала уважение просто потому что спина ее была беспрекословно прямая и достаточно широкая, чтобы закрыть собой всех своих учеников. И тем не менее даже идеальная Минерва МакГонагалл могла однажды попросту устать.       - Вы, мисс Поттер, тетя Джеймса, – странно упрекающим тоном заговорила она, – и имеете на него определенное влияние. На одном из уроков он заявил мне, что хотел бы видеть вас преподавателем всех предметов.       Гарри не сдержалась, прыснула и тут же замолчала под укоряющим взглядом Минервы. МакГонагалл и в самом деле выглядела уставшей, с темными кругами под глазами и, похоже, проделки Джеймса были последней вещью, о которой ей хотелось беспокоиться. Гарри крутанула запястьем, коснулась спрятанного в рукаве письма и вздохнула. Это было письмо Флимонту, как раз недавно интересовавшемуся поведением единственного сына, в котором Гарри предельно честно описала известные ей проделки. Однако, судя по всему, далеко не все.       - Мне он такого не говорил, – Гарри качнула головой и прикрыла рот рукой. – И все же вы – декан его факультета и несете за учеников ответственность. Я, конечно, могу провести беседу, но не более того. Я не собираюсь контролировать каждый его шаг и нести ответственность за проступки просто потому, что у нас одинаковая фамилия. Что касается его так называемых приятелей, мистера Блэка, мистера Петтигрю и мистера Люпина, здесь я не имею никакого влияния вовсе. Однако мальчики, могу вас заверить, на моих уроках ведут себя прилично, так что я не имею претензий к их поведению. Тем не менее я не могу игнорировать вашу просьбу, профессор, и постараюсь сделать все, что в моих силах.       МакГонагалл прищурилась и тряхнула головой. В перпендикулярном коридоре за ее спиной кто-то пробежал, и она дернулась и резко выдохнула. Гарри хотела было пожелать ей выспаться, но вовремя передумала. Это была не та усталость, появляющаяся от недосыпа, эта усталость была хроническая, постоянная, преследующая по пятам и не отстающая до конца жизни, а Гарри в силу своего юного возраста и расстояния между ними раньше просто ее не замечала.       - В таком случае рассчитываю на вас, – кивнула МакГонагалл, очевидно собираясь уходить, – достаточно того, что вы донесете до мистера Поттера, мистера Блэка, мистера Люпина и мистера Петтигрю мои слова. Хорошего дня.       - Увидимся за ужином, – махнула рукой Гарри.       До ужина было все еще довольно много времени, так что менять траекторию своего движения Гарри не собиралась. Можно было, конечно, вернуться и переписать письмо, добавив в него новые факты, но Гарри тогда скорее бы похвасталась словами Джеймса, а не укорила его, так что это было в некоторой степени бессмысленным и лишним. Тем не менее, прежде чем покидать злополучный коридор, она сощурилась, воровато огляделась и предупреждающе кашлянула. Зачарованное пламя едва заметно колыхалось будто от ветра, Гарри слышала далекий голос отчитывающей бегуна по лестницам МакГонагалл, а письмо жгло руку и будто бы просило как можно скорее от него избавиться.       - Выходите, – вздохнула Гарри, обращаясь к пустоте между двумя потрескивающими факелами.       В этом коридоре практически никогда никто не ходил, и тем не менее Гарри слышала сиплое дыхание, толчки и ойканья, а также топот переступающих с места на место ботинок. Даже если их не было видно, они издавали слишком много шума, чтобы их можно было не заметить.       - Джеймс Поттер! – Гарри повысила голос. – Немедленно!       Место, куда она смотрела, было обычным куском коридора с каменными стенами и таким же полом, но после ее слов воздух как будто задрожал, пламя на факелах взметнулось и весело заплясало. Сначала появилась вихрастая макушка Джеймса, потом вывалился целиком несчастный красный с головы до ног Питер, а за ним уже показались все остальные. Сириус и Ремус молча переглядывались и толкали друг друга, подавая какие-то неопределенные знаки. Джеймс потрясающе ехидно и одновременно виновато улыбался, складывал мантию-невидимку и рыскал глазами в поисках пути отступления. Гарри уперла руки в бока и нахмурилась, но недолго смогла продержать такое выражение лица.       - Где ты взял мантию-невидимку? – вздохнула она, хлопая себя по бедрам.       На лице младшего Поттера не было ничего, хоть отдаленно напоминающего раскаяние. Он лучезарно улыбался, несмотря даже на испуганное лицо Питера и закатывающего глаза Ремуса. Больше всего на самом деле Гарри интересовало, как они все вчетвером поместились под этой мантией. В ее воспоминаниях она была не такой уж и просторной, и их школьной троице, состоящей из нее, Рона и Гермионы, в какой-то момент пришлось отправляться на вылазки по двое. А теперь, когда Гарри стала совсем взрослой, она едва ли позволила бы кому-нибудь стоять к ней так близко, дышать в затылок и топтать ноги.       - Так отец подарил, – Джеймс почесал затылок, растрепал волосы и зачем-то добавил: – на совершеннолетие.       Ремус хлопнул себя по лбу. Сириус заржал и стукнул Питера кулаком в плечо. Питер, все еще красный до корней волос, посмотрел на Гарри таким перепуганным виноватым взглядом, что ей показалось, будто она не отчитывать их собралась, а стоит рядом в качестве соучастницы пакости-преступления. Джеймс будто и не понял, что ляпнул глупость, скомкал мантию и сунул ее подмышку, так что она превратилась в бесформенный клубок чего-то невнятно-темного.       Гарри закатила глаза:       - Тебе тринадцать.       - Ну обещал подарить, – тут бросил не изменившийся в лице Джеймс, – она же все равно моя, какая разница, сейчас или потом?       Гарри шумно вздохнула, прикинула оставшееся до ужина время и решила, что, что бы подростки ни задумывали, у них его еще предостаточно. А она, между прочим, только что пообещала их декану провести разъяснительную беседу. Не то чтобы ей в самом деле хотелось этим заниматься, просто обещание есть обещание, быстрее начнет – быстрее закончит. Так что Гарри протянула руку и взглядом указала на болтающуюся у Джеймса подмышкой мантию, склонила голову, когда он непонимающе моргнул, и растянула губы в самой пакостной улыбке, на которую только была способна. Когда мантия, тонкая и перетекающая в ладонях, попала ей в руки, она лукаво подмигнула и ловко сунула ее в карман.       - Итак, – Гарри встряхнула руками, – вы ведь все слышали? Предлагаю компромисс: сделаем вид, что я прочитала вам лекцию, а вы постараетесь производить чуточку меньше шума. Или по крайней мере не впутывать и не упоминать больше в своих похождениях меня.       Джеймс обиженно насупился, сложил на груди руки и отрицательно замотал головой. Сириус, все это время пристально следящий за выражением лица лучшего друга, прижал ладонь к подбородку и деловито кивнул. Не было понятно, соглашается он с Гарри или с Джеймсом, но, судя по вспыхнувшим глазам второго, тот принял это на свой счет.       - В таком случае я сейчас же отправлю конфискованную мантию твоему отцу с пояснительной запиской, – у Гарри не было желания нянькаться с потерявшим берега ребенком, и она сразу зашла с козырей, – думаю, во время рождественских каникул тебе будет не до праздника.       - Ну А-атти, – затянул Джеймс, невинно хлопнув глазами.       Хотя по нему было прекрасно видно, что подобная перспектива его нисколько не привлекает, отступать младший Поттер тоже отнюдь не желал. Он состроил достаточно красноречивую умилительную моську, но Гарри только цокнула и закатила глаза. Затея преподавать, которую она не так давно восприняла с энтузиазмом, уже не казалась ей хоть сколько-нибудь интересной.       Сириус рассмеялся и стукнул Джеймса в плечо; и без того испуганный Питер совсем растерял с лица краски. Гарри уже начинали выводить из себя все их кривляния.       - Никаких ну Атти, – сердито фыркнула Гарри, – советую вам, мистер Поттер, с этого момента забыть, что я ваша тетя, и подчиняться моим приказам как старшего и как вашего преподавателя.       Ремус, судя по всему как самый благоразумный, серьезно кивнул, потянул печально надувшегося Джеймса за рукав и что-то зашептал ему на ухо. Сириус, вытянув шею и пригнувшись, хохотнул и сложил на груди руки, а Питер вздохнул печально-печально. Он уже отдышался, так что краска с его лица спала, и теперь сверкал искорками азарта в глазах. Гарри закатила глаза, глянула на совещающихся мальчишек скептически и громко кашлянула, напоминая, что еще здесь.       - Я торжественно обещаю, – выпятив грудь и сбросив руку Сириуса, заговорил Джеймс, – больше не попадаться.       Торжественная речь закончилась также быстро, как и началась, и Гарри не смогла сдержать усмешки. Сириус прыснул и сложился пополам, Питер, вторя ему, захихикал, а Ремус извинительно улыбнулся. Он, конечно, нашептал приятелю целую речь, но Джеймс, не отличающийся серьезностью, наверняка тут же все позабыл.       - И мне правда нравятся твои занятия, – как бы подытожил сияющий как начищенный галлеон Поттер.       Сириус, не переставая смеяться, опустился на пол и захлопал ладонью по колену. Джеймс шикнул на него и улыбнулся еще шире. Гарри обреченно вздохнула, поправила письмо в рукаве, глянула на опавшее в факелах пламя и черный след на стене. Сама Гарри в компании Рона и Гермионы обычно устраивала вылазки по ночам, но в основном в совершенно иных целях. Компания Мародеров, как их звала Лили, напоминала ей скорее Фреда и Джорджа Уизли, устраивавших всякие розыгрыши исключительно веселья ради. Не то чтобы Гарри было не все равно, но теперь-то она была преподавателем (пусть и совсем ненадолго), и ей нужно было хотя бы делать вид, будто она что-то преподает.       - А теперь я воспользуюсь своими полномочиями преподавателя и все-таки накажу вас, – Гарри хлопнула в ладоши и потерла друг о друга руки, – совсем немножко. Быстренько разошлись по разным концам школы и занялись полезными в учебе делами.       - Это какими? – склонил голову набок Джеймс.       До ужина оставалось все меньше времени, но, что бы ребята здесь не делали, они еще могли закончить после ее ухода. Конечно, не было никакой гарантии, что они вообще послушаются ее, но в таком случае Гарри уже могла бы вычесть у Гриффиндора несколько десятков баллов. Кажется, при должной сноровке, обязанности преподавателя могли бы выглядеть довольно весело.       - Сколько эссе я задала? – вскинула бровь Гарри. – И сколько вы, мистер Поттер, мне сдали? Так что один из вас, господа, отправляется в библиотеку, двое других могут выбрать место сами, но если я получу от профессора МакГонагалл еще одну жалобу, вы так просто не отделаетесь.       Джеймс обиженно поджал губы. Питер оглядел их компанию, а Сириус еще и пересчитал количество по пальцам:       - А четвертый?       - Мистер Люпин, я надеюсь, не откажется составить мне компанию и прогуляться до совятни.       Джеймс совсем поник и скуксился, Сириус ткнул Ремуса под ребра и показал язык, а Питер задумчиво кивнул. Он, похоже, уже выбрал место своего пребывания на оставшееся до ужина время. Гарри развернулась на каблуках, больше ничего не добавляя, взмахнула полами мантии и направилась в сторону никак недостижимой совятни. Спустя несколько десятков секунд Ремус, гулким шепотом раздав указания, пошел следом. Они шли, огибая многолюдные коридоры и лестницы, иногда пробирались по потайным ходам, но Люпин только изредка спрашивал, куда ведет тот или иной поворот. Гарри чувствовала, как он внимательно следит за ее движениями, и намеренно ходила кругами, удлиняя путь. Когда они вынырнули из узкого коридорчика неподалеку от совиной башни, мальчишка деловито осмотрелся, неловко кашлянул, будто собирался что-то спросить, и захлопнул рот.       - Как ты себя чувствуешь? – спросила Гарри, сквозь окошко поглядывая на полупрозрачную на темнеющем небе почти полную луну.       Ремус глянул наружу коротко и отвернулся. Он сцепил ладони в замок за спиной и шагал чуть следом, так что Гарри приходилось оборачиваться, чтобы увидеть его лицо. Она притормозила, пропуская его вперед в узком проходе, мимолетным движением руки указала на еще один потайной ход (он петлял почти по всей школе и оканчивался, кажется, где-то в подземельях) и кивнула.       - Когда я перестал, – он запнулся, проглотил слово и зажмурился, – ну, сопротивляться. Теперь это не так сильно больно, так что все хорошо, спасибо.       Ремус замолчал, снова отстал, пропуская Гарри вперед, потом догнал полминуты спустя. Гарри хихикнула себе под нос и взмахнула палочкой. Они подходили к совятне, так что пол постепенно оказывался весь заляпан птичьим пометом, и запах вокруг стоял соответствующий. Гарри подозревала, что при наличии такого количества сов, за ними либо нужно было убирать каждый четверть часа, либо попросту вешать очищающие и подавляющие запах заклинания. Ни того, ни другого, естественно, не было, и в основном именно поэтому студенты предпочитали по возможности иметь собственных крылатых почтальонов.       Школьная сова, которую обычно использовала Гарри, – большой растрепанный филин – сидела на жердочке на самом верху, лениво взмахивала крыльями и о чем-то по-птичьи переговаривалась с товарками. Гарри вытащила из рукава письмо и печенье, и сова, переступив с ноги на ногу, неспешно слетела вниз, усаживаясь на жердочку на уровне ее груди, и склонила голову набок. Гарри не видела смысла заводить собственную сову в основном потому, что не хотела привязываться. В будущем-прошлом она так и не нашла замену Хедвиг и тоже постоянно использовала чужих сов для отправки писем. Хотя, честно говоря, писать ей было особо некому, так что жизнь она никому не усложняла.       Гарри не знала имени этой совы и потому про себя звала ее Ворчуньей. Ворчунья плохо ладила с другими совами и учениками, а потому постоянно сидела в башне или охотилась неподалеку. Когда Гарри впервые попыталась привязать к ее лапке письмо, Ворчунья больно клюнула ее за палец и медленно вывернула голову задом наперед. Гарри тогда только рассмеялась, но с тех пор неизменно приносила красавице угощение и всегда ждала ее возвращения, если в башне ее не оказывалось.       Ремус смотрел за ее манипуляциями внимательно, вздрагивал иногда из-за громкого шелеста крыльев и долго провожал взглядом скрывшуюся над потолком Ворчунью. Гарри нравилось это место – старая башенка с множеством окошек, жердочек и домиков и провалом в крыше, сквозь который днем забирались длинные солнечные лучи. Сов здесь было много, но большинство из них часто отсутствовали, выбираясь на охоту или размять крылья, так что столпотворения не было. Также птицы были достаточно разумны, чтобы не опорожняться гостям на головы, но редкие проказливые экземпляры время от времени устраивали настоящие бомбардировки.       Гарри отсекла Люпина от компании приятелей, потому что даже если заводилами были Джеймс и подвергшийся его влиянию Сириус, все их вылазки и проделки неизменно координировал именно Ремус. Он мог успокоить ребят, выслушивал застенчивого, но предлагающего дельные идеи Питера и в общем был мозгом компании. Гарри поняла это, конечно, не только по тому, как он только что раздавал ребятам инструкции; с самого начала учебного года она втихаря наблюдала за подростками-Мародерами. Профессор Снейп когда-то невообразимо давно говорил ей, что она точная копия отца за исключением зеленых глаз, и Гарри постепенно приходила к выводу, что проблем юный Джеймс создавал точно не меньше ее-школьницы. К тому же он увидел, как его ненаглядная Лили общается с гриффиндорцем-квиддичистом, и в следующем году вознамерился любыми способами попасть в команду. Так что еще немного, и какая-никакая польза от него тоже будет.       - Профессор Поттер, – Ремус поравнялся с ней, когда они шли обратно, – а вы правда знаете будущее?       До ужина оставалось всего-ничего, так что они направлялись сразу в Большой зал. Они шли уже другими потайными коридорами, Гарри непроизвольно сунула в карман руку и нащупала скомканную, чересчур гладкую на ощупь мантию. Ее старую мантию-невидимку, которая попадет к ней-девчонке много лет спустя уже после смерти Джеймса Поттера.       Гарри вздрогнула, переводя на Ремуса взгляд, рвано улыбнулась, едва заставляя себя приподнять на мгновение уголки губ, и согласно качнула головой. Несколько глубоких вздохов спустя она смогла взять себя в руки и перестать видеть в этом мальчишке погибшего во время битвы за Хогвартс профессора Люпина.       - Ну не зря ведь я преподаю Прорицания, – Гарри развела руками.       Ремус хохотнул и глянул на нее исподлобья, сунул руки в карманы и отвернулся, преследуя взглядом пронесшуюся мимо девочку с нашивкой хаффлпаффа на мантии. Этот коридор был гораздо более оживленным, чем тот, где они встретились, так что здесь не было магических факелов, а свет лился будто из ниоткуда, словно возникал прямо над головой. Гарри, признаться честно, больше нравились факелы, потому что они как нельзя лучше подходили под антураж старинного средневекового замка, но ее мнения по этому поводу, конечно, никто не спрашивал.       Чем ближе они подходили к Большому залу, тем становилось шумнее и оживленнее. Школьники громко переговаривались, все шли разными путями, но в итоге встречались у больших дубовых дверей, разделялись на четыре потока и усеивали столы, словно облепившая листочки растений тля. За преподавательским столом уже сидел, переговариваясь о чем-то с Минервой МакГонагалл, директор Дамблдор. Профессор Слагхорн хлопнул Гарри по плечу и подмигнул Ремусу, стремительно, но вразвалку проходя мимо. Тогда-то Гарри и поймала задумчивый, немного печальный взгляд Люпина.       - Просто вы иногда так на всех смотрите, – он заговорил так тихо, что шум едва не заглушил его голос, – будто видите призраков, которые когда-то были вам знакомы.       Он кивнул, не ожидая ее реакции, и свернул в сторону гриффиндорского стола и машущих руками приятелей. Гарри, не останавливаясь, проводила его взглядом, зацепилась за кричащего что-то Джеймса и сглотнула вязкую горькую слюну. Кто-то толкнул ее в спину и протиснулся мимо, и она на автомате шикнула и приказала вести себя цивилизованно. Странное тяжелое чувство навалилось на грудь, и Гарри сощурилась, старательно не глядя по сторонам. Все эти люди, эти дети и взрослые действительно были теми, кто когда-то погибнет. Гарри знала не то чтобы многих, но нескольких лиц, которые она запомнила, еще будучи ребенком, ей вполне хватало, чтобы кололо в горле и щипало уголки глаз. Гарри была уже взрослой, а все эти люди, которых в большинстве своем она знала мельком или по фотографиям, – еще детьми. Они будто бы поменялись местами, и Гарри совсем ничего не могла сделать. Она стала частью событий истории, которая уже произошла, и все, что она делала, просто когда-то уже случилось с другой, предыдущей Гарри.

***

      В кабинете директора Дамблдора было как всегда завораживающе любопытно, душно и многолюдно. Хотя едва ли портреты предыдущих директоров можно было назвать настоящими людьми, но их взгляды в спину и перешептывания раздражали даже сильнее. Живому человеку можно было доказать его неправоту или в конце концов врезать, а портреты оставались закостеневшими отпечатками личностей, и их психика попросту не могла измениться. И да, врезать им бы ни при каких условиях не получилось.       Множество маленьких шумных механизмов были расставлены на столе, полках и подоконнике. Гарри не была уверена, что каждый раз видит одни и те же штуковины, пусть и не старалась разглядывать бесполезные в большинстве своем источники шума и сопровождаемой им головной боли. Сам Дамблдор сидел в кресле с высокой спинкой за своим столом, перебирал в пальцах длинный тонкий кончик белоснежной бороды, глядел на Гарри поверх очков-половинок и так и светился приторной любезностью. Посреди стола находился небольшой черный чугунный чайничек с деревянным набалдашником на ручке, а рядом с ним стояла вазочка с лимонными дольками. На этот раз это были обычные плавающие в сахарном сиропе лимоны, и Гарри даже прикасаться к этому лакомству не хотелось. Впрочем, в этот раз Дамблдор не предложил ей даже чай.       - Персеатия, девочка моя, – Дамблдор причмокнул губами и сложил руки на животе, – я позвал тебя, чтобы кое-что сообщить. Это касается предстоящих каникул.       Приближалось Рождество, дни становились все короче, а внимание учеников – все рассеянней. Большинство готовились вернуться домой и собирали вещи, в ускоренном темпе досдавая последние долги, а некоторые собирались на каникулы остаться в школе и уже планировали устроить межфакультетский праздник в Большом зале. Гарри, конечно, в школе торчать не собиралась, но по довольному лицу Дамблдора вполне могла сказать, что он задумал какую-то очередную неприятную гадость.       - В Хогвартсе существует традиция выбора преподавателей, которым придется отложить свои планы и остаться на каникулах вместе с учениками, – тепло улыбаясь, продолжил директор, – нужно ведь хоть кому-то следить за дисциплиной в эти славные дни. Обычно, если много желающих уехать, мы тянем жребий, чтобы все было честно, но если в коллективе есть новичок, эта обязанность выпадает ему.       Гарри нахмурилась. Перспектива торчать в Хогвартсе все каникулы ей совершенно не нравилась. К тому же она самую малость беспокоилась о Томе, последние несколько дней буквально заваливающем ее горой писем. Особенно если учитывать тот факт, что пару недель назад он пропал совсем и появился только недавно.       - Конечно, вы будете не одни, – безмятежно кивнул Дамблдор, меняя вдруг степень вежливости речи, – чуть позже мы проведем жеребьевку, но вам я сообщаю заранее, чтобы вы на всякий случай не строили фундаментальных планов на эти праздничные дни.       Гарри натянуто улыбнулась. Портреты ехидно зашептались за ее спиной, и она едва подавила порыв послать их ко всем чертям. Или в дракклову нору, что не звучало бы так по-маггловски.       - Конечно, господин директор, – Гарри качнула головой, – благодарю за предупреждение заранее, я пересмотрю свои планы на эти каникулы.       - Мне жаль, что так вышло, – Дамблдор развел руками и добродушно усмехнулся в бороду, – но традиция есть традиция.       Гарри снова кивнула, крутанулась на каблуках, ощущая, как вздымается подол мантии, глянула на скучковавшиеся портреты. Они смотрели на нее колко и неодобрительно, кое-кто шептался, прикрывая рты рукавами, и все они поспешно разбежались по своим картинам, стоило Дамблдору тихонько кашлянуть. Гарри фыркнула, скрывая смешок, обернулась через плечо:       - Традиция есть традиция, – она пожала плечами, – а поучаствовать в ней честь для меня.       Дамблдор сверкнул глазами из-под очков-половинок и согласно кивнул, принимаясь поглаживать бороду. Гарри вежливо откланялась и вышла, смешиваясь с редким в этом коридоре потоком учеников. Раздражение гудело в груди и сверкало молниями на кончиках пальцев, веки чесались, и жилка на шее ощутимо пульсировала. Гарри слепо шагала среди снующих по коридорам учеников, направлялась, кажется, в совятню, но может быть это была и ее совмещенная с кабинетом комната. Она не хотела все праздники безвылазно торчать в школе, это злило ее, так что хотелось швыряться заклинаниями в безмолвные доспехи-статуи и прорубать собственными руками новые потайные и не очень ходы.       Гарри хотела видеть Тома, она, сама того не осознавая, очень соскучилась по нему, а коротких редких встреч в Хогсмиде ей было катастрофически мало. Гарри не могла сказать точно, кто из них страдал от отсутствия другого больше, но она лично все сильнее погружалась в липкие холодные размышления о том, что и в самом деле находится посреди полной школы привидений. Хотя бы из-за этого хотелось с виновником-всех-бед-Риддлом хорошенько подраться.       - А-а-а… профессор Поттер! – преградил ей дорогу раскинувший руки в стороны Джеймс. – Вы ведь поедете с нами в одном купе? Я поспорил с Эванс, она говорит, что вы поедете в преподавательском вагоне, а я говорю, что с нами.       Гарри непонимающе вскинула брови. Слова мальчишки прошли куда-то мимо, едва задев барабанную перепонку, так что Гарри услышала и усвоила разве что что-то про Эванс. Сириус, стоящий позади Поттера, что-то показывал руками очевидно ей, но Гарри была категорически не в том настроении, чтобы разгадывать его знаки.       - Ну на Рождество, – пояснил слегка поникший Джеймс, – поедешь с нами?       Гарри шумно выдохнула. Головная боль, начавшая беспокоить ее еще в директорском кабинете, резко усилилась, выстрелив, и спала, оставив нервирующий в черепе гул. Джеймс глядел на нее вопросительно и, кажется, уже сомневался в собственном выигрыше, упомянутая Лили Эванс осторожно выглядывала из-за угла, а Сириус так и не переставал нелепо смешно кривляться.       - Боюсь, в это Рождество я домой не поеду, – Гарри усмехнулась, потрепала Джеймса по торчащим во все стороны непослушным волосам, – так что победителя в вашем споре не будет.       Джеймс наконец-то опустил руки, свесил голову на грудь и картинно всхлипнул. Гарри похлопала его по плечу, но не стала дожидаться какой-либо еще реакции. В конце концов это было не ее решение и оспорить его она не могла, так что всем им нужно было просто смириться с рушащимися на глазах планами.