***
Бля, как же невозможно долго они проебывали время в этой харчевне! Я устал ждать, когда Сосенка придет в свой «дом», скажем так, он должен жить со мной в фамильном особняке! И начнет дрочить на камеру, даже не зная про нее. Чтоб их морковка ебала! Ну, кроме моего мальчика, ебать его обязан я. Ну, кто же кроме меня? Я его соулмейт! О! Слава фонарному столбу, что близнец сосновый и звёздочный наконец-то соизволили приебать домой! Ну, все, теперь-то я наслажусь видом своего мальчика в полной мере! Сосенка здоровается с миссис и мистером Пайнс (я же должен более-менее уважать предков моего мальчика), проходит к лестнице и поднимается на второй этаж, в свою комнату. Мимо него проскакивает Звездочка, напевая наитупейшую песенку из рекламы прокладок. Она забежала в свою комнату, дверь которой была полностью обклеена стразами, блестками и плакатами любимых корейских и японских мальчиков. Не удивлюсь, если она встречалась с похожими на персонажей из аниме парнями для утоления своей жажды. Сосна переступил порог противоположной от комнаты Звезды дверь. Его дверца была полностью синей с ярко-выделяющейся белой вывеской: «Не входить!». Дрочишь по вечерам, да, мой мальчик? Хм, а у него довольно-таки симпатичная и просторная комната. Что ж, признаю, что лачугой это не назовешь, но и роскошью тоже. Типичный среднячок, но лучше, чем я ожидал. Он кинул сумку на кровать, забирая тетрадь и кладя ее на полку над ноутбуком. О-хо-хо, какой замечательный вид мне открылся! Видно лицо Сосенки и видно почти все его движение! Так, стоп, стоп! Я за попкорном! Буду смотреть, как мой мальчик наслаждается эротичными фоточками в интернете. Ну, в скорейшем будущем я буду наслаждать им, и приносить ему неимоверное наслаждение.***
Блять, это все?! Сука, серьезно?! Все что он может делать по вечерам — это учить блядские уроки и вздыхать над фоточками рыжеволосой шлюхи, лайкнув их перед этим?! Я думал Сосна более продуктивный. Ну, или, по крайней мере, не такой невинный. Нет, правда, я-то думал, что он будет подаваться прелестям полового созревания, а он тут фоточки шлюх лайкает и вздыхает от неразделенной любви, которая ему не светит. Эх, Сосенка, ты такой невинный олененок. О, он поднял аппетитную задницу, подходя к зеркалу. Он пытается рассмотреть имя соулмейта на затылке. Глупенький, чтобы рассмотреть то, что находиться у тебя на спине или местах рядом нужно второе зеркало. Хотя нет, не глупенький. Сосенка вышел из комнаты и вернулся примерно через минуту. В руках он держал розовое зеркало с блестками. Придержав зеркало на уровне затылка, он приподнял кудрявые локоны. Я отчетливо видел аккуратными золотыми буквами выведенное мое имя. — Билл Сайфер… — прошептал он. Сосенка разглядывал слова на затылке несколько минут, а после опустил волосы, вздыхая. — Почему же там не написано имя любимой Венди? — я этой ебанной «Венди» соски отрежу и патлы вырву! Да я ее расчленю быстрее и мучительней, чем она очередной раз захочет трахаться! Мой мальчик упал на кровать, тяжело вздохнул. Сосенка, я избавлю тебя от мучений, я избавлюсь от этой рыжей бестии!***
Все! Я закончил список жертв! Как же тут много сучек! Каждую я лично расчленю, дохлую тушу оставлю у порога дома. А фотографии с места отправлю Сосенке с неизвестного номера, а телефон потом выкину в ближайшее болото. В списке у меня конечно первая числится рыжая бестия, но лучше избавиться от Нортвест, вечно ошивающейся около Сосенки. Ну как же не гений? Надеюсь, мой мальчик оценит такое разнообразие в жизни, а после, конечно, тихо, мирно дремать со мной в кроватке.***
Вечер субботы будет наполнен запахом крови. Именно на это время я назначил Пасифике «свидание». Блять, как противно! Из-за этого моя жесткость будет играть только новыми и невообразимыми красками! Конечно же, я знаю, что она пошлет меня на три хуя, но трепать начнет направо и налево о том, что на свидание со мной ходила, сучка. Блять, ее потроха будут висеть на вратах около поместья, пусть ее предки увидят, до чего докатилась их драгоценная доченька. Сейчас я жду ее у «дорогого» по мнению большинства ресторана, но для меня там цены как в забегаловке. О, да ладно, вот она подбегает в платине, в кофточке, на каблучках и 33 слоями штукатурки. Бля, эта тонна тоналки, туши для ресниц и бровей реально смотрится страшно. Хотя, телки в этой забегаловке не лучше. Вроде у них мужики есть, но нет, она накладывают хуйню на рожу, танцуя тверк на ходу, лишь бы повертеться перед левыми ебырями. Вот мой мальчик не такой, он тихий, скромный и невинный! Он самый-самый! — Ну, здравствуй, Сайфер, — подойдя, она поздоровалась, кокетливо хлопая ресничками, измазанными в черном воске и дополнительной химии. Тошнит, тошнит, сейчас вырвет! Блять! — Пройдем? — самодовольно спрашивает Нортвест, не дожидаясь моего хоть чуть-чуть живого «привет». Но, блять, также, не дожидаясь моего ответа, она подхватывает меня за локоть и входит в ресторан. Рубашку придется сжечь, прокляв перед этим. Хорошо-хорошо, мы немного посидим, она меня пошлет на три хуя, и я ее убью. Главное держать все отвращение в себе, в ином случае будет пиздец. Полный пиздец. К нам уже подошел официант. Она что-то быстро прощебетала, я же попросил олений стейк с кровью. Щебетать блять начала, молодец. Даже официанта не поблагодарила, в отличие от меня, идиотка. Она все треплется и треплется, не переставая. Бесит. Ладно, пора кончать с этим. — Пасифика, — я постарался говорить мягче, не выдавая уже чешущиеся кулаки и стараясь не показывать сухость в голосе. Она так недоуменно похлопала глазками, отпивая чаек. Свинья. Чтоб ее туалетная бумага задушила! — Ты ведь понимаешь, что я пригласил тебя не просто так, — ну хотя бы положительно кивнула! Так, а сейчас, Билл, держи свои яйца в кулачке и даже не вздумай блевануть от своих же слов! — Давай встречаться? — сука, держись-держись, сейчас все закончится. Как она на меня жалостливо посмотрела, сучка. — Прости, — Нортвест сразу отставила недопитую чашку с чаем. — Но мне нравится абсолютно другой человек, прос… — мне, честно, плевать на ее «жалостливое» раскаяние и сопли. Фальшиво вздыхаю, говоря с разочарованной миной: — Я все понимаю… — шепчу я, надавливаю на жалость. Бесит. — В таком случае, ты позволишь мне проводить тебя? — продолжаю так же шептать. Она как-то странно посмотрела, но кивнула. Она говорить не умеет, что ли?***
Мы идем мимо улочек, вдыхая вечерний прохладный воздух. Идем как влюбленная парочка, только за руки не держимся, фу, блять. Ладно, Сайфер, успокойся. Мы уже совсем близко к воротам ее фамильного особняка. Я уже надел перчатки заранее, чтобы не возиться с ними перед убийством Нортвест. Достаю крупный нож. Она — слепая — нихуя не видит. Я уж нависаю над ней тенью — она, блять, до сих пор не видит. Похоже, ей нахуй мозги выветрило после этого предложения. Рот с мылом помою раза четыре не меньше, но наверняка больше. Замахиваюсь, втыкаю нож туда, где находится седьмой позвонок, перед этим затыкаю ей рот толстой тряпкой. Она глухо дернулась, дышит. Чувствую, тряпка намокает от слез. Нож не вынимаю, даю ей прочувствовать всю боль, да и, чтобы кровью не запачкаться так быстро. Роняю ее на асфальт, садясь на нее, скажем так, верхом. Пусть, мразина, знает свое место. Аккуратно проворачиваю нож в шее, доставляя неимоверную боль. Она кусает тряпку, кричит в нее, но все звуки заглушаются толстой тканью. Тряпка почти полностью намокла от ее слез. Пасифика хочет посмотреть, правда ли я ее убиваю. Даю ей такую глупую возможность. Завидев мое ебало, она только пуще залилась слезами, попыталась вырваться, наивная. — Давай, кричи! Прямо сейчас ты умрешь, сука! Тварь, нечего было ошиваться вокруг моего мальчика, совать нос, куда не следует! А теперь умри, но перед этим помучайся чуток! — достаю скальпель, провожу им у самого носа этой телки, царапаю кожу, слой тоналки, точнее. Она вздрагивает всем телом, пытается кричать, умолять о пощаде, но все напрасно и слышится только тихий стон и мычание. Я тихо смеюсь, она бьется в истерике, пытаясь вырваться. Провожу скальпелем по линии роста волос. По ее лбу течет кровь, попадая ей в глаза, смешиваясь со слезами. Тряпку я тоже с удовольствием сожгу, но маленький кусочек оставлю. Похвастаюсь Сосенке! Острие проходит дальше, оставляет красную полосу за собой, из которой впоследствии течет темно-алая кровь. Провожу прибор через уши. Хм, можно. Мягко откладываю скальпель, вместо него вынимаю нож из шеи, из него фонтанчиком бьет красная жидкость, пачкая ее платьице и кофточку. Одним движением руки отрезаю одно ухо, а потом второе — остались только две дырки. Она кричит еще сильней, тряпка плохо сдерживает визги. Кровь тонкими струйками течет по подбородку, каплями падает на и так уже красный асфальт. Я уже совсем закончил. По всей линии роста волос проведена кровавая полоса. Тихо смеюсь ей на ухо, бля, то есть, в оставшуюся дыру, заставляя дрожать. Завитые и покрытые обильным слоем лака волосы я собираю, поглаживаю. Аккуратно, медленно, не спеша, доставляя ужасную боль, заставляя истерить и биться в агонии, тяну за волосы. Верхний слой кожи вместе с кусочками тоналки сходит с головы. Всё смеюсь и смеюсь, не могу остановиться. Вот на последнем маленьком рывке кожа с волосами полностью сходит. Мне открывается вид на последующий слой кожи, окровавленный, из которой тоже сочится алая жидкость. Из глаз Пасифики никак не перестают литься слезы. Она совсем не истерит, не кричит, не вырывается. Она просто расслабилась и смирилась, что сейчас я ее добью. Кожу с волосами я отбрасываю в сторону — она не нужна. Переворачиваю Нортвест на спину, лицом ко мне. Скальпель я уже отложил, и, схватившись за нож, ударил ей в сонную артерию. Снова кровь полилась фонтанчиком. Я оставил более глубокий и продленный надрез. Раздвинув кожу, я увидел трахею. Хищно оскаливаюсь и вырываю резким движением руки. Вместе с трахеей вырывается склизкий язык. Пасифика умерла от болевого шока. Встаю, снимаю перчатки и достаю телефон. Я еще до этого тайно купил несколько сим-карт и поменял их на этот телефон. Спокойно фотографирую труп. Набираю номер Сосенки, отправляю фотографии с самых близких ракурсов. На картинках так отчетливо видны все порезы и сгустки крови. Вынимаю сим-карту, ухожу к ближайшему озеру, куда скидываю уже ненужную вещь.***
Утром все газеты пестрили только том, что умерла единственная наследница семьи Нортвест.