***
Сегодняшний сон кардинально отличался от всех предыдущих. Размытый и расплывчатый, слишком сопливый, как мне показалось на первый взгляд. Нет этого былого жесткого порева без чувств, как с шлюхой. Все не начиналось и не заканчивалось. Просто было, есть и будет. Даже во сне я подумал о чередовании таких снов. Секс с моим милым мальчиком, черная бездна, такой же сопливый сон и снова черная бездна. Хочу… Мы вместе в обнимку лежали на широкой кровати моего особняка, укрытые теплым пледом. Сосенка так мило улыбался мне, сейчас он больше походил на моего мальчика из реальной жизни, не был похотливой и развратной шлюхой в моих руках, как в предыдущих снах. Можно сказать, что он сошел из реальности в мой сон, побыть рядом со мной, но все так размыто и нечетко. Он что-то бормотал, вместо привычных стонов и криков на всю комнату, но я не мог разобрать, что же такого он говорил. Я смог расслышать только несколько «люблю-люблю». Мой милый мальчик. Я сам невольно улыбнулся и поцеловал его в лоб, где скрывалась под кудрявой челкой его родимое пятно. Он хихикнул, мило морща носик. В этом сне все такое милое, повседневная жизнь с любимым человечком, а не тот разврат и похоть. Почему-то я захотел, чтобы эти сны чередовались. Или хотя бы Сосна во всех моих снах был невинным пушистым комочком, как сейчас, как он ведет себя всегда. — Билл, ты любишь меня? — впервые я слышу его нежный голос, ужасно похожий на голосок в повседневности, во сне, помимо стонов и просьбами о продолжении. Я смотрю на него немигающим взглядом, улыбаясь, любуясь своим мальчиком. О такой жизни я всегда мечтал. Он нежными сверкающими изумрудными глазами впивается в мое сердце, невозможно не ответить. Шепчу одними губами, не решаясь портить царившую идиллию: — Люблю. Люблю больше жизни. Я готов отдать все, лишь бы ты всегда находился со мной, — после я легко чмокаю его в приоткрытые губы. — Люблю, — снова шепчу, снова целую, но более серьезно. Он приоткрывает ротик, пускает мой язык, отвечая на поцелуй. Наши языки сплетаются в жарком танце. Приоткрываю глаза, вижу, как Сосенка невинно поднял бровки. Мы отстраняемся, мой мальчик чаще дышит, будто не привык к поцелуям, но что-то внутри меня говорит, что мы целуемся часто. Милый Сосенка никак не привыкнет к взрослым делишкам? Как мило. Отдышавшись, он мило улыбается, прижимаясь ко мне ближе. Обнимаю в ответ, глубоко вдыхаю хвойный запах его шампуня и дезодоранта. Перебираю, глажу нежные кудряшки, рассыпавшиеся на подушке, словно зернышки кофе или стружка молочного шоколада. За панорамным окном уже смеркается, Сосенка почти дремлет (да, спит во сне, что может быть лучше?) в моих объятиях и глубоко вздыхает, стараясь подольше насладиться моими нежными прикосновениями. Но он немного дергается во сне, просыпаясь. Он вяло встает с кровати, проходит к стеллажу с книгами, что-то выбирает. Через пару минут выбора книги, забирается обратно ко мне в постель, в руках держит книгу-детектив. Наверняка, какое-нибудь замысловатое убийство, причина которого любовь и размусоливают это читателям на протяжении пары-тройки сотен станиц. — Можно я почитаю, а потом мы ляжем спать, — тихо-тихо спрашивает он, прижимая книгу к груди. Я киваю. Как же я посмею обделить моего мальчика рассказом на ночь. Он улыбается, поудобнее укутывается одеялом и начинает читать вслух. Я-то думал, что он почитает и на боковую, а тут вот как. Но читает он все же хорошо, как не послушать? Он размерено читает, делая паузы, что-то спрашивая. Я отвечаю, комментирую. Книга оказалась довольно интересной. Приключение серийного убийцы, его нахождение в психбольнице, его изощренные расчленения. Кажется, он моя копия. Я обнимаю Сосенку за плечи, кладу голову на его плечо. Он останавливается, целует меня и гасит свет настольной лампы. Мы вместе ложимся спать.***
Просыпаюсь там, где уснул, где был с милым Сосенкой. Все случалось так медленно, мило, что хотел больше и больше, продолжения. Встать я не смог. Бугорок на домашних шортах говорил, что каждодневную дрочку никто не отменяет даже при обычных, милых снах. Кое-как я пытался встать, но почти постоянно падал обратно на мягкий матрац, ведь приятный спазм от вставшего члена расходился по всему телу, а домашние шорты давили, что усугубляло ситуацию. На раз этак семнадцатый мне удалось подняться, сопротивляясь приятному спазму и тому, чтобы кончить от одной мысли о Сосенке. В ванну я никогда не бегал так быстро, как сейчас. Так же моментально я запрыгнул в душевую кабинку, раздевшись перед этим, конечно. Струи воды лились на меня, словно кусочки льда, но мое тело никак не расслаблялось, чтобы не кончить от одной мысли о Сосенке. Короче, я осознаю всю плачевность и то, что ближайший, как минимум, час проторчу в душевой. Расслабляюсь всем телом, хотя не полностью потому, что стояк мне мешает совсем это сделать. Провожу холодной рукой по налитой кровью плоти от основания до головки. Глаза охватывает туман возбуждения. Выдыхаю, упираюсь в полупрозрачную стенку кабинки. О, Сосновое Деревце, что же ты со мной творишь? Провожу рукой еще раз, дрожу от холода руки и стекающим каплям. Рука произвольно двигается быстрей, неистово надрачивая. Представляю мило сопящую, а чуть позже возбужденную с томными зелеными глазками Сосенку. Думаю, что занимаюсь любовью с моим милым мальчиком или надрачиваю ему. Сжимаю головку члена, выстанывая похотливое «Сосна!». Вожу рукой быстрее-быстрее, представляя любимого мальчика, все самое «хорошее», что только хочу с ним сделать. Кусаю губу, сам вдалбливаясь в руку. Никак не могу успокоиться, не переставая думать о Сосенке. Стенки кабинки дрожат и шумят от моих резких, грубых движений. Кончаю только через час или два, всегда по-разному. Совсем уставший смываю сперму с рук. Хочу, чтобы мой мальчик робко слизывал мое семя.И так каждый день на протяжении пары часов.