Love me. I love you. Kill me. I will kill them

Что ж. Прошла целая неделя, как это иголочное чудо просыпается в моей кровати. Он почти каждый день радовал меня своими спонтанными решениями. То он уже раздетый даже без одеяла кверху задницей распластался на кровати, а потом еще краснеет. Потому что я, блять, не вовремя вошел! В свою же, мать моя капуста, спальню! То он после ебли прошепчет «Я хотел еще». Не, ну я мог безостановочно трахать его, хули блять! Или он снова решил взяться за свою компанию «Сперма интертеймонт» под своим руководством над моим членом? А я не против, если честно. Если этот спермный магнат будет сосать у меня (а он и так сосет по своему расписанию, которое я ему выдал на днях), то он сразу станет миллиардером в своей сфере заработка бабосиков. После этого секса он сразу уснул. Неудивительно, мать вашу, но все-таки снова смог выкинуть приятную поеботину. Он сегодня сам меня обнял! Да, пусть и во сне, но обнял! Пупсечка! Еще улыбнулся. Сначала я даже не стал обнимать его в ответ, чтобы не нарушить охуетительный миг и не будить мою мусипусечку. О, мой личный святой дьявол, благодарю тебя от всей своей поездатой души! Так, у нас на завтрак жопка Сосенки, которую я с удовольствием оттрахаю, отсос от Сосенки и его ротик, в который я обязательно пущу свою сперму. Мечты превращаются в реальность! Это уж точно. На подносе у меня мисочка с молоком, анальная пробка в виде хвостика и, конечно же, любимый многими извратами вроде меня вибратор. Еще пара прищепок для сосков с розовыми бантиками. Это же так мило! А еще у меня есть обычный, честно, обычный, бутерброд в форме мордочки котика. А еще мисочка со смазкой, чтобы так красиво тоненькой струйкой вылить ее на тело моего милого мальчика. Да, думаю, у нас сегодня очень тематический день. Как возбужденный сайгак вскакиваю в спальню, где, свернувшись в голубенький плед, читает Сосенка. Да, я ему подогнал пару стопок книг. Я прочитал описание одной. Там эти долбоклюи, которых называют главными героями, даже не ебутся! Это даже не пидорская книга про пидорских пидоров! Как такое вообще возможно читать?! А мы отошли от темы. Так вот. Я сексапильным вихрем появился в комнате. Сосенка должен быть уже раздетым, потому что после того случая, который я называю «Нет-Билл-ты-вошел-не-вовремя» я оставил его без одежды насовсем даже. Только если кружевные трусики или стринги. Но сегодня он будет только с анальной пробочкой. Он ее как раз заметил, когда я поставил поднос на прикроватную тумбочку. Мой мальчик наверняка вспомнил тот поднос со сладостями, не так ли? Вспомнил, как сам уминал тортик, как сам лакал мою сперму. Этот день будет не менее прекрасным. — Сосенка, ты готов к играм? — ухмыляюсь, присаживаясь на край кровати, заглядывая в его зеленые глазоньки. Он молча и без лишних телодвижений откладывает книгу на другую тумбочку. И все. А где мое любимое сексуальное стягивание пледа с плеч? Не понял. — Ты, мой милый и любимый, не в настроении? Как так? Ну ладно, кисулечка, сейчас исправим мы твое настроение. Ухмыляюсь и просто падаю спиной на его ноги. Он даже не сопротивляется и обнимает себя за плечи, при этом еще раз плед подтягивая. Снова не понял. Что такое с моей мусепусечкой? Я всегда все делал нежно. Что его могло так расстроить? Я не хочу больше заставлять его. Милый мой мальчик. Мне даже жалко его. Я же знаю, что он ни в какую не ответит мне. Аккуратно обнимаю его за шею, притягиваю к себе и чмокаю в губы, даже не целую, чтобы не портить его и так потерянное настроение. О чем же он таком думает? Я ему совсем не нравлюсь? Жаль. Чмокаю его в губки снова. Он смущенно и все равно грустно отводит взгляд в сторону, где как раз лежал поднос. Сосновое Деревце тянется к бутерброду и мисочке с молоком. Конечно, сейчас утро — он точно голоден. Теперь его глазоньки становятся чуть светлее, а я чуть счастливее. — Сосна, мы все равно будем играть. Но я пожалею тебя, потому что очень тебя люблю. Можешь выкинуть пробку. А я буду очень нежным, что ты просто не можешь представить, насколько, — на этот раз я совсем мягко улыбаюсь ему. Фе, от такой улыбки даже скулы сводит. Но все ради моей безответной любви. Теперь он тоже улыбается мне в ответ, но ничего не отвечает. Глазки стали светиться. А теперь что это произошло с мусипусечкой? У него как-то странно меняется расположение духа. Нет, это действительно странно. Но… Лишь бы все было хорошо. Осталось подождать, когда он докушает свой завтрачек. И мы будем трахаться! Наконец-то! Пока мой милый уминал хлеб с колбасой из «элитного» магазина, я взял вибратор. Разумеется, он меньше моего в полтора раза. Патамушта в том ссано-ебанном секс-шопе не было виброхуев нужного размера. Возможно, таких, как у меня просто нет. Сосенка должен быть рад, что у меня, его воздыхателя и ебыря, такой огромный хуй! Верчу виброхуй в руке. Сосенка видел, что мне эта штука, ну, ой, как понравилась, но не стал на это реагировать. Да он никогда не отзывается на новые игрушки и приемчики. Только стонет и какую-то пиздопохуету шепчет. Наконец-то моя крохотулечка проглатывает последний кусок, и я тыкаю в его щеку вибратором. Сосна на это шикает и смущенно отводит взгляд. Да что с ним, ебанный твой рот, не так?! Где поджатые под себя ножки?! Где моментальное отпирание от себя этого вибратора (раньше он отпирал мой едлак)?! Я и так дал ему поблажку! Где моя благодарность?! Ничего не понимаю, если честно… Что может твориться в его миленькой головке? Тяжело вздыхаю и мило улыбаюсь моему мальчику. Ну, блять, рил непривычно. Ладно, даю ему еще одну поблажку. Я буду очень нежен и мил с ним. Да нет, блять. Я так и хотел, корову за ногу. Ебанный в рот. Ссаные санки. Ладно, Сайфер, ты сможешь его удовлетворить своими охуетительными потрахушками. Ему точно должно понравиться, дерзай. — Мой милый, ты сегодня такой грустный. Все ведь хорошо. Давай поиграем. Я и так сделал тебе поблажку, — поднимаюсь, чтобы обнять его за шею, а после чмокаю в губы. Из-за него я совсем раскис. Больше не тот ебнутый на голову Билл Сайфер, а влюбленная лужица Билл Сайфер. И снова странности. Сосновое Деревце обнимает меня в ответ. Шок. У меня, ебанный в рот, глобальный шок. Улыбаюсь, как истеричка и напористо целую его. Он отвечает и не перестает меня удивлять. Окей, теперь я даже рад этому недопьянству. Радостно снова тычу ему в щеку вибратором. Нет, я все равно останусь до ебануства охуенно нежным любовником. Чмокаю в чуть приоткрытые губки. Сладенькие до невообразимости. Теперь можно и по хардкору. Ну, почти. Толкаю Сосенку, чтобы он упал на кровать. Буду делать так чаще, потому что после этого плед так сексуально и эпично слетел с его плеч. Намного сексуальнее, чем Сосновое деревце сбрасывает сам. Настолько поездатое зрелище, что я готов кончать только от его вида. Сосенка, я повторюсь в какой, блять раз, ты просто прекрасен. Теперь сексуальненько я скольжу по его плечам, убирая плед совсем. Ну, наконец-то он краснеет, моментально становясь пунцовым, и кусает губы. Вернулся мой милый мальчик. Улыбаюсь, целую его в губы, шею, ставлю засос поверх вчерашних, уже заживающих. И Сосенка стонет, как всегда жмурясь. Ему стыдно и хорошо, я чувствую и знаю. Продолжаю целовать уже его ключицы, переходя на плечи и руки. Пока лишь легкие чмоки и совершенно редкие засосы на выпирающих косточках. Чмокаю пальчики, а кончиком языка провожу по подушечкам. Всегда, везде сладенький. Слышу тихий вскрик, похожий на стон, и ухмыляюсь. Я всего лишь чмокнул его в сосок, а уже такая реакция. Он ведь такой невинный, ничего удивительного. А я продолжаю целовать, кусать его соски, мучая и заставляя стонать. Музыка для моих ушей. Он даже от всего этого начинает резко дергаться, ерзать и дрыгать ногами. Где же мольбы, чтобы я так сладко вошел в его дырочку? Что ж. Я знаю, что он не будет говорить до последнего. Не в первый раз. Пальцами провожу по его плечам, спускаюсь по ручкам, рисуя красивый и симметричный узор. Это, наверное, будет идеальная копия вставшего едлака моего любимого мальчика. Может, мне сделать себе обои с таким изображением? А потом по вечерам мы с ним будем лежать разглядывать эти обои с рисунком его члена, сравнивать и смеяться. Замечтательно! Это будет самая счастливая семейная жизнь! А пока я раздумывал над нашей семейной жизнью с охуетительными обоями на стенке, я параллельно ласкал его членик. Думать об обоях с его члеником и ласкать его членик — охуенно. Ухмыляюсь, кусаю губы. Я обязательно расскажу об этом Сосенке, как только мы потрахаемся. Сейчас ему ничего не рассказать — он ничего не услышит из-за своих звонких стонов и вскриков. Ему же все это нравится, пусть он и не признает этого. Я-то знаю. Чмокаю головку члена, прикусываю и слышу крик. Кажется, ему заебись. А раз ему заебись, то грех его не помучить. Жаль, что если я откушу половину его членика, то она не вырастет. Да и Сосенке это не понравится. Хмыкнул и продолжил вершить разврат над своим любимым и единственным пупсиком. Теперь оставляю его член, наслаждаясь тем, как он дергается. А мой милый тихо шепчет, чтобы я продолжил. Так было и в прошлый раз. Мой дорогой теперь так сладенько возбуждается, что с каждым разом просит продолжения. О да, мать моя капуста. Вот этого я ждал. Он мило всхлипывает и ждет, когда же я, его верный рыцарь на коне из презиков, продолжу его развращать. А я с удовольствием претворяю его мокрые желание в реальность. Обнимаю его, крепко-крепко прижимая к себе. Чувствую, как его нежные пальчики крадутся по спине. Моя радость так стесняется и хочет меня обнять в ответ? Солнышку там не терпится кончить вместе со мной? Я же прижимаю его крепче и в ответ пальчиками крадусь к его упругой попке. И моя детка шумно выдыхает мне на ушко. Я знаю, ему дохуя приятно. Чмокаю в щеку, а он кусает губы. Я так и вижу эти различия с нашего первого секса и этого. Я действительно развратил свою любимую Сосенку. Хотя. Он все такой же невинный, но он так кайфует от наших потрахушек, как от мета. Мой сексуальный наркоман. Но меня им не назвать нельзя. Я люблю трахаться с Сосенкой больше него самого. Мы с ним теперь парочка сексуальных наркоманов. Как же это мило, мать моя капуста. Но я все равно мечусь к его нерастянутой дырочке, не отрываясь от своих сексуально-наркоманских мыслей. В первый раз он так яростно пытался сопротивляться до моей угрозы, а теперь тихо всхлипывает и расслабляется, чтобы мне помочь и самому было не так больно. Но вот только я не спешу в него входить, блять, без смазки. Пусть я и эгоистичный фетешист на девственную сосенку, но, ебанный в рот, заботливый с этой девственной сосенкой. Поэтому одна рука остается поглаживать его узенькую дырочку, а я, неоднократно собственной персоной, тянусь за новым бутыльком смазки (трачу пару штук только на один секс). Чмокаю в губки, а он так мило прикрывает глазки и наверняка думает, что я буду нежно целовать его. Блять, я просто не вправе отказывать его милым губкам, которые готовы к тому, когда я засосу его и трахну по первое очко. Он чуть приоткрывает глаза, думая, что делает все незаметно. Но я, его личный сексуальный агент 007, все заебительно вижу. Демонстративно облизываюсь и жадно впиваюсь в его губешечки. Кусая и чмокая, как вампирчик. Если я скажу ему, что я его личный сексуальный вампир-агент 007, то Сосенка назовет меня ебанько. И будет только жарче качать из меня нефте-сперму. Но вот я уже выдавливаю смазку на пальчики и вхожу в него одним пальцем. А вот и мой любимый вскрик кайфа. Но твою ж капусту, я просто не понимаю, как за все наши потрахушки-тыр-тыр-тыр он вскрикивает как девственник. И попка его остается такой же неизменно невинной. Будто я его не ебал своей тридцатисантиметровой пушкой. — Б-билл… — блять. Чувствую этот шикарный оргазм. Он мило зовет меня. На его глазках наворачиваются слезки. Как обычно. И что он сейчас мне скажет? Чтобы я остановился или продолжил? Что он блять мне скажет? Чмокаю его в губки, показывая, что я очень добрый дядя-фетешист на елки. — Давай ты сегодня не будешь использовать эту штуку?.. Давай потом… Я специально для тебя сделаю это сам… Твою ж капусту. Он так хочет трахаться только со мной? Все, блять. Я кончаю. Сосенка, кремируй потом мое тело. А прах залей своей спермой и смазкой, пожалуйста. — Конечно, Сосенка, любимый… Я буду дрочить и видеть, как ты трахаешь себя этой штучкой, — хитро улыбаюсь и резко проталкиваюсь вторым пальцем в его дырочку, слыша его крик и тихое хныканье. — Люблю тебя, детка… В ответ он кивает, слабо улыбается и снова прикрывает свои омутики глазиков. Как же я люблю его за все-все-все. И за глазики тоже. И за секасик с ним тоже. Вот теперь я преступаю к самому интересному: растягиваю его «ножницами» и шепчу на ушко признания в любви и фразочки о том, какой же он милашепулечка. Сексик же. Одна причина, почему я люблю свою милашепулечку. Слышу его сладенькие стоны, растягиваю его упругую попку. И просто кайфую каждый раз. Я не спрашиваю, нравится ли ему — за Сосновое Деревце говорят его крики и стоны. А теперь очередь легеньких мучений. И я резко раздвигаю два пальца, чувствуя, что они легко двигаются, и вреда моей Сосновой жопке я не нанесу. Я же не ярый соснофил, пусть и с зачатками фетишиста на елки. И пронзительный крик разносится по комнате. Такой, как пишут в женских отечественных романах. Да, это музыка для ушей, как пишут в сопливых фанфиках. Просто идеальный секс, впрочем, как всегда. Каждый секас с моей Отсосенкой идеальный. Скалюсь, что замечает мой пупсик и нервно дергается. Я же в ответ на это кусаю его в шею, оставляю засос, облизываясь. Это было на разогрев — пупсечка понял, поэтому дрожит от похоти и возбуждения. А я резко вхожу в него третьим пальцем, раздвигая все три. Его опасения как всегда были верны. И пупсик визжит, громко плача. Нет, ему определенно не больно (или я так просто думаю, конечно же), а так пиздоебищно, что он срывает связки ради того, чтобы я знал, насколько ему это нравится. Ну, или же это шикарный инстинкт — стонать под кем-то. В нашем случае — подо мной. Повторяю абсолютно все движения пальцами, как тогда, когда в нем двигались два. Но теперь три. Больше пальцев — больше удовольствия. А мой хуй — это оргазм. Сосенка неоднократно подтверждает это тем, как дергается его хуик после наших потрахушек-тыр-тыр-тыр. И теперь все три пальца двигаются до безобразия свободно. В его упругую заднечечку влезет и мой едлак, и мой кулак. А это хорошая идея. Сосеночка же моя не будет против таких игрищ? Резко вынимаю пальцы с характерным громким чпоком. А Сосеночка вскрикивает. Твою ж капусту, я делаю так не в первый раз. Ну, во второй, блять. Но, думаю, что моей иголочной красотульке все безбожно нравится. Чмокаю его шею, губки, нос и ключицы, спускаясь нижу к груди и соскам. Вновь прелюдии, когда я уже готов войти. И моему пупсику нравится. Я сам теку, как проститутка на трассе и хочу нежно-нежно отыметь Деревце. Но сейчас я лишь вновь целую его в губки и подставляю головку члена к его дырочке, как всегда, наблюдая за реакцией. И в этой раз он всего лишь крепче обнимает меня и тихо-тихо постанывает на ушко. Его одна нога «случайно» падает на мою поясницу, заставляя толкнуться. Но я пока что мучаю своего милого пупсика, смотря в его заплаканные глазоньки. — Люблю тебя, пупсик, — и только с этой фразой резко вхожу в сладенькую попочку наполовину. Он вскрикивает, разбрасывая капельки слез по постели, как в сопливом отечественном романе. А я только ради своей Сосны становлюсь розовой сопелькой и теку, чтобы оттрахать любовь всей моей жизни. Еще стихи писать начну и вибратор в розовый покрашу. А потом в своем личном дневничке расклею сердечки и буду расписывать наши потрахушки, добавляя, как пупсик мелодично стонет… Как река меда с мармеладными бережками. А дальше следуют мои слишком пошлые мыслишки и секс из «мимимишных» фантазий. На один час стану бабой с синдромом восьмиклассника. Чмокаю соски, как ярый ябучий фетишист и наконец-то вхожу до конца под мелодичный крик. И вот перевожу взгляд на Деревце. Он, блять, улыбается! Опять уголками губ, но так похотливо. Не сдерживаю улыбки тоже и резко толкаюсь. Кажется, его улыбка стала только шире. И только для меня. Теперь я не мальчик, чтобы нежничать с деревом. Теперь я, ебать твою мать фонарем, мачо-мен, трахающий единственную в своем роде похотливую Сосенку. Я наношу значительные толчки на его чувствительную простату и совсем скоро победю или побежу, когда ненасытная Сосенка кончит! Он нежно стонет мне на ушко, ничего не прося, не толкаясь навстречу. Ему просто нравится. Но я все равно резко ускоряю толчки, делая их более сильными и глубокими — ритмичными. Это же намного каефнее отрывистых тяпочек. И Деревцу нравятся ритмичные, глубокие толчки. И он стонет громче, говоря мне, что хочет еще, без слов. А я повинуюсь его постанывающему голосу и трахаю его так, как хочет мой мальчик. Быстрее. Глубже. Жестче. Я вижу его молчаливые просьбы вперемешку с громкими стонами, как он умоляет меня не останавливаться. Я никогда и не мог подумать, что мое невинное поленце будет не менее невинным в постели. Он же невинно хлопает глазками, но просит. И я не понимаю, как он просит, строя последнего девственника вселенной. Как я могу понять? Я не знаю и делаю то, что просит подсознание. Я просто демон разума, который читает мысли своей любви и подчиняется похотливым просьбам. Целую его, не дожидаясь ответа, углублю поцелуй, ловлю кайф. Тяжело дышу, чувствуя, как Милый царапает мою спину, подпрыгивая после каждого толчка. Кудряшки на макушке прыгают вместе с ним. А пряди у лица прилипают к коже. У меня все не иначе. Заправляю прядь кудряшек за ухо. А после он отвечает мне тем же и поправляет мои волосы. Смотрю чуть ниже — его член легонько дергается, желая извержения. Я чуть замедляю толчки, но не сбавляю их силу. Кажется, что я прикладываю неимоверные усилия на каждый. А пупсик раскрывает глаза, сжимает мои плечи, царапает спину, не зная, куда деть свою похоть, не зная, когда кончить. Но я ему помогаю, внезапно целуя его. И он отвечает, мелко дрожа. И тут же кончает на свой плоский животик. Я аккуратно укладываю его, сплетая наши пальчики в замочек, продолжая делать медленные, но не такие сильные толчки. И через парочку кончаю следом. Не хочу выходить. Мой пупсик проснется с членом в заднице. И повод для еще одного раза как раз найдется.

***

На этот раз он не просил меня о большем. Да, эта просьба была бы верхом наглости. Но я все равно не отказался бы и устроил марафон. Потому что я люблю свое милое Сосновое Деревце.