Белая ворона: освобождение отступницы

*** Тик-так. Тик-так. – Мамочка, ну, почему же ты мне не веришь? Тик-так. Тик-так. – Разве я тебя когда-нибудь обманывала? Тик-так. Тик… – Мамочка, забери меня отсюда… пожалуйста. Девочка смаргивала слезинки и тихо звала свою маму. Худощавое тельце дрожало, как от холода, врачи не могли ничего понять – блокаторы, которые они кололи, не гасили её воображение, и это очень беспокоило и их, и родителей ребёнка. Да, миссис Велингс рассказала её родителям всё, что было на прогулке. В пустоте белой комнаты, на окне, которое за доли секунды покрылось ледяной коркой, появились две пары глаз: ярко-синие и разные: один зеленый, а второй жёлтый, почти золотой. – Тебе страшно? – Да, мистер. – Притворись. Скажи им, что ты пошутила. – Но это же будет враньё? – Во благо, малышка, во благо. Тебе нужно немного потерпеть. И вспомнить. Позови… маму. Девочка всхлипнула и прикрыла глаза. Реснички дрогнули, и по щеке скатилась слезинка, похожая на хрустальную капельку. Она поднялась с койки, прижимая к груди мягкую игрушку – маленькую белую ворону с серыми крыльями. Повернувшись спиной к окну и лицом к двери, она посмотрела на мать, которая смотрела на свою дочь заплаканными глазами, через толстое стекло. – Мама, почему ты оставила меня здесь? Я в чём-то провинилась? Я же всего лишь пошутила. Мама, забери меня, пожалуйста, – над её головой взорвалась лампочка, и только плафон не позволил осколкам попасть на ребенка. За окном творилось невообразимое – в мгновение ока потемнело, поднялся сильный, шквалистый ветер, молния била рядом со зданием. – Мамочка, забери меня, – она протянула руку к матери и в этот момент молния разбила окно палаты. Но девочка, словно ничего не слышала. Она видела только, как её мама била руками по стеклу и кричала людям в белых халатах, чтобы они открыли дверь. Цифровой замок щелкнул, и женщина подбежала к дочери, утягивая за руку из палаты. Как только они вышли из, внезапно ставшего опасным помещения, она порывисто обняла ребенка, зацеловывая её лицо и плача. – Мама, не оставляй меня больше одну. Не прощу. *** Я проснулась в холодном поту от звонка своего мобильного. Пока я, стуча зубами, пыталась понять, кто я и где я, телефон продолжал разрываться. Нашарив его на тумбочке, я взглянула на дисплей и поморщилась – звонила моя секретарь Линда. Я сфокусировала зрение на времени и поморщилась вторично – четыре часа утра. – Линда? – Мисс Моррис… – её голос дрожал, я насторожилась и проснулась окончательно. – Маргрит… – Что случилось? – У нас проблема. Мне сейчас звонили из Аттики. Он сбежал. Я покрылась липким потом. Мой клиент, на которого я положила уйму времени и сил, сбежал из тюрьмы, которая относится к категории максимальной безопасности. Какого хрена вокруг меня происходит в последние сутки? – Когда? – Я бы лучше спросила как. – Меня не интересует, что спросила бы ты. Я спрашиваю – когда, твою мать, он сбежал? – Четыре часа назад. – Как раз примерно в это время я отловила у себя в ванной странного гостя. – Маргрит, он убил семерых. – Ты это уже доказала? – Нет, но… – Пока это не доказано, ты не имеешь права утверждать. Если я услышу ещё хоть одну подобную фразу, можешь искать новую работу. – Я поняла, – Линда всхлипнула, а я даже на долю секунды застыдилась. В самом-то деле, она же не причём, да и я не верю в невиновность своего подзащитного, просто у меня принцип, не обвинять никого голословно. Разговаривая с ней, я подошла к окну и оперлась о подоконник, который внезапно оторвался, и я вместе с ним полетела на пол. – Маргрит, у тебя всё в порядке? – Да, – я пыталась принять вертикальное положение, но пока на мне лежит увесистая часть окна, это вряд ли получится. – Что будем делать? – У меня нет вариантов, кроме как ждать, где и как он проявится. – Фараоны? – Отправляй ко мне. Я нажала на отбой и, громко ругаясь, скинула с себя подоконник. Поднимаясь, я замерла и внимательно посмотрела на то место, где он был. Там что-то сверкало. Повинуясь первому порыву, я вытянула на свет божий медальон. “Алатырь”. И вновь, я, непонятно откуда знаю название, но не могу объяснить, что он в себе несет. – Ну, зашибись. Кряхтя, я подползла к ноутбуку, который оставила на полу с другой стороны кровати и спешно вбила в поисковик название. – Так… звезда с восемью вершинами, символизирует движение и развитие вселенной… дальше, дальше… ага. Наносился на одеяния ведунов, “знающих” людей… давал понимание Магии. Ну, здрасьте, приехали, – я воздела глаза к небу и попросила: – Боже, а можно мне пожить спокойно? Господь не внял мольбам, зато решил “порадовать” меня новыми и новыми событиями. Два одновременных звонка – в дверь и на телефон – могли бы довести до заикания, но я на редкость стрессоустойчива. Я ответила на звонок – на том конце провода был смотритель Аттики. – Ваш подопечный сбежал, – в голосе так и сквозила издёвка. – Вы намекаете, что я ему помогла? – Но для вас это не явилось неожиданностью. – Мне звонила секретарь, только поэтому я не удивилась, – я открыла дверь и растерянно моргнула. – Твою мать. – Адвокат Моррис? Маргрит Моррис, вы меня слушаете? Моррис!.. Более не реагируя на смотрителя, я скинула вызов, и ухватила гостя за ворот с намерением затащить в квартиру. – Какого чёрта ты вытворяешь, идиот?! – Я тоже рад тебя видеть, милая. – Не называй меня милой, у меня сразу зубы сводит. У тебя суд через месяц, а ты сбегаешь из тюрьмы с особым режимом, убив семерых?! – да, передо мной сидел мой подопечный – Стив Бэйли. Его поймали на мошенничестве в особо крупных масштабах, на грабежах с причинением тяжких телесных и вдовесок приписывали ему пять убийств. А теперь и ещё семь. Глядя на него я приходила к выводу, что у него однозначно есть сообщник, если он не Дамблдор, конечно, который может наколдовать себе что-нибудь, ибо за такой короткий промежуток времени сделать из себя, заключенного, парня из высшего света и добраться до моей квартиры может либо человек со связями, либо волшебник. Злость застилала мне глаза, хотелось разбить его наглую улыбающуюся физиономию. – Я сейчас перезвоню смотрителю Аттики и за тобой мигом примчатся, и ты точно сможешь забыть обо мне, как о своем адвокате. – Не зарывайся, а лучше подумай, почему я здесь. – Как раз этим занята. – Ну, же, ты так долго не приходила. Несмотря на то, что уже кое-что вспомнила, ведь так? Я замерла, глядя в карие, почти чёрные глаза. Сейчас я прислушивалась к его голосу, и мне становилось несколько не по себе. Я слышала этот голос. Не здесь и не сейчас. Это ехидство во взгляде, жестах и речи… – Да сколько ж можно. Я даже защитницей тебя возродил и в тюрягу попал, чтобы тебе проще было вспомнить. Будучи врачом и нянькой, в прошлом воплощении, ты быстрее соображала. Да я, наступив на горло собственной песне, вернул твоего грёбаного Бориса, – он шагнул ко мне и в одну секунду оказался за моей спиной. Стив ухватил меня за волосы и намотал на свою руку, утягивая к зеркалу. – Смотри! Ничего не замечаешь? Я смотрела в зеркало и не узнавала себя. Волосы стали длиннее и почти перестали виться, к тому же цвет… он был каким-то неестественным, темным, почти чёрным. Глаза меняли цвет в зависимости от того, под каким углом посмотреть – то глубокие зеленые, то карие, то голубые. Практически всё моё тело, которое было видно из-под одежды, кроме лица, было в символах – руны. И одежда на мне была очень странная, словно из другого века, а на груди талисман – “Алатырь”, такой же, как я нашла под окном. Эту картинку я уже где-то видела… – Дамиана…ну, не разочаровывай меня, – в свободной его руке появился пузырек с непонятной жидкостью, а меня затрясло, стоило только его увидеть. Перед тем, как бросить его на пол, Бэйли ухмыльнулся и провёл языком по моей шее, прихватывая мочку уха зубами. По моей щеке скатилась непрошеная слеза. – Ничего не меняется, ты и тогда так же безмолвно плакала. Вспомни, уже пора. Это было последнее, что я слышала перед тем, как он бросил пузырёк, а я отклю-чилась от странного запаха. /////// Спертый воздух подземелья. Кожей чувствуется темнота. И страх. Он пронзает насквозь. Держит и не отпускает ни на мгновение. Веки тяжёлые, словно на глазах прочная парчовая повязка, скрывающая и без того тусклый свет. – Дамиана, очнись. Давай же, я без тебя не смогу ничего сделать, – меня тихо звали, и, кажется, уже довольно длительное время. “Дамиана? Кто это? Ах, чёрт, это же я. А кто же меня так жалобно, но очень требовательно зовет? Ох, это же Борис. Живой, слава Богам. Нужно попробовать открыть глаза… я должна”. Я смогла открыть глаза только с третьей попытки. Повязки не было, но это не отменяло того, что мир, ограничивающийся небольшим каменным помещением, вращался и был затянут пеленой. – Борис, – я буквально прошипела его имя и тут же закашлялась, потому что горло нещадно саднило. – Боги меня услышали. Как же ты меня напугала. – Не поверишь, самой страшно, – я смогла сфокусировать взгляд и нашла Бориса. Он был в человеческом обличье, скованный по рукам и ногам, несколько потрепанный, но готовый вступить в бой. – Где мы? – Кто б знал. Когда я открыл глаза, всё уже было так. – Это очень плохо. – И тут меня осенило: – Борис, почему ты ещё здесь, да ещё и человеческой форме? – Печати… Я присмотрелась повнимательнее. – Огненные? – Они самые, – мой фамильяр кивнул, страдальчески скривившись. – Ты как? – Бывало лучше, веришь? – сев, я привалилась спиной к стене и осмотрелась. – А где Флегонт? – Флегонт? Он? Ты смеёшься? – Борис был удивлён. Хотя, нет, он был потрясён. – Ты не узнал его? – я фыркнула весело, насколько это было возможно в такой ситуации. – Понимаю, сложно заподозрить, что этот смотритель тот самый милый мальчик, с которым я росла, и который тягал тебя за хвост, обещая однажды заполучить меня в качестве трофея. – Ты не могла ошибиться? – Я, может, не самая сильная ведьма, – позволила себе небольшую обиду, – но отличить потомственного мага, от кого бы то ни было, в состоянии. – Извини. – К тому же, такая поражающая сила только у него. Он ведь, правда, может сжечь. Полностью оправдывает своё имя. – Он же из белых, – на лице Бориса читалось недоумение. – У него такая же ситуация, как у меня. Я, по логике, должна повторять путь своих предшественниц, но я выбрала быть такой, какой была первая в нашей семье ведьма. Вот и он, должен быть белым, но выбрал путь первого ведьмака в их семье. В своём клане он – белая ворона. Где-то сбоку раздались аплодисменты и тихий смех. – Браво, браво. Многие тебя недооценивают. И напрасно. – Флегонт, что тебе надо от меня? Я вроде не переходила тебе дорогу. Он смотрел на меня своими черными глазами и довольно улыбался. Я не сразу смогла прочитать его мысли, но когда получилось… – Ты этого не сделаешь. – Как же ты долго, – он продолжал надо мной издеваться. – Почему же ты думаешь, что я этого не сделаю? – Потому что это не по законам. Тебя свои же и убьют. – Ты же сама сказала своему фамильяру, что я выбрал путь первого в своей семье. А он никогда не соблюдал ведьминские законы. И я не собираюсь. /////// – Маргрит, Маргрит, – кто-то нетерпеливо, но осторожно тряс меня за плечи. – Что ж делать-то, а? Ну, пожалуйста, Маргрит, очнись. Девушку было жаль и, несмотря на то, что глаза открывать решительно не хотелось – ну, или не моглось – я постаралась. – Линда, что ты здесь делаешь? – моя секретарь, радостно взвизгнула и повисла у меня на шее. – Тише, ты чего? Задушишь же. – Я тебя почти час пытаюсь привести в сознание, уже всерьёз думала вызывать скорую помощь и полицию. – А полицию зачем? – поддерживаемая ее, на удивление крепкими для девушки, руками, я поднялась и села на кровать, пытаясь понять, что же было на самом деле. – У тебя дверь открыта, в ванной разбитое зеркало, здесь сломанный подоконник и вообще, после того, как я тебе позвонила насчёт побега Бэйли… – значит, звонок был, и побег Стива тоже был. Так что, вполне вероятно, что и он сам был. Он ли? Линда замолчала. – Так что там вообще? – С твоего телефона позвонил какой-то мужчина и сказал, что у тебя тут, если не Армагеддон, то уж точно мини-апокалипсис в отдельно взятом районе, – она замялась и всё же через пару минут решилась спросить, раз уж я ничего не говорила: – Маргрит, это был он? – Кто он и где был? – У тебя эту разруху учинил Бэйли? – Не знаю. Меня ударили по голове, и я потеряла сознание, – не хотелось кого-либо посвящать в некоторые тайны, пусть даже и не совсем посторонних людей. – А как же ты дверь открыла? – В тот момент, когда открывала дверь, мне позвонил смотритель Аттики, на него и отвлеклась. – Но того, кто тебя ударил, ты же видела? Нельзя же оставить безнаказанным того, кто… – Он был в повязке. Допрос окончен? – я сурово посмотрела на Линду. Она выглядела так, словно я только что лишила её квартальной премии. – Я просто беспокоюсь… кстати, когда ты успела набить тату и перекраситься? Неужели всё за один вечер? Я дала ходу к зеркалу и ошарашенно замерла напротив. На меня смотрела та же девушка – Дамиана – только теперь я заметила, что у нас одно и то же лицо. Вот только рун на теле было всего пять: Энкели – Ангельская сила, Повиновение, Бесстрашие, Стойкость и Руна Альянса. Да и одета я была в свою домашнюю одежду, а не средневековое платье. Зато глаза-хамелеоны. Да. – Твою мать. Линда, запиши меня к нашему психологу на сегодня, – как бы я ни ненавидела мозгоправов, уже готова была наступить на горло собственной песне. – И ещё, завтра я на несколько дней уеду к родителям. – Маргрит, что случилось? – я поймала на себе взволнованный взгляд. – Тебя к родителям обычно ничем не заманишь. – Мне надо, Линда. Я скоро буду готова, – зайдя в ванную, я осторожно ступала, чтобы не пораниться. Краем уха я слышала, как в комнате Линда звонит по телефону и записывает меня к психологу. А следом она сделала ещё один звонок – чтобы ко мне пришли и разобрались со стеклом в ванной и с подоконником в комнате. Я долго стояла под холодной водой, но прояснения в мозгу так и не наступало, более того, я не чувствовала холода – складывалось впечатление, что я стою не под душем, а в костре. Облегчения не наступило, ни через пять минут, ни через десять, ни через пятнадцать. Единственное, губы посинели от холодной воды. Больше находиться в ванной не было смысла. Я провела кончиками пальцев по рунам на руках и, потянулась за осколком зеркала, предварительно подняв брошенное ранее на пол покрывало. Я повертела в руке бесполезный кусочек стекла, более не избегая смотреться в него, и приложила к стене. Выдохнув, я прикрыла глаза и сосредоточилась на желаниях и ощущениях. Немного по-думала, что я, вероятнее всего, сошла с ума, но не прекратила своих манипуляций. Мне хотелось и не хотелось одновременно, чтобы получилось, потому что страх держал за затылок. – Верни всё как было, – я продолжала упорно смотреть в одну точку, вроде бы даже мигнула лампочка, но, само собой, ничего не произошло. Подождала ещё пару минут и, нервно хохотнув, я уже было собралась убрать руку от стены и стекла, и выйти из ванной, как заметила, что под ногами с тихим перестукиванием в одну кучку стали стягиваться осколки, даже самые мелкие. Сказать, что я лишилась дара речи, значит, исказить истину. Я наблюдала за, развернувшимся под ногами, действом, как завороженная, не в силах даже элементарно пошевелиться. Когда осколки, медленно, но верно потянулись на стену к тому кусочку, который держала я своей рукой, моё тело готово было навернуться оземь, в обморок. Через несколько минут я смотрелась в сложенное, хоть и с трещинками между осколков, зеркало. Где-то на подсознании слышался голос, который советовал протереть зеркало. Я не стала противиться – смысл, если уже произошло столько всего, что даже поход к психологу не поможет – взяла в руки полотенце и принялась тщательно натирать поверхность. Закончив, я испытала целую гамму эмоций от ужаса и паники до восторга и какого-то детского наивного счастья – зеркало было целым. – Охренеть. – Маргрит, всё в порядке? – Линда волновалась, стоя за дверью и скребясь по двери ногтями. – В полном порядке. – Психолог ждёт тебя через полтора часа. – Ага, – я распахнула дверь и столкнулась с Линдой нос к носу. – Точно всё хорошо? – Да, да, не беспокойся, – “Конечно, не беспокойся… ты у меня в этом городе единственная родная душа, хоть иногда и бываешь стервой”. – Я бываю стервой? – переведя взгляд на Линду, я поняла, что она не говорила этого вслух. – Я что, сказала это вслух?! – шок в её глазах меня отрезвил. – Ну… да. – Маргрит, прости, я не это хотела сказать, я… – Всё в порядке, Линда. В этот момент она распахнула дверь ванной и замерла. Я же стукнула себя по лбу и прикусила губу. Мне понадобилось секунды три, чтобы на лице прекратили отражаться эмоции, как раз хватило к тому моменту, как Линда обернулась на меня. – Эм… там… зеркало. – Зеркало. – Целое. – Целое. А что ему сделается-то? – Да? – паника, сомнения, попытки составить всё в один ряд и разобраться – в голове Линды было столько мыслей, что я сбивалась, но одну смогла поймать, самую настойчивую: “Кажется, мне тоже надо записаться к психологу, но думается, что уже не поможет”. – Да, – своим “да” я ответила и на заданный вопрос вслух, и подтвердила то, что сказать она не рискнула. – Я буду готова через десять минут.