Встретились у Костра

POV Женя: – Мильковский, сколько можно?!- орала на меня Эльвина. – Что происходит?- еще во сне пытался соображать я. – Вставай, ехать надо,- она вышла из спальни. 6 часов утра. Надо же, а я уснул... Да, подруга права, пора собираться. Выйдя из комнаты, обнаруживаю, что ванну занял Леха. У меня есть 15 минут, что бы окончательно проснуться, организовать все мысли и собраться. Достаю из шкафа спортивную сумку. Пара футболок, запасные джинсы, носки... – Жек, ты ломился?- в спальню заглянул Леша, на кончиках волос которого скапливалась вода. – Да,- не отворачиваясь от шкафа ответил я. – Иди тогда, ты последний остался. Эльвина там овсянку с ягодами и фруктами замутила, мы тебя ждем,- за барабанщиком закрылась дверь. *** Ровно в 9 мотор черной "Шкоды" завелся и машина тронулась с места. Каждый поехал в том, в чем удобно, траурные одеяния взяли с собой. Тишина. Влад сидит впереди и читает книгу, Леша, облокотившись головой об окно, вздремнул, а я следил за меняющимся пейзажем. "Тебе книгу надо о ней писать...", вспомнил я слова Адиля. А почему бы и нет?... Открываю заметки в телефоне, создаю новую и начинаю:" Катя Черкасова. Любимая всеми Вселенная". *** – Жень, это она?- отвлекла меня Эльвина. Я посмотрел вперед и увидел газель с номером, который мне продиктовали в морге. – Да, -коротко ответил я, и вышел из машины. Перед газелью стоял мужчина лет 40, вполне прилично выглядящий, и курил. – Доброе утро,- поздоровался я с ним. – Доброе,- пожал мне руку водитель.- примите мои соболезнования. – Ну что, вы готовы? – Да, конечно. Можно только сигарету докурю? – Не будете против моей компании?- спросил я. *** Час, второй, третий... День сменил вечер. Розовое майское небо, справа сосновый лес, а слева большие холмы. По небу плывут золотые облака. *** Смеркалось. На бирюзовом горизонте стали появляться серебристые звезды, чуть виден месяц. "Приятное одиночество"- так Катя назвала поездку ночью, и не важно где: будь то в городе, будь то на шоссе. Действительно приятное, уютное одиночество. Оно было таким, когда она была рядом, когда спала в длительном пути Москва–Казань и обратно на моем плече. Да, частенько я, Влад, Эльвина и клавишница ездили в Татарстан именно на машине. Помню еще, что было забавно, когда девушки, оказавшись дома, частенько говорили на татарском. Не знаю, что-то в них просыпалось, наверное, родное. Что здесь их поймут, на каком бы из двух языков они не говорили. Они были счастливы у себя, а мы с Владом таяли, видя пару дней их счастье. *** В небольшой квартире собралось столько народа, что пройти было просто невозможным. Обувь занимала весь коридор, дверь открывалась и закрывалась через каждые 2 минуты. Я сидел рядом с гробом, и держал невесту за руку. Лицом на себя она была не похожа, все опухло. На щеках легкий румянец, губы розовые. На ее от природы длинных ресницах визажисты оторвались: сделали из такими пышными, еще более длинными. Фиолетовые волосы были закручены в большие, толстые локоны. Мышечное оцепинение тела спало, поэтому было тяжело связать ей руки, что бы поставить икону и свечку. *** Сегодня рано утром, когда мы приехали к Алексею Ивановичу и Эльвире Николаевне, в квартиру было тяжело зайти. Как мы появимся им на глаза? Вчетвером тяжело выдохнули, и я постучал в дверь. Открыл Алексей Иванович. Глаза красные, нос опухший, мужчина тихо всхлипывает. Эльвина не выдержала и бросилась на плечо хозяину. С кухни вышла Эльвира Николаевна, выглядевшая ни чуть не лучше мужа. И тут мои эмоции вышли на ружу. Точнее сказать, просто взорвались. Я обнял женщину и мы ощутили душевную боль друг друга.