Пираты: По следам легенд.

Какое-то время все молчали. Диковинная птица с ярким оперением издала протяжный крик, словно удивляясь появлению чужаков, и, с шумом хлопая крыльями, улетела в глубь джунглей. Девственно-ровные берега острова, которых касались лишь волны, представляли собой полукруг – залив, – и на них не было следов ни морских чаек, ни черепах, ни каких-либо зверей. Иккинг утёр со лба пот. Корабль погрузился в задумчивую тишину, а все просто привыкали к мысли, что они добрались до самого Проклятого Залива. – Думаю, капитан, теперь-то вы точно должны рассказать, за каким дьяволом мы сюда припёрлись, – подал голос Задирака. – Нам… нам надо подкрепиться, – собравшись с мыслями, ответил Хэддок. – Перед походом на остров. Пока мы будем есть, я расскажу вам эту историю. Команда молча повиновалась. В воздухе висело неприятное напряжение. Иккинг поймал взгляд Астрид, но та отвела глаза. Все прекрасно понимали, что он завёл их в ловушку. Они расположились прямо на палубе, без особого удовольствия жуя сухари. Иккинг, откинув голову и прислонившись к мачте, прикрыл глаза. – Когда я был ещё мальчишкой лет четырнадцати, я забрёл в один портовый кабак – просто так, из любопытства. Тогда я ещё даже не подозревал, что этот вечер перевернёт мою жизнь… В нос ударил резкий запах табака и спирта, раздался громкий смех подвыпивших завсегдатаев... Иногда Хэддок сам поражался – прошло пятнадцать лет, а он всё помнит в мельчайших подробностях. – За одним столом сидела нищенка. Ну, все думали, что она нищенка, потому что на ней были невероятно грязные лохмотья. Из-под капюшона выглядывали пряди седых волос и горбатый, словно у ведьмы из легенд, нос. Хозяин кабака уже давно бы вышвырнул её, но у неё были деньги, много золотых, на которые она покупала себе кружку за кружкой эля… Когда она уже качалась, как корабль в бурю, то вдруг неожиданно громко для такой хилой старухи стала заявлять, что она бессмертна. «Ну да, а я – Посейдон, владыка морей!» – ответил ей один из матросов, и все загоготали. «Джон, да выгони её уже, в самом деле!» – …К тому времени я уже удовлетворил своё любопытство и собирался пойти к выходу, как вдруг она схватила меня за плечо цепкими скрюченными пальцами, словно хищная птица. «Она там, куда вы все и носа сунуть боитесь!» – хрипло прошептала она, наклоняясь близко-близко к моему лицу. «Мальчик мой, ты веришь мне, что я бессмертна?» В тот момент я заглянул в её глаза, дикие, безумные, пьяные, в этот полубеззубый рот, и, признаюсь, мне стало не по себе. «Да», – ответил я, старясь выскользнуть из стальной хватки чокнутой старухи. «Лжёшь! Но я тебе докажу»… И она принялась говорить. Неторопливо, с истинно-старческой неспешностью… Она говорила мне о королях, о войнах, о торговых договорах и новых законах, о перекройке мира и о разделе земли между воюющими странами… Она перечисляла всё то, что произошло за последние сто лет. Она говорила мне о том, как она пешком путешествовала по государствам, не боясь ни властей, ни разбойников, ни диких зверей. Она рассказывала, как она была хороша целых восемьдесят лет после того, как получила бессмертие, как она могла очаровать любого мужчину, который ей приглянулся… Как были черны её волосы и как сияли её кошачьи зелёные глаза… И эти её воспоминания так ярко вставали передо мной, будто я видел это всё её глазами. Она с такими подлинными эмоциями и чувствами говорила о всей своей невероятно долгой жизни, что я уже больше не верил, что она была сумасшедшей. Мозг безумца не смог бы придумать столько деталей того, что действительно случилось в мире за сто лет. Мы сидели с ней за столом около часа. Казалось, старуха поняла, что теперь-то я ей верю, и жадно насыщалась моим вниманием… Думаю, если она и пыталась рассказать это кому-то ещё, её принимали за чокнутую и отказывались слушать. Так что я был для неё настоящей находкой. Она рисовала передо мной картины прекрасной жизни – без страха, что ты можешь заболеть чумой или обычной простудой и сыграть в ящик, без страха, что тебе просто перережут горло ночью на дороге, и всё… «В наш век, – объясняла она, – умереть – самое простое дело! Умереть даже легче, чем родиться! А вот если ты будешь обладать силой, которой мы раньше наделяли лишь богов, то ты не сможешь ни утонуть, ни сгореть, ни даже порезать палец и получить заражение крови!» «Тогда почему вы выглядите так, как будто вам действительно сто лет? Где же ваша вечная молодость?» – спросил я. «Она оказалась коварна», – протянула старуха, опрокидывая в себя очередную кружку эля. Её мутные глаза нашли окно в деревянной стене кабака и уткнулись в него, силясь разглядеть море в сумраке наступившего вечера. «Один раз отведаешь её нектар, и тебе придётся вернуться, потому что со временем чары слабеют… Я прожила долгую жизнь, и не жалею ни об одном поступке! Кроме разве что одного… Что я не вернулась туда лет так двадцать назад, когда поняла, что кожа начинает покрываться морщинами, а энергия по капле уходит из моего тела…» «Что вы не вернулись… куда?» – осторожно уточнил я, подвигая к ней кувшин с элем. Она наклонилась вперёд. «Туда, откуда, по идее, не вернулся ещё никто… Кроме меня. Моряки боятся этого места, ведь оно заставляет их сходить с ума и направлять корабли на скалы… Они считают это место сосредоточением Чёрной магии, но в сердце острова магия-то Светлая...» Она сделала паузу. «Это место люди называют Проклятым Заливом». «А что именно дало вам бессмертие?» – спросил я, даже не дыша. Либо она сейчас промолчит, либо… «Золотая лилия». Иккинг открыл глаза. Вся команда смотрела на него, не отрывая взгляда. – Больше я не смог задать ей ни единого вопроса, потому что я кабаке неожиданно появился мой отец. Он был военным, генералом, побывавшим со своими солдатами во многих боях… Думаю, это попортило ему кровь, потому что нрав у него был суровый. Он за ухо отвёл меня домой, а потом выпорол. Но я уже всё решил. Мне казалось, что где угодно было лучше, чем здесь, и я сбежал. У меня давно уже появилась идея стать пиратом, а тут, после рассказа этой старухи, у меня появилась надежда. У меня появилась цель. Мои юношеские мечты были чересчур идеалистичны, мне казалось, что это так просто – стать пиратом, собрать команду, приобрести корабль, а потом отправиться с ними к золотой лилии, чтобы мы все могли стать бессмертными. Прошло много лет, и ещё больше лишений, прежде чем мне это удалось. Но вы только представьте! Мы сможем стать ещё отчаянней, ещё неуловимей, ещё бесстрашней, ведь нам не придётся опасаться пули или клинка! Мы сможем стать настоящей живой легендой, которая не подвластна времени! А когда пройдёт восемьдесят лет, и чары начнут выветриваться, мы сможем вернуться сюда, уже не боясь смерти, и ещё раз выпить нектара золотой лилии. И получить ещё один век, состоящий лишь из всех возможных земных наслаждений!.. Хэддок умолк. Он пристально наблюдал за реакцией своих матросов, которые неуверенно переглядывались. На их лицах было написано сомнение. Но сомнение уходило, освобождая место воодушевлению. – Впрочем, я пойму, если вы после всего, что нам пришлось пройти, откажитесь идти вглубь острова, – смиренно добавил он, – ведь мало ли, что там может нас ждать… – Мы с тобой! – одновременно воскликнули Забияка и Задирака, подпрыгнув. – И не в таких переделках бывали, – усмехнулся Сморкала, поигрывая мускулами. – Как говорила моя бабушка… – начал Джек. – У нас всё равно нет выбора, – флегматично пожала плечами Мерида, выкидывая огрызок яблока за борт. – Для меня будет честью присоединиться к вам и вашей команде, – сделал полупоклон Юджин. – Ну ладно, – пробормотал Рыбьеног. – Выступаем сейчас? – Иккинг удивлённо обернулся к Астрид. Та невозмутимо на него смотрела. – Нет, я понимаю, что нектар бессмертия ты будешь раздавать лишь своей команде, но вряд ли мне в жизни выпадет ещё один шанс стать свидетельницей такого события. – Я тоже так думаю, – влезла Рапунцель, сделав невинные глазки. Хэддок почесал затылок. – Ладно, как хотите. Итак, команда, через пять минут выступаем! Взять ножи, кинжалы, кортики, пистолеты, пули и порох… Возьмите всё, чем можно резать и чем можно обороняться… – Мне так бабушка говорила каждый раз, когда мы собирались в гости к родственникам, – поделился Джек с Меридой. * * * Яркие, огромные бутоны цветов, склизкие лианы, свисающие с веток деревьев. Под ногами – пятисантиметровый слой зелёного мха, в котором утопали ноги, и спутанные клубки корней. Широкие глянцевые листья, похожие на опахала, заслоняли путь. Иккинг шёл впереди, прорубая дорогу кортиком. Чуть ли не каждую секунду протез зацеплялся за корни. Обычно капитан даже не вспоминал о том, у него нет одной ноги – сделанный им самим протез был настолько искусен, что даже не чувствовался как чужеродный предмет. А к металлическому стуку об доски палубы Иккинг уже привык. Но вот когда надо было карабкаться через какие-то дебри, протез тут же давал о себе знать! Справа от него такую же войну с растениями вёл Сморкала, слева – Юджин. Пока им не встретились следы пребывания ни одного зверя. С одной стороны, это радовало, а с другой настораживало… Впрочем, может, они просто избегали места, где росла золотая лилия, чувствуя магию? Они вышли на полянку, где растения были не такие высокие. Тяжело дыша, Хэддок опустил кортик. Солнце жарило спину сквозь рубашку. – Может… привал? – предложил Джек, задыхаясь точно также. Иккинг кивнул и снял с пояса свою флягу с ромом, разбавленным водой. Жадно глотая тёплую влагу, он прислушивался к неторопливым разговорам пиратов, которые тут же расположились на мху, прикладываясь к своим флягам. Пить простую воду было опасно, так что пираты всегда разбавляли её спиртным. Завинтив крышку, Иккинг решил пройтись чуть вперёд. Они шли уже достаточно долго, и по его представлениям прошли половину острова. Где-то уже рядом должен быть вожделенный приз… Иккинг отодвинул лиану и вгляделся в полумрак. Пятнадцать лет… пятнадцать лет он ждал этого дня… Просто не верится… Наверху что-то зашипело, и лиана стала подниматься вверх. Иккинг с ужасом понял, что держал в руке… Змею! С ветки дерева вниз бросилась скользкая рептилия, сверкая двумя пастями с острыми длинными зубами и раздвоенными языками. – Змий!! Хэддок наотмашь рубанул клинком, и разрубил змия напополам. На землю плюхнулся короткий толстый кусок тела с одной шеей, но с двумя головами. Кусок стал биться в конвульсиях, выпуская длинные языки и пытаясь укусить ботинок Иккинга. Того передёрнуло от отвращения при виде этой картины. Сзади послышалось сдвоенное шипение. Он метался, отмахиваясь двумя кортиками, а змии окружали его со всех сторон. Толстые, с зеленовато-жёлтой чешуёй, с вытянутыми овальными мордами, все вместе рептилии казались одним существом – стоголовой гидрой. С полянки доносились крики его команды. Змии пытались прыгнуть прямо с земли, целясь в его горло, но Иккинга больше волновали те твари, что притаились у него над головой. Если хоть одна из них вцепится своими головами в незащищённый, открытый участок шеи, извиваясь, царапая его острой чешуёй… Ему было мерзко это представлять. Теперь-то он радовался тому, что одна нога у него железная – змии ломали об неё зубы, а он добивал их закалённой сталью. Он топал ногами, пытаясь спугнуть змиев вибрацией земли, он шипел, подобно им, и некоторые пугливо скользнули в сторону. Остальных же он разрубил на куски. Напряжённо оглядываясь, он вдруг заметил какое-то сияние в зарослях впереди. Сердце забилось сильнее. Заметив притаившуюся зверюгу в кустах, Хэддок дождался, пока она прыгнет на него, и двумя кортиками, как ножницами, отсёк обе головы. Даже не смахивая с них бесцветную слизь, которая текла у этих существ вместо крови, капитан Кровожадный Карасик бросился к сиянию. Она была прекрасна. Лилия с шестью лепестками мягко светилась в зелёном полумраке, устроившись, словно на подушке, на холмике изо мха и изогнув прекрасный травянистый стан. Её мягкий золотой свет манил, к ней хотелось поднести руку и почувствовать солнечное тепло… Во всяком случае, Иккингу казалось, что она должна излучать тепло. Он замер. – Капитан! Где вы? – послышался голос Юджина, который искал его в зарослях. – Надеюсь, с вами всё хоро… Резкий гортанный крик, полный боли, страха и недоумения, от которого взметнулась в воздух стайка птиц, сидевших на верхних ветках. Послышался глухой звук, с которым падает на землю тело. Шипение. Ещё один короткий вскрик, гораздо слабее. Иккинг застыл, а с клинков капала слизь. Он чувствовал, как буквально разрывается на части. Его глаза так и пожирали золотую лилию, безмятежно светящуюся в полумраке растений, словно возомнившую себя их королевой, его душа рвалась к ней, но… ноги не двигались, приросли к земле, а мозг понимал, что там, всего в десяти шагах умирает Юджин Фитцерберт… Мимо него стрелой пронесся ещё один змий, спешащий на запах крови, даже не заметив капитана. Его язычки мелькали, уже смакуя этот запах. Перед Иккингом возникла дилемма, которую он никак не смог предсказать. Разумеется, он даже не собирался делиться лилией с командой, забрав бессмертие лишь себе. Потом можно было бы выйти к ним, и разыграть громкую сцену, обвиняя сумасшедшую старуху во лжи. А потом вести себя крайне осторожно, не подставляясь под нож, чтобы никто не понял, что он, Иккинг Хэддок, – бессмертный. Всю жизнь его заботил только он сам. Таков закон пирата – если ты не будешь заботиться только о своей сохранности и выгоде, ты долго не проживёшь. Зачем тебе лишний риск, когда риск – каждый божий день? По такому закону он и жил. А потом у него появилась «Ночная Фурия». И этот корабль стал для него дороже всего, дороже даже его жизни, потому что он, как и кричал своим родителям всего несколько часов назад, каждую минуту помнил, чем ему пришлось заплатить за это. Но стало что-то меняться. Он понял это, когда Астрид украл пират, а он кинулся её спасать. Уже потом, анализируя свой поступок, он оказался в смятении, в ужасе! В нём стало что-то меняться, его стало покидать его обычное благоразумие! Его эгоизм, который спасал его все эти годы! И сейчас, когда он оказался на развилке, эти мысли промелькнули в его голове за одну секунду. Сейчас! Прямо сейчас, потому что потом будет поздно! Желанное бессмертие, которое даст ему право делать всё, что он хочет, сделает его абсолютно свободным от людских законов, от смерти, от страхов! Оно сделает его сильнее любого короля! И Иккинг решился. * * * Когда Астрид и остальная команда отбились от двухголовых змиев, они принялись искать Хэддока. Как было бы цинично со стороны Судьбы лишить его жизни в нескольких шагах от вечной жизни… Но как оказалось, её выбор пал на другого. – Юджин! – принцесса бросилась к парню, который бессильно лежал на земле. – Нет-нет-нет-нет! Давай, давай, Юджин, я здесь, открой глаза! Фитцерберт издал тихий стон, когда она убрала его руки, прикрывающие рану. Астрид приподняла брови. Дело плохо… На теле были видны многочисленные укусы острых и узких, как иглы, зубов, а кровь текла, не останавливаясь. Рана выглядела так, как будто мягкую плоть много раз проткнули шилом. Наверно, боль адская… Девушка сочувственно взглянула на бывшего офицера. Имея обширные знания в области медицины, она могла с уверенностью сказать, что он не выживет. Задето правое лёгкое, сильно повреждены внутренние органы, да и слишком много потеряно крови… Жаль… – Юджин! – Рапунцель, не обращая внимания на то, что её платье стремительно покрывается кровавыми разводами, обхватила его лицо ладонями. По её щекам катились слёзы. Рядом хмуро стояла Мерида, закусив губу. Её левая щека была разодрана острым зубом змия, но, в общем-то, вся команда имела такие незначительные порезы. А вот Юджина тварь явно застала врасплох. Хофферсон пробежалась глазами по земле. Подождите-ка… вот три змеи, разрубленные на куски… Но… если их убил не Юджин, то кто?.. Сквозь заросли с шумом выбрался Иккинг. Бесцеремонно отодвинув в сторону Санлайт, он отвинтил крышечку своей фляги над раной Юджина. Астрид собралась сказать, что, даже продезинфицировав рану ромом, Юджина не спасти, да так и застыла с открытым ртом. Из фляги полилась сияющая мягким золотым светом жидкость. – Это… – начала она. – Да, – он подождал, пока по стенкам стекут последние капли. – Жаль, у меня было меньше половины фляги… Лилия тут же растворилась в воде, стоило мне её туда кинуть. Стало очень тихо. Казалось, не было слышно и лёгкого ветерка чьего-то дыхания. Рапунцель с надеждой смотрела на лицо Юджина. Жидкость впиталась в рану. Долгую минуту все ждали. И вдруг из неё стали вырываться лучи, состоящие из переплетающихся узоров чистой, ясной энергии. Казалось, можно протянуть руку и коснуться их – настолько они казались материальными. Астрид охватило какое-то чувство полного умиротворения и возвышенного счастья. Над Юджином расцвела шестилистная лилия, сияющая, огромная, как солнце, полная тепла и уюта. У девушки даже промелькнула мысль – как может столь светлое творение Жизни расти на столь ужасном, сокрытом от людей туманом страхов Острове? Может, как раз потому, чтобы лилией не воспользовались во зло?.. Никто не мог точно сказать, сколько длилось это сладкое мгновенье, возвышающее мысли, душу, разум… Вдохновляющее, окрыляющее, очищающее от всех низменных и недостойных мыслей и поступков… В это мгновенье тяжкий груз раздумий, который Астрид несла на себе уже много дней, исчез, словно его никогда и не было. Свет золотой лилии мягко обволакивал, проходя сквозь души людей, как последние лучи заходящего солнца проходят сквозь мягкие, воздушные, белые облака… А потом постепенно угас. Лепестки лилии закрылись и исчезли. Рапунцель убрала за ухо прядь, нетерпеливо глядя на шатена. – А вы знали, что на том свете отличная бесплатная выпивка? – вдруг выдал он, лукаво приоткрывая глаза. – Юджин! – счастливо воскликнула она, кидаясь ему на шею. И Юджин крепко прижал её к себе в ответ. Впрочем, до них тут же дошло, что на них смотрят, и они смущённо друг от друга отпрянули. Щёки Рапунцель заалели, а Юджин хитро улыбался. Астрид, глядя на них, не сумела сдержать умилённой улыбки. К Фитцерберту подскочил Джек и радостно хлопнул по спине. Все пираты загалдели, загомонили, приветствуя Юджина снова на этой грешной земле. Тот поднялся, отряхнулся и посмотрел на Хэддока. Капитан невозмутимо прикреплял флягу к поясу. – По-видимому, тут не обошлось без магии. Хэддок кивнул. Юджин протянул руку, и тот крепко пожал её. – Спасибо. Иккинг ещё раз кивнул, а потом сказал: – Пора возвращаться на «Ночную Фурию». И будьте впредь осторожнее со змиями – у меня нет второй лилии, чтобы оживлять вас направо и налево! Рассмеявшись, они пошли по вырубленной ими же дороге. Всем хотелось побыстрее оказаться на таком безопасном и родном корабле. Никого даже не волновало так и не полученное бессмертие. Все общались, шутили и выполняли свою работу как всегда. Возможно, на них так повлияла магия золотой лилии, пока она оживляла Юджина… Но эта идея вечной жизни больше их не привлекала. И разочарования от недостигнутой цели они не испытывали. А капитан?.. – Иккинг? – он стоял на корме, поставив локти на борт корабля, и смотрел на всё удаляющийся Проклятый залив. Как только Хэддок увидел, что все водовороты, скалы, подводные камни и туманы, полные иллюзий, магическим образом исчезли и путь от острова в море свободен, он отдал штурвал Мериде и ушёл на безлюдную корму. Астрид неуверенно подошла к нему и встала рядом. Иккинг не отрывал взгляда от полоски земли. Ветер был удачный, и «Ночная Фурия» радостно подскакивала на волнах, словно пытаясь взлететь в небо, распахнуть чёрные паруса-крылья, обнять ими небосклон… – Знаешь, меня никто никогда не волновал так сильно, как я сам, – задумчиво сказал он. Астрид всматривалась в это лицо, в эти совсем незаметные веснушки, в эти мягкие каштановые волосы, дрожащие от ветра... На него вернулся его любимый чёрный камзол с серебряными узорами по краям. Воротник был поднят и гордо стоял, подрагивая на ветру. – Ну, разве что мой корабль. Никогда в жизни я не испытывал потребности в привязанностях… Он почему-то посмотрел на свои руки. Внизу шумели волны. За кораблём тянулся белоснежный, взволнованно-метающийся след из белых пузырьков. – Но все эти события словно что-то изменили во мне. Слишком сильно, чтобы я стал прежним. Неожиданно для меня появились такие понятия, как доверие, дружба, взаимопомощь… – Так может, и не нужно становиться прежним? – резонно спросила Астрид. Иккинг не поднимал глаз, продолжая разглядывать свои пальцы так, словно впервые их видя. – Так сложно раскрываться, – признался, наконец, он, и поднял голову. Астрид отчаянно хотелось отвести взгляд. Внутри вновь зашевелилось чувство вины, которое, как ей казалось, исчезло после волшебства лилии. – Так сложно становиться человеком с чувствами, – прошептал он. – Которому важен не только он сам, но и команда, друзья… близкие для него люди… Сразу появляется чувство ответственности, желание помочь… желание защитить… От этого становишься слишком уязвимым. – Иккинг, – выдохнула Астрид, а внутри неё всё билось в истерике. «Не смей этого произносить… слышишь, не смей! Ты же знаешь, что после этого я не смогу ничего сделать!» – вертелось у неё в голове, и она даже не знала – к себе она обращается, или к Иккингу. – И внезапно приходит мысль, что бессмертие тебе уже не нужно… Когда ты бессмертен, ты видишь, как стареют и умирают все, кого ты знал… к кому ты был привязан… И ты остаёшься один на один со своим одиночеством… Он сделал на полшага ближе, глядя в её глаза. Хофферсон стало трудно дышать. Что-то перехватывало горло, что-то толкало в спину. – Ты понимаешь, о чём я? – она хотела ответить «Да», но он подался вперёд, её веки невольно прикрылись, а губы, потянувшись, встретились с тёплыми губами Хэддока. Только спустя секунду Астрид поняла, что она сделала. И сделала абсолютно рефлекторно, как ей показалось. Иккинг по-свойски запустил пальцы в её пшеничные волосы, не обращая внимания на то, как подпрыгнуло судно на волнах. Наверное, его сейчас бы не отвлекло и появление кракена… Неловкость быстро прошла, сменившись удовольствием, но некоторая скованность осталась, потому что Астрид почувствовала себя ещё более виноватой. Иккинг прервал поцелуй и нежно провёл носом по её щеке, словно ласковый котёнок, не открывая глаз. Когда его руки мягко провели по шее и спустились по спине, вдоль позвоночника, Астрид тихо выдохнула. А потом послала всё к чёрту. Все сомнения и доводы рассудка, все мысли и переживания «А вот это было зря», разрешая мозгу удалиться в счастливый обморок. Астрид запустила руки в его мягкие волосы, и чуть не замурлыкала от того, что наконец-то смогла это сделать. А манили они её с самого начала… Несильно потянув за них, она заставила его поднять голову, и чуть прикусила его нижнюю губу, прижимаясь к его телу, отчаянно, страстно… Она напористо кусала его губы своими уже без малейшей капли стеснительности, а Иккинг прижимал Астрид к борту корабля, водя руками по её спине, и от этих движений по всему телу разливалось тепло. Шум волн бил по воспалённому сознанию, позади была пустота, а весь мир девушки сузился до этого небольшого пространства на карме, свиста ветра и самого известного и неуловимого капитана пиратов. Мысль от того, что он сейчас принадлежит ей, сладко кружила голову. Какое-то время они просто стояли в обнимку. Астрид уткнулась носом в его плечо, слушала его дыхание и чувствовала себя на удивление безопасно и комфортно. На удивление, потому что она уже очень давно не испытывала этого состояния. Как будто рядом с ним исчезали все возможные опасности. Все переживания. – Корабль прямо по курсу! – с мачты до них бодро донёсся голос Джека, разбивая ощущение полного уединения. Иккинг в последний раз провёл ладонью по её волосам и отступил. Его взгляд был непривычно мягким и нежным. Она кивнула, молча соглашаясь с тем, что ему надо идти. Отвернувшись к морю, она услышала отдаляющееся характерное постукивание металлического протеза, а потом голоса. Присоединяться к команде Астрид не спешила, оставаясь в этом новом, абсолютно непривычном для неё чувстве. Ярком, счастливом, радостном… Хотелось не то петь, не то танцевать, хотя ни того, ни другого Астрид в жизни не делала. Корабль содрогнулся от пушечного залпа, и она чуть не повалилась на палубу. Что за!.. Астрид удержалась от слов, неподобающих приличной девушке. – Именем короля и королевы Солнечного Соединённого Королевства, вы, Иккинг Хэддок, прозывающий себя Кровожадным Карасиком, объявляетесь преступником и проговариваетесь к мучительной смерти за похищение Её Высочества принцессы Рапунцель Санлайт, а также за похищение королевского золота в особо крупных размерах! Ответом были два выстрела из плазменных пушек Задираки и Забияки. Астрид похолодела. Нет. Нет! Только не сейчас! Происходящее казалось злой шуткой. Она бросилась на палубу. – Я никогда не называл себя Кровожадным Карасиком! – возмутился Иккинг. – Это меня так называют! Какой человек в здравом уме придумает себе такое прозвище?! Астрид остановилась рядом с ним, тяжело дыша. Совсем рядом с ними раскачивался огромный корабль с белоснежными парусами и позолоченными деревянными узорами. На палубе бегали солдаты в золочёных доспехах с изображением солнца, слышались отрывистые команды офицеров. – Астрид, уйди в мою каюту и запрись на все замки, – бросил Иккинг. – Мерида! Разворачивай корабль – пора задать им жару! Рыбьеног! Спрячь принцессу и иди сюда! Чёрт, я оставил свои мушкеты! – Я никуда не пойду! – воскликнула Астрид. – Как же мне надоело это ваше женское упрямство! – рыкнул Хэддок, схватил её за запястье и потащил за собой – всё-таки по силе он её превосходил. Когда они рысью добежали до его каюты, он отпустил её руку, подхватил с кровати мушкеты, бросился к шкафу и стал их перезаряжать. Астрид дрожала. Рука её сама полезла во внутренний карман платья, спрятанный в складках, и сжала деревянную рукоятку кинжала. Иккинг чертыхнулся и полез в шкаф за мешочком с порохом. Астрид сделала два шага, вынимая кинжал. Губы тряслись, словно перед истерикой. – Прости, так надо, – сквозь слёзы выдохнула она, резко размахнулась и саданула рукояткой Хэддоку по затылку. Тот рухнул, не издав и звука. Схватив его мушкеты, Астрид побежала в трюм. – Астрид! – она чуть не врезалась в Рыбьенога. Тот заботливо поддержал её. – Слушай, ты бы спряталась в камбузе, вместе с Рапунцель. Я знаю, ты дерёшься не хуже нас, но лучше бы тебе переждать эту бурю, если ты понимаешь, о чём я... – Спасибо, – мило улыбнулась она. – Ты такой заботливый! «И ты просто не представляешь, насколько помог мне…» – Принцесса, мы уходим, – Астрид с размаху высадила дверь, даже не использовав ключ, который дал ей кок. Рапунцель вздрогнула и приподняла брови от такого неожиданного вторжения. – Ну, быстрей Капитан решил, что лучше тебе отплыть на шлюпке. Так будет надёжнее. – Хорошо, – кивнула удивлённая Санлайт. Выбежав обратно на палубу, они увидели, что бой идёт не на жизнь, а на смерть. Фурия не давала закинуть на себя абордажные крюки – Данброх так ловко управлялась со штурвалом, что складывалось впечатление, будто корабль танцует. А остальная команда отстреливалась из пушек. Астрид подняла мушкет вверх и выстрелила, привлекая внимание враждебного корабля. – Командор Хофферсон! – гаркнул тот самый, который зачитывал обвинения Хэддоку, и отдал честь. – Рад видеть вас живой и… – Отставить! – привычно рявкнула Астрид, расправляя плечи. – Шевелитесь! Принцесса здесь! – Есть! – Астрид, что… – она встряхнула принцесску за плечи. – Ваше Высочество, я – командор Астрид Хофферсон. Моей миссией было присматривать за вами до тех пор, пока не прибудут корабли с солдатами Его Величества, и обезвредить капитана. Сейчас вас переправят на корабль, и вы не будете предпринимать каких-либо попыток к бегству. – Нет, Астрид, ты чего! Мы же… – губы златовласки задрожали, глаза широко распахнулись, и она смотрела на суровое лицо подруги так, словно не узнавала. Да так оно и было, в общем-то. – Прекратить возражения, – оборвала её командор. И добавила жёстко: – Каникулы закончились, Ваше Высочество. – А Юджин?! – Он выполнил задание, защищая Вас… Но теперь сражается на стороне пиратов. Так что, скорее всего, его будут судить так же, как и их. – Хофферсон! – она невольно обернулась на крик Мериды, которая вращала штурвал в новом манёвре. Глаза рыжей сияли яростью, а треуголка сбилась набок. – Если меня не повесят раньше – я тебя убью! Астрид с некоторым сожалением вспомнила, как они спина к спине сражались против змиев буквально сегодня утром, и кивнула. Она знала, на что шла, когда согласилась втереться в доверие к команде. И особенно к капитану… Рапунцель всё так же стояла в ступоре, отказываясь в это верить. Как корабль меньший по размеру, а значит, более манёвренный, «Ночная Фурия» ловко уворачивалась от пушечных снарядов вражеского корабля, нанося ему самому удар за ударом. Мерида зыркала страшными глазами, но от штурвала отойти не могла, а остальная команда была занята. Никого из них Астрид убивать не собиралась, но всё равно радовалась, что ей не придётся вступать с ними в бой. Вдруг Рапунцель открыла рот, да так его и закрыла, а сзади на командора обрушилось что-то тяжёлое. У Хофферсон поплыло всё перед глазами, а голова загудела, как колокол. – Прости, так надо, – с издёвкой прошипел Иккинг ей на ухо. Астрид повалилась на доски, смутно чувствуя, как он выворачивает ей руки и завязывает на них канат. – Сморкала, Рыбьеног! Оставьте в покое пушки и помогите мне вытащить на палубу бочки с порохом! А потом прикрепите их канатами к рее! – Капитан, у вас есть план? – Взорвать этот корабль нам не удастся, как того кракена, но мы можем опалить ему паруса и мачты! Надо лишь забросить на него бочки и выстрелить… Вперёд, вперёд! Астрид провалилась во тьму… * * * Очнулась она уже привязанная к мачте, сидя на палубе. Голова всё ещё пульсировала тупой болью, когда она замотала ею. Но вокруг было только бескрайнее море. Матросы занимались своими делами, драили палубу, негромко перебрасывались каким-то репликами. Стук. Астрид прикрыла глаза. Стук. Штурвал ей было не видно с её места. Но, скорее всего, там Мерида. Хэддок за время их плавания стал относиться к рыжей пиратке с гораздо большим уважением, нежели вначале. Стук. Он остановился перед ней, бесстрастно глядя сверху вниз. Астрид не хотела встречаться с ним взглядом, и поэтому ему пришлось присесть перед ней на корточки. В его глазах, которые она помнила ещё такими нежными, была опасная смесь ненависти, презрения и разочарования. Казалось поднеси спичку – и весь корабль взлетит на воздух. – Ничего не хочешь рассказать? – тихим, свистящим шёпотом поинтересовался он. Астрид вздрогнула и отвернула голову, как если бы этот голос мог оставлять порезы не хуже клинка. – Ты ничего не хочешь мне рассказать, командор Астрид Хофферсон? Краем глаза она заметила, что все матросы преувеличенно делают вид, что не замечают их. – Дочь сапожника, значит… Отец погиб в буре… Брат-военный обучил сражаться на шпагах…ЧТО ЕЩЁ БЫЛО ЛОЖЬЮ?! Она молчала. Он посмотрел на небо и криво усмехнулся, словно отхлебнул желчи. – Надо было понять, что ты что-то скрываешь… Дочь сапожника не могла бы управлять кораблём… не могла бы так вязать морские узлы… не могла бы биться, как заправский солдат… Знаешь, а ведь это отличная идея. Подослать одного из командоров на мой корабль. Но выбрать именно тебя, женщину, которая могла бы очаровать меня… Это объясняет всё твоё поведение, все ужимки и кокетство… Чёрт, ты даже хуже тех кабацких девок… Для них ты не значишь ничего уже после того, как расплатишься, но ты – ты играла на чувствах. И всё одна большая ложь… Астрид стойко сносила каждое слово, не позволяя дёрнуться и мускулу на лице. – А скелет? Помнится, он утверждал, что ты знаешь, почему он забрал тебя. Дело в предательстве, да? Он чувствует, если на корабле есть предатель, и утаскивает его на Остров? И самое главное, что никто не возвращался. За ними никто не возвращался, слышишь, Хофферсон? А мы вернулись. Поэтому проклятье было снято. – Вы потрясающе умны, капитан, – невозмутимо ответила Астрид, снова обжигаясь об этот взгляд. – Моего ума оказалось недостаточно, – процедил он. – Я вот хочу спросить… Какого это было? Улыбаться, общаться, спасать друг друга на протяжении всех этих дней… обольщать… При этом зная, что потом тебе придётся предать всех этих людей… Ради чего, Хофферсон? Ради денег? Репутации? Короля? – Хватит, – тихо попросила Астрид. – ХВАТИТ?! А МОЖЕТ ТЕБЕ ХВАТИТ ИЗОБРАЖАТЬ ЗДЕСЬ НЕВИННУЮ ОВЕЧКУ?! ТЫ ВРАЛА МНЕ, ЧЁРТ ПОДЕРИ, ВРАЛА КАЖДЫМ СЛОВОМ, ВЗГЛЯДОМ, ДЕЙСТВИЕМ! Он вскочил на ноги, нервно заходив туда-сюда. – А ПОЧЕМУ БЫ МНЕ ПРОСТО НЕ НАДЕТЬ ТЕБЕ МЕШОК НА ГОЛОВУ И СБРОСИТЬ ЗА БОРТ?! ДУМАЮ, ЭТО БУДЕТ ТЕБЕ УРОКОМ! ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, ЧТО ТЫ МОГЛА ТАК ПРИТВОРЯТЬСЯ, ЧТО ЛЮБИШЬ! ПОСЛЕ ВСЕГО ТОГО, ЧТО МЫ ВМЕСТЕ ПЕРЕЖИЛИ! ДА ТЫ САМОЕ НИЗКОЕ И ПОДЛОЕ СУЩЕСТВО, ЧТО Я КОГДА-ЛИБО ВИДЕЛ! Астрид сжала зубы, лишь бы не зарыдать перед ним. Иккинг выхватил кортик. Вся команда тут же перестала делать вид, что ничего не видит и не слышит, и бросила свои дела. Астрид зажмурилась. Резкий свит беспощадного металла в воздухе, и кортик с хрустом вонзается в древесину в сантиметре над головой Астрид. Иккинг наклоняется близко-близко, тяжело дыша. – Я – тебя – ненавижу! – рвано выдыхает он, со злостью глядя в её испуганные глаза. – Но любишь?.. – еле слышным шелестом срывается с губ. Обжигающий взгляд зелёных глаз. Долгая пауза. – И люблю, – выдыхает он, разворачивается и уходит, громко хлопая дверью, оставив кортик. Астрид прислоняется головой к мачте, чувствуя, как тело превратилось в безвольный мешок с костями от столь резкого выброса адреналина. Сейчас она не смогла бы пошевелить и пальцем, так она даже рада, что сидит на досках. Астрид закрывает глаза. Так гадко на душе у неё ещё никогда не было.