***
Пятница была такой же бессонной, как и четверг. Гарри сидел на веранде съемного дома под греющими кожу утренними солнечными лучами и нервно водил ручкой по страницам своей потрепанной тетради. Он терпел третье поражение подряд, вырывая ни в чем неповинные листы с насквозь перечеркнутыми строками, комкая и отбрасывая их на пол. Пальцы Стайлса неприятно зудели из-за маленьких порезов от бумаги, но он настойчиво продолжал сжимать в руке ручку и чертить все больше новых строк. Стайлс изливал на страницах свои терзающие душу переживания (которые не утихали уже второй день, вырисовывая в воображении мягкие черты лица улыбающейся Кэрол). Его губы тихо нашептывали слова, и они тот час появлялись в тетради, расплываясь по бумаге неровным дрожащим почерком.Sweet creature, Had another talk about where it's going wrong. But we're still young, We don't know where we're going, But we know where we belong.
Парень прерывисто дышал, прикрывая уставшие веки. Его мысли беспорядочно разбегались, затем снова сотрясали разум воспоминаниями о ночи среды в пабе «Shine». Гарри отдал бы все, чтобы снова вернуться в тот злосчастный день и переписать события по-другому, где он не отталкивает Кэрол от себя, а берет ее дрожащую руку в свою и крепко обнимает; где она рыдает у него на груди, а он ласково гладит ее по волосам и забирает весь страх на свои плечи; где они идут к ней домой (ведь он находится ближе), принимают душ в маленькой ванной, чтобы смыть с себя осевшие на коже неприятные события уходящего вечера; где он укладывает ее в постель и говорит, что останется; где слабый свет ночника будет сторожить их беспокойный сон и лелеять витающие в воздухе сновидения.No, we started Two hearts in one home. It's hard when we argue, We're both stubborn, I know.
Глаза Стайлса постепенно намокали, и он убирал влагу с уголков, утирая ее тыльной стороной ладони. Его часто называли нытиком из-за присущей человеку черты — плакать (это началось со времен Британского шоу талантов), когда эмоции давят на тело и выворачивают наизнанку душу. Каждый твердил Гарри, что настоящие мужчины никогда не плачут, и лишь мама улыбалась, трепала его по волосам, гладила по щеке и успокаивала: «Все мы люди, милый, и все мы имеем право показывать свои чувства. Никогда не слушай других, Гарри, будь собой и не скрывай своих эмоций».But oh, Sweet creature, sweet creature, Wherever I go, you bring me home. Sweet creature, sweet creature, When I run out of rope, you bring me home.
Солнце постепенно поднималось все выше и выше, достигая своей привычной точки среди безоблачного голубого неба. Бодрый Кингстон ослепительно улыбался новому дню, раскидывая по светлым стенам спальни Гарри солнечных зайчиков, которые резво перескакивали из одного места в другое, играя в догонялки на полу и на застеленной кровати. На побережье лениво прогуливались проснувшиеся птицы. Они расправляли свои широкие крылья и смачивали пересохшие клювы в лазурной пенистой воде, затем отталкивались от земли и взмывали ввысь, прямо к пылающему теплом солнцу. Первые отдыхающие медленно заполняли пляж, по которому с высунутым языком носился уже знакомый Стайлсу золотистый ретривер, сгоняя с морских волн еще не взлетевших чаек. Те недовольно вскрикивали и ненадолго поднимались с воды, оседая чуть поодаль, чтобы несносный пес снова не побеспокоил их спокойное плаванье. Гарри в последний раз черкнул ручкой по исписанному листу, выводя завершающие строки пропитанного чувствами произведения.When I run out of rope, you bring me home, You bring me home.
Закрыв тетрадь, парень грустно улыбнулся и, поднявшись со стула, покинул веранду. Стайлс небрежно бросил тетрадку на кровать, не заметив, как она раскрылась на той самой странице, где были размещены маленькие, наполненные смехом, счастьем и любовью, послания от Кэрол.***
Сегодня Гарри попросил никого не приезжать к нему, поскольку не хотел, чтобы команда потратила день впустую, в сотый раз спрашивая у него, все ли хорошо и почему он выглядит так разбито. Парень ценил заботу и уважение, которое к нему проявляли занявшее особое место в сердце люди, и не желал впутывать их в свои проблемы. Только Митч, особо встревоженный состоянием Стайлса за последние несколько дней, не сдержался, появившись днем на пороге съемного дома парня с двумя бутылками светлого пива и коробкой воздушной пиццы в руках из пиццерии, в которой работает. Гарри дал Митчу прочесть наброски, которые сделал утром. — Очень сильно, — Митч положил тетрадь Гарри на стол перед собой и переплел свои пальцы. Ровланд заметил, что текст несет в себе извинения перед особенным для Стайлса человеком, поэтому задал следующий вопрос, отпив немного пива из бутылки: — Может, все-таки поведаешь старине Митчу, что произошло в среду? Я переживаю за тебя, приятель. — Не хотел бы нагружать тебя своими проблемами, — отмахнулся парень, припав губами к горлышку бутылки. Вкус солодового хмеля приятно осел на языке. — Брось, Гарри, — выдохнул Митч. — Я же вижу, ты хочешь поделиться с кем-то своими тревожными мыслями. Я хочу помочь тебе, знаешь ли. Стайлс покрутил в руках стеклянный сосуд и посмотрел на Ровланда. — Это связанно с Кэрол, да? Вы поругались? Гарри кивнул, затем пригубил еще немного пива и поставил пустую бутылку на стол. — Я такой болван, — он покачал головой, а губы произвольно расплылись в ухмылке. — И в чем же заключается твое болванство? — поинтересовался Митч. — Тем днем, когда я пришел в кофейню мистера Джефферсона, Кэрол сказала мне, что в Кингстон прилетел ее коллега и привез с собой новые банковские карты, — Стайлс положил локти на холодный мрамор и продолжил. — Все было хорошо примерно до того момента, как она сказала, что они договорились встретиться в нашем пабе. Я побоялся отпускать ее одну, и оказалось, что не зря. Когда я увидел Дастина со своим смазливым личиком, сразу понял, к чему могут привести последствия вечера, проведенного в компании напыщенного Уэйна. Ровланд внимательно слушал Гарри. Его брови сошлись на переносице. Он выглядел очень серьезным. — До определенного момента я не встревал в их встречу, но то, как он смотрел на Кэрол…эти полные похоти взгляды и затуманенные алкоголем глаза, — парень прикрыл веки, его тело снова напряглось. Неприятный осадок вернулся. — Я держал себя в руках, пока они танцевали, но когда Дастин начал распускать свои грязные руки и полез целоваться к Кэрол, мое терпение, подобно мыльному пузырю, лопнуло. Меня пробрала настоящая злость, которую я держал в себе долгое время, не позволяя выбираться наружу, но в этот вечер цепи треснули, и она овладела мною. — Ты подрался? — Да, — кивнул Гарри. — Точнее хотел. Уэйн заехал мне кулаком прямо по носу, — он потер переносицу указательным пальцем. — И как только я собирался врезать по его наглому лицу, Кэрол остановила меня. Она выглядела такой напуганной, пока сдерживала меня от гневных порывов. Дастин ушел, но моя злость — нет. Кэрол пыталась помочь мне остановить кровь. Она дрожала, пока я кричал о последствиях, которые могли бы произойти этой ночью, если бы я не пошел с ней на встречу. Я сорвался Митч, сорвался на Кэрол. И это самое ужасное. — Ох, приятель, — выдохнул Ровланд. Он покачал головой. — Тобой управлял сам дьявол. Людям тяжело владеть собой в такие моменты. Я не могу винить тебя в том, что произошло, ведь этот Дастин повел себя неправильно. И я рад, что ты оказался там и смог уберечь Кэрол от плохих последствий. Гарри прикусил внутреннюю сторону щеки и опустил глаза. — Я оттолкнул ее, Митч. — Это был не ты, приятель, а твоя злость. Тебе просто нужно найти Кэрол и поговорить с ней. Я знаю, что она напугана, возможно, до сих пор, но нужно исправлять ситуацию. — В четверг Кэрол собрала свои вещи и переехала в другой район, — пробормотал Стайлс. — Я не знаю, где ее искать теперь. — Кэрол никогда не упоминала тебе о своем арендодателе? Или, может, она говорила о месте, в котором поселится? Гарри задумался. — Она говорила о том, что ей нашли место в трех кварталах от кофейни, — он потер подбородок. — Если не ошибаюсь, ресторан Эллис находится в трех кварталах отсюда. Тебе стоит поговорить с Аттли, она живет неподалеку от своего ресторана, в одном из благополучных районов Кингстона. — Хочешь сказать, Кэрол может быть там? — Там находится только один район. Я особо не знаю о нем, поэтому и предлагаю связаться с Эллис. Внутри Стайлса поселилось странное успокоение. Оно медленно растеклось под кожей, вселяя в него уверенность. Кажется, сама судьба подталкивает парню решение. Что, если Эллис Аттли окажется его спасательным кругом? — Я позвоню ей прямо сейчас.***
Солнце уже давно зашло за горизонт, когда Гарри пересек Тренчтаун (район, в котором жила Кэрол) и добрался до Даунтауна (где находился ресторан Эллис), а от заката на небе остались размашистые пурпурные следы. После разговора с Ровландом, Стайлс позвонил Аттли и расспросил ее о местности Даунтауна (не смотря на то, что они с Кэрол несколько раз ужинали в «Peace of England», парень совершенно не помнил расположение маленьких улочек этого квартала). Эллис рассказала, что в десяти минутах пешего шага от ее ресторана находится поворот на улицу под названием Дэнсхолл Роуд (названную в честь популярного музыкального направления), откуда открывается вид на шестиэтажный жилой дом — единственное высокое здание на Дэнсхолл Роуд. «Нужно лишь следить за указателями, иначе промахнешься и попадешь на Роял Роуд. Она просто кишит наркоторговцами, и таким милым мальчикам, как ты, лучше туда не заглядывать», — предупредила Аттли. «А теперь, может, расскажешь мне, почему тебя так заинтересовала Дэнсхолл Роуд?», — Гарри ничего не оставалось, как рассказать и Эллис о том, что произошло в среду, и почему она до сих пор не видела «обтянутую светлыми джинсами привлекательную задницу Кэрол» у себя в гостях (странный юмор был изюминкой Аттли). Неподалеку от «Peace of England» парень нашел маленький цветочный рынок (удивительно, что он работал в такой поздний час). Милая загоревшая женщина продала Стайлсу букет полевых цветов, собранных на Кингстонской лесной поляне (рядом с ботаническим садом Кеслтоном), где флористы выращивают свои растения в отдельных теплицах и имеют около десяти торговых точек по всему городу. Гарри почувствовал себя еще лучше, держа в руках нежные цветы с повязанной на корнях бумажной ленточкой «Пускай этот букет принесет любовь в ваши сердца». Нагретая солнцем земля постепенно остывала, температура в городе стремительно опускалась, и парень подумал, что идея надеть этим вечером изношенную серую кофту поверх футболки — была очень даже кстати. Прохладный ветер, увязавшийся за Стайлсом, не проникал под плотную ткань, но и не сдавался, прижимая холодные ладони к его лицу и шее. Благо волосы были спрятаны под шапкой, и шальной озорник не растрепывал и без того взлохмаченные непослушные пряди. Полная луна ярко освещала указатель с двумя направлениями: на нужную Гарри Дэнсхолл Роуд и на «кишащую наркоторговцами» Роял Роуд. Свернув в сторону Дэнсхолл Роуд, парень заметил тот самый шестиэтажный дом, о котором говорила Эллис. В издалека маленьких окошках светился свет, и можно было увидеть периодически проскальзывающие в мягком желтом свечении тени. Чем ближе Стайлс подходил к дому, тем больше всего открывалось его взору. Окна уже не казались такими маленькими, будучи распахнутыми. Из некоторых слышались тихие радио-разговоры о последних событиях на Ямайке, где-то слабо играла музыка, кто-то смотрел телевизор, а чьи-то окна, плотно завешенные шторами, даже не светились. Парень затаил дыхание, когда оббитое пластиком окно третьего этажа неспешно открылось, и оттуда выглянула светловолосая девушка, глубоко вдохнув свежий вечерний воздух. Она потянулась и выпрямила спину, упираясь руками в балконные перила. На ее груди колыхнулась серебристая подвеска, заблестевшая в холодном лунном свету. Маяк покачивался с каждым вдохом и выдохом, заставляя сердце Гарри биться быстрее. Лишь одна девушка во всем Кингстоне носит талисман спасения. И это Кэрол. Девушка мечтательно улыбнулась (Гарри был готов поклясться, что у него в этот момент едва не остановилось сердце), в последний раз взглянув на звезды, и скрылась в комнате, оставив окно открытым. Выдохнув, Стайлс побрел к двери подъезда, которая, к его счастью, была не заперта. Из дома веяло приятным теплом, запахом неизвестного чая и чем-то сладким. Парень поднялся на третий этаж и остановился у первой двери, на которой красовалась золотистая тройка (сегодня она имеет для него особый смысл везения: три квартала, третий этаж, третья квартира), а рядом со звонком был прикреплен маленький желтый стикер с надписью «Нажми два раза». Собравшись с духом и уняв внезапно возникшую дрожь в пальцах, Гарри дважды нажал на белую кнопку. В квартире раздался птичий щебет, затем послышались тихие шаги. Дверь широко открылась, и перед парнем предстала Кэрол, поправляя свои спутанные волосы. На ее плечах покоилась легкая цветастая рубашка, а на бедрах сидели домашние растянутые шорты. Ее лицо выглядело уставшим, под глазами зияли темные круги (она тоже не спала долгое время), а губы были сомкнуты. Девушка нахмурилась, как только увидела, кто перед ней стоит. — Гарри? — тихий голос Кэрол медленно врезался в сознание Стайлса. По его телу прошлась приятная волна мурашек от мягкого американского акцента. — Здравствуй, Кэрол, — проговорил парень, пока внутри него творилось что-то до ужаса безобразное. — Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? — спросила девушка, не отпуская дверной ручки (казалось, она в любой момент может захлопнуть дверь перед носом Стайлса). — Пускай это останется в секрете, — Гарри улыбнулся, протягивая в сторону Кэрол цветы. — Это тебе. Девушка выдохнула, с опаской принимая букет из рук парня. Их пальцы на секунду соприкоснулись, и Кэрол быстро отдернула руку. Стайлс заметил на ее открытых запястьях красноватые полосы — его отпечатки. — Могу я зайти? — от волнения сводило желудок. Взгляд Кэрол был полон неуверенности, но она перешагнула через себя и отступила от двери, позволяя Гарри зайти внутрь квартиры. — Можешь не разуваться, — девушка захватила со столешницы прозрачную стеклянную вазу и ускользнула в ванную комнату. Парень осмотрелся. Не смотря на то, что это была не маленькая квартирка в Тренчтауне, выдержанный ретро-стиль по-прежнему оставался неизменным, как и стоящий на кухне экзотический кактус. Здесь было намного больше места: просторная светлая прихожая, несколько комнат, кухня и отдельные ванная с уборной. В квартире пахло сладостью. Сладостью Кэрол. Девушка вышла из ванной с уже поставленным в воду букетом и прошла на кухню. — Хочешь чаю? — невзрачно поинтересовалась она, даже не оборачиваясь в сторону вошедшего на кухню Гарри. — Может, лучше кофе? — он надеялся, что эта фраза как-нибудь раззадорит Кэрол, заставит улыбнуться, но она, как и прежде, оставалась серьезной, щелкая выключателем чайника. — Хорошо, — девушка достала из шкафчика большую белую чашку и пакет с черным кофе. Между ними воцарилось молчание, и лишь бурлящий чайник разрезал своим закипающим звуком тишину. Стайлс неотрывно наблюдал за Кэрол, за ее худыми руками, в которых она сжимала чашку; за ее напряженной ровной спиной; за струящимися по плечам светлыми волосами, которые постоянно лезли ей в глаза, и она откидывала их. Он осознал, как сильно скучал по ней. Девушка поставила перед парнем дымящуюся кружку с кофе и села напротив — на соседний табурет. — Прости меня, — прошептал Гарри, смотря в тоскливые глаза Кэрол. Она тяжело выдохнула, сложив руки на столе. — Я был так зол на Дастина, — продолжил парень. — И мне чертовски жаль, что я сорвался на тебе, Кэрол. Я не должен был этого делать, но все произошло так неожиданно. Гарри потянулся к рукам Кэрол, но девушка инстинктивно убрала их, разместив на своих коленях. — Я никогда бы не сделал тебе больно, слышишь? Так вышло, и я корю себя за это, — его голос дрогнул, а глаза предательски намокли. — Если ты хочешь, чтобы я сейчас же ушел, я сделаю это, Кэрол. Стайлс поднялся со своего места. Губы девушки приоткрылись, но тут же сомкнулись в колебаниях. Она растерянно посмотрела на возвышенную фигуру парня над собой. Он опустился перед ней на колени. Кэрол оторопела на месте. — Скажи что-нибудь, прошу, не молчи. Гарри аккуратно коснулся рук девушки. Стайлс поочередно целовал запястья Кэрол, шепча свои извинения. Его губы касались красных участков, одаривая крошечными поцелуями каждый миллиметр пострадавшей кожи. — Гарри, — тихо проговорила девушка. — Не нужно этого, подымись с колен, пожалуйста, — попросила она. Кэрол освободила руки и мягко взяла лицо парня в свои ладони, стирая большими пальцами влажные дорожки с его щек. — Прости меня, прости меня за все, — не переставал шептать Стайлс. — Все хорошо, Гарри, — уголки губ Кэрол приподнялись. Она приняла его, медленно опустившись на колени следом. — Я не виню тебя в том, что произошло. Мы оба были не правы. Я знаю, что происходит внутри тех, кто борется с гневом. Это тяжело. Мы люди. Мы делаем ошибки и ищем их решения. Нам больно и мы справляемся с этим. Мы живем, и никогда не знаем, что ждет нас сегодня, завтра или послезавтра; каким будет рассвет в эти выходные, кого мы увидим в понедельник у мистера Джефферсона и какую песню ты напишешь во вторник. Мне было тяжело без тебя, но я ведь чертова женщина со своими принципами, — Кэрол рассмеялась. Маленькие мимические морщинки появились в уголках ее глаз. — Это звучит так глупо из моих уст, и я совершенно не знаю, о чем сейчас говорить, но, — девушка погладила Гарри по щеке. — Я бы никогда не оставила тебя, Гарри. Перешагнула бы через свое упрямство и вернулась бы к тебе, в твои объятия, к твоим утренним поцелуям, противному кофе, запах которого я чувствую сейчас, потому что ты так и не выпил его. Однажды ты сказал, что я покорила твое сердце, и сейчас я хочу сказать тебе тоже самое. Ты покорил мое сердце, Гарри Стайлс. Он улыбнулся. Эти слова приятно согрели сердце Стайлса. Он притянул Кэрол к себе за плечи и крепко обнял, запутавшись пальцами в светлых волосах (он так скучал по этому). — Я люблю тебя, Кэрол, — выдохнул Гарри. Пальцы девушки пробежались по его спине, и она прижалась к нему, положив голову на плечо. — Я тоже люблю тебя, Гарри, — это было первое признание Кэрол, которое она хранила в сердце с того самого момента, как их губы впервые встретились в «Shine». Они долго стояли на коленях друг перед другом, обнимались и невесомо покачивались. — Я выпью кофе и останусь у тебя? — Ты выпьешь кофе и останешься со мной.