Douleur de Louise
8 июля 2017 г. в 23:16
Луиза де Лавальер любит короля Людовика Четырнадцатого почти так же сильно, как Бога. Только отчаянная вера дает ей в руки плетку, только вера позволяет ей занести руку и хлестнуть себя по спине. И слезы боли мешаются со слезами религиозного экстаза.
Лавальер не боится забвения со стороны Людовика, она боится сама увидеть в его глазах равнодушие.
И за каждую его ласку, какую только может припомнить, она с наслаждением, изо всех сил, хлещет себя по спине.
Удар — за прикосновение.
Удар — за улыбку.
Удар — за поцелуй.
Удар, потому что Людовик — не Бог, но так богохульно красив, что, наверное, дьявол, и без покаяния будет Луиза гореть вечно в преисподней.
И слова и взгляды Марии-Терезии, королевы его испанской и гордой, тоже удары, но лишь мелкие ранки отравленными кинжалами, что саднят долго, но исчезают, а рубцы на нежной коже спины не сходят и прячутся вероломно под тканью платья.
Она не завидует яркой и привлекательной Атенаис де Монтеспан, которая, подобно легконогой Артемиде, стремительно завоевывает расположение Людовика. Она не завидует и принцессе английской Генриетте, потому что муж не греет ее ночами. Потому что Луиза не умеет завидовать. Она знает только светлую радость и светлую же печаль.
Удар — за каждую мысль о нем.
Удар — за каждый брошенный украдкой взгляд.
Удар — за каждый раз, когда она шепчет его имя.
И кровь брызжет на распятие и тонкий шелк ночной рубашки.
Она не хочет заполучить Людовика себе, как роскошная темноволосая Атенаис, хотя Луиза в кротости своей и не понимает, за чем охотится богиня-маркиза.
Она мечтает только спрятаться в монастыре от нечестиво прекрасного и любимого короля, который, как сияние солнца днем, делает ее слабый свет свечи бесполезным.