Влюбись в меня, если осмелишься

      Вы когда-нибудь испытывали такое чувство, будто не можете даже вдохнуть, увидев что-то настолько прекрасное, что хочется кричать, но тишину никак нельзя нарушать именно в этот момент? Гарри точно знает, что это за чувство…       Вот оно, то самое прекрасное зрелище, что не дает ему нормально дышать: Мэттью Даддарио, развалившийся звездочкой на кровати рядом с ним. Гарри наслаждается этим моментом, будто украл его у целого мира, будто ему не представится больше такого шанса никогда в жизни. А что, вполне возможно, что это его единственный шанс увидеть спящего Мэтта.       Стоит сказать, что попал Гарри в это положение совершенно случайно. Ну, как случайно, скорее, по зову сердца. Еще вчера утром он отправился на прослушивание, совершенно не нужное, кстати, в какую-то студию в пригороде Нью-Йорка. И как его вообще занесло туда? Этот вопрос нужно задать его агенту. В общем, дело закончилось тем, что Шам в совершенно отвратительном настроении возвращался домой, прокручивая в голове странную шутку судьбы: Шелби не было в городе уже несколько дней, но и увидеться с Мэттом никак не удавалось, потому что тот все время где-то зависал со своей девушкой.       И вот в этот самый момент на телефон Гарри пришло сообщение, изменившее его планы на всю ночь:       «Уехала. Если не занят, можем завтра увидеться».       Мэттью предлагал увидеться на следующий день, но ведь Эстер уже не было в поле зрения, и кто был бы Шам, если бы не рискнул сделать сюрприз тому, кого хотел видеть больше всего. Он развернул такси в противоположном направлении, глупо улыбаясь, пытаясь представить, как будет выглядеть Мэтт, увидев его на пороге своей квартиры через 20 минут после того, как отправил смс.       И Даддарио не разочаровал. Он открыл дверь и буквально застыл с открытым ртом. Гарри стоило огромных усилий не засмеяться от такого зрелища. Хотя хотелось не только смеяться. Вид Мэттью в одних домашних штанах, небритого и немного помятого, будто он только что вылез из постели, заставлял некоторые части тела Гарри подниматься. Но Мэтт тоже умеет удивлять…       Через секунду Гарри был уже припечатан к стене в подъезде, и Даддарио даже не подумал о том, чтобы проверить, может ли их кто-то увидеть. Он просто схватил Шама за воротник рубашки и впился в его губы так, будто хотел проглотить его целиком. Гарри схватился за его плечи, отвечая на поцелуй, не отталкивая, только сильнее прижимая мужчину к себе. Хотелось стонать в голос, но они оба сдерживались, чтобы не нарушать тишину в подъезде дома. Сложно сказать, кто первым решился прервать поцелуй, но все же они смогли оторваться друг от друга.       А все, что было после того, как мужчины оказались в квартире, нельзя рассказывать в присутствии детей младше 17 лет. И, естественно, Гарри наказал Мэттью за то, что тот так опрометчиво накинулся на него с поцелуями, даже не заботясь о том, чтобы их никто не застал. Несколько раз наказал…       Шам улыбается, вспоминая, как Мэтт покраснел, когда они зашли в его спальню, снова целуясь. Тогда Гарри понял, что его догадка была верной: Мэттью действительно только поднялся с постели. Собственно, туда же он и отправился буквально через пару минут после их встречи…       Мэтт потягивается во сне и переворачивается на бок, открывая вид на свою спину. Этого Гарри вряд ли сможет выдержать. Тем более, увидев синяки на боках мужчины, оставленные его же пальцами сегодняшней ночью. Не то чтобы это не нравилось азиату. Вполне приятная картина. Его мужчина. Только его.       — Мог бы просто меня разбудить, — полусонно бормочет Мэттью и поворачивается обратно, улыбаясь и вызывая на губах Шама ответную улыбку. — Мне нравится так просыпаться, — он обхватывает мужчину за талию, прижимая к себе ближе.       — Я мог бы просто трахнуть тебя, Даддарио, пока ты был ко мне спиной, — шепчет ему на ухо азиат и удовлетворенно хмыкает, замечая, как дернулись руки Мэтта при этих словах, и как сбилось его дыхание.       — А так тебя чем не устраивает? — спрашивает Мэтт, обхватывая Гарри руками и ногами, заставляя улечься сверху, и толкается бедрами, задевая член.       Гарри только собирается ответить ему, да так, чтобы тот засунул свои шуточки куда подальше, но в этот момент Даддарио облизывает губы. И все… Шам пропал…       — На что уставился? — Мэтт водит ладонями по спине мужчины, заставляя немного подрагивать от прикосновений.       — Не скажу, — фыркает Гарри и резко переворачивается на спину, так, чтобы Мэттью оказался сверху. — Может, позавтракаем? Или ты предпочтешь заняться чем-нибудь более интересным? — он ведет носом по щеке мужчины, отчего тот глухо стонет.       — Ну, нет, — Мэтт все же находит в себе силы и приподнимается, собираясь выпутаться из одеяла и покинуть кровать. — Не расскажешь, на что залип, больше ничего не получишь, — встав, он подмигивает Шаму. — Кроме блинчиков.       — Люблю блинчики, — не ведется на его уловку Гарри.       — Тогда милости прошу на кухню, джентльмен, — Мэтт надевает боксеры и в таком виде отправляется готовить завтрак.       — Обломщик, — бурчит ему в след Шам.       — Я все слышу.       — Блядь, — шипит азиат, тоже вставая. — Так бы и трахнул эту задницу.       Войдя на кухню, Гарри обнаруживает Мэттью за плитой в одних боксерах и фартуке. Картина, мягко скажем, не самая обычная для его утра. Но приятная, бесспорно. Наблюдать за тем, как Даддарио замешивает тесто для панкейков, пританцовывая под музыку, льющуюся из динамиков телевизора, — одно удовольствие. И только скажите Гарри, что невозможно поклоняться чьим-то ногам, он вас засмеет, потому что ноги Мэттью Даддарио — это целая планета кинков. Это его Мэтт. Его мужчина.       — Ты снова пялишься, — выговаривает ему Мэттью, одновременно погружая указательный палец в тесто, а потом облизывая его.       — Да ты издеваешься! — не выдерживает Шам.       — Скажи, что я сделал, и я перестану, — пожимает плечами Мэтт. — Может быть, — добавляет он с ухмылкой, продолжая колдовать над завтраком.       Гарри присаживается за стол, намереваясь выторговать себе немного откровений от самого Мэтта.       — А если я скажу, ты ответишь на мой вопрос?       — Я подумаю над твоим поведением, — мужчина ставит перед азиатом тарелку, на которой уже красуется первый блинчик, а рядом ставит баночку с малиновым джемом. — Угощайся, дорогой.       — Спасибо.       — Я слушаю тебя, — Мэтт возвращается к готовке.       Шам тяжело вздыхает, осознавая, что проиграл в этом сражении. Но ничего другого, кроме как рассказать правду, ему не остается. Разве что отказаться от секса. Но это, сами понимаете, вариант сомнительного качества.       — Ты очень красивый, — выдает он, наконец, и слышит, как за его спиной Мэтт роняет что-то на пол. Азиат резко оборачивается, сталкиваясь с ошалелым взглядом Даддарио.       — Очень смешно! — возмущается тот и отправляется к раковине за полотенцем, чтобы убрать с пола остатки того, что, судя по всему, должно было стать вторым блином.       — Я серьезно, — возражает Гарри, но мужчина никак не реагирует на его слова. — Мэтт, посмотри на меня, пожалуйста, — просит он и, когда убеждается, что тот обратил на него взор, продолжает. — Ты действительно очень красивый. И не говори мне, что ты считаешь, что это не так.       — Я не считаю себя уродом, но слышать это от тебя…       — Что?       — Это странно, — пожимает плечами Мэттью.       — Почему?       — Не знаю, просто… не думал, что ты когда-то мне такое выдашь.       — А ты думал, что я сплю с каждым встречным что ли? — возмущается азиат.       — Нет, так я не думаю, — Гарри замечает, что на щеках Мэтта появляется румянец, и это выглядит очаровательно.       — Хочешь, я расскажу тебе, что меня заводит, — говорит он таким тоном, будто собирается разложить мужчину прямо здесь, на кухонном полу. — В тебе.       Несколько секунд Даддарио молчит. А потом выключает плиту и шагает к Шаму, резко поднимая его и усаживая на стол, отчего тарелка с блинчиком с противным звуком отъезжает на другой конец. Гарри, не ожидая такого, хватает Мэтта за плечи.       — Лучше покажи, — шепчет азиату на ухо Мэттью.       — Хорошо, — кивает тот, а потом развязывает фартук, чтобы освободить тело, так не вовремя скрытое им. — Твои ноги, — шепчет он Мэтту на ухо и хватает его за бедра ногами, притягивая как можно ближе к себе, давая почувствовать, насколько сильно возбужден. — Они просто греховно длинные. Я забываю все свои реплики, пока доберусь взглядом от твоих лодыжек до… — Гарри не договаривает, обхватывая член мужчины через ткань боксеров и немного подразнивая.       Мэтт хватается за столешницу и начинает толкаться в его ладонь. Гарри хохочет счастливо, осознавая, что может завести своего мужчину за пару минут одними словами. Это дорогого стоит. И это очень приятно.       Но останавливаться на этом Шам не намерен. Он другой рукой берет руку Мэттью и подносит к губам, оставляя легкий поцелуй на запястье.       — Твои пальцы, — все так же шепотом продолжает Гарри. — И ты вечно жестикулируешь. Будто издеваешься надо мной, — он обхватывает указательный палец Мэтта губами и медленно начинает втягивать в рот.       Даддарио захлебывается стоном, начиная резче толкаться в его руку, на что азиат сильнее сжимает его возбуждение, одновременно втягивая в рот еще два пальца. Движения синхронные. Пальцы и рука на члене. А музыка стонов Мэтта сводит с ума. Да это просто нереально! И Гарри не намерен останавливаться, пока не услышит хриплого стона и не почувствует, как белье Мэтта становится мокрым.       Через час они снова лежат в постели. И, может быть, позавтракать они могли чуть быстрее, если бы не эта заминка с небольшим петтингом на кухонном столе. Но кого это волнует, если в итоге оба остались довольны?       Гарри лежит на спине, откинувшись на подушки, и наслаждается тем, как Мэтт вырисовывает узоры своими длинными пальцами на его торсе. Он никогда бы не подумал, что такие незатейливые ласки могут так сильно возбуждать. Или дело просто в самом Даддарио? И как это вообще можно пережить, если отношения, без которых ты уже не можешь нормально существовать, не имеют права на существование в этой реальности? Или могут…       — Обожаю твой пресс, — отвлекает его от мыслей Мэтт.       — Кстати, насчет этого, — воодушевившись откровением мужчины, говорит азиат. — Помнишь, ты обещал ответить мне на вопрос?       — Не обещал, — возражает Мэттью. — Но постараюсь, — он искренне улыбается.       — В том и был вопрос, — Гарри приподнимается на локтях. — Я бы тоже хотел знать, что тебя возбуждает во мне.       — Ох, ну, эти кубики я готов вылепить из гипса собственноручно и поставить на самом видном месте, — отвечает Мэтт, продолжая поигрывать пальцами по животу азиата.       — Ты и сам не плох, — подмигивает тот.       — Мы оба знаем, кто из нас больше времени проводит в качалке.       — И тем не менее…       — Ты заткнешься уже, или мне не продолжать список? — возмущенно говорит Мэтт.       — Оу… Молчу, — Шам демонстративно прикрывает рот ладонью.       — Есть еще кое-что, — взгляд Мэттью пробегается по горлу азиата, отчего тот сглатывает, выставляя напоказ красивое адамово яблоко.       — Это я знаю, — ухмылка на лице Гарри может соперничать с улыбкой Джаконды. — Мой кадык, конечно, — смеется он.       — Ты невероятно красивый, когда улыбаешься, — перебивает его Мэтт.       — Я… Даддарио, ты чего это комплиментами кидаешься? Сам так не принимает, а мне, значит…       — Помолчи, — шипит Мэтт, закрывая ему рот ладонью. — Ты слишком много болтаешь. Мне кажется, твой рот надо чем-то занять.       — Я не против, — убирая руку мужчины, отвечает Шам, и притягивает его к себе за шею, прихватывая губами нижнюю губу.       Да, они целуются на съемочной площадке. Но это совсем не так, как дома наедине. Здесь все чувства нараспашку. Здесь не нужно ждать совета от режиссера. Или переснимать дубль, если кому-то показалось недостаточно. Здесь вообще не может быть недостаточно. Они слишком увлечены процессом, чтобы замечать хоть что-то вокруг себя.       Им не нужно учить друг друга наизусть, чтобы знать, что понравится другому. Потому что понравится все, лишь бы вместе. Каждое движение угадывается еще до того, как кто-то решает его совершить. В этом весь смысл. В этом все их чувства.       — Забыл сказать, — оторвавшись, наконец, от припухших красных губ Мэтта, говорит Гарри. — Обожаю твой язык.       — Так и знал, что ты залипаешь на него, — хохочет тот.       — Еще скажи, что ты специально постоянно облизываешь губы, — возмущенно фыркает азиат.       — Ты этого ни за что не докажешь, — шепчет Мэтт ему на ухо.       — Ах, ты… — Гарри толкает его, заставляя упасть на спину. — Раздевайся, — приказывает он, уже и сам снимая белье.       Но Мэттью не реагирует на грозный тон, даже не пошевелившись, чтобы выполнить указание. Гарри сверкает в него грозным взглядом, собираясь уже высказать ему все, что думает о позициях в их отношениях, но тут Мэтт хватает его за руку и дергает на себя так, что он оказывается буквально практически на шее мужчины. Шам успевает только охнуть и схватиться руками за спинку кровати, когда сильные руки Даддарио сжимают его ягодицы.       — Кому-то, вроде бы, нравится мой язык, — игриво говорит Мэтт и проводит языком по всей длине члена Гарри.       От увиденной картины и ощущения мокрого языка на нежной коже, Гарри подкидывает на кровати, отчего головка его члена проезжается по губам Даддарио. Это еще больше заводит азиата, и он стонет, уже не сдерживая эмоций.       — Черт…       — Вкусный, — подмигивает ему Мэтт и берет член в рот так глубоко, что у Шама вообще появляются сомнения в том, что мужчина перед ним не был создан специально для того, чтобы делать минет.       И это не просто хорошо. Это взрывает мозг.       Мэтт проводит языком по уздечке, заставляя Гарри буквально заскулить и поджать пальцы на ногах. Его руки впиваются в спинку, пытаясь удержать тело от того, чтобы не рухнуть сверху на мужчину, с таким наслаждением вылизывающего его плоть. Ноги напряжены, удерживая вес тела.       Мэттью сжимает его ягодицы сильнее, заставляя толкнуться ему в рот. Гарри чувствует, как его ануса касается палец, и напрягается. Он никогда еще не позволял Мэтту доминировать в сексе. И сейчас он немного шокирован тем, что Даддарио даже не поинтересовался, согласен ли он на смену позиций. Будто прочитав его мысли, Мэтт выпускает член изо рта и поднимает глаза, смотря прямо в глаза азиату.       — Не собираюсь делать ничего такого, чего не хочешь ты, — говорит он немного хрипло, выдавая собственное возбуждение, а после снова легонько касается колечка мышц, слегка подразнивая пальцем, но не вводя его внутрь.       Гарри стонет несдержанно, сам не ожидая такой реакции. Это совершенно не так, как он представлял себе. Все ощущения концентрируются на пальце Мэтта. И Шам кивает ему, чтобы тот не останавливался.       Даддарио хитро улыбается и, не прекращая ласк, снова обхватывает губами член. Мир Гарри взрывается разноцветными красками. Он еле удерживает свой вес, осознавая где-то на подкорках сознания, что упасть на голову Мэтту будет немного неудобно, если не сказать слишком больно для них обоих.       Но когда его накрывает оргазм, азиат толкается глубоко в горло Мэттью. Он спохватывается через пару секунд, резко дернувшись назад. Зубы Мэтта проезжаются по его члену. Даддарио тянется вперед, не выпуская плоть изо рта, и пару раз движет головой, пока Гарри сотрясают отголоски оргазма.       — Это было охуенно! — выдыхает Шам, падая на кровать рядом с мужчиной.       — Рад, что тебе понравилось, — смеется Мэтт.       — Твой гребаный рот… — азиат качает головой. — Если кто-то и был создан, чтобы делать охренительный минет — то это ты, Даддарио.       — Буду считать это комплиментом.       Гарри как-то странно смотрит на мужчину, а потом выдыхает:       — Мэтт, я…       — Тсс… — мужчина приставляет палец ко рту азиата, копируя его импровизацию в их совместной сцене из первого сезона сериала. — Все сложно, Гарри, я знаю.       — Обещай мне, что мы с этим разберемся, Мэтт, — Шам смотрит ему прямо в глаза.       — Конечно, — и Мэтт целует его, обнимая и прижимая к себе. И пусть он и сам пока не знает, что им делать со своими чувствами дальше, но пока они вместе, все остальное не важно…