Влюбись в меня, если осмелишься

      Гарри постоянно смотрит на него. Мэтт чувствует эти взгляды, не важно, находятся ли они рядом или их разделяет расстояние. И это даже немного смешит. Кто бы мог подумать, что Шам, твердивший ему, что совсем не соскучился, будет вот так откровенно при всех разглядывать его. Хочется сказать «я же говорил», но он сдерживается. Потому что заставлять Гарри нервничать ему нравится не меньше, чем заставлять улыбаться.       Когда Шам появляется на его Meet & Greet, это выглядит уже настолько очевидно, что замечают, кажется, все присутствующие. А Гарри просто усаживается рядом и начинает общаться с фанатами, делая вид, что именно ради этого и пришёл.       Мэттью снова только улыбается и закусывает губу, потому что видит, как загораются глаза его экранного партнёра, когда он всё же ловит его взгляд. А еще Даддарио, еле сдержавшись, чтобы не захохотать, подмигивает одной из поклонниц, с пониманием смотрящей на эту игру в гляделки. И думает о том, что это только первый день Парижской конвенции.       Дальше всё проходит более-менее прилично, естественно, до момента совместной фотосессии. Хорошо, что горячие взгляды Шама не попадают в объектив камеры, потому что организаторы, как и в прошлом году, не разрешают ставить их рядом. Но если бы была разрешена видеосъёмка, то уж точно все поклонники запечатлели бы как один сильно нервничающий азиат пожирает взглядом высокого брюнета.       Но Мэтт должен отдать должное Гарри — у него получается даже шутить и общаться со всеми, что, вероятно, довольно сложно в такой ситуации.       Перед последней в первый день общей панелью каста Даддарио удаётся на секунду поймать Шама перед выходом на сцену и шепнуть всего лишь одно слово — «серый». Мэттью доставляет удовольствие следить за тем, как после этого Гарри выходит на сцену, разрываясь между желанием рассмеяться и закатить глаза.       Это всё ещё их любимая игра. Хоть Гарри и называет её глупой каждый раз. Вот даже совсем недавно, когда Даддарио был единственным из каста на Коне в Барселоне, он прислал Шаму одну из старых фотографий с подписью «эта рубашка сидит на тебе идеально», а потом оделся в той же цветовой гамме. Просто чтобы получить вечером ответ «тебе тоже идет» и смайлик с воздушным поцелуем.              Мэттью точно знает, что его партнёр по съёмкам любит эту игру. И поэтому ничуть не удивляется, когда на следующий день Гарри тоже приходит в серой рубашке. И снова хочется смеяться. Но ещё сильнее — наконец-то обнять. Даддарио любит игры, но и он справляется с трудом.       Он прекрасно понимает, что это становится очевидным, особенно на их совместной панели, но тут уж вряд ли можно что-либо сделать. Да и Шам, похоже, совсем не против наконец-то ловить на себе ответные взгляды. Наверное решил, что его примитивная попытка вызвать ревность, трогая Уилла направо и налево сыграла свою роль. Пусть думает так, если ему хочется. Мэтт совершенно не ревнует.       И тот факт, что вчера вечером он позвонил Уиллу и посоветовал вести себя сдержаннее, совсем ничего не значит. Это просто дружеское напоминание.       В этот день они уже оба ведут себя почти неприлично. Не спасает даже присутствие обоих менеджеров. Не спасает даже присутствие вторых половинок. Что означает только одно — они слишком давно не виделись.       Фотосессии проходят недалеко, а потому у обоих есть возможность подглядывать. Вообще облегчают жизнь только моменты, когда они находятся не рядом. Хотя и они не особо помогают. Потому что все мысли в этот момент лишь о том, чем занят другой.              Перед общей панелью Даддарио не выдерживает и, улучив буквально пять минут, направляется в сторону уборной, предварительно убедившись, что Гарри видел, куда он пошёл.       Через минуту дверь за Шамом закрывается, и они оказываются наедине. Наконец-то. Невозможно представить более глупой ситуации, чем зажиматься по углам и туалетам, но сейчас уже всё равно. Просто нужно оказаться как можно ближе. Но Мэтт не намерен сдаваться первым. Пусть сначала этот засранец признает, что хочет его не меньше.       — Как дела? — почти непринужденно спрашивает он, глядя прямо в темно-карие глаза.       — Нормально, — хмурится Гарри, и приходится себя сдерживать, чтобы не дотронуться до этой милой морщинки на лбу. — Если бы ты перестал на меня пялиться, было бы идеально, — заявляет тем временем Шам, выбивая весь воздух из груди собеседника.       — Кто бы говорил, — не остаётся в долгу Мэтт и шагает ближе, оказываясь на расстоянии нескольких сантиметров. Он улыбается, когда замечает взгляд Гарри, брошенный на его губы. — Просто признай, что ты хочешь меня поцеловать.       — Нет, конечно, — фыркает тот и тут же хватает за шею и притягивает к себе, потянувшись к губам.       Но Мэттью угадывает это движение заранее и успевает увернуться, слыша разочарованный стон. Он проводит носом по шее Гарри, чувствуя, как тот напрягается в его руках, будто натянутая струна. Так бывает каждый раз. Даже на съёмках, когда Шам играет роль довольного жизнью, уверенного в себе и расслабленного мага, стоит Мэтту поцеловать его, и все мышцы мужчины напрягаются, будто тело всегда ждёт большего.       Расслабленным Шам бывает только в моменты, когда спит или получает то самое большее. И то, и другое Мэттью изучил досконально.       — Просто признай, что хочешь меня поцеловать, — ещё раз повторяет Даддарио, оставляя между словами паузы в виде поцелуев в шею. — Признай, Гарри…       — Чёрт! — Шам отталкивает его от себя, вцепившись в плечи, но не даёт отойти. — Хочу… хочу тебя поцеловать… хочу…       — В чём же проблема? — Мэтт закусывает губу, стараясь выглядеть серьёзным, что совсем не удаётся, а потом целует.       Он захватывает губы, втягивает, посасывает, прикусывает, дожидаясь легких вздохов и стонов, ловя их, вдыхая. Ведёт ладонями вниз по спине, чуть дергая за рубашку, чтобы почувствовать под пальцами кожу. А потом вжимается всем телом в Гарри, прижимая его к стене. Тот снова не отпускает, засовывая руки в карманы джинсов и дергая на себя.       — Охренеть! — раздаётся рядом знакомый голос, и Мэтт чувствует, что начинает любить Альберто чуть меньше. Всё же есть в нём что-то от его экранного персонажа.       — И тебе привет, — отойдя на пару шагов, говорит Даддарио, наблюдая, как раскрасневшийся Гарри пытается привести в порядок причёску. Сам он даже не думает что-то приглаживать, впервые за день радуясь, что этот «веник» на голове ничем не испортишь.       — Там все вас ищут, — всё же выдает Розенде, прокашлявшись. — Скоро общая панель.       — Мы в курсе, — бубнит Шам, отчего ситуация выглядит ещё более комичной.       — Ну вы даёте! Я всегда думал, что Дом прикалывается…       — Мы вас с твоим любимым Домом не трогаем, — обрывает Гарри. — И ты к нам не лезь, — а потом выходит, хлопнув дверью.       — Он немного перевозбудился, — хохочет Мэттью, направляясь за ним и оставляя Альберто в полном замешательстве.       Но думать об этой ситуации некогда. Нужно догнать Гарри. Иначе так и припрётся на панель в наполовину выправленной из брюк рубашке…