Влюбись в меня, если осмелишься

      — Если бы я хотел играть Шекспира, то взял бы направление «Театр», а не «Игра в кино»! — все еще возмущаясь, Гарри пробирается через толпу, пытаясь уйти с вечеринки, на которую его притащила Шелби, потому что одной ей, видите ли, идти не хочется, а больше она пока ни с кем близко не общается. — Просто он издевается надо мной! — вспоминая, как ехидно смотрел профессор, когда давал задание выучить один из монологов Гамлета, Гарри вздрагивает.       — Глупости какие! — тут же принимается спорить Шелби. — Он же задал это всем, а не тебе одному, — резонно возражает она.       — Боже мой, но ты бы видела, как он на меня смот… — договорить Гарри не удается, потому что в следующее мгновение он со всего размаху врезается в какого-то парня.       Очень высокого парня, судя по тому, что лицо Гарри буквально впечатывается в его грудь. Дело, конечно, еще и в том, что этот парень стоит перед выходом, а там небольшая ступенька, отчего его и без того немаленький рост становится уж совсем угрожающим. Угрожающим спокойствию Гарри, судя по всему, и его снам на ближайшие недели, потому что и запах, исходящий от этого парня, и грудные мышцы, в которые упирается нос Гарри, уж очень сильно похожи на все эротические фантазии, которые у него когда-либо были.       — Устоишь? — раздается сверху.       И, кажется, Гарри окончательно забывает хорошие манеры, адекватность, а так же свое имя, потому что, вцепившись обеими руками в предплечья парня, который успел подхватить его за талию, он выдает:       — Кто ж тут устоит?! — а после поднимает взгляд, поправляет съехавшие очки и чуть не падает снова, потому что на него смотрит улыбающийся Аполлон. Гарри нервно дергается, вырываясь из цепкой хватки, и пытается на ходу придумать что-то более логичное, или смешное, чем можно было бы исправить свою неловкость. — В смысле, все в порядке. Стояк — это вообще мое второе имя, — он тут же понимает, что сболтнул лишнего, а потому решает, что лучше всего сейчас будет ретироваться.       Гарри быстро протискивается мимо пострадавшего от его носа парня, надеясь, что тот выпил уже достаточно, чтобы забыть об этом нелепом инциденте.       — Постой! — раздается за его спиной. — Как тебя зовут?       Гарри резко останавливается. В его голове в секунду проносятся тысячи сомнений, стоит ли ему продолжать это знакомство. Интерес, который вызвал в нем этот парень, берет верх, и Гарри все же поворачивается обратно, немного глупо улыбаясь. Он уже собирается представиться, как натыкается спиной на дверь, зацепляется за ручку, дергается и рвет новую рубашку оливкового цвета. Гарри стонет от разочарования и еще быстрее, чем до этого, устремляется прочь от своего позора. И никто не докажет, что в этот момент он матерится.       Шелби замечает, что парень, в которого врезался ее вечно неуклюжий друг, смотрит ему в след с абсолютным восхищением в глазах и широкой улыбкой на все лицо, а потому решает, что может немного ускорить события.       — Гарри, — говорит она, привлекая внимание парня. — Его зовут Гарри. И завтра в полдень он будет сидеть вместе со мной на лужайке возле кампуса и зубрить монолог Гамлета.       — Спасибо, — искренняя улыбка подтверждает, что эта информация была воспринята как нужно.

***

      Мэтт выбегает из столовой и на всех парах несется на выход. Он бубнит себе под нос ругательства, потому что сестра и их общие друзья задержали его непростительно долго, не желая отпускать на «свидание», как они это назвали. Конечно же, Мэтт — абсолютно адекватный человек, и понимает, что никакое это не свидание, но вот перестать торопиться, чтобы ненароком не упустить возможность познакомиться-таки поближе со вчерашним очаровательным — во всех смыслах — новым знакомым, никак не может. Он выбегает из дверей и с высоты своего роста разглядывает лужайку в поисках нужной ему парочки, а когда находит знакомую макушку, с облегчением выдыхает и устремляется прямо туда.       — Привет, — здоровается он, тут же плюхаясь на траву рядом с Гарри и его подругой.       Гарри, надо сказать, пытается держаться отстраненно, видимо, надеясь, что Мэтт его не помнит, и подсел сюда по какой угодно другой причине, а не из-за вчерашнего знакомства на вечеринке. Он выглядит немного сконфуженным, что весьма очаровательно, на бесспорно предвзятый взгляд Мэтта.       Мэтт улыбается ему и оглядывает с ног до головы, отмечая, что довольно узкие брюки тыквенного цвета ему невероятно идут, подчеркивая все, что Мэтту нужно было узнать.       — Привет, — наконец, реагирует подруга Гарри. — Я Шелби, кстати. И сейчас у меня появилось какое-то очень неотложное дело, поэтому я вас оставлю, ребята.       — Что?! — тут же распрямляется Гарри, нервно дергая рукой, будто собирается поправить очки, хоть те и сидят идеально.       — А я Мэтт, кстати, — благодарно смотря на Шелби, сообщает Мэтт. — Мэттью Даддарио, — говорит он, уже повернувшись к Гарри, пока тот в явном ужасе провожает взглядом уходящую подругу.       Молчание затягивается, и Мэтт понимает, что Гарри не собирается ничего говорить либо слишком нервничает, и вообще прослушал все, что он сказал. И Мэтт решает пошутить, чтобы разрядить обстановку.       — Оба твоих имени я знаю, а вот фамилию — нет. Не подскажешь?       — Оба моих имени? — хмурится Гарри, явно не понимая, о чем вообще речь.       — Ну, твоя подруга вчера сказала мне, что тебя зовут Гарри. А второе имя ты и сам мне назвал, помнишь? — Мэтт пытается сдержать улыбку, что выходит с трудом.       — О боже, нет! — Гарри роняет лицо в ладони и уже оттуда затравленным голосом продолжает. — Не говори, что ты будешь издеваться надо мной за тот бред, что я нес вчера вечером, — он приоткрывает пальцы ровно настолько, чтобы одним глазом смотреть на Мэтта. — Если что, у меня есть оправдание.       — И какое же?       — «Гамлет», — сокрушенно отвечает Гарри.       — Хэйз? — безошибочно угадывая имя профессора, с которым и ему в прошлом году пришлось столкнуться, уточняет Мэтт. — Значит, ты на первом курсе? Младше меня на год, — довольно замечает он.       — Ну это вряд ли, — фыркает Гарри и поясняет. — Я несколько лет работал перед тем, как поступить. Копил на обучение.       — Ты молодец, — хвалит Мэтт, а потом переводит взгляд на книжку, лежащую на коленях собеседника. — Зубришь?       — Ага, — кивает Гарри. — Раз уж ты прогнал мою подругу, не поможешь? Она, вроде как, должна была погонять меня с монологом.       Мэтт улыбается и забирает книжку, замечая, что в ней есть несколько закладок. Поэтому, чтобы выяснить, где ее открывать, он уточняет, какой Гарри выбрал монолог.       — Акт первый, сцена пятая, — отвечает тот, сам раскрывая книгу на нужной странице. — Только я честно признаюсь, что уже практически все забыл.       Даже не смотря в книгу, Мэтт начинает читать:

«О Божьи ангелы! О небо! О земля! И кто еще? К ним ад еще добавить? Держись, о сердце! Мышцы, вы ослабли? Мне помогите выстоять сейчас! Мне, мне — тебя, отец мой, не забыть? Да, призрак, если память есть еще В презренном шаре на плечах моих…»

      — Да ладно! — Гарри перебивает его, недовольно ударив кулаком по земле, что вызывает недоумение на лице Мэтта. Но Гарри и не думает обращать на него внимание. Он переводит взгляд на небо и обращается к кому-то, кого явно ожидает там увидеть. — То есть он еще и «Гамлета» знает? Мало было того, что он весь такой восхитительный, так он еще и умным должен был оказаться? Ну, спасибо, — бурчит он.       — Ты считаешь меня восхитительным? — вклинивается Мэтт и не может сдержать счастливой улыбки.       Гарри снова смущенно тянется к очкам, указательным пальцем отправляя их почти на лоб. Он тушуется, и это кажется Мэтту весьма милым.       — Так ты поможешь? — не смотря на него, переспрашивает Гарри.       — Я весь в твоем распоряжении, — не удержавшись от еще одного флирта, отвечает Мэтт, но тут же становится более серьезным, собираясь и впрямь выполнить обещанное.       Они сидят почти час, и за это время Гарри удается-таки выучить несчастный монолог. Он искренне улыбается, когда без ошибок читает его, и даже несколько раз переспрашивает, будто хочет убедиться, что действительно запомнил его.       Мэтт не может сдержать ответной улыбки, которая тут же немного меркнет, стоит Гарри засобираться домой. У самого Мэтта еще остались занятия, иначе он обязательно предложил бы проводить его до общежития. Но это не мешает ему попросить номер телефона, что он и делает, еще раз насладившись смущением нового знакомого.       — Эй, Мэттью! — слышит он окрик Гарри, когда уже почти доходит до ступеней.       Гарри все еще стоит на том же месте, прижимая к груди книгу, и Мэтт спешит обратно.       — Шам, — сообщает Гарри, хитро улыбаясь. — Моя фамилия.       — Приятно познакомиться, Гарри Шам. Я напишу тебе, — обещает Мэтт и со всех ног несется на занятия, понимая, что уже опоздал.

***

      Гарри чувствует себя по-настоящему гордым. Он выходит из театра вместе с родителями, которые приехали специально, чтобы посмотреть на его первое выступление в качестве студента танцевального направления Школы искусств Тиша. Конечно же, взять два курса одновременно было довольно рискованно, но Гарри не жалел об этом ни минуты. Возможно, лишь тогда, когда приходилось учить Гамлета, но и это в итоге оказалось не так мучительно, когда ему помогал Мэтт.       Мэтт — тот самый парень, в которого он врезался на вечеринке пару месяцев назад. Тот Мэтт, с которым он теперь переписывается каждый день и почти так же часто встречается, если их расписание позволяет. Мэтт учится на актера кино, как и сам Гарри, только курсом старше, хоть и младше его на пять лет — и Мэтт не любит это уточнение. Он любит присылать по утрам дурацкие сообщения обо всем на свете. Он всегда смеется над шутками Гарри и говорит ему, что у него заразительный смех. Он даже согласился прослушать весь плейлист Гарри из любимых песен Бейонсе, потому что тот не мог решить, под какую именно ему сделать номер. И он сейчас стоит возле входа, чуть в стороне от толпы, выходящей из здания, и ждет Гарри, очевидно.       — Мам, пап, вы идите, я вас догоню.       Гарри не знает почему, но пока он не готов познакомить Мэтта со своими родителями. Возможно, это просто очень ответственный шаг для него. А он даже не знает, какое бы сам дал определение их отношениям. Наверное, он мог бы представить Мэтта как друга, но отчего-то такое определение совсем не вяжется с этим парнем.       А Мэтт все улыбается, держа в руках какой-то сверток.       — Не хотел отвлекать тебя, — кивая в сторону удаляющихся родителей Гарри, говорит он, будто ему есть за что извиняться. — Выступление было отличным. Ты был лучше всех.       — Это уже перебор, — журит его Гарри, но все же уголки его губ ползут вверх. — Спасибо, что пришел.       — Ни за что бы не пропустил. И да, я принес тебе подарок. Вот, — он протягивает тот самый сверток. — Да, я выведал у Шелби, что сегодня твой день рождения, — сознается он под испытующим взглядом. — У меня есть оправдание: ты так и не сказал мне.       — Спасибо, — еще раз благодарит Гарри, не зная, стоит ли обнять друга. — Я… мне надо бежать, — все же неловко говорит он, оглядываясь и замечая, что родители остановились и ждут его. — Увидимся.       — С днем рождения, — еще раз поздравляет Мэтт.

***

      — Думаю, он в тебя влюблен, — как ни в чем не бывало, говорит ему мама, и Гарри чуть не давится водой.       Они вернулись из ресторанчика, в который отправились отмечать его день рождения и дебют, около часа назад и уже практически разошлись спать, когда Гарри зашел на кухню, чтобы попить.       — Что? — выдыхает он задушенно.       — Тот милый мальчик, — все так же просто продолжает его мать. — Он ведь подарил тебе Шекспира. Думаю, это не просто так. Он влюблен в тебя.       — С чего ты взяла, что это… Стоп! Мама, ты рылась в моих вещах? — возмущается Гарри.       — Мне было любопытно.       — Я даже сам еще не открывал подарок! — тем же тоном наседает Гарри. — Где твоя совесть?       — Возможно, мне было чуть более любопытно, чем я изначально признала, — похоже, его матери, совершенно не стыдно. — И нечего так смотреть на меня. Лучше пойди и напиши ему, что тоже любишь его.       — Так. Я иду спать, а ты подумай над своим поведением, — Гарри понимает, что его тирада не будет иметь никакого эффекта, но не может сейчас говорить откровенно, потому что тогда ему бы пришлось признать, что мама права.       А потому он оставляет ее на кухне и идет в спальню, хватая подарок и телефон — на всякий случай. Конечно же, он уже знает, что его ждет под оберткой, но все равно пальцы немного дрожат. Он облегченно выдыхает, когда видит, что там не «Гамлет», а «Сон в летнюю ночь». Открыв первую страницу, Гарри фыркает и решительно откладывает телефон.       За такие проделки Мэтт не получит сегодня никакого сообщения.       Возможно, завтра, когда Гарри перестанет обижаться на него. Он откладывает книгу и укрывается одеялом, все же иррационально смеясь над тем, что мама могла видеть это.       «С днем рождения, Гарри Стояк Шам», — еще раз читает он.       — И за что я в тебя влюбился?