Влюбись в меня, если осмелишься

      Гарри изо всех сил пытается понять, как он оказался в такой ситуации.       Точнее, как они оказались в такой ситуации.       Он стоит, поставив одну ногу на бедро Мэтта, а тот, в свою очередь, сидя на крышке унитаза, размазывает пену для бриться по его паху. И самое главное, Гарри это очень нравится.       Все началось несколько недель назад, когда Мэтт завел разговор об отсутствии волос на теле Гарри. Он говорил о том, как ему нравится трогать гладкую кожу, и удивлялся, что Гарри терпит его волосатость, на что, естественно, получил резонное замечание, что и у самого Гарри не везде все так гладко.       Это и было первым звоночком.       Потом Мэтт будто невзначай снова завел этот разговор, но на этот раз на то же возражение бегло бросил «это дело можно и поправить».       И ведь даже тогда Гарри не понимал, куда их это приведет.       И вот сейчас они находятся в ванной комнате в квартире Мэтта, и тот берет в руки бритву, чтобы удалить волосы с лобка и мошонки Гарри.       Гарри смотрит вниз и замирает. Его пах полностью покрывает пена для бритья. Такое он видит впервые в жизни. Честно сказать, он и на других в такой ситуации не смотрел. Зачем, спрашивается, ему бы это делать? Тем более, выглядит это ничуть не эротично и даже немного пугающе.       Может быть, дело в бритве, которую держит в руке Мэтт.       — Если передумал, самое время сказать, — предлагает тот, глядя на Гарри снизу вверх, что случается не так уж и часто из-за роста.       — Давай уже, — ничуть не успокоившись, но решив не праздновать труса, отвечает Гарри и чудом не зажмуривается, когда лезвие в первый раз касается кожи.       Процесс длится довольно медленно.       Во-первых, Мэтт и сам занимается этим впервые. Он очень осторожен, старателен и нежен. Его руки, чуть подрагивающие в начале от предвкушения и неопытности, сейчас движутся плавно и аккуратно, чтобы не навредить ни в коем случае.       А во-вторых, они оба чувствуют, что занятие это оказывается намного более волнующим, чем казалось на первый взгляд. Они периодически смотрят друг другу в глаза, обмениваются чуть смущенными улыбками и стараются по возможности не возбуждаться раньше времени. Только это оказывается тщетным. Как только Мэтт сжимает в ладони пенис Гарри, отводя его чуть в сторону и вверх, чтобы было удобнее работать с мошонкой, оба рвано выдыхают.       Гарри чуть дергается от необычных ощущений, но Мэтт крепко удерживает его за задницу, чтобы не дать нанести себе вред.       — Не думал, что скажу это, но больше всего на свете мне сейчас хочется слизать всю эту чертову пену языком, — шепчет Мэтт.       И от его хриплого голоса Гарри невольно возбуждается еще сильнее. Его член дергается в чужой ладони, намекая, что действовать ее обладатель должен чуть быстрее, потому что их ждут более интересные занятия.       — А теперь: лицом к зеркалу, руки на раковину, булки не зажимать, — командует Мэтт и приступает к удалению волос вокруг ануса.       — Вот черт, — шипит Гарри, потому что этот процесс волнует его еще сильнее.       Он буквально кожей чувствует сбивчивое дыхание Мэтта, понимая, что тот завелся не меньше. Каждое движение бритвы отдается в паху сладким предвкушением. Но вот что самое необычное — Гарри впервые хочет, чтобы Мэтт ласкал не только его член. Он с самого начала их отношений был убежден, что такое не для него. Ему этого и не хотелось.       Но сейчас все отчего-то меняется.       И стоит Мэтту взять салфетки, чтобы убрать излишки пены, как Гарри выдыхает:       — Вылижи меня!       — Хех, — довольно всхрюкивает Мэтт.       Гарри прекрасно осознает, что тот ждал такой реакции, ведь зачем бы еще нужно было брить промежность именно Гарри, но сейчас ему откровенно наплевать. Единственное горячее желание Гарри — ощутить язык Мэтта на своей коже, прямо там, где недавно прошлась бритва. Он готов потом сделать для Мэтта что угодно, лишь бы тот сейчас выполнил эту просьбу.       Судя по реакции, Мэтт отказывать и не собирается. Он берет с полки рядом с раковиной смазку со вкусом ананаса и, выдавив ее себе на пальцы, обхватывает ладонью член Гарри, уже пришедший в полную боевую готовность. При этом губы Мэтта в тот же момент невесомо касаются ануса.       Гарри подпрыгивает, чуть не сбивая мыло и зубные щетки, и заставляет себя обхватить ладонями края раковины, чтобы не мешать Мэтту. Он только надеется, что раковина будет достаточно прочной, чтобы не пришлось потом затевать ремонт.       Мэтт в это время снова касается его входа губами, а потом и языком. Его поцелуй превращается в более страстный, а через пару секунд язык начинает вырисовывать круги на коже рядом с поджавшейся дыркой.       Гарри изо всех сил старается не шевелиться и только постанывает от острых ощущений. Ему хочется сказать Мэтту, чтобы поторопился, но тот угадывает его просьбу раньше, чем звучат какие-либо слова.       Мэтт убирает руку с члена и обеими руками разводит половинки ягодиц шире, чтобы обеспечить себе лучший доступ. А после ныряет кончиком языка прямо в анус.       От этого действия Гарри сбивается с дыхания и начинает шептать что-то совершенно бессвязное. Ему кажется, что язык Мэтта открывает для него тайны вселенной. Такого он точно никогда не ощущал. Кажется, будто все нервы в теле собрались в тугой комок, и стоит только найти их местоположение, как Гарри разлетится на куски.       — Боже, Мэтт… сделай так еще раз, — умоляет он, и, конечно же, Мэтт делает так, как его попросили.       Гарри уже подрагивает. Ему хочется дотронуться до себя, но он этого не делает. Потому что еще сильнее ему хочется, чтобы это сделал Мэтт, о чем он ему и говорит. Или думает, что говорит, потому что Мэтт делает совсем не то.       На секунду вынув язык, Мэтт проталкивает в уже чуть растянутую дырку палец, а после тут же снова принимается вылизывать сомкнувшиеся вокруг пальца края.       Гарри замирает, не зная, как реагировать, но тут же вскрикивает, когда палец задевает простату. Таких мощных ощущений он точно не ждал. Это вызывает почти болезненное желание. И он даже не знает, чего ему хочется сильнее, свести колени вместе, чтоб уменьшить силу удовольствия, или наоборот, развести как можно шире, получая максимум.       Мэтт продолжает трудиться в его заднице, постанывая от удовольствия. Он поглаживает простату подушечкой пальца и вылизывает яйца Гарри, ставшие намного более чувствительными из-за отсутствия волос.       — Дотронься до меня, — всхлипывает Гарри и сам не узнает своего голоса. — Мэтт, я с ума сойду, если ты сейчас же не отдрочишь мне! — рявкает он уже более настойчиво, когда не получает нужной реакции.       Одна рука Мэтта тут же обхватывает его стояк и начинает бешено двигаться в такт поглаживающему простату пальцу.       Гарри хватает на каких-то пару движений, и он кончает с таким криком, что кажется, все соседи должны понять, чем они здесь заняты. Придя в себя через несколько минут, он осознает, что Мэтт уже стоит позади него, обнимая за талию и не давая свалиться довольной кучкой на пол.       — Отсосать тебе? — спрашивает Гарри, хотя сам не совсем уверен в своих силах.       — Нет-нет, — бормочет Мэтт ему в шею. — Я тут просто стою и жду, пока кто-нибудь мне тоже отдрочит.       Фыркнув, Гарри тянется рукой за спину и обхватывает член Мэтта. Ему не очень удобно делать это в такой позе, потому что из-за разницы в росте приходится выгибать руку не в самом удобном положении, но он уверен, что Мэтт не продержится слишком долго. И оказывается прав.       Мэтт пару минут толкается в его кулак, а после кончает на спину, подрагивая всем телом.       — Признай, что это было совсем не плохо, — ловя в зеркале взгляд Гарри, говорит он, пытаясь восстановить дыхание.       — Пожалуй, я позволю тебе это еще разок, — лукаво отвечает уже пришедший в себя Гарри.       — Всего разок, значит? — возмущается Мэтт. — А ну-ка, мистер Никогда-Не-Признаю-Что-Мой-Парень-Прав, пойдемте в душ. Я вымою из Вас эти малодушные мыслишки!       Смеясь, Гарри идет за Мэттом, с каждым шагом чувствуя легкий дискомфорт в паху. Через секунду до него доходит, что это вызвано раздражением нежной, открытой кожи от недавнего прикосновения жесткой щетины Мэтта. Он уже думает о том, чтобы попросить Мэтта в следующий раз побриться, а потом решает промолчать. Глупо было бы лишать себя части удовольствия.