Олень и дракон на одном щите

      Уильям снова был дома, в своем родном поместье. Он бродил по его светлым коридорам, чуть касаясь руками гобеленов на стенах. В поместье Грэмов было людно и шумно. Спешили куда-то слуги, громко переговаривались на первом этаже гости. На стене гордо висел расписанный щит с изображением головы оленя. Щитом никто и никогда не сражался, однако смотреть на него было приятно. Правда в раннем детстве маленький Уильям пытался снять щит со стены, чтобы отправиться на битву с ужасным драконом, но у него так ничего и не вышло. Щит упал со стены ему на ботинок, отдавив ногу, так что сражение с чудищем пришлось отложить.       Рыцарь неспешно брел по коридору, как вдруг померк свет из окна. Солнце заволокло тучами, и в распахнутое окно, с дикими завываниями, ворвался ветер. Везде, где он проносился своим эфемерным телом, селилась затхлость и пустота. Пропали слуги, распались в труху гобелены, резко замолк смех гостей. На щите потрескалась краска и по стенами поползли пауки, обвивая их в липкие одеяния из паутины.       Уильям бросился вниз, но уже с лестницы увидел, что в пиршественном зале никого нет. Пустели кресла перед камином, а на большом столе лежала мерзкая гниющая голова оленя. Огонь в очаге потух, и даже угли раскрошились в пыль.       Олень моргнул, сгоняя сидящую у него на глазу муху, и по-человечески захохотал, обратив свой мертвый взгляд в сторону рыцаря.       От его смеха Уилла мороз пробрал. Он отшатнулся, в ужасе кидаясь к входной двери. Но сколько бы он не дергал за ручку, дверь не поддавалась. Позади него слышался ровный перестук копыт. Мертвое дыхание коснулось его шеи.       Неожиданно он очнулся. Не было ни поместья, ни мертвого оленя за спиной. Рыцарь лежал на неприятно колющем еловом лапнике. Было прохладно, но не настолько, чтобы окоченеть. А еще было сухо. Во рту вязало, как будто он пожевал траву на лугу.       Уильям открыл глаза, силясь рассмотреть то место, где оказался. Память услужливо подкидывала ему обрывки вчерашнего дня. Вот он завтракает на какой-то поляне, вот под его сапогами мнутся травы, и он замечает пещеру, вот нелепый разговор с чудищем, принцесса Алана мертва. Почему же тогда жив он? Быть может дракон вот-вот сожрет его, и это последние его минуты жизни? Тогда надо молиться.       Сэр Грэм закрыл глаза и попытался вспомнить хоть какую-то молитву, но все они как-то незаметно выскользнули из его сознания, вытесняемые невероятным желанием спать.       Когда он очнулся в следующий раз, было уже теплее, и рядом с ним горел костер. Видимо, его вытащили из той ужасной пещеры какие-то добрые и хитрые люди. Он обязательно отблагодарит их. И отправится к дракону снова. Но потом, а пока надо немного перевести дух.       Рыцарь приподнялся на локтях и привалился спиной к чему-то, что оказалось прямо за ним. После чего снял с ног сапоги и расслабленно протянул их к огню. Пятки тут же начало припекать. Уильям завозился, устраиваясь поудобнее, как вдруг то, к чему он привалился, шевельнулось. И голос откуда-то сверху заметил:       - Не очень-то вежливо облокачиваться на того, кто тебя выходил, мальчик.       Рыцарь резко подался вперед, выхватывая горящую палку из костра, и, держа ее прямо перед собой, огляделся. Он не был в поле или лесу. Пещера. Его не вытащили. Что ж, так даже лучше.       - Почему ты не сожрал, меня, чудище? – Казалось бы даже с укором спросил сэр Грэм.       Дракон, к чьему хвосту так бесцеремонно привалились, опустил морду чуть ниже и выдохнув клуб дыма, неспешно ответил:       - Ты был болен. Я не ем больное мясо.       - Я здоров!       - Сейчас да. Я тебя вылечил.       Уильям запутался. Он продолжал держать в руках горящую палку, и огонь уже практически подобрался к его кисти, но рыцарь не разжимал рук, как будто деревяшка могла защитить его от огнедышащей громадины.       - Почему ты меня вылечил, я понял. Но у меня теперь другой вопрос. Почему ты меня не съел, змей?       - Ты бы съел свою собаку, мальчик?       - Нет, - огонь все же коснулся его руки, и Уилл был вынужден отбросить палку, - так значит, ты завел меня, как домашнего питомца?       - Значит завел, – согласился дракон, недовольно глядя на обожженную конечность мальчишки.       Рыцарь вдруг весь как будто осунулся. Он сел у костра и принялся поправлять стоящие рядом сапоги. После чего невидяще уставился в костер, а оранжевые блики начали свою пляску на его лице.       - Что ж, - сказал он через некоторое время, - если я не вернусь, то меня посчитают погибшим. Мой род воспоют в легендах. А я, выходит, проведу остаток жизни в качестве домашнего пса в этой пещере. – Он пнул босой ногой какой-то камешек. – Почему бы тебе меня просто не сожрать, мерзкая ты рептилия?       - Провоцируешь? – змей дернул хвостом, - Драконов не так много, чтобы жить кучно. Некоторые заводят себе питомцев. Кто-то прекрасных принцесс, некоторые утаскивают менестрелей, и те поют им перед сном. Так почему бы мне не завести себе рыцаря? – громадина перетекла к нему ближе. При всем своем невероятном размере, двигался дракон очень тихо. – Вот только не надо мне дерзить, мальчик.       У Уилла невольно все сжалось в животе. Даже самый смелый из рыцарей перетрусил бы на его месте, ведь морда чудища была размером раза в два или три больше лошадиной. Такими зубами ничего не стоило оттяпать ему голову.       - Если я так дерзок по-твоему, то почему называешь меня «мальчишкой», хоть и знаешь мое имя, змей?       Чудище оскалилось.       - Так и ты зовешь меня змеем, хотя многие из моих имен в сотни раз известнее, чем единственное твое.        На этих словах тварь отвернулась и переползла от него подальше. И Уильям понял, что разговором его больше не удостоят.