Уникум
28 октября 2018 г. в 17:45
Утреннее пробуждение Фейнриэля можно было сопоставить с ударом кувалдой по голове. Новые места, новые впечатления, да ещё и койка оказалась черствее, чем характер Мередит Станнард. И, конечно, юноша прокручивал в голове разговор с Первым Чародеем, раз за разом пытаясь уловить в нём чуть меньше отчаяния, чем было на самом деле. Страшная и одновременно великая сила — самовнушение! С первыми криками петухов мальчик и вовсе настроил себя на позитивный лад настолько, что даже поторопивший его нервный храмовник не смог испортить впечатление от такого начала дня. После завтрака, которым являлась похлёбка из сомнительного вида овощей, стоило ознакомиться с расписанием.
— Фейнриэль, стой! — его окликнул знакомый женский голосок, обладательница которого и провожала его до кабинета Орсино прошлым вечером.
Добежав до юноши, девочка упёрлась ладонями о колени, чтобы отдышаться. Крапинки пота, срывающиеся с её лба вниз на каменную кладку, свидетельствовали о том, что ей пришлось бежать довольно долго. Скорее всего, вообще из другого крыла, где были ещё спальни. Её рыжие кудри, сейчас не затянутые в тугой пучок как тогда, колыхались при каждом дуновении ветра, и грех было не засмотреться, так обладательница уже выпрямилась во весь свой небольшой рост. Макушкой, если не учитывать объёма рыжей копны, она едва доставала Фейнриэлю до челюсти.
— Я Эрисса. Кажется, именно мне нужно сегодня показать где у нас что находится, — она как-то наигранно усмехнулась, заметив внимание юноши к своей персоне. Да, ген рыжих волос в Вольной Марке не шибко распространён, она могла этим гордиться. Гордиться тем, что похожа на маленькое солнышко. Едва заметно парень поморщился, прокладывая вчерашнюю, избитую цепочку своих мыслей. Нет. Только не сейчас. Атмосфера круга его точно не поглотит, пока рядом есть Эрисса.
— Давай, мы уже и так опаздываем на пару по Защите от Магических Воздействий. ЗОМВ по-нашенски, — белобрысому только и оставалось удивляться, как девочка при такой скорости ходьбы умудрялась ещё и тараторить что-то познавательное, — Иногда просто «Защита», но под этим можно подразумевать Демонологию, но это случается крайне редко, потому зови этот предмет просто «Защитой», ладушки? Кстати препод по ней — сам сущий демон, так что опаздывать к нему крайне не рекомендую.
Пока девчуля рассказывала всякие слухи и глупости насчёт преподавателя по первому на сей день предмету, подростки уже успели влететь в просторную аудиторию в самую последнюю секунду. Помещение было сродни тому, где вчера Фейнриэля «допрашивали» на предмет магического потенциала, ни стульев, ни парт там не стояло, а гулкий звук голосов, кажется, отдавался эхом там, наверху, и осыпался крошечными камешками, свидетельствующими о древности сооружения.
Дверь отворилась, и настала мертвейшая тишина, что аж было слышно, как воск со свеч срывается и капает на видавшую и лучшие дни каменную кладку. Юноша ожидал увидеть некоторое подобие типичного чопорного профессора, внушающего ужас. Однако, на пороге стоял атлетического сложения мужчина со светло-русыми волосами по пояс. Лицо его тоже не внушало опасений; мощные надбровные дуги с пышными бровями, слегка вздёрнутые со внешнего конца голубые глаза, внезапно безвольная линия рта и лёгкая небритость на скулах и подбородке. Но Фейнриэль чувствовал опасность. Чувствовал ауру, можно так сказать. Как и тогда, как у Первого Чародея. Только несколько слабее. Казалось, что новичок уже оказался впутан в какое-то грязное дельце, из которого выйдешь разве что окроплённый кровью.
— Что ж, рад видеть, что сегодня все изволили прийти вовремя, — его глаза прошлись холодным огнём по стоявшим в первом ряду Эриссе и Фейнриэлю, — Вижу, что у нас даже есть первые добровольцы для проверки сегодняшнего домашнего задания. Ну, с новичка спрашивать что-то — пустое дело, — едва уловимая нотка презрения, — Поэтому Эрисса, девочка моя, ты ведь готовишься к Истязаниям, какие способности ты применишь против одурманивания тебя другим, нечестивым Магом?
— Я могу дать по роже, если почувствую, что кто-то пытается меня одурманить, и для этого мне даже посох не нужен, — гневно качнув головой вместе со своими рыжими кудряшками, ответила она. Чуть ли не задохнувшись от возмущения, Фейнриэль краем глаза увидел, как их учитель хищно облизнулся. «О, как я люблю этих недотрог, они такие сладкие», — как не своя пронеслась в голове юноши эта мысль, отдающая гулким до тошноты чужим голосом.
— Милая моя, ты ведь Первому Чародею так не ответишь, а он, как обычно, будет твоим экзаменатором и проводником в мир Тени во время Истязаний, — ещё одна елейная улыбочка от профессора, который внушал уже не страх, а простое человеческое отвращение, как к клопу на белой блузке.
— И вправду. Тогда мне стоит попросить других разойтись, чтобы продемонстрировать барьер? — уверенно ответила девочка, кудри которой так завораживающе качались при любом движении.
— Все мы слышали Эриссу, разойдись! — внезапно голос профессора Истемлиуса, как потом парень узнал у кого-то, огрубел настолько, что его предыдущий чуть ли не мёдом смазанный говор казался глупым наваждением, и этот человек всегда говорил с этой и только с этой интонацией жёсткого и плесневелого сухаря.
Все послушники точно по сигналу бросились врассыпную, прижимаясь к углам импровизированного кабинета будто тараканы. Словно волной, очень болезненной волной, по позвоночнику Фейнриэля прошлась шаровая молния, будто раздрабливая каждый позвонок и вырывая из спины межпозвоночные хрящевые диски. Хотелось кричать от этой поражающей воображение боли, но не успел юный маг издать и звука, как оказался впечатан лицом в каменную кладку. «Кажется, я сломал нос, отличное начало дня», — саркастично мелькнуло у Фейна в голове, пока до него не донёсся испуганный писк Эриссы.
— Создатель, Фейнриэль, ты не ушибся?
— А сама как думаешь? — в тоне его не было ни капли обиды, скорее нотка ехидства над собственной неуклюжестью.
— Ты что, убиться мне тут решил?! — в восклицании профессора Истемлиуса выражалось всё его негодование, кажется, копившееся не одним днём, а целой вечностью, сколько бы такие могущественные маги там не жили, — На общем языке тебе было сказано как можно скорее рвануть к стене, или мне стоило повторить этот приказ на кунлате? Или на каком ещё языке, эльф ты недоделанный?
— А тебе, юная леди, — сейчас он обращался уже к Эриссе, с заметно, словно сливочным маслом смазанной интонацией, — стоило бы убедиться, что все отошли, прежде чем ставить сильнейший барьер.
— Ну не рассчитала слегка, думала, с реакцией у него всё нормально, — виновато затараторила девушка, — Ну, ничего же плохого не произошло. Я забыла, что он никогда не учился в Круге.
— Да, всё в порядке, — булькающие горловые звуки свидетельствовали об обратном, сплюнутая на пол лужица крови так же сие подтверждала.
Усталый, тяжёлый вздох.
— Магия созидания — не моя специализация. Сходи к Мэддоксу, пусть тебя залатает.
— Пап, он же не знает, где этот солнечный шляется постоянно!
— Ну так пусть кто-нибудь проводит, — короткая пауза, — Эрикус, сходи-ка с Фейнриэлем до библиотеки, может, там его найдёте. А, и ещё, перестань так громко думать. Сексуальные фантазии с участием моей дочери я позволю в последнюю очередь тебе.
С густо покрасневшим коротко остриженным юношей Фейнриэль вышел из «аудитории», старательно пропитывая рукава своей мантии кровью. «Вот ведь как. Она его дочь, значит. А эту поганую пошлую гадость на всю комнату пустил именно этот парень. Ничего себе, в какое общество я попал.»
— А почему она назвала Мэддокса «солнечным»? — прекрасно зная ответ спросил юноша полуэльф.
— Он усмирённый. Зато хороший лекарь. И проблем не доставляет. Хотя есть в нём что-то жуткое, — словно решив ухватиться за тему, не касающуюся Эриссы, начал трепаться его проводник, — Не хотел бы я оказаться на его месте, короче.
— А кто бы хотел? Усмирение — это страшно, — только и смог выдать Фейнриэль, ещё раз харкнув кровью на каменную плитку.
Прослонявшись в тишине добрые полчаса по воистину огромной библиотеке Круга, они встретили почти под ноль обритого, понуро склонившегося над журналом переписи книг, человека с шестнадцатипалым солнцем во лбу. Он лениво, словно тряпичная кукла, поднял взгляд своих серых глаз, которые выражали абсолютную и бессмысленную пустоту его земного существования. Он моргнул. Ничего не изменилось.
— Нам бы тут это, — закашлялся Эрикус, — новичка подлатать. Справишься?
— Конечно, — от голоса Мэддокса у Фейнриэля пробежались мурашки по спине. Снова. Снова эти воспоминания о собственной далёкой судьбе, как вчера. Сейчас он был готов разделить боль с умирающим, нежели находиться рядом с этой марионеткой. Это было не презрение. Это был самый настоящий животный страх, открывающий протоки где-то в области груди. Стоило юному магу отнять рукав мантии от носа, как кровь полилась за шиворот, и только потом, как Мэддокс приложил слабо светящуюся ледяную ладонь к лицу новичка, Фейнриэль это почувствовал.
— Тебе стоит переодеться, — заметил «солнечный», — Я могу сообщить причину твоего отсутствия на Демонологии Первому Чародею.
— Не надо, я быстро, — с этими словами белобрысый юноша поспешил покинуть библиотеку, чтобы никто и ничто не видели росинками срывающиеся слёзы отчаяния.
Больно. Как же больно осознавать, что когда-нибудь тебе будет предоставлен выбор, в котором в варианте каждого ты будешь терять ценнейшую крупицу своей и так не очень сложившейся жизни. Кажется, что дело было не столько в самих обстоятельствах, при которых Фейнриэль оказался в добровольном заключении в киркволльских Казематах. Скорее, присутствовало ощущение незаполненности, будто вчера в разговоре с Первым Чародеем они оба что-то умолчали, чего умалчивать не стоило, и именно сегодня это самое «умолчанное» обретёт полную силу и разрушит всё на своём пути. С другой же стороны было спокойствие. В любом случае, хуже уже не будет.
Пара Демонологии. Занятия с индивидуальным преподавателем, который так и верещал как побитая шавка о бездарности своего ученика. Обычно о таких днях говорят «начали за здравие, кончили за упокой».
С тем же ощущением, что скоро должно произойти что-то важное, Фейнриэль лежал на своей жёсткой койке, поплёвывая в потолок, не находя себе места в душе. Дверь в просторную спальню слегка приоткрылась, и юноша увидел лицо того, кого меньше всего ждал в это время в этом месте.
— Фейнриэль, пойди-ка, выйдем и поговорим, — мягко сказал Первый Чародей Орсино.
Абсолютно без ощущения того, что сейчас на него обрушится праведная кара, которой так боятся маленькие дети от своих отцов, светловолосый юноша вынырнул из полумрака спальни на свежий воздух.
Казематы начинали потихоньку гасить свои огни. Мужи в сильверитовой броне сменяли караул на ночной. Лишь изредка потрескивали далёкие цикады. Большой диск луны почти перекрывал половину небосвода, усыпанного далёкими звёздами. Некоторые из них срывались и падали, сгорая в атмосфере. Можно было даже в поведении небесных тел убедиться, что всё вокруг сгорает, а потом что? Потом тебя ничто не тревожит, а распущенные волосы едва перекрывают клеймо во лбу. Фейнриэль до состояния панических атак боялся Усмирения и всего что с ним связано. Вспомнить того же Мэддокса. Слёзы наворачивались на глазах не столько из сочувствия к несправедливо осуждённому, сколько из-за дыры слабости у себя самого в груди, бездумного животного страха потерять собственную волю и даровать её какому-то не понятно, реальному или вымышленному Создателю.
— Говорят, сегодня с тобой случилось одно неприятное происшествие на Защите от Магических Воздействий. Как сейчас себя чувствуешь? Ничего не болит? Не только в физическом плане, но и в душе, — мягкий говор пожилого эльфа пролился как живительная влага в оазисе посреди пустыни. Казалось, что вот он, шанс выговориться и избавиться от своих бездумных и глупых опасений, но что-то внутри аккуратно остановило Фейнриэля.
— Нет, всё под контролем, спасибо, что интересуетесь.
— А как же крики профессора Секко? — похоже, вот она, причина по которой Орсино вообще пришёл сюда, — Ты ведь не проявил особого таланта к боевой магии. Как думаешь, почему?
— Вы понимаете, что-то тяжелее слабенькой волшебной стрелы я выпустить не могу. Я бездарность в боевой магии, — на ресницах как назло выступили солёные капельки. В тепличных условиях, которых растила его мать, мальчик не привык к подобного рода разочарованиям. Ему было стыдно, оскорбительные словечки его преподавателя до сих пор раздавались тусклым эхом в голове паренька.
Как ни странно, но как было бы по канонам жанра, Орсино остался на месте и не кинулся утешать своего подопечного. Да, уже подопечного, потому что придумал идеальный для такой ситуации выход.
— Завтра сразу же после завтрака — бегом в мой кабинет, — сухо заключил Первый Чародей, — У нас давно не было новичка с такими способностями к магии созидания. Завтра общих занятий нет, а у тебя подавно и не будет. Я стану твоим личным преподавателем.
Ещё один удар кувалдой по голове. Второй за этот день.
— Но вы же говорили…
— Мало ли что я говорил. Ступай отсыпаться и готовься к тому, что созидание это хоть и довольно простая штука, но для неё нужно терпение. Много терпения. Набирайся сил. Доброй ночи, — с короткой полуулыбкой закончил Первый Чародей, разворачиваясь и слегка устало опираясь на перила каменной лестницы.
— И вам доброй ночи, что ли, — почему-то он уже был уверен, что с таким учителем у него не только цветочки в горшке за мгновение выращивать получится, но и делать такое же крутое защитное поле как у Эриссы.